Динамика изменений этнолокальной группы южных вепсов в XX — начале XXI В.

ВЕСТНИК САНКТ-ПЕТЕРБУРГСКОГО УНИВЕРСИТЕТА

Сер. 2

Вып. 3

МАЛЫЕ ГРУППЫ В ЭТНОГРАФИИ

УДК 397 (470) С. Б. Егоров

ДИНАМИКА ИЗМЕНЕНИЙ ЭТНОЛОКАЛЬНОЙ ГРУППЫ ЮЖНЫХ ВЕПСОВ В XX — НАЧАЛЕ XXI в.

Южные вепсы — одна из этнолокальных групп вепсского этноса, в настоящее время проживающая в Радогощинском сельском поселении Бокситогорского района Ленинградской области. Это самое отдаленное муниципальное образование Бокситогорского района, расстояние от райцентра до Радогощи составляет 121 км. На его общей территории, площадью более чем 1,2 тыс. км2, расположены 27 населенных пунктов, из которых 18 являются традиционно южновепсскими.

Рассмотрим динамику численности этнолокальной группы, а также изменения поселенческой среды, хозяйства, внутренних и внешних связей, элементов материальной культуры, традиционного мировоззрения и религии, языка, этнического самосознания, которые привели к современному состоянию южных вепсов.

Согласно данным земской статистики 1908 г., численность южных вепсов в Бори-совщинской волости Тихвинского уезда Новгородской губернии, в пределах которой располагалась их этническая территория, составила 3171 человека (рассчитано по: [1]). К 1920 г. вепсское население Борисовщинской волости несколько уменьшилось по сравнению с данными 1908 г., составив около 3118 человек (69,5% всего ее населения), что объяснимо драматическими событиями, произошедшими в России за прошедший период. В 54 поселениях волости они образовывали подавляющее большинство (99,3%) [2, л. 1].

По сведениям первой советской переписи населения 1926 г., в Борисовщинской волости насчитывалось 3869 вепсов (66,7% всего ее населения), из которых 3834 человека, или 99,1%, назвали вепсский язык родным. Таким образом, за 6 лет численность южновепсского населения возросла почти на четверть. Такой резкий рост можно объяснить недостатками при проведении предшествующей переписи. В 1927 г., в результате нового административно-территориального деления, территория расселения южных вепсов оказалась разделенной между двумя районами Ленинградской области — Ефимовским и Капшинским. В 1928 г. все 4 сельсовета Ефимовского района с вепсским населением — Сидоровский, Прокушевский, Пожарищенский и Радогощинский, получили статус национальных. В этом районе осталось 3239 вепсов (13,1% всего

Егоров Сергей Борисович — старший преподаватель, Санкт-Петербургский государственный университет; e-mail: arskaht@mail.ru © С. Б. Егоров, 2013

населения) [3, с. 30-31], остальные ранее проживавшие в бывшей Борисовщинской волости оказалась в Ивановском сельсовете и восточной части Лукинского сельсовета Капшинского района [3, с. 20-21].

К этому времени, по результатам Всесоюзной переписи населения 17 декабря 1926 г., численность южновепсского населения достигла 3,9 тыс. человек, в том числе около 3,75 тыс. человек на своей этнической территории (рассчитано по: [3, с. 20-21, 30-31; 4, с. 26]).

По состоянию на 1932 г. в сельсоветах, где проживали южные вепсы, числилось:

Численность южных вепсов в указанных административных единицах превышала 4 тыс. человек.

В 1937-1938 гг. национальные сельсоветы были упразднены, хотя административное устройство не изменялось до укрупнения низовых территориальных единиц в 1950-х годах. В 1965 г. Ефимовский и Капшинский районы ликвидировались, а их территории вошли в состав Бокситогорского и Тихвинского районов Ленинградской области. Численность южновепсского населения на своей этнической территории на этот период можно оценить лишь приблизительно, опираясь на статистические данные по состоянию на начало 1967 г. По нашим расчетам, численность южных вепсов к этому времени составляла около 2,4 тыс. человек (рассчитано по: [6; 7]).

