Владимир Мономах на миниатюрах лицевого летописного свода

ВЕСТНИК УДМУРТСКОГО УНИВЕРСИТЕТА

Сообщения

УДК 75.056 А. С. Ищенко

ВЛАДИМИР МОНОМАХ НА МИНИАТЮРАХ ЛИЦЕВОГО ЛЕТОПИСНОГО СВОДА

Рассматриваются миниатюры Лицевого летописного свода второй половины XVI в., посвященные княжению Владимира Мономаха. Основное внимание уделено миниатюрам с изображением князя и деталям этого изображения. Вскрываются разнообразные смыслы, которые русское средневековое историческое и политическое сознание вкладывало в отдельные детали живописного образа знаменитого князя. Выявлен процесс развития художественного образа Владимира Мономаха в русских летописных миниатюрах. Это проведено путем сопоставления его изображений в Лицевом летописном своде времени Ивана Грозного с образом его в Радзивилов-ской летописи, иллюстрации которой, как считается, восходят к домонгольской эпохе. В результате делается вывод о том, что развитие иконографии князя в значительной мере отражало изменения, происходившие в общественно-политическом сознании и культуре в эпоху позднего русского Средневековья. Владимир Мономах Лицевого свода предстает перед нами либо как правитель, облаченный в парадные княжеские одежды, либо как военачальник - на коне в доспехах. Показано особое внимание авторов миниатюр к сюжету приобретения им царских регалий и к христианским добродетелям князя.

Проблема понимания средневековых изображений, как и письменных текстов, вызывает сегодня значительный интерес. Особое место в ряду таких визуальных источников, относящихся к истории Киевской и Московской Руси, по праву занимают летописные миниатюры, представляющие собой исключительно важный источник, информационные возможности и скрытые внутренние смыслы которых до сих пор раскрыты не полностью. В частности, это относится к образам в этих миниатюрах русских князей. К образу одного из них, Владимира Мономаха, являющегося значимым феноменом русского общественно-исторического сознания, мы и предлагаем обратиться.

Наиболее ранний пример изображения Владимира Мономаха представлен на миниатюрах Радзи-виловской летописи, где наряду с другими князьями он изображен участвующим в битвах, княжеских съездах, принимающим послов и т. д. [4]. Но летописание, в том числе и лицевое (иллюминированное, рукописи с изображением людей - «в лицах»), как известно, на месте не стояло. Дальнейшее развитие иконография Владимира Мономаха получила в Лицевом летописном своде XVI в. (далее - ЛС)1, самом крупном летописно-хронографическом произведении средневековой Руси, состоящем из 10 томов, в которых содержится более 16 000 миниатюр. Первые три тома ЛС посвящены всемирной истории, а последующие семь - русской. Создавались они, по мнению Б. М. Клосса, в период с 1568 г. по 1576 г. в царской книгописной мастерской, находившейся при соборной церкви Покрова Богородицы в Александровской слободе [5. С. 30; 6. С. 249, 265]. Несколько позднее (1570 - начало 1580-х гг.) датировал время работы над рукописями ЛС А. А. Амосов [2. С. 184-185]. Последняя точка зрения представляется более обоснованной.

В основу текста томов, посвященных русской истории, был положен список Оболенского Никоновской летописи, дополненный по Воскресенской и ряду других летописей [6. С. 209-214; 2. С. 19, 304-319; 8. С. 87-132]. Том, содержащий начальную русскую историю, не сохранился [6. С. 214; 2. С. 163-165]. Ее изложение (так называемый Голицынский том) начинается с событий 1114 г., с во-княжения Владимира Мономаха в Киеве.

