Оссевабрандваг как фашистская организация

УДК 329.18(68) ББК 66.69(6)

ОССЕВАБРАНДВАГ КАК ФАШИСТСКАЯ ОРГАНИЗАЦИЯ

Христоф Маркс,

профессор внеевропейской истории Университета Дуйсбург-Эссен (Германия) christoph.marx@uni-duisburg-essen.de

Перевод с немецкого С.Г. Алленова

Аннотация. Оссевабрандваг - широкое движение националистически настроенных буров в Южной Африке - быстро развивалось и стало массовым, когда Южная Африка вступила во Вторую мировую войну в качестве союзника Великобритании. Поскольку многие африканеры были возмущены этим шагом правительства, они создали внепарламентскую организацию, около одной четверти членов которой были белые африкаанс. Когда идеолог Ханс ван Ренсбург стал лидером движения Оссевабрандваг, оно стало быстро развиваться: от движения с размытой и неясной политической повесткой дня Оссевабрандваг превратился в фашистскую организацию, которая поддерживала гитлеровскую Германию пропагандистски и логистически. Это идеологическое развитие оказалось основной причиной возможного распада Оссевабрандваг, так как его основной соперник - Национальная партия - настаивал, что фашизм не был совместим с африканерским национализмом и является чуждой идеологией.

THE OSSEWABRANDWAG AS A FASCIST ORGANIZATION

Christoph Marx, Professor of Extra-European History, University of Duisburg-Essen, Germany

Abstract. The Ossewabrandwag, a broad movement of nationalist Afrikaners in South Africa, developed quickly into a mass movement when South Africa entered the Second World War as an ally of Great Britain. Since many Afrikaners resented this policy on the part of their government, they increasingly supported an extra-parliamentary organization which about one quarter of the Afrikaans white population ultimately became members of. When the ideologically-committed Hans van Rensburg took over as the movement&s leader the Ossewabrandwag quickly developed from a movement with a blurred and unclear political agenda into a fascist organisation that supported Hitler&s Germany propagandistically and logistically. This ideological development proved to be the main reason for the eventual demise of the Ossewabrandwag, since its rival, the National Party, insisted that fascism was not compatible with Afrikaner nationalism, but rather was a foreign ideology. Key words: fascism, Afrikaner nationalism, cultural nationalism, violence, treason, racism.

Национализм африканеров в Южной Африке вряд ли превратился бы в широкое политическое движение, не будь англо-бурской войны 1899— 1902 гг. Осознание бурами себя как жертвы захватнической империалистической политики, проводимой к тому же методами, гораздо более привычными при обращении с черными, нежели чем

с белыми противниками, и обилие послевоенных экономических проблем - все это подготовило питательную почву, на которой основанная в 1914 г. Национальная партия смогла быстро превратиться в крупнейшую оппозиционную силу Африканского союза. Войдя в 1924 г. в правительство, она отстаивала политическую программу, направленную на

обеспечение привилегий белого электората, к которой принадлежала также и политика разделения рас - «сегрегации».

Основанная генералом времен англо-бурской войны Дж. Б. М. Герцогом Национальная партия была первоначально центром притяжения для буров, недовольных правительственным курсом, проводимым Л. Боте и Я. Смэтсом, и чувствовавших себя обделенными. Идентифицировать этих белых в соответствии с их историей и культурой как нацию было принято тогда лишь в кругах небольшой части интеллектуалов как состоявших в рядах новообразованной партии, так и находившихся вне ее.

Сторонники культурного национализма преобладали и в созданном в 1918 г. тайном объединении - Брудербонд («Союза братьев африканеров»), а также в постоянно расширявшейся сети его организаций, которые объединяли белых, говоривших на языке «африкаанс» [1]. Но и сама Национальная партия представляла собой рыхлый союз четырех действовавших на провинциальном уровне региональных объединений Капской провинции, которая изначально была цитаделью культурного национализма.

В 1933 г. под влиянием мирового экономического кризиса в Южной Африке сложилась «большая коалиция», в которую вошла и находившаяся до тех пор в оппозиции Южноафриканская партия, руководимая Смэтсом. Спустя год обе правящие партии слились в Объединенную партию. Национальная партия Капской провинции на слияние не пошла и провозгласила себя «очищенной» Национальной партией.