Всесоюзные переписи населения 1970 и 1979 гг. не дают реальных сведений относительно численности вепсского населения на территории Ленинградской области, в том числе южных вепсов. Более адекватными являются данные переписи 1989 г., но и они не совсем полно отражают действительную численность вепсского населения в Ленинградской области, несколько занижая ее. Так, в Бокситогорском районе, основной территории проживания южных вепсов, зафиксировано лишь 517 вепсов, из которых 445 — сельские жители, а 72 проживают в городских поселениях. Переписью 2002 г. было учтено 204 вепса, в том числе 182 сельских жителя и 22 горожанина. Данными по национальному составу населения Бокситогорского района по переписи 2010 г. мы не располагаем. Известно только, что численность вепсов Ленинградской области составила 1380 человек (в 2002 г. —2019, в 1989 г. — 4273 человек).

В Радогощинском сельском поселении, где сосредоточен этнический массив южных вепсов, численность населения на 1 января 2012 г. составила 520 человек, из которых 362 (около 70%), зарегистрированы в деревне Радогощь, причем многие живут в трехэтажных многоквартирных домах городского типа, хотя при этом в летний

Сельский совет

Численность человек

Радогощинский Прокушевский Пожарищенский Сидоровский

Всего по Ефимовскому району

Ивановский

Лукинский

Всего по Капшинскому району Всего по двум районам

период нередко возвращаются в родные деревни и используют оставленные там жилища как своеобразные дачи. Сама Радогощь является в настоящее время поселением со смешанным этническим составом, поскольку сюда переселялось население не только из вепсских, но и из русских деревень округи. Кроме того, здесь существенна и доля приезжих из других регионов, в основном это специалисты в области сельского хозяйства, образования и социальной сферы. Остальные 18 южновепсских поселений крайне малолюдны. Так, в 3 самых значительных проживают соответственно 29, 23 и 15 человек. Это деревни Сидорово, Боброзеро и Белая [8]. По нашей оценке, численность южных вепсов в настоящее время составляет примерно 300-400 человек. Таким образом, неоспоримым фактом является сокращение численности южных вепсов за столетие на порядок.

Демографическую ситуацию в южновепсской среде можно признать критической. Неблагоприятная возрастно-половая структура отмечалась еще в начале 1980-х годов [9, с. 36, табл. 3], со временем она усугубилась. Более 70% населения на конец ХХ в. составляли люди старше трудоспособного возраста [10].

За последние полвека заметно уменьшилась этническая территория южных вепсов, что связано с организацией центральной усадьбы совхоза и постепенной ликвидацией не только небольших поселений, но и целых гнезд или кустов деревень. Еще в 1960-е годы исчезли деревни в районе Вялгозера на границе Бокситогорского и Тихвинского районов. В середине 1970-х годов прекратили существование южновепсские деревни бывшего Ивановского сельсовета Тихвинского района Ленинградской области: Иваново, Заозерье, Зуево, Усадище, Старина. К концу 1970-х — началу 1980-х годов относится ликвидация селений Сяргозеро и Шигола Пашозерского сельсовета того же района. А в результате выселения вепсов из деревень Нойдала, Ребов Конец, Чидово и Чубово бывшего Корвальского сельсовета Бокситогорского района в начале 1980-х годов территория южных вепсов превратилась в анклав, оторванный от остальных групп вепсского населения.

За более чем вековой период коренным образом изменилась поселенческая структура южных вепсов. По статистическим данным 1908 г., из 50 южновепсских поселений половину составляли населенные пункты с количеством хозяйств менее 10, треть поселений (17) включала от 11 до 20 дворов, каждая 10-я деревня (5) — от 21 до 30 дворов, а в 3 самых крупных имелось от 31 до 40 дворов. Следует отметить все-таки тенденцию к укрупнению населенных пунктов по сравнению с предшествовавшим столетием. Так, по данным 1858 г., почти 4/5 деревень южных вепсов (37 из 47) (78,7%) имели не более 10 дворов, а поселений с количеством хозяйств более 20 не было вообще [2]. Среднестатистическое хозяйство южновепсской деревни в начале ХХ в. включало 5 человек.

В дальнейшем тенденция к укрупнению населенных пунктов продолжилась, но при этом с конца 1930-х годов она дополнилась волевой ликвидаций мелких поселений. С 1960-х годов наименее перспективные населенные пункты стали снова пополнять категорию с количеством двором, не превышающим 10. По сведениям 1967 г., из 32 южновепсских населенных пунктов таковых было 9 (28,1%). В то же время определились лидеры, которыми стали центры сельсоветов; самые крупными из них были деревни Прокушево и Сидорово с количеством хозяйств соответственно 53 и 65. При этом средний размер южновепсского хозяйства сократился до 3 человек [1; 7].