Всего княжению Владимира Мономаха посвящено 60 миниатюр, сам же великий князь изображен на 27. В сравнении с Радзивиловской летописью, написанной довольно небрежно, миниатюры

ЛС отличаются большей тщательностью, сложностью и разнообразием повествовательных приемов [7. С. 46-47]. Так же, как и миниатюры Радзивиловской летописи, миниатюры ЛС не столько изображают тот или иной момент русской истории, сколько «рассказывают русскую историю изобразительными средствами. Это параллельный изобразительный рассказ к словесному рассказу летописи» [7. С. 45]. При этом, как подчеркивал С. О. Шмидт, словесный текст и миниатюры взаимозависимы и «нерасторжимы, хотя каждый имеет самостоятельное значение и ценность» [15. С. 216]. Зритель-читатель начинал знакомство с содержанием каждого фрагмента с обозрения миниатюры, предшествовавшей тексту, и затем уже как бы повторял информацию в словесном выражении.

Преобладающее большинство миниатюр ЛС не только многофигурно, но и многоэпизодно, то есть изображает не одно событие, а сразу несколько. Наиболее ранние события обычно располагаются внизу, а над ними изображается то, что совершается позднее. Вместе с тем верхний план, по наблюдению Д. С. Лихачева, является задним планом, а низ имеет еще значение главного места действия. Поэтому «основной эпизод изображаемого рассказа летописи может быть помещен внизу даже тогда, когда он завершает рассказ» [7. С. 48]. Но, как показал А. А. Амосов, общую закономерность в построении всех композиций установить довольно трудно [2. С. 239-240].

Начальным событиям княжения Владимира Мономаха миниатюрист посвящает 9 миниатюр. Поскольку текст летописи весь упор делает на самом факте «прихода» Владимира Мономаха в Киев, где «прияша его кияне с великою честию», а следствием этого «прихода» явилось предотвращение мятежа, миниатюрист, следуя тексту, показывает торжественный въезд Владимира Всеволодовича в Киев, радостную всенародную встречу князя [1. С. 1]. Интерпретируя эту миниатюру, О. И. Подобе-дова отмечала: «Народ толпится и в воротах, и за стенами города, старейшины спешат навстречу давно желанному князю. Их изогнутые в поклоне силуэты, их простертые навстречу князю руки и само их множество, говорят о радости встречи, о значительности события» [11. С. 276]. Впечатление массовости, всенародности действия мастер усиливает тем, что размещает все три группы встречающих на разных уровнях, искусственно стесняет пространство, в котором виднеется толпа. Ощущение необозримости толпы достигается посредством подробного изображения фигур лишь стоящих впереди, дальше же едва различимы отдельные лица, а потом видны только очертания голов.

Самого акта вокняжения, восшествия на престол, в данном случае миниатюрист не передает в отдельном рисунке. На следующей миниатюре Владимир Мономах изображен уже сидящим на великокняжеском «столе» [1. С. 2]. Здесь основой является традиционная схема вокняжения: на фоне великокняжеских палат на княжеском «столе» восседает князь, в руках его символ власти - жезл с выгнутой рукояткой, на голове - традиционная шапка с опушкой, по обе стороны престола - толпа бояр в шапках с косыми отворотами и толпа горожан - старцев без головных уборов. Престол, или «стол», на котором восседает князь, напоминает стол на низких и довольно широких ножках. На нем красная, узорная продолговатая подушка. Сам князь изображен фронтально, в одной руке - уже упоминавшийся жезл, другая приподнята, раскрытая ладонь обращена к стоящим перед ним горожанам. По наблюдению О. И. Подобедовой, до известной степени основой композиции подобных сцен служили иконные изображения «Спаса на престоле», «Спаса в силах», «Спаса Вседержителя» [11. С. 278; 12. С. 110-111].

