Ведомости о монашествующих синодального периода как исторический источник (на материале уральских епархий)

УДК 322:27-788(470)«18/20» Б01: 10.24411/2224-5391-2018-10408

М. Ю. Нечаева

ведомости о монашествующих синодального периода как исторический источник

(на материале уральских епархий)

Аннотация. В статье анализируется информационная структура ведомостей о монашествующих, составлявшихся в православных монастырях Российской империи на протяжении всего синодального периода. На основе изучения законодательной базы и обширного круга делопроизводства Синода, епархиальных органов и монастырей Среднего Урала (с привлечением материалов Сольбинской Николаевской пустыни Владимирской епархии и Оптиной пустыни Калужской епархии) выявлены основные этапы изменения этой структуры, ее устойчивые компоненты, а также региональные и локальные различия в практике ведения документации.

За 200 лет своего существования именные ведомости, составлявшиеся в монастырях, претерпевали изменения, но обладали преемственной структурой, что позволяет положить именно этот вид источника в основу просопографического изучения монашества синодального периода. По сравнению с формулярными списками на чиновников и военных, именные ведомости монашествующих меньше регламентировались, поэтому имели более вариативную структуру. Самой «бедной» информационной структурой обладали именные ведомости, составляемые для получения штатного жалования после 1764 г., а также списки насельников после 1917 г. остальные содержали ценную информацию не только социодемографического характера, но и относительно жизненного пути насельника в самом монастыре. Поскольку ведомости о монашествующих и послушниках составлялись регулярно, при хорошей сохранности архивных фондов некоторых монастырей имеется уникальная возможность проследить основные вехи жизни насельника в обители на протяжении ряда лет и даже десятилетий. Ведомости о монашествующих возникли не из внутренних потребно© М. Ю. Нечаева, 2018

стей монастырей фиксировать социальные, возрастные характеристики насельников, их способности к послушаниям, а в ходе реализации реформы монастырской жизни, проводимой центральными светскими и церковными властями. Поэтому они отражали те сегменты монастырского сообщества, которые подлежали реформированию в различные временные промежутки.

Автор благодарит коллег по историческим изысканиям за возможность познакомиться со структурой документов Сольбинской Николаевской пустыни (Константина Геннадиевича Капкова) и Оптиной пустыни (о. Платона (Рожкова)).

Цитирование. Нечаева М. Ю. Ведомости о монашествующих синодального периода как исторический источник (на материале уральских епархий) // Вестник Екатеринбургской духовной семинарии. 2018. № 4 (24). С. 231-265. Б01: 10.24411/2224-5391-2018-10408

Одной из популярных тем исследований истории Русской Православной Церкви с конца 1980-х гг. стало изучение социокультурных характеристик и повседневной жизни монашества1. Наибольшее число работ посвящено периоду XIX — начала XX вв., что в немалой степени обусловлено структурой и сохранностью источниковой базы: именно за этот период достаточно хорошо сохранился массив текущего церковного делопроизводства, частью которого были ведомости о монашествующих, имеющие стабильную информационную структуру.

Во многих работах ведомости называют «послужными списками», «формулярными списками». Эти названия встречаются и в самих документах, но, как правило, применительно к ведомостям о настоятелях, часто составляемым отдельно от ведомостей о братии, или в выписках из ведомостей относительно той или иной персоны, представляемой к церковным и светским наградам2. В начале XX в. уже бытовали и отпе1 Подробнее см.: Нечаева М. Ю. Православные монастыри и монашество синодального периода: традиции изучения // Научный диалог. 2016. № 12 (60). С. 302-319.

чатанные типографским способом формуляры ведомостей о всем наличном составе братии под названием «Послужной список о монашествующих и послушниках»3. Такая терминология ставит данный вид источника в один ряд с формулярными списками, которые велись для служащих в государственном аппарате, по умолчанию объединяя и цели их введения — отслеживание карьеры, дававшей основание к повышению или понижению по службе, награждению и пенсионному обеспечению4.

Детальный анализ ведомостей о монашествующих на всем протяжении их существования — с 1722 г. — показывает, что цели введения данного вида документации были иные.

Составление данного вида делопроизводственной документации было обусловлено задачами текущего управления кадровым составом монастырей со стороны церковных властей в русле общей политики по отношению к православным обителям синодального периода.

