Концепции направленности исторического процесса в философии и социологии истории

УДК 1:93

П.С. Серков

аспирант,

ФГБОУ ВПО «Нижегородский государственный технический университет им. Р.Е. Алексеева»

Ю.К. Волков

д-р филос. наук, доцент, кафедра права, философии и социальных дисциплин, ФГАОУ ВО «Нижегородский государственный университет им. Н.И. Лобачевского», Арзамасский филиал

КОНЦЕПЦИИ НАПРАВЛЕННОСТИ ИСТОРИЧЕСКОГО ПРОЦЕССА В ФИЛОСОФИИ И СОЦИОЛОГИИ ИСТОРИИ

Аннотация. В статье рассмотрены основные традиционные философско-исторические концепции направленности исторического процесса: регрессистская, прогрессистская, циклическая. Указаны их общие признаки и отличительные особенности, связанные с определением вектора движения истории. Кроме того, выделены и проанализированы альтернативые социолого-историологические концепции направленности истории, разработанные в рамках макросоциологических неопозитивистских и мир-системных теорий.

P.S. Serkov, Alekseev State Technical University of Nizhny Novgorod,

Yu.K. Volkov, Lobachevsky State University of Nizhny Novgorod. Arzamas branch

THE CONCEPTS OF THE DIRECTIVITY OF HISTORICAL PROCESS IN PHILOSOPHY AND SOCIOLOGY

OF THE HISTORY

Abstract. In the article the basic traditional philosophical-historical concepts of the directivity of the historical process are been examined: regressist, progressist, cyclic. Their general signs and distinctive peculiarity which are associated with the determination of the vector of the history&s motion are indicated. Furthermore, the alternative sociologic-historiological concepts of the directivity of history which are developed within the framework of macro-sociological postpositivist and world-system theories are isolated and analyzed.

Проблема направленности истории по своей основной содержательной специфике сводится к ответу на вопрос: откуда и куда идет общество. В отличие от другой философско-исторической проблемы - проблемы смысла истории, или, иначе говоря, целевой причины истории, зачастую относимой к числу умозрительных историософских псевдопроблем [1, с. 12], проблема направленности истории ориентирована на поиски реальных доказательств движения человечества от прошлого к будущему. При этом в качестве генеральной вектора такого движения называются регресс, прогресс, циклические изменения, комплексные, либо полностью нейтральные с точки зрения субъективных оценок исторические трансформации.

Как показывает ретроспективное знакомство с проблемой направленности истории, первая и третья группы философско-исторических концепций из числа указанных альтернатив были сформулированы ещё в период античности и средневековья, однако получили своё продолжение и развитие в позднейших циклических теориях и социальных антиутопиях. Вторая группа теорий наиболее полно реализовалась в прогрессистских концепциях нового и начала новейшего времени. Наконец, к, четвёртой и пятой группе можно отнести некоторые неопозитивистские, а также современные мир-системные социолого-историологические доктрины.

К сказанному следует добавить, что непосредственно связанный с проблемой направленности истории историософский ответ на вопрос о целевых причинах истории в

условиях усиления научной компоненты в структуре исторического сознания постепенно был заменён на историологический вопрос о действующих причинах происходящих событий, влиянии прошлого на будущее и о сути самого исторического времени. По мере накопления человечеством исторической памяти указанные проблемы были спроецированы на глобальные процессы и явления и нашли своё отражение в современной философии истории.

Кроме того, ещё одним из центральных аспектов проблемы направленности истории с самого начала её постановки стал вопрос периодизации и типологизации истории. Рассмотрим указанные аспекты проблемы направленности истории через призму основных этапов формирования и развития философско-исторической мысли.

Первая, связанная с проблемой направленности истории её периодизация возникла в Древней Греции на основе критерия относящегося к составу материала, необходимого для производства орудий труда. По этому признаку выделялись «каменный», «медный», «бронзовый» и «железный» века или периоды. Характерной чертой древнегреческой философии истории было отображение движения времени как регрессивного. Эта же концепция, хотя и на новых мировоззренческих основаниях будет поддержана в средневековой философской традиции.