Потрясения, вызванные мировым экономическим кризисом, и прежде всего обнищание значительной части говоривших на «африкаанс» белых, данные о котором были обнародованы в начале 1930-х гг. в пятитомном отчете Карнеги, как и посткризисный экономический рост с его сопутствовавшими негативными последствиями, имели следствием заметную радикализацию новой Национальной партии, превратившей культурный национализм в свою идеологию. При этом влияние фашистских движений, утвердившихся тогда в Европе, на резкое поправение Национальной партии было гораздо меньшим, чем перечисленные выше внутренние процессы.

Первый пик культурного национализма и превращение его носителей в массовое движение пришелся на 1938 г. Начало им было положено празднованием столетия «Битвы при Кровавой реке», воспетой националистами как поворотный пункт «Большого трека» - мифологизированного события истории похода буров на новые земли и их самоутверждения как нации.

Искусно инсценированный тогда символический караван запряженных волами повозок послужил завершению Брудербондом и Национальной партией их десятилетних усилий по «завоеванию» уже существовавших культурных организаций и созданию прочного сплава культуры «африкаанс» с национализмом. Африканерский культурный национализм стал поистине массовым движением.

При этом, однако, у Национальной партии и Брудербонда появился грозный конкурент на их же почве - приобретшее еще более массовую поддержку радикальное движение под названием Оссевабрандваг («Огненная стража воловьих повозок») [2].

Его появлению способствовал ряд объективных обстоятельств. Образование «большой коалиции» с последующим слиянием обеих правящих партий усилило ощущение нараставшего кризиса и породило глубокое недоверие к парламентско-де-мократическим институтам. Одним из результатов этого стало появление множества небольших внепарламентских группировок, бравших за образец фашистские движения Европы. Юбилейные торжества, а затем и начало Второй мировой войны вызвали вторую волну культурного национализма.

Поначалу фашистский характер Оссевабран-двага был не вполне очевиден. Вплоть до 1941 г. он оставался в основном массовым националистическим и популистским движением африканеров. Название «Оссевабрандваг» указывало на прямую связь с описанным выше символическим «воловьим походом». И действительно, все разнородные инициативы, приведшие в феврале 1939 г. к созданию Оссевабрандваг, так или иначе восходили к этому памятному событию. В кругу основателей движения всячески подчеркивалось намерение сохранить «дух» этого похода [3].

Первый шаг к его образованию состоялся в конце 1938 г. в Блюмфонтейне, где группа представителей местной знати, объединившаяся вокруг пастора местной реформаторской «Двуглавой церкви» Х.Р. Котце, решила придать националистическому воодушевлению прочные организационные формы [4]. Ввиду видной роли, которую Котце играл в то время в Брудербонде, в исторической литературе принято считать, что к данному «действу» приложило руку это тайное общество. Документального подтверждения подобного утверждения нет, несмотря на совпадение по времени встреч Братства и основания Оссевабран-двага [5]. Оно может быть также объяснено и личной активностью Котце. Тем не менее, нельзя исключать и того, что Брудербонд наблюдал за активностью мелких культурно-националистических организаций

и в какой-то момент, скорее всего несколько позже, решил оказать влияние на движение Оссевабрандваг, которое выросло к тому времени в самостоятельную влиятельную силу.

Блюмфонтейнская знать нашла союзника в армейском офицере, полковнике Д.Х.Х. Лаасе, уже успевшем зарекомендовать себя в качестве пламенного националиста и завоевать симпатии в армейской среде, выступая в роли организатора товарищеских вечеринок и других аналогичных увеселительных мероприятий [6].

Лаас был в то время подчиненным и политическим соратником администратора Оранжевого свободного государства и командира расквартированной в Блюмфонтейне военной бригады д-ра Й.Ф.Я. ван Ренсбурга [7]. Ренсбург, проявлявший особое внимание ко всему тому, что имело отношение к армии, всячески содействовал организации акций, посвященных «Большому треку», и пытался придать им военизированный характер. И хотя его усилия в данном направлении по большей части не имели успеха, это лишь укрепляло его уверенность в том, что пришло время придать национализму более строгие организационные формы, отражающие армейские ценности [8]. В ходе подготовки к празднованию столетней годовщины «Большого трека» он обнаружил, что Лаас преследовал аналогичные цели и на свой страх и риск уже создавал специальные отряды - коммандос.