В XVII в. имели случаи составления «росписей» монахов и монахинь, однако они проводились нерегулярно и содержали ограниченную информацию. Например, сохранившаяся «Роспись Покровского монастыря старицам», составленная в 1667 г., содержит только поименный список монахинь Верхотурского Покровского монастыря, с указанием места принятия пострига, имени и фамилии, социального статуса мужа (в том числе для вдов)5. Имеющиеся в историографии попытки доказать, что документация XVII в. содержит достаточно биографической информации для прослеживания жизненного пути широких кругов монашества, заканчиваются построением гипотез о вероятной идентичности лиц, упоминаемых в различных источниках, без достаточной доказательной базы, поскольку гипотезы строятся на идентичности монашеских имен или на идентификации мирских имен и монашеских, начинавшихся с той же буквы, что и мирское, а это весьма шаткая основа6.

Л. 1-2; Д. 444.

Составление ведомостей о монашествующих было предписано указом Синода от 21 мая 1722 г. Цель определялась весьма выразительно: «.. .учинить формы подобно табелей, в которых бы всякое начальствующее лице содержащихся в монастыре ево всегда знать, а святейший Синод всех ко-еждо до монастыря обывателей как в зеркале видеть мог... А дабы во оных реэстрах не написано было какой во изъявленьи лет фалшивости, того ради в тех реэстрах лета оным написать при инквизитерах, которые тогда и самолично тех монахов и монахинь видеть и объявляемые ими лета по персонам признавать могли, а впредь монахом и монахиням из монастыря в монастырь отныне не переходить и властем их без указу не отпущать и приходящих не принимать под страхом жестого штрафования»7. Итак, открыто объявленная цель составления ведомостей — искоренение самовольных переходов монашествующих в другие обители. Именно этим можно объяснить наличие в предписанном формуляре таких рубрик, как имя и возраст монаха, социальное происхождение и семейный статус насельников («из каких светских чинов мужеские персоны в монашество пришли, а монахи[ни] какова звания в мире мужей или отцев имели»), время поступления в данный монастырь. Этим может объясняться и требование личного присутствия при проведении переписи инквизитора.

К указу о составлении реестров была приложена и форма для такой переписи (см.: Табл. 1)8.

Таблица 1

Формуляр ведомости о монашествующих 1722 г.

Имяна Фамилия или прозвание Из какова чина и которого города Лета ! Дело послушания

Мирское Монашеское От рождения От пострижения Пребывание Восприятие мона шества В какие рукодели

Роман Рафаил Кутузов Из столников Москвитин 60 20 20 В Троицком Келарь

ник Екатеринбургской духовной семинарии. 2012. № 2 (4). С. 60-73.

« о а Из купече- -н ы « е ч

а о я М р а м Нечаев ства нового-родец 67 25 24 н м о к с а я з а К

Феодор Филарет Буллыгин Из подъячих каргополец 64 30 30 В Крутиц ком Крылоша-нин Композите пения

Монахинь

Мария Милофрофия Соловцова Дворянская жена 69 25 23 В Вознесен- ском Келарь Златошвение

Планами преобразования крупных монастырей в благотворительные учреждения, занимающиеся призрением отставных военных, нищих и воспитанием детей-сирот, и сохранения мелких обителей только в том случае, если они содержат себя «трудами рук своих» было обусловлено появление в ведомостях рубрик о рукодельных навыках и послушаниях, а усиливавшимся контролем со стороны центральных и региональных властей за соблюдением ограничений на постриг (по возрасту, социальному статусу, сроку искуса)9 — соответствующих рубрик.

По получении указа от 21 мая 1722 г. в монастырях приступили к составлению ведомостей. Так, в Далматовский Успенский монастырь указ из Тобольского архиерейского приказа переслали 10 сентября, а уже 9 октября монастырь отправил реестр монашествующих далма-товских Успенского мужского и Введенского женского в Тобольск (там его получили и зарегистрировали 1 февраля 1723 г.)10. Предписанная в 1722 г. Синодом форма была озаглавлена «Реэстр обретающихся в ... городе [или уезде или протчем каком месте] монастыря монахом с показанием коемуждо имени и лет и протчего, к ведению потребного»11.

Составленные в Далматове реестры полностью соответствовали предписанной форме, но сохранились только в копии 1735 г., где получили дополнительное название «Книга первой переписи монахам»12. Впоследствии такие документы назывались «табелями», «именными книгами», но чаще всего «ведомостями о монашествующих».

Ведомости было предписано составлять в двух экземплярах: один должен был остаться в монастыре (этот экземпляр и остался, например, в фонде Далматовского Успенского монастыря13), второй отправлялся в Синод через архиерейский приказ. Вероятно, в епархиях перед отправкой в Синод составляли копию и для себя, так, например, сохранился комплекс ведомостей по всем монастырям епархии в фонде Вятской духовной консистории14. Эти реестры были составлены в текстовой нетабличной форме, хотя и по всем содержательным параметрам. По монастырям Вятской епархии формы были разосланы из архиерейского приказа только в декабре 1724 г., таким образом, можно говорить о том, что процесс составления ведомостей по всем епархиям растянулся на достаточно продолжительное время.