Наиболее ярким представителем начального этапа становления философско-религиозного стиля исторического мышления стал один из отцов церкви Августин Блаженный. Его учение во многом интегрировало изменившееся в условиях кризиса античного мира христианское восприятие смысла исторического движения времени. В основе концепции Августина лежит отношение к движению времени как к постоянному падению нравов и деградации человеческой морали. Именно с этими причинами связаны ключевые события в истории человечества (изгнание Адама и Евы из рая, Всемирный потоп). Всего же им выделялось семь периодов мировой истории. Первый Августин Блаженный вёл от изгнания Адама и Евы из рая до Всемирного потопа, второй - от Всемирного потопа до Авраама, третий - от Авраама до царя Давида, четвёртый - от царя Давида до Вавилонского плена, пятый - от Вавилонского плена до Рождества Христова, шестой Августин Блаженный доводил до Страшного суда. В качестве седьмого периода Августин Блаженный рассматривал Вечность, в которой нет хронологической изменчивости [2, с. 992].

В новых культурно-исторических условиях, характерных для эпохи европейского Возрождения и эпохи Нового времени, и обусловленных масштабным и качественно новым этапом развития социально-гуманитарного знания, точка зрения на природу движущих сил истории кардинальным образом изменилась. В качестве главного фактора исторического движения стали, прежде всего, восприниматься человеческий разум и воля. Именно в связи с этим изменилась и само концепция направленности истории: она стало восприниматься как прогрессивное движение. Важнейшей вехой становления прогрессистской нововременной историографии явилась концепция Мари Жан Антуан Никола де Кондорсе. Кондорсе считается автором одной из первых теорий прогресса, который, в его понимании предстает как процесс комплексного развития абстрактного человечества, имеющий, тем не менее, конкретные антропологические основания, связанные с развитием собственно человеческих, прежде всего, умственных способностей. Хронологической составляющей теории прогресса Кондорсе является его историческая периодизация по критерию развития экономико-социальных отношений и особенно гуманитарной сферы жизни общества (например, началом последней десятой эпохи Кондорсе считал изобретение книгопечатания) [3, с. 256-264].

В дальнейшем прогрессистская традиция решения проблемы направленности истории наиболее плодотворно будет развиваться и в рамках классической немецкой философии. Ярче всего данная тенденция проявилась в трудах Г. Гегеля. В качестве главной движущей силы истории он рассматривал стремление человека к свободе. Именно на основе этого принципа он разделял

исторические эпохи и цивилизации. Например, главным отличием Древнего Востока от античной Греции Гегель считал выраженное стремление к личной свободе. Однако в Древней Греции тяга к свободе считалась Гегелем ещё неосознанной и ограниченной, что выражалось в личной свободе для избранных и сохранении рабства. Важным различием между римской и древнегреческой цивилизацией Гегель считал само понимание свободы (личностное у греков и государственно-гражданское у римлян). Высшей же точкой истории немецкий философ полагал период, охватывающий историю германских народов после Реформации. Именно с этим периодом, по мнению Гегеля, связан наибольший подъём свободы личности [4, с. 446].

Наряду с гегелевской доктриной направленности истории, к числу наиболее разработанных прогрессистских направлений философии истории относится марксистская историко-материалистическая доктрина. В рамках марксистской социальной философии в качестве движущей силы истории рассматривается качественно-количественный процесс развития производственно-трудовых отношений, что нашло отражение в концепции общественно-экономических формаций. Согласно ей, признаком периодизации истории является структура производственно-трудовых отношений (базис), на котором выстраиваются все социальные неэкономические отношения (надстройка) [5, с. 93].

Хотя философско-историческая концепция Маркса изначально позиционировала себя как критическая по отношению к гегельянству, прежде всего, в силу ключевого общефилософского и социально-философского различия принципиальных мировоззренческих подходов при решении основного вопроса философии (идеализм у Гегеля против материализма в марксизме). Однако при более внимательном рассмотрении в гегелевской и марксисткой концепциях философии истории обнаруживается ряд генетически сходных моментов.