Чтобы не вызвать недовольства военного руководства, ван Ренсбург посоветовал Лаасу сделать упор на сугубо гражданский характер этих отрядов, увязав их при этом с символически столь значимым походом. Он-то и предложил назвать их «Оссева-брандваг», то есть теми, кто несет вахту у воловьих повозок [9]. Тем самым должна была быть подчеркнута ассоциация с временами реального «Большого трека» XIX в., когда ночные стоянки колонистов приходилось охранять от диких животных. Их посты, располагавшиеся у лагерных костров, именовались «брандваг», т.е. огненная стража. Предложение ван Ренсбурга так удачно объединило в одно целое стремление к увековечению культурного национализма, милитаристские импульсы и вновь обретенный национальный символ - воловью повозку, что термин Оссевабрандваг надолго пережил инсценировку похода, с которой первоначально был связан, и превратился в название возникшей организации.

Ее военным руководителем - коммандант-ге-нералом - стал Лаас, а председателем Гроотраа-да («Большого совета») - контрольного органа, первоначально состоявшего из представителей блюмфонтейнской знати, - пастор Котце [10]. На

первых порах компетенции этих институтов не были определены, и ОБ, как вскоре стали сокращенно называть новое движение, вступив в стадию стихийного роста, превратилось в вотчину одного Лааса. Чрезвычайно эксцентричный [11] Лаас, будучи весьма посредственным организатором, оказался, однако, превосходным агитатором. Совершив серию турне - сначала по Оранжевому свободному государству, а затем и по всей Южной Африке, -он сумел привлечь на свою сторону и побудить к вступлению в ОБ множество граждан, говоривших на африкаанс [12]. Правда, он не имел представления о том, как придать стабильность руководимому им движению. И оно распалось бы, если бы не появившиеся лидеры местного и регионального уровня [13]. Их основу составляли отставные военные, прошедшие соответствующую подготовку и нашедшие в парамилитаристской ОБ свою вторую родину [14]. В своем большинстве они были тесно сплочены, прежде всего благодаря личным знакомствам и связям, и образовали первоначальную жизнеспособную организационную ткань.

Однако по-настоящему жизненную силу влило в ОБ начало Второй мировой войны. К тому времени ее положение было далеко не блестящим. Заседания Гроотраада фактически перестали собираться. Большинство членов движения покинуло ряды организации [15]. Немалую роль в этом сыграло и то, что ОБ было далеко не единственной организацией радикально-националистического толка. После символической инсценировки «воловьего похода» в стране возникало множество движений, ставивших схожие цели.

По мере совпавшего с началом войны притока в движение новых членов стала все более очевидной ограниченность лидерских качеств Лааса. Поэтому в октябре 1940 г. объединенными усилиями бывших военных и обновленного Гроотраада под руководством того же Котце его без лишних церемоний сместили. Первое время дела движения продолжал вести Кот-це [16]. Между тем, новые влиятельные члены занялись поиском преемника лидера. Вскоре они сошлись на кандидатуре ван Ренсбурга, согласившегося возглавить движение [17]. К концу 1940 г. он покинул прежнюю должность администратора Оранжевого свободного государства и взял на себя руководство Оссевабрандваг.

За неполные два года с момента начала Второй мировой войны ОБ вновь превратилось в массовое движение [18]. Этот процесс пришелся в основном на тот период, когда коммандант-генералом движения был ван Ренсбург [19]. Первоначально ОБ оставалось локальным образованием с центром в

Блюмфонтейне - аграрной столице Оранжевого свободного государства. Однако очень скоро оно переросло эти рамки. Руководство движением перебралось в Трансвааль, где его оплотом стал индустриальный район Витватерсранд. Оттуда оно стало продвигаться дальше, в сельскую периферию. Утвердилось оно и в Капской провинции, а также в провинции Натал. Происходившее с движением нередко сравнивали тогда с пожаром в зарослях буша [20]. За короткое время к нему примкнули тысячи людей. К концу 1940 г. численность его членов составила, по некоторым, пусть даже завышенным оценкам, около 400 тыс. чел. - т.е. около трети всех тогдашних африканеров.

Подобный рост представляется удивительным и требующим объяснения.

Прежде всего он был обусловлен политическим вакуумом, который возник на правом фланге после раскола старой Национальной партии в 1934 г. Ее остатки, руководимые Д.Ф. Маланом, которые именовались воссоединенной Национальной партией, сохранили сильную опору в Капской провинции. Однако во многих других, прежде всего северных регионах ее позиции оставались организационно крайне слабыми. Она даже не имели представительства в парламенте.