Ряд миниатюр подробно иллюстрирует сюжет приобретения Владимиром Мономахом царских регалий. Показан совет князя со своими боярами о походе на Царьград [1. С. 3], затем собирание князем войска для похода, военные действия и возвращение войск домой с добычей и пленниками (Там же. С. 4). На следующей миниатюре изображен византийский император Константин Мономах, боровшийся в то время с персами и латинами (Там же. С. 5); он вручает послам дары и посылает их к Владимиру Всеволодовичу (Там же. С. 6). Показано моление послов перед князем о мире и любви, то, как он принимает дары (Там же. С. 7). Следующая миниатюра - прибывшие из Царьграда иерархи венчают Владимира Мономаха царским венцом (Там же. С. 8). По наблюдению О. И. Подобедовой, наряду с изображением въезда великого князя в Киев, эта миниатюра среди тех, которые посвящены начальным событиям княжения Владимира Мономаха, является наиболее качественной - «хорошего рисунка и тонких тональных сочетаний в раскраске». При этом та рука, которой выполнены эти миниатюры, «обнаруживается и в миниатюрах, изображающих венчание на царство Ивана IV. Больше того, и тут и там одинаков тип старца», совершающего обряд венчания [10. С. 303]. Все это, по мнению Подобедовой, должно было не только подтвердить «единство замысла изобразительной стороны Свода», но и еще раз подчеркнуть «непосредственную связь, какую в глазах создателей Свода имело венчание Владимира Мономаха с поставлением на царство Ивана IV» [11. С. 116].

Наконец, последняя миниатюра цикла о приобретении Владимиром Мономахом царских регалий показывает согласно тексту пребывание Константина Мономаха и Владимира Мономаха в мире и согласии [1. С. 9]. В верхней части миниатюры византийский император беседует со стоящими перед ним людьми, в нижней - Владимир Мономах, сидящий на своем столе, также в окружении людей.

Ряд интересных наблюдений над особенностями иллюстрации в ЛС легенды о Мономаховых дарах был сделан в результате сравнения миниатюр ЛС и изображения событий, описываемых легендой, на деревянном резном троне Ивана Грозного («царское место» в Успенском соборе Московского Кремля), а также описания фресок Золотой палаты, посвященных этому событию [12. С. 22-23, 72-73; 13. С. 38-52]. Анализ показал, что миниатюры ЛС существенно отличаются по иконографии от рельефов царского места. Так, основная регалия - шапка Мономаха - трактуется не как императорский венец, а как русская княжеская шапка. Она имеет полусферическую форму и украшена дуговым орнаментом. В ЛС такие головные уборы никогда не связываются с византийскими императорами, им всегда присваиваются желтые пятизубчатые венцы [3. С. 115-116]. В шапках же полусферической формы изображались не только сильнейшие, но и второстепенные вассальные князья. Подобная шапка противоречит тексту легенды, по которому император Константин Мономах «снем от своея головы венец царский, иже именуеться Мономахова шапка», и далее Владимир Мономах венчан «царским венцом». Здесь, как отмечал В. В. Морозов, просматривается «не простое отступление от текста, а искажение основной политической тенденции, заложенной в нем.... Владимир Мономах изображался в точно такой же шапке и до присылки ему Мономаховых регалий. Здесь очевиден парадокс - на миниатюрах ЛС, справедливо относимых к наиболее ярким отражениям политической концепции самодержавства в русском изобразительном искусстве XVI в., проявлена индифферентность к основной коронационной регалии» [8. С. 225]. На основании расхождений в интерпретации деталей на рельефах и миниатюрах совместно с А. В. Чернецовым Морозов пришел к выводу о том, что в 70-е гг., когда, согласно датировке А. А. Амосова, создавались миниатюры, «актуальность основного мотива легенды (обоснование притязаний на царский титул) уже была утрачена». Политические тенденции легенды, как полагают авторы, «представляли для политической верхушки первостепенный интерес только в течение сравнительно краткого отрезка времени - в период подготовки к торжественному венчанию на царство Ивана Грозного и в ближайшие последующие годы» [9. С. 370]. Можно также предположить, что произошло какое-то упущение со стороны редактора ЛС, отдавшего предпочтение более реальному изображению, нежели символу, в действительности не встречавшемуся. Желтый пятизубчатый венец появится лишь на голове Ивана IV [3. С. 118; 8. С. 125-127].