Так, например, общей сходной позицией концепции направленности истории Гегеля и Маркса, на наш взгляд, является восприятие исторического прогресса как прогрессивного явления, непосредственно связанного с расширением свободы человека (личностной у Гегеля и классовой у Маркса). Ещё одним важным сходством данных концепций философии истории является их европоцентризм. Несмотря на наличие восточной стадии развития идеи свободы у Гегеля и выделение Марксом «азиатского» способа материального производства, в основу гегелевской и марксистской доктрин философии истории положено преимущественное западное понимание свободы, а так же характерный для Западной Европы генезис буржуазных производственных отношений [5, с. 141-152]. Именно поэтому ни гегелевское понимание свободы, ни формационный подход как универсальная историческая периодизация не могли в полной мере отразить национальную специфику направленности истории, типичную для стран Азии, Африки, а также других неевропейских или полуевропейских цивилизаций и культур.

В этой связи не случайным стал активизировавшийся в условиях кризиса реалистической парадигмы мировой философии истории к ранее маргинальным циклическим концепциям направленности истории. Их наиболее распространенной философско-исторической и философско-культурной формой стали разнообразные версии цивилизационного подхода. Предшественником цивилизационного подхода с определённой долей условности можно считать философию истории Д. Вико, который рассматривал историю как процесс чередования подъёма культуры и ожесточения нравов. При этом Вико считал, что, несмотря на схожие этапы, проходимые каждой культурой, развитие каждой из них индивидуально. Историю каждого из народов автор разделял на «век богов», «век героев» и «век людей». Важно учесть то, что Вико подразумевал под «веком богов» не начальный отрезок истории народа как наиболее успешный, но как этап зарождения народности и культуры, основу для всей грядущей истории народа [6, с. 96-110].

Схожие взгляды на историю человечества через два столетия в своей работе «Закат

Европы» выскажет О. Шпенглер. Согласно его точке зрения, все нации проходят через период своего становления («культурный период») и время стагнации после прохождения пика развития локальной культуры («период цивилизации»). Цивилизация во многом характеризуется развитием по уже заложенным алгоритмам и падением творческого потенциала нации. Характерными чертами таковой автор называет урбанизацию, материализм и снижение значения религии в обществе. Временем полного цикла существования цивилизации Шпенглер ориентировочно называл 1000 лет [7, с. 51-59].

Другой важной вехой в рассмотрении концепции циклической направленности истории является точка зрения А.Тойнби, согласно которой для любой цивилизации толчком к её зарождению или развитию является вызов (природный либо исторический). Главным отличием циклических теорий от прогрессистских теорий (для Тойнби это в первую очередь марксистская доктрина) является фактическое отрицание концепции всеобщей истории и всеобщих законов исторического развития. В противовес формационному подходу с его универсальными законами развития авторы предлагают идею развития цивилизаций вне прямой зависимости друг от друга. Хотя, наряду с этим, Тойнби рассматривает историческую ситуацию вызова одной цивилизации в отношении другой локальной цивилизации [8, с. 89].

Оценивая общекультурный статус и общекультурное значение рассмотренных концепций направленности истории, следует отметить, что каждая из них являлась определяющей для философии истории своего времени как неотъемлемая часть общей картины мира. Вместе с тем каждая из рассмотренных традиционалистских философско-исторических доктрин, благодаря универсальности рассматриваемых проблем, в дальнейшем нашла своё новое продолжение. Так, например, циклическая концепция направленности истории в неопозитивистской социологии истории трансформировалась в концепцию социальных изменений, в основе которых лежат не имеющей ценностно-целевой направленности, идеологически нейтральные и культурно относительные социальные нормы. Примером подобного, объективистского решения проблемы направленности может служить позиция П. Сорокина.