Начало Второй мировой войны подтолкнуло африканеров, считавших свое участие в очередной «английской войне» не вполне добровольным, в ряды движения, привлекшее их внимание своими радикальными националистическими лозунгами, слухами о предстоящем путче и намеками на скорые перемены [21]. Однако ОБ привлекало людей не только в силу их недовольства политическим положением или слабостью Национальной партии. Им импонировали его организационная структура, а также умелое обращение с народной культурой [22].

ОБ строилось как парамилитаристская организация, основные боевые единицы которой составляли коммандос. Руководящие должности в ней занимали офицеры, звания которых были такими же, как в прежних бурских республиках. Тем самым ОБ выступало в роли своего рода военизированного противовеса армии Южно-Африканского Союза, хотя никогда и не находилось с ней в силовой конфронтации.

Парамилитаристская организационная структура ОБ служила, в частности, удовлетворению авторитарных запросов общества и прежде всего потребности африканеров в «дисциплине». Многие из них были убеждены, что их прежние испытания были порождены недостатком дисциплинированности, в подтверждение чего обычно использовались ссылки на опыт англо-бурской войны. Дисциплина стала волшебным ключом, призванным открыть путь желательным переменам [23]. В свою очередь, парамилитаристская структура ОБ создавала впечатление о царившей в ней солидарности, поскольку коммандос строились на локальном уровне, на основе соседской, а иногда даже семейной общности [24].

Но наибольшее значение для привлекательности ОБ имел его демонстративный эгалитаризм, который оно не только постулировало, но и на деле практиковало: «Для меня, - говорил в своем интервью один из видных деятелей движения, - самым прекрасным в организации было то, что мы брали из общества людей, которые иначе никогда бы не получили признания: бригадиры с ферм становились для нас капралами... Если человек был хорош, то он ставился начальником над своим хозяином. В таком случае его хозяин становился членом его команды. Уже это так окрыляло человека, а организация так воодушевляла его, что ее функционирование осуществлялось практически само собой» [25].

Таким образом ОБ стал как бы символом того, что долго искали, но не находили политики, а именно - «народного единства» [26]. Впрочем, достигнутая с началом войны партийно-политическая консолидация африканеров оказалась краткосрочной.

Протестуя против принятого парламентом решения о вступлении Южной Африки в войну, председатель правительства Герцог покинул свой пост и вместе со своими сторонниками присоединился к оппозиционной Национальной партии, возглавляемой Д.Ф. Маланом. Правда, вскоре молодые политики из этой партии, искусно маневрируя, переиграли соратников Герцога и выдворили их из партийных рядов. На объединительном съезде Национальной партии Оранжевого свободного государства в декабре 1940 г. разыгрывались драматические сцены, воспринятые многими как недостойное и ненужное унижение Герцога. В результате Оссевабрандваг существенно пополнился за счет его сторонников [27], к числу которых, наряду с прочими, принадлежал и ван Ренсбург. Но движение привлекало также и всех тех, кому надоели партийные распри и кто стремился к преодолению раздоров [28].

Впрочем, Оссевабрандваг мог предложить ищущим и нечто большее. Вступление Южной Африки в войну подтолкнуло его руководство к выводу, что только выход страны из Африканского Союза, находившгося под британским господством, мог бы предотвратить подобные шаги в будущем. Поэтому ОБ стал знаменосцем республиканизма, который по своей решительности не уступал радикальным республиканцам из Национальной партии. Тем самым ОБ начал казаться многим заслуживавшим особого доверия, ибо прямо объявил своей важнейшей целью создание республики и был, в отличие от Национальной партии, предельно прямолинейным [29].

Привлекательность ОБ состояла и в том, что он утверждал себя как не политическое, а культурное сообщество. Проведение широкомасштабных акций национально-культурной направленности помогло ему привлекать в свои ряды множество заинтересованных в них африканеров [30]. Во многих сельских округах ОБ был зачастую единственным источником подобной активности. В этой сфере действовали прежде всего женщины [31] и молодежь [32]. Множество традиций, утвердившихся в ходе юбилейных празднеств и укоренившихся в ОБ, обычно сочетались с начальной военной подготовкой. Благодаря этому, он получал возможность подчеркивать свою роль организации, заботливее всех иных хранящей и защищающей культурное наследие африканеров.

