МЕЖЭТНИЧЕСКИЕ БРАКИ КОРЕННЫХ НАРОДОВ НИЖНЕГО АМУРА И САХАЛИНА
Сиро САСАКИ, доктор исторических наук, профессор. Национальный музей этнологии (Осака, Япония)
Коренные народы Нижнего Амура сохраняют воспоминания об этнокультурных контактах с маньчжурами и китайцами в середине XIX в., когда предки нынешних нанайцев, ульчей, нивхов, удэгейцев, орочей принимали невест из Маньчжурии и Китая. Информация о случаях заключения браков с маньчжурскими и китайскими невестами сохраняется не только в народной памяти, но имеется и в этнографических трудах. Чаще всего браки объясняются традиционным обычаем покупки невест. Исторические документы свидетельствуют, что такая форма брака была определена в качестве механизма укрепления даннических отношений коренных народов Нижнего Амура и Сахалина по отношению к маньчжуро-китайской династии Цин (1616—1912). Межэтнические браки считались важным политическим мероприятием для народов региона, которые находились под управлением цинской династии с конца XVII до середины XIX в. Если удастся полностью изучить исторические и политические мотивы брачных отношений, изменится и этнографическая оценка этих культурных фактов.
Наиболее подробную информацию о браках с маньчжурскими и китайскими женщинами находим в трудах Л.Я. Штернберга, который сообщал о случаях выкупа нивхами китайской невесты за 100 соболей, лисиц, выдр, белок, хорьков, нерп, медведей, чернобурых лисиц (от 10 до 100). Приезжих в Саньсин встречали, угощали, расспрашивали о желании жениться, записывали объем калыма и везли к губернатору, затем их везли в Пекин, где перед ними выстраивали женщин с покрывалами на лице. В Саньсин они возвращались с женами и рабами, каждому давали баркас с провизией на 10 лет, одеждой, шелками на всю семью1.
Из этого описания можно извлечь основные моменты вступления в брак нивхов с китайскими и маньчжурскими женщинами:
- нивхам приходилось ехать в Саньсин2, чтобы договориться о браке и заплатить определенную сумму разными мехами.
- по Л.Я. Штернбергу, сумма оплаты составляла по 100 шкурок соболей, красных лисиц, речных выдр, белок, хорьков, тюленей, медведей и от 10 до 100 черно-бурых лисиц;
- брокер давал возможность встретиться с губернатором края (саньсин фудутун или Илан хала мэирэн и дзянггин) и другими чиновниками в Сансине, которые предоставляли поездку в Пекин и питание;
- в столице нивхов приглашали во дворец, предоставляли слугу и предлагали экскурсию по городу с переводчиком.
- невесту можно было выбрать из женщин с покрывалами на лицах и слугой за спиной, поэтому нивхи должны были быть настороже, потому что маньчжуры пытались их обмануть — «подсунуть» пожилую женщину вместо молодой;
- когда нивхи возвращались в Саньсин с женой и слугами, губернатор предоставлял им судно, продукты питания, одежду и шелковые ткани;
- если жена рожала дочь, ей в качестве приданого предоставлялся слуга.
Можно найти некоторые несовпадения в описании Л.Я. Штернберга и в исторических записях маньчжурских архивов. Особенно это касается информации о том, как женихи приезжали в императорский дворец в Пекине, приглашались на банкет, как молодоженам дарили сувениры, слуг и пр.
А. М. Золотарев приводит интересные факты браков нанайцев и уль-чей с маньчжурскими невестами, обучения детей сунгарийских и уссурийских гольдов в маньчжурских школах. В качестве приданого за невесту давали двух—трех рабов из ссыльных, что способствовало распространению рабства среди нанайцев и ульчей3. Маньчжурские купцы и чиновники охотно отдавали дочерей нанайцам и ульчам в качестве жен, чтобы укрепить свои экономические связи через семейные отношения (воспоминания информатора в Нижних Хал бах).
