Спросить
Войти
Т. Е. Исаченко
ТРАНСГРАНИЧНЫЕ ТЕРРИТОРИИ
КАК ДИНАМИЧНЫЙ КУЛЬТУРНЫЙ ЛАНДШАФТ1
Термин «культурный ландшафт» в XXI в. входит в широкий обиход и, как это было ранее с понятием экология, смысл его искажается. Целесообразно вернуться к географической трактовке термина и понимать под культурным ландшафтом, прежде всего, конкретную территорию с определенными природными условиями, в течение длительного времени осваиваемую человеком, изменившим ее в результате своей хозяйственной, социальной и интеллектуально-духовной деятельности [1, 2]. Природная основа культурного ландшафта, ее модификация под воздействием человека, собственно, и является предметом изучения географии. В то же время восприятие территории на различных этапах ее освоения, отражение одного и того же ландшафта в различных культурах становится полем изучения гуманитарных наук, что и дает возможность превращения вполне материального объекта в некую философскую категорию. В настоящем исследовании культурный ландшафт рассматривается как вполне конкретный динамичный объект. Однако в качестве методологической основы используется не классический подход, при котором под культурным ландшафтом понимается антропогенный комплекс, но этнокультурная концепция культурного ландшафта [3, 4] в интерпретации В. Л. Каганского, который предлагает рассматривать в качестве этноса, обживающего ландшафт, и меньшинства, идентификация которых идет по этническому типу (обитатели коттеджных поселков, жители садоводств разного достатка), коль скоро их расселение в настоящее время идет достаточно компактно и позволяет формировать собственные микроландшафты [5]. Автор не ставит своей задачей разработку иерархии культурного ландшафта, наряду с термином «культурный ландшафт» в исследовании употребляется также понятие «природно-культурный комплекс».
Интересный материал для выработки подходов к изучению культурного ландшафта, его структуры и типизации дают трансграничные территории, история развития которых предопределялась сменой государственной принадлежности, а также этносов, заселявших регион. В современной географии изучению границ посвящено большое количество исследований, обобщение которых проведено в ряде трудов [6-8]. В исследованиях модификаций культурных ландшафтов, связанных со сменой границ, выделяются два этапа. На первом этапе (начиная с середины 1950-х годов) исследования проводились традиционными географическими методами, границы рассматривались в территориальном аспекте, разрабатывалась концепция пограничного ландшафта и стадий эволюции приграничных территорий. На втором этапе (начиная с 1990-х годов) наряду с традиционными все большая роль уделяется постмодернистским методам исследования, границы рассматриваются не только в территориальном, но и в социокультурном аспекте, разрабатываются подходы к изучению границ как важного элемента этнической, национальной и других территориальных идентичностей. Значи-
© Т. Е. Исаченко, 2010
тельный вклад в это направление внесен работами финского географа А. Пааси [9]. Новые тенденции способствовали развитию самых разных подходов к изучению культурного ландшафта приграничных территорий: рассматривались этнические, социокультурные, ментальные аспекты формирования трансграничных культурных ландшафтов [10-14].
Задача настоящего исследования — показать, как изменение границ меняет конкретную территорию, ее облик и образ, способствует смене социальных функций ландшафтов, как ментальное пространство, существующее в сознании населения и властных структур, способно изменить ландшафт. При смене границ смена этносов и меньшинств, смена политической ситуации и, как следствие, изменение осознания ландшафта приводит к изменению его освоения, смене способа природопользования, что, в свою очередь, часто влечет за собой формирование совершенно иного типа культурного ландшафта. Феномен трансграничности для России после 1991 г. приобрел особенное значение [15]. Границы, носящие прежде чисто формальный характер, превратились в государственные, что не могло не повлечь за собой смену природно-культурных комплексов регионов. Чтобы иметь возможность прогнозировать развитие таких территорий, целесообразно рассмотреть регионы, формирование которых уже на протяжении длительного времени определялось их трансграничным положением.
Карельский перешеек как трансграничный регион
В качестве полигона для исследования выбран Карельский перешеек, который многократно менял свою государственную принадлежность и этнокультурную составляющую. В настоящее время Карельский перешеек является своеобразным мостом (коридором), соединяющим Россию со странами Европейского сообщества, ежегодно границу Россия — Финляндия пересекает более миллиона человек. Постройка в 1990-х годов скоростной трассы «Скандинавия» способствует увеличению трансграничных перевозок, что, несомненно, накладывает отпечаток на современный культурный ландшафт перешейка.