По своему социальному составу движение было предельно гетерогенным. Его классовая база практически не могла быть выявлена - несмотря на то, что в последующие годы ОБ стал приобретать все более очевидный сельский характер и позиционировал себя как движение «простых людей». Но первоначально об этом не шло и речи. Его социальный состав определяла специфика переходной эпохи. Одной «ногой» ОБ стоял в отсталом аграрном мире, другой - в урбанизированном индустриальном обществе. Этому соответствовала и описанная выше неопределенность его целевых установок, обращенность к классово слабо дифференцированной этнической идентичности.

Это, кстати, и было одной из причин его успеха. Своими расплывчатыми установками [33], туманными обещаниями всеобщего улучшения ситуации в результате утверждения народного единства и провозглашения республики ОБ импонировал всем, поскольку не защищал чьих-либо особых интересов и не отпугивал тем самым остальных.

Обращение ОБ к культурному национализму сталкивало его в среднесрочной перспективе с Национальной партией и с разветвленной сетью Брудербонда. Обеспокоенность ОБ вызывало наличие у него радикального подпольного крыла - боевых егерей «Стормьярс». В этих формированиях, созданных для выполнения задач активистского и конспиративного плана [34], состояли молодые сорвиголовы - демобилизованные солдаты, а также студенты [35], полицейские [36] и молодые рабочие. Всего их было от 6 до 8 тысяч [37].

При всем том, что ОБ с его десятками тысяч членов обладал огромным разрушительным потенциалом, опасность, исходившая от «Стормьярс», ощущалась в стране достаточно остро. Поэтому государство предприняло против них превентивные меры, оказавшиеся весьма эффективными. Нейтрализация «Стормьярс» была в значительной степени реализована присутствием находившихся в готовности войск и постоянной перспективой интернирования его членов. Действия «Стормьярс» были осуждены и Национальной партией, к которой вскоре пришло понимание того, что путь к власти могут обеспечить лишь выборы, и которое побудило ее дистанцироваться от внепарламентского активизма [38].

Все это вынудило «Стормьярс» свести свою деятельность к актам мелкого саботажа, вроде повреждения телефонных проводов [39]. Наиболее активно вели себя его активисты в северных провинциях, преимущественно в Трансваале [40], в его городских агломерациях [41]. В конечном итоге многие из них были заключены в лагеря для интернированных, так что для ОБ, как бы забывшем о прежней конкуренции, открылось новое поле деятельности по оказанию материальной и моральной поддержки интернированным и по созданию вокруг них своего рода культа [42].

В конце 1940 г. Малан заключил соглашение с руководством ОБ, которое возглавлял еще Котце, и без того поддерживавший тесные отношения с Национальной партией. Это соглашение разграничивало сферы их деятельности и тем самым фактически накладывало запрет на политическую активность ОБ [43]. Однако их отношения вновь резко изменились после того, как руководство ОБ перешло к ван Ренсбургу.

Ханс ван Ренсбург слыл среди своих сторонников исключительно деятельной личностью [44]. Он сделал быструю карьеру в органах государственной службы, заняв в конце концов весьма почетную должность администратора - управляющего делами Оранжевого свободного государства [45]. При этом он с полным основанием прослыл откровенным милитаристом [46], а свое преклонение перед Третьим рейхом скрывал так же мало, как и активное неприятие демократии и парламентаризма [47].

Взгляды ван Ренсбурга представляли собой примечательную смесь элитарных и эгалитарных устремлений. Будучи коммандант-генералом ОБ, он делал в своих публичных выступлениях упор на эгалитаризм, который отчасти демонстрировал, еще будучи высокопоставленным чиновником с докторской степенью [48]. Вместе с тем он всяче356

ски демонстрировал свой пиетет к ведущим политическим деятелям (к числу которых негласно причислял и себя), порой невзирая на разногласия с ними. Так, на протяжении всей своей жизни ван Ренсбург оставался почитателем Смэтса, хотя тот был его главным политическим противником, внесшим решающий вклад в досрочное прекращение его административной карьеры [49]. Ван Ренсбургу импонировали сильные личности, обладавшие качествами вождя [50], что все сильнее связывало его в последующие годы со «Стормьярс», ставшими впоследствии элитой Оссевабрандваг.