Отдельной миниатюрой в ЛС иллюстрировано освещение Вышгородской церкви Бориса и Глеба, перенесение в нее святых мощей русскими князьями [1. С. 31], во время которого «повеле Владимир Манамах метати паволоки, фофудии, ирничи и белку людям силно налегшим, дабы легко доити церкви». Часть другой миниатюры, помещенной несколько ниже, изображает закладку Владимиром Всеволодовичем каменной церкви Бориса и Глеба на Альте: Владимир жестом отдает распоряжение, и рабочие с кирками в руках возводят стены будущего храма (Там же. С. 41).

Далее, после перенесения мощей Бориса и Глеба, показано, как Владимир Мономах распоряжается постройкой моста через Днепр («устрои мост через Днепр») и с войском «поиде ко граду Мень-ску» против Глеба Всеславича (Там же. С. 33). На следующей миниатюре дети Владимира Мономаха штурмуют принадлежащий Глебу Друцк, а сам великий князь на вороном коне во главе войска продолжает движение (Там же. С. 34). Показана осада Минска: возле городских стен Владимир Мономах на коне, а его пешие воины угрожают городу топорами. За городскими стенами изображены осажденные (Там же. С. 36).

На двух миниатюрах показана смена княжений сыновей Мономаха. Одна из них иллюстрирует слова летописи о том, что великий князь вывел своего сына Мстислава из Новгорода и посадил его в Белгороде, в Новгород был отправлен Всеволод Мстиславич (Там же. С. 42). На другой - Мономах посылает княжить во Владимир-Волынский своего сына Романа, тот там умирает, и Мономах посылает на владимирское княжение другого своего сына - Андрея (Там же. С. 49). Последняя сцена, проиллюстрированная в Радзивиловской летописи, в ЛС изображена иначе: вместо передачи меча в знак дарования инвеституры восседающий на престоле великий князь указывает стоящему перед ним Андрею. Тот в свою очередь кланяется отцу и простирает к нему руки, тем самым как бы принимая право владения.

Проиллюстрирована женитьба Андрея Владимировича на внучке половецкого хана Тугоркана (Там же. С. 47). Обычная сцена сватовства отсутствует, изображен лишь свадебный пир Андрея: Владимир Мономах во главе стола, по левую руку от него молодожены, за невестой группируются женщины, по правую руку от великого князя - сидят мужчины. Все в головных уборах. На Андрее точно такая же шапка, как и на великом князе, невеста же в царском пятизубчатом венце, что является для изображения княгинь вполне обычным. Это последнее обстоятельство А. В. Арциховский называл «чрезвычайно парадоксальным» и недоумевал, «почему художники оказали княгиням такую честь» [3. С. 118]. Вопрос этот до сих пор остается открытым. Аналогичным же образом проиллюстрирована женитьба овдовевшего Мстислава Владимировича - старшего сына Мономаха: «женися Мстислав Володимеричь в Новеграде у Дмитрея у Завидовичя» [1. С. 57]. Восседающий в центре стола Владимир Мономах изображен с кубком в руке, вместо накинутой на плечи шубы, как в предыдущей миниатюре, на нем красный плащ. Головные уборы главных действующих лиц такие же. Но если женитьбе Андрея миниатюра отведена целиком, то этой женитьбе Мстислава - лишь ее верхняя часть. В нижней части показано преставление переяславского епископа Сильвестра. Брачный пир Андрея многолюдней. Что касается самой композиции брачного пира, то в ее основу, по мнению О. И. Подобедовой, была положена «довольно распространенная, преимущественно во фреске, композиция "брака в Кане Галилейской". Так же в центре за столом размещены фигуры жениха и невесты. Рядом с ними или "во главе" стола, там, где в изображении "брака в Кане" помещалась фигура Христа, восседает отец...» [11. С. 294].

Небольшой цикл миниатюр освещает конфликт Владимира Мономаха с Ярославцем Святопол-ковичем [1. С. 48-61]. Содержание рисунков полностью соответствует тексту.