А. М. Золотарев сообщает о самоидентификации народов Нижнего Амура как людей привилегированного класса. Нанайцы и ульчи принимали рабов из китайцев, маньчжуров и айнов, но обратных случаев не наблюдалось, т.е. представители коренных народов Нижнего Амура никогда не уезжали служить китайцам, маньчжурам и айнам4. Описания Л.Я. Штернберга и А.М. Золотарева позволяют предположить, что брак между коренным населением и китайско-маньчжурскими невестами поддерживался социальной и экономической необходимостью обеих сторон. Такой брак— это часть системы управления Маньчжурской империи (цинской династии) народами Нижнего Амура и Сахалина. Количество и вид мехов для покупки невесты, банкет, род сувениров для новых мужей были определены письменными законами.
Первый пример институированного брака аборигенов Амурского бассейна с маньчжурскими девушками был отмечен в официальных хрониках династии Цин (Цин ши лу). В 1599 г. основатель династии Айсин-гиоро Нурхаци встретился с вождями народов, проживавших в низовьях р. Сунгари. Они привезли меха лисы и соболя, чтобы продемонстрировать свою лояльность, а Нурхаци разрешил некоторым вождям жениться на маньчжурских женщинах5.
Второй пример брака плательщиков дани с маньчжурскими женщинами находим в маньчжурских архивах: Тонгки фука синдаха хэргэн и дангсэ (Секретная хроника маньчжурский династии), известных в Японии и Китае под названием «Мань вэнь лао дан», т.е. старые архивы на маньчжурском языке. Согласно архивам Ендахун такурара гургун люди, которые ездили на собачьих нартах и жили на Амуре, приехали продемонстрировать свою лояльность Нурхаци в 1618 г. Им были предоставлены жены, сувениры, рабы, лошади, крупный рогатый скот, семена, дома6. Маньчжурская династия и плательщики дани имели общий интерес—укрепление политических и экономических связей через брачные и родственные связи.
Такая же политика проводилась преемниками Нурхаци в процессе создания системы управления в бассейне Нижнего Амура и Сахалина, который продолжался с начала XVII в. до середины XVIII в. В этот период шли вооруженные столкновения с русскими казаками на Амуре (1652—1689), происходили восстания местного населения против маньчжурских и русских властей. Окончательно система сложилась в 1750 г.: плательщиками дани стали 2398 хозяйств, в том числе 2250 хозяйств Нижнего Амура и 148 —Сахалина. Цинская система управления состояла из сбора дани собольими мехами, предоставления сувениров плательщикам дани и организации людей в роды хала, села и деревни гашан и хозяйства в боо. Кроме того, коренные народы были классифицированы на четыре класса: старшина рода хала и да, старшина села или деревни гашан да, братья или сыновья старшины дэотэ джусе и обыкновенные плательщики дани баи ниялма. Маньчжурские чиновники определили брачные правила плательщиков дани с маньчжурскими женщинами и добавили еще два класса, т.е. жещина, вышедшая замуж за плательщика дани сарган джуи, и ее муж ходжихон, которые по социальному статусу стояли даже выше старшины рода.