Связь между элитарными и эгалитарными установками ван Ренсбурга вытекала из свойственного ему расизма. Ведь его идея равенства распространялась только на белых, прежде всего на африканеров, рассматривавшихся им одновременно и как расовая элита. Не случайно после прекращения деятельности в ОБ он закончил свои дни сотрудником аппарата апартеида [51] и даже превратился в сторонника и почитателя Х. Фервурда, бывшего в годы войны объектом его ненависти и нападок [52].

Фантастические представления о «магнетической личности» ван Ренсбурга, еще десятилетия спустя бытовавшие среди его поклонников [53], должны объясняться скорее его самоуверенностью, а также тем, что он завоевал свои высокие позиции на государственной службе, минуя политику, так что его неожиданное появление на ее авансцене придавало ему незаслуженную ауру харизматического вождя.

Поначалу ван Ренсбург, получивший от всех фракций правого лагеря высокий кредит доверия, а также всеобщее признание его административных способностей, постарался установить хорошие отношения с Национальной партией Малана. Однако эти отношения вскоре омрачились, что было неизбежным, так как оба политика не могли не понимать, что руководимое ван Ренсбургом ОБ будет неизбежно превращаться из потенциальной партийной армии в серьезного соперника Национальной партии.

Непосредственным поводом для разрыва послужила позиция, занятая Освальдом Пирровым. Пирров, крайне правый член кабинета Герцога и ближайший сподвижник экс-премьера, хотя и примкнул к Объединенной Национальной партии, возникшей в результате слияния в 1941 г. «очищенной» Национальной партии во главе с Маланом и разрозненных остатков сторонников Герцога, вряд ли мог претендовать в ней на столь же высокое место, какое занимал ранее. Он вызывал недоверие у многих членов новой партии, особенно у более молодых деятелей, последовавших в 1934 г. за Маланом. Одним из таких деятелей был Й.Г. Стрейдом, глава Национальной партии Трансвааля, который считал Пиррова недостаточно серьезным и в то же время видел в нем потенциального конкурента [54]. Последнее было вполне оправданным, поскольку Пирров располагал в Трансваале сильной поддержкой, в том числе и прежде всего среди парламентариев.

С января 1941 г. он стал активно заявлять о себе также на идеологическом поприще, опубликовав памфлет «Новый порядок для Южной Африки», в котором изложил свой идеал будущего южноафриканского фашистского государства. Действуя на базе этого манифеста, он приступил к объединению своих сторонников в Национальной партии и в учебные группы «Нового порядка» [55]. Речь определенно шла о создании партии внутри партии, хотя сам Пирров и отрицал это. Стрейдом вполне отдавал себе отчет в том, что бывший министр руководствуется сугубо личными целями. Весной 1941 г. в кругах истеблишмента Национальной партии развернулась неприкрытая политическая травля Пиррова и его сторонников [56].

Ван Ренсбург, который не только лично дружил с Пирровым, но был в 1930-е гг. его ближайшим сотрудником в тогдашнем министерстве юстиции и к тому же придерживался максимально близких к нему идейных позиций, демонстративно встал на сторону преследуемого. Выступая в августе 1941 г. в Эльсбурге, он заявил об идущей полным ходом «облаве» на несогласных и подчеркнул, что в ОБ открыта дорога также и национал-социалистам [57]. Тем самым он дал Национальной партии повод, которого она, по всей видимости, уже давно ожидала.

Последовавшую за этим политическую борьбу вряд ли имеет смысл детально описывать, поскольку этот эпизод истории ОБ очень хорошо документирован и обстоятельно изучен [58]. Однако стоит указать на один аспект, который оставался до сих пор почти незамеченным.

Ван Ренсбург, найдя мощных союзников в рядах других организаций, особенно в Брудербон-де, решил, действуя с позиции силы, изолировать Национальную партию. Его главным союзником в этом деле стал Николаас Дидерихс, способствовавший в свое время назначению ван Ренсбурга ком-мандант-генералом ОБ и пребывавший на посту шефа Реддингсдаадбонда («Союза действия во имя спасения») и председателя Брудербонда [59]. К их усилиям присоединился П.Й. Мейер, занимавший множество стратегически важных постов в аф-риканерских националистических организациях. Для достижения поставленной цели в Брудербон-де была создана рабочая группа под председательством крайне правого деятеля - профессора Л. дю

Плесси. Ей было, в частности, поручено составление базовой политической программы [60].