Карельский перешеек издавна входил в зону интересов различных государств. Первый этап противостояния Новгородской Руси и Швеции завершился разделением территории перешейка на западную — Шведскую и восточную — Новгородскую части в результате подписания Ореховецкого мирного договора 1323 г. По Столбовскому договору 1617 г. Карельский перешеек полностью отошел к Швеции. Именно в это время произошла замена карельского, русского и ижорского православного населения финским, исповедовавшим лютеранство. В результате Северной войны 1700-1721 гг. Карельский перешеек практически полностью вошел в состав Российской империи, и новая граница Швеции и России прошла немного южнее современной Финско-Российской границы. Поток русских переселенцев устремился на перешеек, особенно в его восточную часть, принадлежавшую России до 1610 г.
В 1809 г. после окончания последней русско-шведской войны и присоединения к России так называемой Новой Финляндии в составе Российской империи появляется Великое княжество Финляндское, обладавшее собственной конституцией, всесословным парламентом (сеймом) и государственным языком (до 1863 г.—шведским, затем финским и шведским). Граница между Великим княжеством Финляндским и остальной территорией России, собственно, и стала тем историко-географическим рубежом, который определил своеобразие современных культурных ландшафтов Карельского перешейка. Революция 1917 г. в России способствовала признанию независимости Фин-
ляндии в границах Великого княжества Финляндского. Однако в результате событий 1939-1944 гг. северная часть Карельского перешейка отошла к СССР и вошла в состав Карело-Финской ССР, а с 1944 г. — в состав Ленинградской области. За несколько месяцев 1944 г. в Финляндию с рассматриваемой территории было эвакуировано не менее 200 тыс. человек [16]. Заселялись территории преимущественно выходцами из центральных губерний России: Вологодской, Кировской, Владимирской, Калининской и Ярославской областей [17]. К этому времени относится и топонимическая стерилизация региона: все финские названия были заменены, переименовывались как населенные пункты, так и гидронимы, история территории писалась с чистого листа [18].
В настоящее время интересующая нас территория центральной и северной частей Карельского перешейка входит в состав Ленинградской области: Выборгского и При-озерского районов. По результатам переписи 2002 г., население территории составляет 256,4 тыс. человек [19]. Для сравнения любопытно отметить, что, по данным, которые приводит Е. Балашов, общая численность эвакуированных в Финляндию жителей Карельского перешейка в период с 1939 по 1940 г. составила 295,9 тыс. человек [20].
Многовековое противостояние России и Швеции, смена государственности и этносов в ХХ в. способствовали формированию на Карельском перешейке разнообразных, многослойных, информативных культурных ландшафтов, которые динамично развиваются и в настоящее время. После 1991 г. на территории Карельского перешейка произошли существенные изменения: значительные площади, которые находились в условиях строгой пограничной изоляции (около 1/3 рассматриваемой территории находилось в пределах пограничной зоны), стали доступными; появилась возможность для граждан Финляндии посещать свою малую родину. (В настоящее время вновь наметился обратный процесс расширения пограничной зоны!) Появился интерес к прошлому обжитых мест у современных жителей Карельского перешейка, стали издаваться краеведческие альманахи [21-24], учебные пособия [25], старые финские названия возрождаются в названиях коттеджных поселков, кафе, гостиниц и т. п. Надо отметить, что приграничное положение стало своеобразным брендом для развития территории; привлекательность региона для создания новых типов поселений (коттеджных поселков, таунхаузов) формирует меньшинства, определяющие смену ментального слоя современного ландшафта.