Некрологу Владимира Мономаха посвящено 7 миниатюр. На трех он изображен на смертном ложе, в княжеской шапке, возле его тела группа подданных без головных уборов (Там же. С. 75-77). Различаются эти миниатюры главным образом ориентировкой князя (на первой он развернут в правую сторону, на последующих - в левую), цветом платья (коричневого на первой и третьей и зеленого на второй), прикрывающих его покрывала или плаща (также коричневого или зеленого) и находящейся в головах подушки. О. И. Подобедова обратила внимание, что в основе изображений преставления лежит традиционная иконная или фресковая схема: «смертное ложе, окруженное оплакивающими или же священнослужителями, восходит в основном или к композиционной схеме "успения", или схеме прощания Богоматери с апостолами». При этом миниатюры, иллюстрирующие преставление Владимира Мономаха, можно связать с отмеченной ею тенденцией «к упрощению, при котором уменьшено число фигур, более наглядно их соотношение с происходящим событием и архитектурным фоном и т. п. Композиция таких миниатюр проста и легко обозрима: группа фигур с одной стороны... ложа, да архитектурное обрамление.. Центральное событие никаким иным, сопутствующим ему, эпизодом не осложняется. Сама крупнофигурная композиция, легко вписывающаяся в прямоугольник, настойчиво напоминает построение иконного клейма» [11. С. 252].

Далее, следуя тексту летописи, ее похвале в честь умершего князя, миниатюрист изображает Владимира Мономаха одаривающим своих врагов [1. С. 78], строящим, украшающим церкви и почитающим своих сродников Бориса и Глеба (Там же. С. 79). Проиллюстрирована также жалостливость князя, который, согласно тексту, когда входил в церковь и слышал пение и чтение, то испускал слезы (Там же. С. 80). На этой миниатюре Мономах изображен входящим в храм, в котором служители (без головных уборов) у алтаря читают книгу. Князь в шапке, одной рукой держит жезл, а другую прижимает к щеке. Подобный жест был охарактеризован А. В. Арциховским как выражение печали [3. С. 132]. В данном же случае он обозначает плач. Наконец, последняя миниатюра иллюстрирует слова летописи о том, что Владимир Мономах скончался на Альте у созданной им церкви. Его сыновья и бояре принесли его к Киеву и положили в церкви святой Софии [1. С. 81].

Таким образом, рисунки, посвященные Владимиру Мономаху, следуют летописному тексту достаточно точно и полно. Ни один из важных аспектов повествования не остался за пределами миниатюр. Для всех рассмотренных миниатюр характерно практически полное отсутствие сверхтекстовой информации о событиях. Художники изображают только то, о чем можно прочесть. Сверхтекстовая информация здесь, как и в ряде других миниатюрных циклов, «лежит в рамках восприятия художником описываемых событий, она раскрывает представления миниатюриста, его восприятие отражаемого текста, его отношение к событиям и поведению героев повествования и их взаимоотношениям» [8. С. 221].

На большинстве рисунков Владимир Мономах изображен в нижней (левой), по предположению Д. С. Лихачева, более почетной части композиции и ориентирован направо, в «праведную сторону». Как и в Радзивиловской летописи, в ЛС Владимир Мономах чаще всего изображен сидящим

на «столе» или престоле, а если отправляется в поход, верхом на коне, отличающемся от других размерами и мастью. В нескольких случаях сидящий на престоле князь опирается на длинный тонкий жезл с поперечной рукоятью, имеющий вид очень вытянутой буквы «Т». В отличие от архиерейского посоха концы поперечной рукояти на княжеском жезле загнуты вверх. Подобный жезл был для художника, по словам А. В. Арциховского, «не менее важной княжеской и царской инсигнией, чем головной убор». По его же заключению, «жезлы в миниатюрах имеют чаще всего значение княжеских или царских скипетров» [3. С. 118, 126]. Если в Радзивиловской летописи Владимир Мономах на многих рисунках даже в мирной обстановке изображен с мечом, то в ЛС подобные изображения князя отсутствуют. Здесь «мечи и сабли изображаются почти исключительно в действии» (Там же. С. 115). Роль меча как символа власти в ЛС заменил княжеский жезл. Но на трех рисунках, иллюстрирующих сцены похода, Мономах изображен с довольно типичным для миниатюр ЛС круглым щитом желтого цвета, украшенным орнаментом и одет в доспехи. Стоя же князь представлен лишь когда того требует ситуация. Так он принимает дары от византийского императора, изображен во время венчания, перенесения мощей Бориса и Глеба, строительства моста, церквей и на службе.