Сегодня трудно определить дату создания окончательного варианта брачных правил, но они стали действовать в начале XVIII в. Согласно японскому историку С. Мацуура в документах архива вице-генеральства в Нингуте можно видеть информацию о 21 плательщике дани, которые прибыли в Пекин за невестами — родственницами маньчжурских офицеров и аристократов7. Например, в архивах Саньсина есть такое описание: «Илан халаи бэ и мэирэн и дзянггин и битхэ, дзиянггиюн ямэн дэ унгги-хэ. Битхэ ябубурэ джалин. Ичи эрги фиентэн и алибуханггэ. Гэмун хэчен дэ сарган баимэ гэнэрэ хэджэн, Уджала хала Пиюли гашан и баи ниялма Джао-уну гамара сахалиян добихи джуэ и джалин салибуха чикири добихи дуин, уюн и ирха боро добихи сисхэ джуэ, уюн и ирха суваян добихи сисхэ дуин, сула сэкэ илан танггу дуин афаха... абкаи вэхиехэ сусаиуюци ания джакун бияи сунд-жа». Хэдже, приехавший в Пекин за женой, именуется Джаоуну и является обыкновенным плательщиком дани, принадлежащим к роду Уджала (Оджал по-нанайски) из деревни Пиюли. Он привез четыре шкурки черно-бурой лисы с белым подпалом, которые приравнивались к двум шкуркам черных лисиц, два меховых одеяла, сделанных из девяти песцов, четыре меховых одеяла из девяти красных лисиц и 304 шкурки соболя (5 августа 1794 г.)8.
На основе анализа материалов С. Мацуура о браках составлена табл. 1.
Список ходжихонов по С. Мапуура
Таблица 1
Год Имя Хала (род) Гашан (село) Класс
Пояснения к таблице
У представителей коренных народов Нижнего Амура маньчжурских жен было больше, чем у аборигенов верхней части бассейна Амура. В таком же соотношении находилось и количество обыкновенных плательщиков дани из нижних классов баи ниялма, братьев или сыновей старшин дэотэ джусэ: их было больше, чем представителей из высших классов.
Анализируя документы в архивах вице-генеральства в Нингуте и Сань-сине, можем указать характерные правила брака.
Рис. 1. Первый из «Найоро документов», сохраненных в Центральной Библиотеке
Хоккайдского университета.
В XVIII в. правительство династии Цин в Пекине и региональные органы власти уделяли большое внимание хозяйственному устройству невесты—родственницы маньчжурских офицеров, вышедшей замуж за плательщика дани с Амура. Ей и ее мужу дарили подарки, давали возможность съездить в Пекин для встречи с родственниками жены, предоставляли судно для поездки, солдат для охраны, одежду и продукты питания, как и в первом брачном путешествии.
Путь в Саньсин, Нингуту и Пекин не всегда был безопасным и стоил очень дорого. Желающим получить маньчжурскую жену приходилось платить правительству мехами в большом количестве9. Меха и шкуры использовались для оплаты работы брачного брокера, организации встречи с губернатором, который разрешал поездку в Пекин. Таким образом, брак на маньчжурской невесте был возможен только богатым людям. Рис. 2. Официальная шля-
В XVIII в. безопасность на пути в Пекин га- па с павлиньим пером.
рантировалась правительством с помощью военных охранников. Но династия не могла защитить от эпидемий, особенно оспы на Амуре и Сахалине. По архивным данным, многие умирали от эпидемий. Например, Лидака из Уктун гашан (с. Ухта в Ульчском районе) приехал в Пекин жениться на маньчжурской девушке в 1774 г., заплатил полностью весь калым, женился на дочери маньчжурского офицера и поехал на родину с женой и сувенирами. Однако заразился оспой и умер в начале 1775 г.
Правительство создало инструкцию для всех плательщиков дани, чтобы предотвратить подобные трагедии: приезжать в Пекин осенью, а не весной, когда был риск заразиться. Один из таких документов хранится в Центральной библиотеке Хоккайдского университета10. В документе, проверенном исследователями из клана Мацумаэ и Сёгунства Токугава (Токунай Могами и Риндзо Мамия), говорится о семье айнов из сахалинского селения Найоро (рис. 1).