Весной 1941 г. группа представила проект конституции будущей республики, который предусматривал отмену сохранившихся демократических процедур и установление авторитарного президентского правления. Малан оказался перед необходимостью принять этот проект, тем более что в работе группы принимали участие некоторые представители Национальной партии, прежде всего Фервурд [61]. Тем не менее, ему удалось предотвратить формальную поддержку Национальной партией предложенного документа. Ее руководство сочло, что Брудербонд, как и ван Ренсбург, проявив эту инициативу, вмешались в ее внутренние дела, бесцеремонно выйдя за рамки своих компетенций.

В конечном итоге Малану и его сотрудникам удалось добиться политической изоляции ван Ренсбурга и провести чистку Брудербонда. Его председатель Дидерихс был вынужден уступить свой пост проверенному временем прежнему руководителю Братства профессору Й.К. ван Руй [62]. Затем был смещен со всех своих должностей и Мейер [63]. Одновременно был дезавуирован и публично осужден их сторонник дю Плесси - председатель Комитета африканерского единства при Бру-дербонде, выступавший в роли посредника между Национальной партией и ОБ.

Свой успех Малан увенчал публичным призывом ко всем членам партии воздерживаться от участия в Оссевабрандваге до тех пор, пока оно не перестанет преследовать политические цели [64]. Это обращение возымело действие, и, начиная с сентября 1941 г., ОБ пришлось столкнуться с серьезным сокращением численности своих членов [65]. Тем самым начался спад массового движения, сделавшего первоочередную ставку на победу немецкого оружия над британской империей. Тем не менее, оно до самого конца войны продолжало оставаться влиятельным политическим фактором, с которым приходилось считаться даже Малану, - в немалой степени и потому, что он, как и Пирров, покинувший партию вместе со своим «Новым порядком» весной 1942 г., в идеологическом плане во все в большей степени скатывался на экстремистские позиции.

Проигранный первый раунд борьбы, бойкот партийной прессы, начатый в 1942 г., а также массовый исход членов нанесли ОБ очень серьезный урон [66]. Тем не менее и после него ОБ вновь попытался заявить о себе, более четко обозначив свои политические установки. К решению этой задачи ОБ привлек ряд интеллектуалов, встававших

во главе его вновь образованных низовых организаций. Наряду с профессором дю Плесси и Мей-ером к руководству правого лагеря примкнули и другие интеллектуалы-тяжеловесы [67]. Однако их представления о возможностях и целях движения были для большинства его сторонников слишком отвлеченными. Будучи изложены вычурным, академическим языком, они оставались непонятными большинству членов ОБ, состоявшему из простых фермером, проживавших в сельской глубинке. Отсюда - множившиеся сетования низов движения на то, что люди вообще перестали понимать, за что оно выступает и какова его политическая ориентация [68].

Между тем оно, пытаясь выработать более четкое направление, последовательно смещалось в сторону фашизма, правда такого, который, при известном старании, мог выглядеть как «народный» и «африканерский». Тем самым имелось в виду выстроить защиту от упреков в импорте идеологии, которыми осыпала ОБ Национальная партия.

Впрочем, сходство Оссевабрандваг с соответствующими европейскими образцами становилось настолько очевидным, что, начиная с 1942 г., его можно было с полным основанием характеризовать как фашистское движение [69]. При этом, однако, на руководящих постах в ОБ все еще пребывал ряд представителей протестантского фундаментализма, стремившихся придать его идеологии специфическую африканерско-кальвинистскую окраску [70].

В 1942 г. в Оссевабрандваг было предпринято считавшееся уже давно назревшим переструктурирование. Оно привело к усилению принципа «вождизма», что повлекло за собой превращение ван Ренсбурга в «фюрера» всех низовых организаций движения. Соответственно, резко сократилась роль всесильного прежде Гроотраада. Более четкой стала военная структура ОБ. Подвергся уточнению порядок соподчинения. Так называемые «головные генералы» и «головные комманданты» во многом лишались прежних полномочий. Вместе с тем им поручалось крепить контакты с основной базой движения [71]. Сам Гроотраад стал формироваться после прихода ван Реннсбурга (а в полной мере после ухода Котце) из его прямых подчиненных, т.е. офицеров из военных командных структур. Позиции коммандант-генерала были существенно расширены. Отделы, которыми по собственному усмотрению управляли четыре ассистент-комман-дант-генерала, были ликвидированы, что, по всей вероятности, было направлено против строптивого Х. Ерлинга, занимавшего этот пост в Трансваале. Вместо них был создан отдел заместителя коммандант-генерала, руководство которым при358