Одежда героев повествования ЛС этикетна. Каждый из них носит только приличествующую его месту в обществе одежду. «Здесь, - отмечал А. В. Арциховский, - больше, чем где бы то ни было, на миниатюристов могли влиять и влияли традиции иконописных изображений» (Там же. С. 100). Иконное влияние было минимальным лишь в изображении головных уборов. На всех миниатюрах Владимир Мономах изображен в шапке - этом «неизменном и типичнейшем атрибуте древнерусских князей» (Там же. С. 111). На первых двух рисунках на нем красная сферическая шапка, отороченная меховой опушкой, на остальных - желтая сферическая без опушки и с дуговым орнаментом, который имитирует две нашивки, расходящиеся под углом от центра очелья. Последний тип шапки, иконографически восходящий «к поздневизантийским митрообразным императорским венцам» [14. С. 431], не является особенностью изображения Владимира Мономаха, а, по наблюдениям А. В. Арциховского, типичен для первых частей Голицынского и Лаптевского томов в целом (домонгольский период). Во вторых же их частях и других томах ЛС тип княжеских шапок традиционен: сферические мягкие с меховыми опушками [3. С. 112].

Как правитель Владимир Мономах изображен в парадной княжеской одежде - длинном платье зеленого или коричневого цвета, подпоясанном желтым поясом, и накинутой поверх платья коричневой шубе или коричневой или зеленой мантии или плаще. Когда же он выступает в роли военачальника, то на коне, в желтых доспехах, поверх которых накинут зеленый или красный плащ (корзно), а вместо шлема - княжеская шапка. Рядом с князем всегда свита. Все вместе эти атрибуты подчеркивают его место на вершине феодальной иерархии.

Так как главными действующими лицами ЛС были князья, и один и тот же князь изображался десятки раз, то было замечено, что вместе с именем повторялся и определенный тип внешности, прежде всего, тип бороды и волос (Там же. С. 131). У Владимира Всеволодовича - седые курчавые волосы и длинная седая курчавая борода, раздваивающаяся на конце. Лишь на первых двух миниатюрах со сценами въезда князя в Киев и его вокняжения Мономах изображен с темными волосами и темной короткой бородой. Произнесение слов князем и его окружением передается языком жестов - положением рук, от направления которых во многом и зависит прочтение данного эпизода [2. С. 226, 232; 3. С. 232; 8. С. 231; 11. С. 260, 310-312]. Так, для Владимира Мономаха характерны жесты отдачи приказания - протянутая к собеседнику рука, жесты указывающие, жест благословения, и рука с раскрытой ладонью - жест милости или внимания. Для иллюстрации «жалостливости» князя, как о том речь шла выше, использован традиционный жест печали: рука, прижатая к щеке.

Наряду с языком жестов, особое место в языке миниатюр принадлежит цвету, который «использовался не произвольно, но по определенным, далеко еще не ясным правилам» и имел этикетно-символическое значение [2. С. 232, 269, 272-273]. Так, А. А. Амосовым было установлено, что красный цвет, помимо «естественного» значения в миниатюрах ЛС имел еще и «значение функциональное, именно: обозначение старшего в иерархии - великого князя среди удельных, представителя "ангельского небесного полка" среди земных воинов и т. п.» (Там же. С. 233). Чуть выше исследователь прямо указывал, что «в представлении художников ЛС красный цвет был "царским" цветом» (Там же). В этой связи небезынтересно напомнить, что в сценах «прихода» Владимира Мономаха в Киев и его вокняжения он изображен в красной шапке. Во время походов на нескольких рисунках на нем красный плащ и красные штаны, во время свадебного пира Андрея Владимировича - красные

туфли и красный плащ в сцене женитьбы овдовевшего Мстислава Владимировича. Но иногда одежда красного цвета и на других героях рассмотренных миниатюр, что впрочем, вероятно, не имеет выраженного этикетно-символического значения.