Почему женихи с Амура хотели получить невест в Пекине, несмотря на их высокую цену, трудности в пути и опасность эпидемий? Во-первых, они повышали свой социальный статус через родственные связи с маньчжурскими офицерами и аристократами. По списку С. Мацуура, восемь гашан да (старшины деревни, второй класс), два дэотэ джусэ (братья и сыновья старшины рода или деревни, третий класс) и девять баи ниял-ма (обыкновенный плательщик, самый низкий класс) стали ходжихона-ми с 1723 по 1803 гг.11 Простые люди использовали брачную систему, чтобы получить равный социальный статус со старшиной рода. Такой брак способствовал развитию торговых отношений народов Нижнего Амура, Сахалина, Маньчжурии, Сибири с Китаем и Японией в XVIII в. благодаря политической стабильности после окончания русско-китайских конфликтов на Амуре в 1689 г.
Большинство женихов проживало на Нижнем Амуре. Число браков в регионе нынешнего Ульчского района составляло 62% (13 случаев из 21). Женихи приезжали из селений Уктун (Ухта), Дуунг (оз. Кизи), Коиман (Койма), Хасулуги (?), Джарин (около Циммермановки), Гувэ-лэхэн (около Софийска), Дуван (оз. Кизи), Дугаджин (Дуди) и Монгголо (Монгол)12. Регион расположен на перекрестке торговых путей, которые соединяли Амурский бассейн с Сахалином, Охотским морем. Население региона участвовало в коммерческой деятельности с Маньчжурией
и Сахалином (здесь располагался японский торговый пост). Шкурки песцов указывают на прямые или косвенные контакты с чукчами, юкагирами, эвенами и якутами.
По мнению С. Мацууры, богатые ходжихоны ездили в Пекин и постепенно стали «сантанскими торговцами», информация о которых появлялась в японской исторической литературе с середины XVIII до середины XIX в. Предполагается, что в состав сантанских торговцев XIX в. включены не только потомки ходжихонов, но также старшины родов и деревень, хотя ходжихон играли большую роль в торговых отношениях между жителями Нижнего Амура и Сахалина в XVIII в.
Брак с китайскими и маньчжурскими невестами в маньчжурских документах представляется часто как благодеяние маньчжурской династии и в современных этнографических трудах как устаревшая традиция коренных народов. Сами люди не всегда признают его в качестве постыдного обычая, нередко они вспоминают о браках с невестами из Китая или Маньчжурии с чувством гордости. Китайские торговцы и маньчжурские чиновники охотно предлагали аборигенам Нижнего Амура принять их родственниц или дочерей в качестве жен, чтобы получить прибыль от мехового бизнеса через брачные и родственные связи. Такое мнение подтверждается современными информантами (например нанайскими), живущими в Нижних Халбах, что китайцы и маньчжуры отправляли своих дочерей или родственниц в качестве невест в бассейн Амура, чтобы получить меха13. Это свидетельствует о том, что нивхи, ульчи и нанайцы не были подневольны по отношению к маньчжурским чиновникам и китайским торговцам, хотя находились под управлением цинской династии.
Китайские и маньчжурские невесты и их мужья привозили вещи из Пекина и Маньчжурии, что способствовало развитию культуры и обогащению семьи. Кроме того, они приобретали различные товары в результате частной торговли с китайскими купцами в Пекине и Саньсине, которые продавались жителям бассейна Нижнего Амура и его притоков и даже айнам и японцам на Сахалине.
По мнению A.M. Золотарева, рабы, предоставленные в Китае ходжи-хонам и сарган джуи, активировали систему рабства у нанайцев и уль-чей. Сформировалось уникальное отношение к китайцам и маньчжурам: один из нанайских информантов в с. Найхин рассказал, что слова «никан» и «манджу» по-нанайски «китайцы» и «маньчжуры», имеют другое значение — «рабы»14. Происхождение такого дискурса основано на системе рабства, укрепленного межэтническим браком с родственницами офицеров и купцов, привозившими рабов или слуг из Китая.
Согласно С. Мацуура, некоторые женихи, получившие невест у маньчжурских офицеров, могли на шляпе, подаренной правительством как знак своего статуса в маньчжурской бюрократической системе, носить украшение в виде цветного шарика (дэн чжу) и павлиний хвост (хуа лин) (рис. 4). Шарик и перо показывали, что их владельцы занимают высший статус. Например Лидака из Ухты, имел право носить павлиний хвост на
Рис. 4. Украшение на шляпу и часть павлиньего хвоста.