При изменении культурного ландшафта, часто даже на уровне типа, наиболее устойчивой остается природная составляющая природно-культурного комплекса. Особенности рельефа, геологическая структура, гидрологическая специфика рассматривались в качестве базиса культурного ландшафта. По существующему физико-географическому районированию [26] северная часть исследуемой территории находится на сельгово-ложбинных окраинах Балтийского щита, а южная — преимущественно в пределах низменных озерно-ледниковых и озерных песчаных и супесчаных равнин, что уже само по себе предопределяет подразделение всех типов культурных ландшафтов, по крайней мере, на два подтипа. Историко-географический анализ позволил выявить специфику природопользования и изменение рисунка освоения в зависимости от исторического периода развития культурного ландшафта. Была разработана классификация культурных ландшафтов Карельского перешейка, построенная по типу матрицы, включающей как природную основу, так и специфику функций и рисунка освоения. Исходя из специфики функций и рисунка освоения, на территории Карельского перешейка были выделены следующие типы современного культурного ландшафта: сельскохозяйственный, селенческий, городской, беллигеративный, горно-добывающий, промышленный, ностальгический (дачный, усадебный), рекреационный и садоводческий. Соответ-
Периоды освоения и развития культурных ландшафтов Карельского перешейка*
Этап освоения и развития Характеристика периода развития и освоения Времен- ные рамки (годы) Система расселения в пределах поселений Домини- рующий культурный ландшафт
Финский Наивысшая степень сельскохозяйственного освоения территории: многочисленные деревни с малочисленными изолированными домами. Мозаичная структура сельскохозяйственных угодий в зависимости от ландшафтной структуры территории. до 1939 И 1941-1944 Точечная (расстояние между домами до 1 км в пределах деревни) Сельский
Советский Этническая смена и адаптация переселенцев. Пропаганда коллективного сознания**. 1940-1941 и 1944-1950 Создание крупных деревень с улицами (расстояние меоюду домами от 30 до 50 м)
Организация колхозов и совхозов: укрупнение сельских поселений (в том числе создание агрогородов) и сельскохозяйственных площадей, запустение удаленных угодий. Создание массивов коллективных садоводств. Связи рисунка освоения с ландшафтной структурой территории ослабевают, нарастает монотонность ландшафта. 1950-1991 Линейная (вдоль улиц внутри крупных сельских поселений и агрогородов) Селенческо- сельскохо- зяйствен- ный
Россий- ский (пост- советский) Изменения внутренней и внешней политики: изменение приграничного режима. Развал сельскохозяйственных предприятий. Изменение сознания людей от коллективного к индивидуальному. 1991-2000 Трансформация и развитие массивов коллективных садоводств
Полный развал сельскохозяйственных предприятий, запустение сельскохозяйственных земель. Рекреационная «реконкиста». Трансформация коллективных садоводств в дачные массивы, создание новых коттеджных поселков. Усиление фрагментации ландшафта. 2000-2010 Линейно-площадная (улицы в сельских поселениях и агрогородах и массивы коллективных садоводств, дачные и коттеджные поселки) Рекреаци- онный
*Таблица базируется на полевых исследованиях автора статьи 2004—2006 и 2008—2009 гг. Типы культурного ландшафта выделялись и описывались в пределах ключевых участков и затем экстраполировались на всю площадь перешейка. Детальная характеристика ключевого участка Пукинниеми-Березово отражена в ряде публикаций автора статьи [27, 28].
**Курсивом в таблице указаны переходные периоды в истории формирования культурного ландшафта Карельского перешейка.
ственно каждый тип подразделялся в зависимости от его местоположения в системе физико-географических единиц.
В пределах последнего столетия выделены три основных этапа освоения и развития культурных ландшафтов Карельского перешейка (таблица): финский, советский и российский (постсоветский) и два переходных периода, в ходе которых осуществлялась перестройка систем расселения и природопользования, определяющих, наряду с природной составляющей, внутреннюю структуру природно-культурного комплекса.
Динамика доминантных типов культурного ландшафта Карельского перешейка
Наибольшая освоенность региона связана с 1930 гг. Тогда на территории перешейка были освоены практически все земли, которые могли быть использованы в сельском хозяйстве, рисунок и степень освоенности определялись только спецификой природной составляющей ландшафтов. Система расселения диктовалась, прежде всего, наличием удобных для освоения земель. Раньше появились поселения на холмах и грядах (сельгах — выходах кристаллических пород), позже — на озерных террасах с глинистыми почвами [29]. Большинство хозяйств располагались на стыке сельг и озерных террас, при этом дом располагался на сельге, а угодья — на террасе. В целом для Карельского перешейка был характерен сельский тип культурного ландшафта, в котором центрами освоения служили хуторские хозяйства, часто объединявшиеся в деревню, где расстояние между домами могло превышать 1 км. Количество домов (хуторов), составляющих деревню, определялось наличием обрабатываемых земель, т. е. диктовалось ландшафтными особенностями территории. Такая структура поселений не позволяет выделить особый селенческий тип ландшафта, он служил частью сельского. Лесные массивы также вписывались в структуру сельского природопользования, представляя собой часть обжитого пространства.