Кроме красных одежд, Владимир Мономах изображен в ЛС, и таких миниатюр большинство, в одежде коричневого (цвет одного спектра с красным, иногда на рисунках он близок к красному) и зеленого цвета. Примечательно, что последний из этих цветов, как показал А. А. Амосов, на основе анализа миниатюр иллюстрирующих библейские исторические книги, занимал следующее по значимости после красного место в иерархии цветов в палитре миниатюристов ЛС (Там же. С. 286-287). Что же касается такого цвета, как желтый, в который раскрашена на большинстве рисунков княжеская шапка, пояс, полы платья и во время походов - доспехи, то он, по мнению А. А. Амосова, «выпадает» «из иерархической системы цветов. Однако особое значение желтого как эквивалента золота выделяло его из отношений "старшинства", это был цвет внеэтикетный» (Там же).

Подводя итоги анализу миниатюр ЛС, можно отметить, что в сравнении с Радзивиловской летописью изображение Владимира Мономаха получило в них дальнейшее развитие. Связано это как с усложнением самой миниатюры, используемых в ней изобразительных приемов, так и с развитием летописания, общественно-политической мысли. В рассмотренных миниатюрах известный князь предстает как выражение представления о нем в русском историческом сознании времени Ивана Грозного, когда этот летописный свод был создан. Поэтому значительное место в миниатюрах ЛС, посвященных правлению Владимира Мономаха, отведено легенде о Мономаховых дарах, получившей в годы царствования Ивана Грозного широкое применение в политической практике и нашедшей отражение в целом ряде литературных памятников и произведений изобразительного искусства. В изображении этой легенды миниатюрам ЛС присущи свои особенности. Владимир Мономах представлен не в императорском венце, а в княжеской шапке, изображенной и на других князьях, что является отступлением миниатюриста от основного его источника - текста. Значительное внимание авторы ЛС уделили также христианским добродетелям князя. В целом, образ Владимира Мономаха в миниатюрах ЛС - это идеализированный образ христианского правителя, любимого народом и грозного для врагов.

СПИСОК ИСТОЧНИКОВ И ЛИТЕРАТУРЫ

Поступила в редакцию 21.01.13

_88_А С. Ищенко_

A.S. Ishchenko

VLADIMIR MONOMAKH ON THE MINIATURES OF THE ILLUMINATED COMPILED CHRONICLE

The article deals with the miniatures of the Illuminated Compiled Chronicle of the second half of the XVIth c. devoted to the reign of Prince Vladimir Monomakh. The research focuses upon the images of Prince and their details. The article also discusses various meanings which Russian medieval historical and political consciousness put into specific details of the pictorial image of the famous Prince. The process of development of the artistic image of Vladimir Monomakh in Russian annalistic miniatures is revealed. The images in the Illuminated Compiled Chronicle corresponding to the times of Ivan the Terrible are compared with the image from the Radzivill Chronicle, which is believed to predate the Mongol epoch. The author concludes that the Prince&s iconic images significantly reflected the changes in the socio-political views and culture in the Russian Late Middle Ages. Vladimir Monomakh is shown in the Illuminated Compiled Chronicle as a ruler wearing his ceremonial princely clothes or as a military leader riding a horse and in armour. Remarkable are the emphasis of the miniatures on the «august regalia» and the Christian virtues of the Prince.

Ищенко Александр Сергеевич, аспирант

ФГАОУ ВПО «Южный федеральный университет» 344082, Россия, г. Ростов-на-Дону, ул. Б. Садовая, 33 E-mail: ischenko-2010@mail.ru

Ishchenko A.S., postgraduate student

Southern Federal University

E-mail: ischenko-2010@mail.ru