Концептуально оформленное понимание принципов социального нормативизма Сорокин даёт уже в раннем произведении «российского периода» - работе «Преступления и кары». Критикуя претензии нормативных наук и, прежде всего, этики на статус объективного знания, Сорокин отмечает, что подобный тип знания может быть только теорией, изучающей сущее, как оно есть. Если при этом отношения сущего сформулированы верно, то условно верной является и сама дисциплина, если неверно - неверна вся теория. Однако благодаря тому, что конечный идеал в любом случае остается условным, он может быть заменен любым противоположным идеалом [9, с. 347]. Именно такой культурно релятивистский подход был положен Сорокиным в основу его теории социокультурной динамики и теории циклических концепций социально-исторического процесса. Коротко остановимся на их наиболее важных концептуальных моментах.

В своем относительно целостном виде нормативистская доктрина социокультурной динамики Сорокина представлена следующими основными разделами: классификация и дифференциация социальных нарушений, приводящих к изменениям социальной структуры; система индикаторов нарушений; мифы о социальных нарушениях; итоги исследования [10, с. 109].

Пять классов нарушений, нарушающих стабильность социальной системы, по Сорокину, это: политические, социально-экономические, национально-сепаратистские, религиозные и «смешанные» типы нарушений. Все они могут различаться по степени усложнения социальной системы, отношению к повседневным или историческим событиям, по их месту и времени в истории [10, с. 109-110]. По индикативным показателям нарушения в пяти выделенных классификационных группах населения меняются в зависимости от массива населения в

интервалах от 10 до 100 баллов [10, с. 111].

Что же касается наиболее распространенных мифов о социальных нарушениях, то в качестве первого социального мифа Сорокин называет точку зрения, согласно которой социальные нарушения в общественной жизни есть патология, ненормальность и случайность. По мнению социолога, социальные нарушения также необходимы, как социальный порядок, Хотя со стороны субъективной оценки порядок для людей предпочтительнее нарушений.

Другой миф, который отвергает Сорокин, связан с утверждением о том, что одни народы больше склонны к порядку (немцы, голландцы), в то время как другие (русские, испанцы) более склонны к анархии. Как показывает проведенный Сорокиным количественный анализ, в этом отношении различия у всех народов ничтожно малы.

Третий миф о движении человечеств по пути прогресса и уменьшении в этой связи динамики нарушений также отвергается Соркиным показателями исторических флуктуаций, которые он коррелирует со своей гипотезой исторической цикличности [11, с. 3-12].

В то же время, несмотря на стремление к объективности и всесторонности изучения процесса социально-исторических изменений, общий вывод Сорокина весьма пессимистичен. Ни войны, ни нищета, ни компетентность правительства, ни коллективные фрустрации и неврозы не могут быть однозначной причиной социальных трансформаций. Все они выступают как внешние факторы по отношению к интегральной социокультурной суперсистеме. Решающая роль в происхождении флуктуаций принадлежит неинтегральным и полуинтегральным элементам, которые в условиях социокультурного транзита начинают имманентную борьбу за новое лидерство, либо усиливают и обостряют состояние прежней циклической фазы. Однако само начало этого перехода Сорокин связывает с какими-то плохо понятыми историческими силами, лежащими в основании общественной жизни [10, с. 113-114].

Принципиально иной , комплексный подход к решению проблемы направленности мировой истории демонстрируют сторонники школы мир-системного анализа (МСА). С самого начала формирования школы МСА её главные идеологи (А.Г. Франк, И.М. Валлерстайн, Дж. Арриги и др.), несмотря на очевидную связь концепции МСА и цивилизационной доктрины Ф. Броделя, сразу же определили основное отличие МСА от цивилизационного подхода. Специфика мир-системного подхода, по утверждению его создателей, состоит в том, что прошлое, настоящее и будущее человеческого общества рассматривается не просто как совокупность отдельно существующих цивилизаций, но как целостная мировая система. В философско-историческом контексте такой подход восходит к парадигме социального реализма, в то время как цивилизационная версия истории в большей степени коррелируется с номиналистической парадигмой.