В фонде канцелярии Синода в настоящее время массив этих ведомостей — а это действительно первая перепись монашествующих по всей России — не обнаружен, хотя указ предписывал отправлять их именно туда.

Перепись проводилась как разовая акция. Ей подлежали только монашествующие, поскольку, как явствует из вышесказанного, целью был сбор информации о соответствии монашествующих социальным и возрастным ограничениям на постриг, одновременно вводимым Прибавлением к Духовному регламенту.

В том же мае 1722 г., когда был издан указ о переписи монахов, было издано и Прибавление к Духовному регламенту, в котором, в частности, значилось: «Во всяком монастыре да будет записная книга, в ню же постриженного монаха писать время и имя и какового чина был он в мире, за подписанием руки начальствующего»15. Как часть основного нормативного документа для Церкви синодального периода — Ду12 ГАШ. Ф. 224. Оп. 1. Д. 176. Л. 1.

ховного регламента, — это положение считалось действующим вплоть до 1917 г. В сборниках законов о монашествующем духовенстве конца XIX — начала XX в. упоминались «монастырские записные книги», куда должны были вноситься имя каждого монашествующего, звание, которое он носил в миру, кто из монашествующих лиц до поступления в монашество состоял в супружестве и после какого брака, оставшись вдов, поступил в монашество, время пострижения16.

Однако в фондах монастырей17 отдельные от экземпляра ведомостей о монашествующих, остававшегося в обителях, монастырские записные книги не обнаружены. Полагаем, что практика их ведения так и не утвердилась, их заменяли ведомости о монашествующих, дубликаты которых отправлялись епархиальным властям. Тем более, что предписанная информационная структура этих документов в основном совпадала.

Именной указ Петра I от 28 января 1723 г., вводивший запрет на постриг, требовал «вовсямесячно» рапортовать в Синод о количестве убывающих «из обретающагося ныне числа оных монахов и монахинь», чтобы на эти «убылые места» определять отставных солдат на пропитание18. Этот тип ведомостей нами в сохранившихся архивных фондах не найден, вероятно, речь шла о сводных данных. Далеко не все предписания властей исполнялись, так что, возможно, «вовсемесячных рапортов» из монастырей (или части из них) и не было.

Изменения в системе учета монашествующих в 30-е гг. XVIII в.

В 1732 г. Синод констатировал, что «многие монахи, презрев и не помянув должности чина своего, не токмо внутрь монастырей не весьма исправны, и не как во время пострижения обещались, пребывают, но из монастырей самовольно исходя (что и самая есть продерзость непроститель-

ная) и по разным местам без потребы скитаяся, безчиннаго жития образ произносят»19. Первейшей из «полезных и потребных мер» к искоренению этого Синод предписал всем настоятелям монастырей иметь «нарочные всякому книги», в которых вписывать всех монашествующих. Информационная структура книг устанавливалась следующая: «.имя, прозвание, место, и время рождения [от] родителей, чин мирский до монашества, искусство книжное и прочее, место и время пострижения и принятия иеромонашеского и иеродиаконского чина, и от кого пострижен и в чин церковный поставлен, и имеет ли о том ставленую грамоту». В целом эта структура повторяла формуляр 1722 г., лишь несколько конкретизируя его (относительно принятия иеромонашеского и иеродиаконского чина, а также указания персон, совершивших постриг и поставление в церковный чин). Совершенно новой статьей было только «искусство книжное», под которым подразумевалась грамотность, требуемая еще Духовным регламентом от всех крестьян, желавших принять постриг.

Указ от 9 сентября 1732 г. подробно описывал, что в нарочных книгах надо оставлять «довольное число» пустых листов, дабы вести их впредь; книги требовалось шнуровать, заверять монастырской печатью и собственноручными расписками настоятеля и старшей братии и «иметь книги оныя в крепком хранении». Таким образом, поручителями достоверности документов становилась вся старшая братия во главе с настоятелем. На основании книг ежегодно требовалось составлять три экземпляра «перечных табелей» по образцу реестров 1722 г., одна из которых должна была оставаться в монастыре, а две другие отправлялись в епархиальное управление (одна из них — для Синода). Все они также скреплялись подписями старшей братии и настоятеля, монастырской печатью, а синодальный экземпляр должен был подписать еще и епархиальный архиерей20.