Рис. 6. Шелковая ткань с драконами и другие вещи из Китая.
шляпе. Хотя некоторые ходжихоны носили шарик и хвост без разрешения и такая шляпа стала модной для богатых людей15.
Во время экспедиции в с. Кондон (рис. 3), которое является одним из главных центров субгруппы нанайцев самаров, был зафиксирован в нанайской семье павлиний хвост—украшение шляпы (рис. 4, 5). Семья также хранит большой кусок шелковой ткани с драконами, украшенный серебром мужской пояс (возможно, русского производства), футляр-ножны для палочек и небольшого ножа, нефритовую курительную трубку (рис. 6). По словам хозяина этой семьи, они были прямыми потомками кондон-скогоходжихона из Саимархала (предки нынешнего рода Самар), зарегистрированными маньчжурским правительством в качестве официальных плательщиков дани на р. Горин, левобережного притока Амура. Их первый платеж дани маньчжурской династии был зафиксирован в 1661 г.16
По данным архива вице-генеральства в Нингуте, три человека из этого рода взяли жен из семьи маньчжурских офицеров в Пекине и стали ход-жихонами. Двое приехали из Кихэчэн гашана в 1739 и 1744 гг., другие из Лангга варги гашана — в 1748 г.17 Селение Лангга гашан может быть идентифицировано с с. Нганга (или Наан на левом берегу р. Горин), которое уже не существует, так как всех жителей переселили в Кондон в 1960-х гг. Некоторые факты, например существование старшины рода хала и да, (63 семьи), сосуществование с другим родом (11 хозяйств из 63 Тумэ-лир хала, т.е. из рода Тумали, а 52 — из Саимар хала), и настоящие легенды позволяют идентифицировать селение Кихэчэн гашан с современным Кондоном. Можно считать, что семья, которая показала павлиний хвост и другие китайские и маньчжурские вещи, с большей вероятностью является потомком богатого ходжихона из Кихэчэн гашана, а может быть, потомком старшины рода хала и да, который тоже имел право держать такие вещи.
Таким образом, браки с китайскими и маньчжурскими невестами являются историческим фактом, что зафиксировано в документах и сохраняется в воспоминаниях людей Нижнего Амура. Такие межэтнические браки функционировали как часть системы правящей цинской династии в этом регионе. Такой брак часто оценивался негативно, т.е. невесту покупали как вещь.
Описания этих браков с маньчжурскими невестами исчезли из документов в начале XIX в. Последний пример обнаружен в Саньсине —в отчете 1803 г.18 Возможно, некоторые женихи приезжали в Саньсин и Пекин и позже, как это показал Л.Я. Штернберг. В XIX в. маньчжурское правительство постепенно потеряло интерес к дани с Нижнего Амура и Сахалина, следовательно, прекратились и браки.
Однако сантанские торговцы, потомки ходжихонов, хала и да или гашан да, даже в 1850—1860 гг. почти ежегодно приезжали в селение Си-рануси на Южном Сахалине, где был японский торговый пост, чтобы продавать японцам шелк, бусы, хвосты орла, за которые японцы охотно платили мехами. А так как в то время существовала большая разница в цене меха в Китае и Японии, то сантанские торговцы получали на этой разнице огромные прибыли.
В XIX в. коренные народы Амура сохраняли чувство этнической гордости, чему способствовали межэтнические браки.
SUMMARY: In the article, Dr. Shiro Sasaki analyzes three kinds of sources (ethnographic works,
Chinese and Manju archives, folklore materials) on the basis of a rather—historical method,
to make a research on the parties of interethnic marriages of the aboriginal peoples of Lower
Amur and Sakhalin, as important way to control these peoples by Qinq Dynasty.