нял Дж.А. Смит, бывший до этого региональным лидером Капской провинции. Ему передавались административные функции, что позволяло ком-мандант-генералу сосредоточиться на проблемах политико-идеологического порядка [72]. Низовые организации выводились из подчинения, «областные генералы» [73] ставились под контроль лично ван Ренсбурга. Создавались также новые учреждения, служившие площадками для интеллектуальных разминок и представлявшие собой нечто вроде научно-исследовательских клубов, находившихся под руководством дю Плесси и выполнявших роль идеологических мозговых центров. Руководители этих организаций были произведены в «генералы» и получили места в Гроотрааде, что дополнительно усиливало позиции ван Ренсбурга в его взаимоотношениях с региональными вождями [74].

Именно в это время Оссевабрандваг и совершил открытый идеологический поворот к фашизму [75]. Наряду с ярко выраженным антисемитизмом, он особенно сильно ударил в «антикоммунистические барабаны». Этот поворот стал решающим вкладом в созданную впоследствии систему апартеида. Неслучайно давние члены ОБ, либо близкие к нему активисты - Б.Дж. Форстер, Х. ван ден Берг и другие, вернувшиеся позднее в истеблишмент Национальной партии, - оказались в первых рядах тех, кто приступил к построению «государства безопасности» 1960-х - 1970-х гг.

Крайние формы приобрел и традиционализм. Близкие ОБ интеллектуалы рьяно подчеркивали необходимость сохранения авторитарной семьи [76] и проповедовали реакционные взгляды на место и роль в обществе женщин [77]. Всячески превозносилось авторитарное государство [78], которому-де не нужны ни партии, ни парламент, поскольку всем будет распоряжаться вождь, занимающий должность президента.

Позднее авторитарный акцент был несколько смещен, и речь пошла о «беспартийном» государстве, причем содержание этого понятия оставалось предельно нечетким. Похожим образом обстояло дело и с ориентацией на корпоративизм, с которым ОБ связывал свои надежды на преодоление классовых противоречий [79].

При всех идеологических различиях между Национальной партией и ОБ в их позициях легко просматривался ряд совпадений. Они отстаивали не принципиально разные подходы, а их различную трактовку, отражавшую различную степень радикализма. Многие взгляды, за которые ратовали деятели Оссевабрандваг, разделяли и представители Национальной партии. Так, антикоммунизм

ОБ фактически не отличался от его интерпретации видным парламентарием Э. Лоувом, а антисемитизм ван Ренсбурга - от его трактовки депутатом от Национальной партии Л. ван Ниропом.

Национальная партия долгое время занимала однозначно антидемократические позиции и вспомнила о преимуществах парламентаризма и партийной демократии лишь тогда, когда вступила в конфликт с ОБ. Первоначально, после появления «Серых рубашек» (в 1930-е гг.), партия, заигрывая с маргинальными правоэкстремистскими группировками, совершила сильный крен в их сторону. Обратное движение наметилось лишь тогда, когда ОБ начал более четко очерчивать свои позиции, отличая их от позиций Национальной партии и разворачивая против нее полемику, вышел на уровень настоящего крестового похода. Обращение Национальной партии к парламентаризму и демократии, с которыми солидаризовались и ее вновь обращенные члены, вроде бывшего «головного генерала» ОБ и будущего премьер-министра Дж. Форстера, выглядят особенно неправдоподобно, если вспомнить о ее массированных атаках на правовое государство, которыми она отличилась после 1948 г.

В начале войны Оссевабрандваг, опираясь на фашистскую концепцию порядка, пытался подчеркивать свою идентичность, отличавшую его от Национальной партии. В свою очередь к концу войны партия «в пику ему» начала прибегать к антикапиталистической риторике, всячески демонстрируя свою заботу «о благе трудящихся африкаанс» [80]. Она не только активно включилась в бои соратников А. Герцога с руководством «Национального союза шахтеров», не только приняла участие в травле С. Сакса и «Союза раб