С другой стороны, разработчики МСА отказались от реалистического принципа линейно-стадиального объяснения мировой истории, отдав приоритет принципам социального эволюционизма и экономикоцентризма. Отмеченная концептуальная непоследовательность, заложенная в идейно-философских основаниях МСА, обусловила, на наш взгляд, противоречивое сочетание элиминативной формы отбора эмпирического материала с умозрительными историцистскими интерпретациями прошлого и будущего человеческой цивилизации.

Например, согласно концепции И. Валлерстайна, современная мир-система зародилась в так называемом «длинном XVI веке» (приблизительно 1450-1650 гг.) в Средиземноморье и Западной Европе и постепенно охватила собой весь мир. До этого времени одновременно сосуществовало множество исторических систем, сводимых к двум основым типам: минисистемы и мир-системы (мир-экономики и мир-империи) [12, с. 23-25].

В отличие от европоцентистской гипотезы И. Валлерстайна, в теории А.Г. Франка единая, взаимозависимая глобальная система возникает около 5000 лет тому назад в Азии.

Лишь затем через многочисленные циклы экспансии и консолидации мир-система начинает смещаться на запад, чтобы в современную эпоху вновь вернуться в Азию. Кроме того, Франк полагал, что Мировая система существует в единственном числе и представляет собой неделимую на другие мир-системы целостность [13].

Вместе с тем оба указанных варианта МСА исходят из предположения о наличии долговременных мировых трендов, вытекающих из целостной природы глобальной экономической системы. Подобные тенденции эволюции современной мир-системы позволяют применять МСА не только для изучения прошлого и настоящего, но и будущего человеческой цивилизации. Так, например, описанию современной истории капитализма и перспектив его существования в наступившем столетии И. Валлерстайн посвятил специальную работу «Утопистика, или исторический выбор XXI века».

Акцентируя внимание на угрозах и трудностях, возникающих перед современной мировой системой в условиях наступающего исторического перехода, Валлерстайн называет три обстоятельства, которые должны скрасить негативную картину переходной эпохи. Во-первых, это не очень долгий, по историческим меркам, полувековой процесс перехода. Во-вторых, это непредсказуемость результата перехода, вытекающего из состояния бифуркации. В-третьих, наличие защитных механизмов (включая фактор свободной воли человека), которые могут восстановить равновесие и погасить флуктуации системы. Поэтому, как заключает Валлестайн по итогам проведенного анализа переходного периода, мир 2050 года во многом будет таким, каким мы его сделаем [14, р. 35-64].

С этой целью Валлерстайн предлагает рассмотреть желаемое будущее с точки зрения сравнения современной капиталистической системы и возможных исторических альтернатив [14, р. 65-90]. При этом среди основных недостатков капитализма называются: неравенство и поляризация населения; отсутствие народного участия в принятии решений; снижение качества жизни. К числу недостатков альтернативного строя, который Валлерстайн называет «исторический социализм», он, прежде всего, относит: произвольное использование государственной и партийной власти; распространение привилегий на номенклатуру; экономическую неэффективность, обусловленную государственным вмешательством. Исторический выбор, как полагает Валлерстайн, будет происходить между системой аналогичной нынешней и системой более демократичной и эгалитарной.

Подводя общие итоги проведённому анализу, можно констатировать следующее. Каждая из традиционных концепций направленности истории, рассмотренных в статье, несмотря на существующие отличия, может быть достаточно чётко идентифицирована по их принадлежности к тому или иному классу философско-исторических учений. Подобная типологическая определенность связана с тем, что регрессистская, прогресситская и циклическая концепции направленности истории представляют собой результат спецификации общефилософских положений о нисходящей, восходящей и целостной (восходяще-нисходящей) направленности процесса существования любой открытой системы. В свою очередь, предпринятые в современной социологии истории не всегда явные попытки создания альтернативных концепций направленности истории представляют собой опыт индуктивного обобщения результатов научно-социологического и историологического решения проблемы действующих причин истории. Такая эпистемологическая специфика современной социологии истории выходит за рамки общефилософской триадической схемы самодвижения и требуют конкретного и подробного анализа социальных, культурных и личностных факторов исторического процесса.

Список литературы:

концепции. - М.: Старый сад, 1999. - 380 с.