Резкая смена рисунка освоения и типа культурного ландшафта в 1940-50 гг. связана, прежде всего, со сменой этносов. Финское население, привыкшее к специфике расселения в ландшафте перешейка, было заменено выходцами из центральной России. Для них одинокая жизнь на хуторе в окружении таежного леса была немыслима — возникла необходимость формирования крупных поселений, укрупнение поселений к тому же поддерживалось официальной советской идеологией коллективизма. На первом этапе укрупнение поселений не вносило существенных изменений в структуру культурного ландшафта. Небольшие деревни на 20-30 дворов могли справиться с мелкоконтурными угодьями. Однако дальнейшее, спущенное сверху, плановое укрупнение 1950-х годов, привело к необратимым последствиям. Дома из отдаленных деревень свозились на центральную усадьбу, шла борьба с мелкоконтурностью угодий. Такая политика часто противоречила здравому смыслу: в силу природных особенностей территории огромные поля не подлежали распашке, поскольку включали трудно обрабатываемые земли (например, выходы кристаллических пород). Одновременно забрасывались места поселений и угодья, находящиеся далеко от центральной усадьбы, началось дичание сельскохозяйственного ландшафта, система землепользования, складывавшаяся веками, была нарушена. Возникшие крупные поселения (количество домов в поселениях увеличилось в 5-10 раз по сравнению с финским периодом) представляли собой особый тип культурного ландшафта — селенческий, который подчас никак не был связан с сельскохозяйственным. На базе крупных селений возникали, например, рыболовецкие колхозы или горно-добывающие предприятия (гранитные и песчаные карьеры).
Размеры и функции некоторых сельскохозяйственных поселений позволяли называть их агрогородами: например, Первомайское (Кивеннапа), Мичуринское (Валкъярви), Ленинское (Хапала). Теперь достаточно крупные селения (формально городами они не являлись) стали служить центрами развития культурного ландшафта, освоенность которого существенно снизилась. Число сельских населенных пунктов в Выборгской Карелии сократилось с 1938 г. в 10 раз (1938 г. —около 1000, 1989 г. — 103) [16], однако, несмотря на уменьшение их количества, роль поселений в ландшафте возросла. Смена рисунка освоения ландшафта привела к смене его типа: сельский ландшафт Карельского перешейка становится селенческо-сельскохозяйственным. В 1960-1970 гг. на перешейке появляются первые коллективные садоводства, удовлетворяющие на 6-12 сотках потребности городского населения Санкт-Петербурга в сельскохозяйственном труде (уставы садоводческих товариществ подчас прописывали даже то количество плодовоягодных кустов и деревьев, которое необходимо было посадить на каждом участке). Роль коллективных садоводств в ландшафте с этого времени начинает расти, садоводства в их первоначальной функции очень органично вписывались в селенческо-сель-скохозяйственный ландшафт. С другой стороны, постоянный рост Санкт-Петербурга требовал выделения ряда территорий, где горожане могли бы организовывать свой отдых как кратковременный однодневный, так и долговременный. Карельский перешеек в силу своего местоположения, а также природных особенностей идеально подходил для организации санаториев, баз отдыха, спортивных центров, развитие которых способствовало формированию рекреационных ландшафтов.
В 1990-е годы после распада Советского Союза и смены внутренней политики государства начинается ликвидация сельскохозяйственных предприятий, что привело к окончательному запустению и зарастанию угодий. В некоторых частях Карельского перешейка до 68% земель, обрабатываемых в 1950-е годы, оказались заросшими лесом или заболоченными [30]. Резко сокращается численность постоянно проживающего в деревнях населения, продолжается процесс превращения культурных ландшафтов в дичающие и одичавшие [31]. На этом фоне получает развитие процесс так называемой «реконкисты» — повторного рекреационного освоения уже некогда освоенных земель [16]. Первоначально появление дач сдерживалось двумя факторами: во-первых, горожане не могли официально купить дом в деревне, была необходима официальная прописка, а во-вторых, наличие обширной пограничной зоны с жестким режимом и военных объектов затрудняло доступ на территорию перешейка. С 1990-х годов, в силу изменения государственной политики, горожане (преимущественно жители Санкт-Петербурга) начинают активно покупать и использовать в качестве дачных участков заброшенные земли и пустующие дома в селениях. Усиливается интерес и к местам заброшенных финских хуторов, на их фундаментах возводятся новые загородные дома.