В хозяйственной жизни южных вепсов происходили изменения, которые в целом были характерны и для других регионов Нечерноземной зоны России. Индивидуальные хозяйства в 1930-х годах были объединены в колхозы, которые первоначально объединя-

ли дворы отдельных небольших деревень, и существенных изменений в способах и приемах ведения хозяйства не наблюдалось вплоть до середины ХХ в., когда, с одной стороны, началось укрупнение колхозов, а с другой — внедрение машинной техники. В 1960-е годы осуществлялась реорганизация колхозов в государственные хозяйства, ориентированные на выращивание крупного рогатого скота, а в конце 1970-х годов они были преобразованы в совхоз «Радогощинский», который прекратил свою деятельность в 1990-е годы. В настоящее время значимых сельскохозяйственных организаций в регионе нет.

Такое положение определяло и сохранение в основных чертах вплоть до 1950-х годов традиционной хозяйственной деятельности, которая включала в себя наряду с земледелием и скотоводством такие отрасли, как рыболовство, охота, собирательство и ряд промысловых занятий, в частности лесозаготовка и деревообработка. В некоторые периоды, например в 1920-1930-е и 1950-1960-е годы, деятельность, связанная с эксплуатацией лесных ресурсов, не уступала по значимости сельскохозяйственному производству. Но даже после создания специализированных государственных сельскохозяйственных предприятий индивидуальные хозяйства продолжали заниматься некоторыми традиционными видами деятельности (охота, рыболовство, изготовление транспортных средств, тары и пр.). После же ликвидации совхоза «Радогощинский» часть этих традиционных занятий превратилась для местного населения в средство выживания. В последнее десятилетие в силу ряда причин их значимость несколько снизилась. Из заметных изменений последнего времени важным является практическое прекращение пастушеской традиции, которая стойко бытовала на протяжении всего ХХ в. Эта утрата связана с комплексом социально-экономических и демографических факторов.

С хозяйственной деятельностью тесно связана транспортная составляющая. В силу природно-географических и исторических условий этническая территория южных вепсов находится в стороне от важных транспортных магистралей, что определило ее периферийное положение. Единственным путем, по которому можно было добраться до ближайшей железнодорожной станции, находящейся в 50 км южнее дер. Радогощь, была дорога, использование которой вплоть до 1970-х годов оставалось полностью доступным только для верхового, полозного транспорта, а с середины ХХ вв. и гусеничной техники. Именно гусеничная техника быстро привела в малопригодное для транспорта состояние как главный путь, так и дороги, соединяющие все населенные пункты южных вепсов. В 1950-е годы была построена ведомственная узкоколейная железная дорога, протянутая от ст. Заборье Октябрьской железной дороги. Она частично улучшила транспортное сообщение, но проходила на существенном расстоянии от вепсских деревень, соединяя поселки лесозаготовителей (Октябрьский, Ропля, Ленинский, Красноборский), созданные в центре лесных массивов. Узкоколейная железная дорога была закрыта в 2001 г., а демонтаж пути завершился в 2003 г. Но поселения южных вепсов издавна были соединены сетью лесных, доступных для перевозки грузов гужевым транспортом и передвижения пешком или верхом на лошади дорог и троп, также транспортное сообщение между населенными пунктами осуществлялось по реке Лиди, ее притокам, озерам и протокам. В связи с этим наиболее функциональными видами транспорта длительное время оставались полозные (дровни, сани, лыжи, волокуши), а также легкие долбленые челны. С 1940-х годов в обиходе начали появляться шитые дощатые лодки, но они вплоть до конца ХХ в. не смогли вытеснить традиционные долбленки. Телеги у южных вепсов появились в конце XIX в., но использовались эпизодически и не повсеместно из-за состояния дорог. Только к рубежу ХХ-ХХ1 вв. была

достроена автомобильная дорога, соединившая основные сохранившиеся южновепсские деревни. Но прямого сквозного сообщения с другими группами вепсов не существует до настоящего времени.