Увеличивается поток как организованных, так и «диких» рекреантов на территорию Карельского перешейка. Сегодня его леса и озера, побережье Финского залива и Ладожского озера подвергаются воздействию значительных, постоянно растущих рекреационных нагрузок. Согласно полевым исследованиям 2008-2009 гг., плотность «дикой» рекреации на северо-западном побережье Ладожского озера составила 83 туристские стоянки с кострищами на 15 км береговой линии (около 11 стоянок на 2 км). Пиковые же рекреационные нагрузки (середина июля, солнечный воскресный день, 13-16 часов) на Щучьем озере в поселке Комарово составили около 4 машин и 17-18 человек на 100 м береговой линии. Учитывая, что к доступным берегам относится только 44% длины береговой линии (24% приходится на территории частных владений и 32% представляют собой сплавину), на 100 м береговой линии приходилось 9 машин и 38 человек [32]. В
районе поселка Лосево (Кивиниеми) около знаменитой Лосевской протоки (созданной в 1857 г.), на территории не больше нескольких квадратных км, собираются при проведении различных спортивно-массовых мероприятий до нескольких тысяч человек. Нагрузки на ландшафт так велики, что возникают сомнения в обратимости изменений природных комплексов. Несмотря на строительство здесь ряда баз и гостиниц, большая часть рекреантов проживает в палатках и готовит пищу на кострах, способствуя уничтожению деревьев, изменению видового состава и дигрессии напочвенного покрова, а также замусориванию территории.
Дальнейшее развитие получают коллективные садоводства, под которые сначала отводятся земли, малопригодные для освоения, например заболоченные террасы, а затем и заброшенные сельскохозяйственные угодья. Садоводства во многом начинают определять образ и облик культурного ландшафта перешейка. В качестве примера можно привести коллективное садоводство «Дунай», расположенное недалеко от югозападного берега Ладожского озера и занимающее площадь более 18 км2. Постепенно меняется структура садоводств: если раньше уставы таких добровольных товариществ предписывали садоводам обрабатывать участки и производить на них сельскохозяйственную продукцию, то на новом этапе сельскохозяйственная функция садоводств стала активно сменяться рекреационной. Вместо грядок и плодово-ягодных кустов на участках появляются газоны и декоративные посадки, вместо времянок, сколоченных из подручного материала, строятся дома-коттеджи, пригодные для круглогодичного проживания, усиливается разнообразие садоводческих комплексов. За счет увеличения площади наделов посредством скупки соседних участков уменьшается фрагментация садоводческих массивов. Горожане начинают рассматривать садоводства как места рекреации, а не сельскохозяйственного труда. Появляются особые поселения — коттеджные поселки, предназначенные для круглогодичного отдыха, иногда и круглогодичного проживания, в которых за единым (как правило) высоким забором формируется своеобразное закрытое сообщество. Наиболее активно строительство коттеджных поселков идет с 2007 г. Надо отметить, что они формируются преимущественно на бывших сельскохозяйственных угодьях. В целом на рассматриваемой территории происходит окончательное разрушение селенческо-сельскохозяйственного ландшафта и трансформация его в рекреационный.