Компоненты материальной культуры южных вепсов изменялись неодинаково. Например, большей трансформации подвергся костюм. В одежде вепсов, как и у других прибалтийско-финских народов Северо-Западного региона, уже в начале ХХ в. сохранилось немного своеобразия. Их костюм был близок к одежде соседнего русского населения, правда, в нем дольше сохранялись некоторые архаические черты. Так, южные вепсы отличались от русского населения соседних районов неокрашенными балахонами, а также активным использованием берестяной плетеной обуви. С середины ХХ в. происходит практически полная унификация повседневной одежды, хотя некоторые традиционные элементы продолжают использоваться в праздники и для выступления местного фольклорного коллектива. Соответственно утрачивается и комплекс занятий, связанных с ткачеством. Во второй половине ХХ в. активно вытесняется из обихода и самодельная утварь, которая изготовлялась в основном из дерева, корней, веток и древесной коры.

В то же время следует отметить сохранение южными вепсами до настоящего времени многих блюд традиционной кухни, навыков плотницкого ремесла, изготовления транспортных средств, некоторых орудий труда.

В духовной культуре южных вепсов на протяжении всего ХХ в. сохранялось немало архаических элементов. Традиционные верования бесконфликтно уживались с православием. Еще в 1950-1960-х годах здесь широко отмечались народные праздники, приуроченные к датам церковного календаря, но обладающие своей спецификой. До настоящего времени стойко сохраняются представления, связанные с колдовством и магическими практиками. Можно отметить также феномен сохранения южными вепсами русской архаики, например, вербальной части свадебного обряда, который в полном виде бытовал до начала 1930-х годов.

Вместе с тем для южных вепсов важнейшим фактором самоидентификации остается язык, хотя здесь произошли значительные изменения, которые к настоящему времени ставят под вопрос существование этой этнолокальной группы. До 1960-х годов южные вепсы использовали в общении между собой исключительно родной язык. Некоторые дети до начала обучения в школе русским языком не владели вообще. Но затем начались процессы, которые привели к тому, что к концу ХХ в. молодое поколение практически полностью перешло на русскую речь и перестало воспринимать вепсский язык как родной. Здесь свою роль сыграл целый ряд факторов. Это ориентация родителей и учителей на получение детьми дальнейшего образования, которое можно получить только на русском языке, следовательно, «ненужность» и даже «вредность» вепсского языка для развития ребенка. Непрестижность знания вепсского языка была связана с отсутствием его определенного статуса. Хотя в 1930-х годах в течение краткого периода, когда вепсский язык получил литературную форму, на нем началось обучение в начальной школе, но он базировался на средневепсском диалекте, и южными вепсами воспринимался неоднозначно. Более того, они стали ощущать неполноценность своей диалектной речи, ее неправильность, что усиливало переход на русский язык. Та же ситуация повторилась при воссоздании литературного вепсского языка в 1980-х годах. Южновепсские дети, которых обучали по вновь созданным учебникам, уже воспринимали вепсский язык как иностранный. Еще один момент, заметно повлиявший на утрату функциональности языка у южных вепсов, связан с утратой меж-

поколенных связей. В прошлом речь и традиции передавались детям не столько родителями, сколько бабушками и дедушками, которые в большей степени, чем родители, были причастны к воспитанию детей.

Ситуация с языком во многом породила и нечеткое представление об этнической самоидентификации. Сами южные вепсы, определяя свое положение, говорят, что они «не настоящие вепсы», мотивируя это большим количеством заимствований из русского языка в своей речи по сравнению с другими диалектами и более тесным соседством с русскими. Как на образец настоящих вепсов они указывают на проживавших севернее корвальских вепсов, которые не имели в прошлом близких постоянных контактов с русским населением. Лучшая сохранность архаичных элементов традиционной культуры южных вепсов отражалась в сознании соседнего русского населения, которое низко оценивало их социальный статус. В быту вепсов называли «лапотниками», «балахонниками», а этническое самоназвание «чухари» стало синонимом архаичности, отсталости. Такая «ущербность» самым неблагоприятным образом сказалась на уровне этнического самосознания. Дополнительным фактором послужила кампания, проводившаяся в 1970-х годах, когда при обмене паспортов местные органы власти записывали вепсов «русскими», аргументируя это тем, что вепсы —не национальность, а народность.

Отсутствие перспектив экономического и социального развития района проживания вепсов стимулирует миграцию населения, прежде всего молодого поколения, в другие регионы, усугубляя и без того неблагоприятную демографическую ситуацию. Представителей старшего поколения становится все больше, доля вепсов молодых возрастов имеет тенденцию к сокращению. Происходит утрата этнического своеобразия, языка и, как следствие этого процесса, — прогрессирующая ассимиляция южных вепсов.

Источники и литература

Статья поступила в редакцию 1 марта 2013 г.