Субдоминантные типы культурного ландшафта Карельского перешейка
Безусловно, при более детальном рассмотрении в культурном ландшафте Карельского перешейка выделяются и разнообразные субдоминантные природно-культурные комплексы, многие из которых не вписываются в фоновый ландшафт. Так, пограничное положение рассматриваемой территории определяло и определяет существование здесь разнообразных беллигеративных ландшафтов: от древних крепостей (Выборг, Корела, Тиверск) и редутов XVIII в. [33] до фортов и военных полигонов ХХ в., площадь которых составляет сотни квадратных километров (площадь действующего и сейчас Ржевского полигона — 750 км2) [34]. Как неоднократно отмечалось в публикациях, фактически милитаризация региона шла одновременно с его освоением. Сейчас 2-3% территории, не включая полудоступные площади полигонов, отчуждены под военные нужды [16]. В настоящее время большая часть беллигеративных ландшафтов трансформировалась в другие типы природно-культурных комплексов: так, крепости Выборга и Приозерска (Корела) еще два века назад стали ядрами формирования го-
родских ландшафтов, продолжающих активное развитие в наше время. Однако существуют военные ландшафты, функции которых неизменны на протяжении сотен лет. Представляется уместным подробнее рассмотреть форт Ино, строительство, функционирование и уничтожение которого сформировало уникальный природно-культурный комплекс. Форт Ино был построен на берегу Финского залива севернее Зеленогорска (Териоки) в районе Приветнинского (Ино). Его строительство, начатое в 1909 г., было закончено в 1917 г. Форт имел площадь более 1 км2, однако, включая позиции за его пределами, занимал площадь 3 км2 (1,5 км х 3 км). История строительства и разрушения форта Ино описана в различных публикациях [35-37]. До строительства форта это была сугубо дачная территория, дачи пришлось откупать у владельцев. В ходе строительных работ была выкопана гавань, проложены 3 км железных и 7 км грунтовых дорог, заложено укрепление, для маскировки произведена посадка деревьев на площади 12 000 м2. Строительство форта стало не просто военной акцией, владельцы дач, продав часть земли казне, видели в этом, как говорилось в жалобе на имя военного министра В. А. Сухомлинова, «...нравственную опору для русской колонизации, живущей среди чуждого им по духу и языку финского населения и финской администрации» [36]. В 1918 г. после представления независимости Финляндии укрепление было оставлено в собственности России, однако после требования о сдаче его 14 мая 1918 г. форт Ино был взорван.
Территория бывшего форта находится в ландшафте, занимающем низменную равнину, сложенную мощной толщей четвертичных отложений. Ее современный рельеф обусловлен ледниковой и водно-ледниковой аккумуляцией и представляет собой полого наклонную песчаную равнину. Однако природная основа культурного ландшафта претерпела здесь серьезные изменения, затронувшие, прежде всего, рельеф, который теперь напоминает то окраины Балтийского щита с его скальными выходами, то пересеченный камовый ландшафт центральной возвышенности Карельского перешейка. Взорванные бетонные укрепления имитируют нагромождения валунов и скальные выходы, поросшие лесной растительностью, высота валунов и «скальных» стенок достигает 5-10 м. Состав бетона способствует образованию небольших пещерок, сталактитов и сталагмитов, что характерно только для карстовых районов, делает разрушенные стены военных объектов похожими на обнажения известняков. Зримый образ пересеченного камового ландшафта дают искусственно созданные выемки и валы, образующие перепады высот до 8 метров. Сохранилась искусственная водная система: рвы, окружающие укрепления, местами заполненны водой и имеют глубину 3-5 м. Необратимые изменения природной составляющей ландшафта позволяют говорить о появлении нового типа природно-культурного комплекса. Его тип можно трактовать и как собственно беллигеративный: территория форта используется в качестве летних военных лагерей; и как исторический беллигеративный: в ее пределах сохранились остатки огневых точек, траншеи, рвы, лестницы, которые никуда не ведут, рельсы для перемещения орудий и т. д.; и как постбеллигеративный, в котором природные процессы подавляют артефакты. Природно-культурный комплекс форта Ино обладает сильной ментальной составляющей, заставляя людей, впервые попавших на его территорию, погружаться в ее прошлое.
В пределах Карельского перешейка выделяется ностальгический тип культурного ландшафта, к которому относятся усадебные и дачные природно-культурные комплексы, несущие на себе отпечаток как русской, так и финской культуры. Классический усадебный ландшафт появляется на Карельском перешейке в XVIII в., когда вблизи Выборга закладывается имение, получившее позже известность под названием Монре-
по. В парке Монрепо две традиции сплелись воедино: русская (европейская) традиция романтического паркостроения с ее символами и ассоциациями и финская (скандинавская) традиция, требовавшая вписывания парка в ландшафт с минимальной трансформацией природной среды. Парк в Монрепо организован по типу интерьера дома: ничего лишнего, каждая деталь продумана и функциональна. Усадьба Монрепо стала для финнов ландшафтом-символом и описана в различных финских и русских источниках [38-40]. Сейчас это особый природно-культурный комплекс, в котором усадебный ландшафт трансформируется в музейно-рекреационный, что способствует его сохранению и развитию. Усадбы на Карельском перешейке чаще всего были небольшими и имели преимущественно хозяйственное значение, только отдельные элементы говорят о попытках эстетического преобразования ландшафта, например березовая подъездная аллея в Пукинниеми (Березово), элементы парка в Асилане [28]. Усадебные природнокультурные комплексы сегодня обречены на постепенное одичание, если не получают иных функций (как, например, Монрепо) или если местное население не поддерживает их хозяйственную основу (например, организация на основе усадьбы фермерского хозяйства) . Усадебные комплексы как реликтовые ландшафты требуют к себе бережного отношения и затрат без оценки прибыли в денежном эквиваленте.
Если классическая усадьба с парком — редкое явление в пределах исследуемой территории, то дачные комплексы получили здесь максимальное распространение. Начиная с середины XIX в. в среде русской интеллигенции становится модным снимать дачи в Финляндии, появляется интерес к финской традициям и культуре. В начале XX в. в Петербурге проходит художественная выставка, в которой участвуют и финские художники А. Галлен-Каллела и П. Халонен. В их работах находит отражение финский эпос «Калевала» и ландшафт Финляндии, гармоничный и соразмерный человеку в противовес «бездушным камням» Петербурга. Следствием создания такого имиджа стал поток рекреантов, устремившийся на побережье Финского залива, на Сайменский канал, Карельский перешеек стал престижным местом для дачного строительства. Дачи стали играть заметную роль в ландшафте, заменяя усадебные комплексы, некоторые из них имели даже небольшие парки. К концу XX в. многие дачи оказались разрушенными, оставшиеся, оставаясь дачными комплексами, приобрели туристско-рекреационное значение: сюда устраиваются экскурсии, места эти окрашены налетом ностальгии по несбывшемуся времени Серебряного века русской и финской культуры. Надо отметить, что дачное строительство начала XX в. не имело еще такого массового характера, как в конце XX — начале XXI в. Дачный рекреационный ландшафт существовал в качестве субдоминантного на фоне сельскохозяйственного ландшафта.
За рамками данного исследования остались промышленные и горно-добывающие природно-культурные комплексы, поскольку их существование менее всего определяется трансграничным положением региона, а также городские ландшафты, многослой-ность которых требует отдельного подробного изучения.
В заключение хочется отметить, что отличительной чертой трансграничных территорий является смена доминантных культурных ландшафтов на сравнительно небольшом отрезке времени. Доминантные природно-культурные комплексы меняются при изменении границ и при изменениях во внешней и внутренней политике сопредельных государств. Так, после присоединении территории Карельского перешейка к СССР на первом этапе государственная политика страны включала: игнорирование приграничных территорий при сотрудничестве с соседней страной, замалчивание приграничного положения новых земель, полную смену коренного населения, трансформацию индивидуального сознания в коллективное. Главным следствием такой политики явилось
изменение отношения к ландшафту: новое население воспринимало его как дикий первозданный лесной ландшафт и, не всегда улавливая нюансы природного разнообразия, осваивало территорию вне зависимости от ее ландшафтных особенностей. Это привело к достаточно быстрому нарастанию монотонности культурного ландшафта. На втором этапе произошли серьезные изменения: правительства России и Финляндии стали рассматривать приграничные территории в качестве моста для торговли и культурного сотрудничество, делается акцент на приграничное положение региона, территория позиционируется как поликультурная. Возрастает интерес местного населения к историческому прошлому территории, приходит осознание того, что память о прошлом может положительно сказаться на образе территории и увеличить ее привлекательность, все это способствует выявлению исторических слоев в памяти ландшафта. Результатом этих процессов стала большая фрагментация культурного ландшафта, возросло разнообразие природно-культурных комплексов.
Субдоминантные культурные ландшафты трансграничных регионов, как правило, очень неустойчивы, многие из них относятся к реликтовым, их существование и сохранение во многом зависят от государственной поддержки. Такие ландшафты обычно занимают небольшие площади, связаны с конкретным историческим периодом и не могут существовать без заботы об их сохранении. Растущий интерес к истории Карельского перешейка дает определенную надежду на сохранение всего ландшафтного разнообразия региона.
36. Михаленя К. К. Форт Ино: Строительс?