Нарочные книги 1732 г. должны были зафиксировать наличный состав монашествующих каждой обители: в них полагалось внести всех монахов, кроме имеющих «правильные» паспорта, подтверждающие легальность их отлучки из другого монастыря. В книгах требовалось фиксировать информацию о смерти монашествующих, о принятии пострига (с ежегодной отправкой соответствующих реестров епархиальному архиерею, а

тому — в Синод). Отдельными реестрами должны были поименовываться беглые монахи, с подробным описанием примет, на основании которых сначала епархиальный архиерей объявлял их в розыск по епархии, а в случае неудачи — пересылал в Синод, для составления списков на поимку беглых монахов по всей России. Сохранившиеся комплексы монастырского делопроизводства с 30-х гг. XVIII в. показывают, что предписания действительно стали выполняться, хотя случаи бегства монахов бывали.

Перечные табеля также сохранились в монастырском делопроизводстве, а вот нарочных книг обнаружить в архивах нам не удалось, даже упоминаний о их существовании. В отличие от табелей, книги должны были оставаться в монастыре и никаких мер контроля со стороны внешних инстанций за их составлением предусмотрено не было, а внутренней потребности в такой документации монастырские настоятели не видели. Вероятно, нарочные книги в практике делопроизводства не прижились, их роль исполняли те экземпляры табелей, которые оставались в монастырях. Впоследствии церковные и светские власти не напоминали обителям о необходимости ведения нарочных книг, а вот ежегодные реестры требовали исправно. В условиях начавшегося резкого сокращения численности монашествующих из-за ограничений на постриг особой надобности в ведении нарочных книг и не было — и так скоро все стали наперечет в каждом монастыре.

Ведомости 1722-1724 гг. и составленные по указу 1732 г. активно использовались в ходе следствий 30-х гг. о постриженных «из запрещенных чинов». Следствия 30-х гг. породили целый спектр дополнительной информации биографического плана.

Во-первых, именно в ходе следствий были найдены в монастырских архивах и откопированы ведомости, составленные по указу 1722 г., и в некоторых монастырских фондах ведомости 1722 г. доныне сохранились только в копии 30-х гг.21

Во-вторых, в ходе следствий была зафиксирована информация о постриженных в монашество за тот период, когда ведомости не составлялись: с 1723 г. (время введения запрета на постриг) до начала следствий. Следователей интересовали все «постриженные за запретительными указами»: и дожившие до следствий, и умершие до того. Списки

таких постриженных могли составляться по каждому монастырю или даже более дробно — по времени настоятельства игуменов и архимандритов, которые несли ответственность за неподчинение указам. В этих документах фиксировались мирские имена и фамилии, монашеское и схимническое имена, социальный статус и место жительства до ухода в монастырь, год, место пострига и имя совершившего его лица, наличие судимостей и порицаний, дата смерти или возраст на время составления ведомости следователем. Информация могла фиксироваться как в табличной форме, так и в текстовом варианте22.

Кроме ведомостей, следователи с каждого постриженного «из неуказных чинов» брали допросные сказки, содержащие не только имеющуюся в ведомостях информацию, но и более подробные описания жизненного пути монаха до прихода в монастырь и переходов из монастыря в монастырь, автографы допрашиваемых лиц или свидетелей в случае неграмотности монахов.

Приведем в качестве иллюстрации информационной ценности одну из таких сказок: «Монах Мисаил сказал: Мирское де ему имя Ми-хайло Иванов сын Старостин, родился он в Устюжском уезде в Ситилв-ской волосте в 1670 году, крестьянской сын, а после отца своего жил де он в том же Устюжском уезде гостиной сотни у Василья Групцына в половниках, а оттоле сошел де он к Соли Камской в 1715 году и жил у соляных промыслов в работе, а от Соли Камской пришел в вышепи-санный Далматов мнстрь при бывшем архимандрите Исааке в 1720 году бес пашпорта и жил при том мнстре в черной работе за вклад семь лет, а из работников по прошению ево пострижен де он в монашество в 1728 году бывшим во оном Далматове мнстре настоятелем, а Троицкого Рафаилова мнстря игуменом Филиппом, а по коликому де указу оной игумен постригал, того де он Мисаил не знает [Подпись]»23.

Собирал Синод по епархиям и ведомости о том, какое наказание постигло постриженных из запрещенных чинов: куда они были отправлены «на прежние жилища» и кто предварительно был подвергнут публичному наказанию в светских судах (ему подлежали беглые, принявшие монашество). Ряд таких ведомостей, датированных 1735-1742 гг. (по

мере завершения следствий в епархиях) сохранился в архиве Синода24. В них указывались и лица, совершившие неправомочные постриги. Для расстриженных указывались монашеские имена и мирские фамилии.

Сведения о настоятелях и иеромонахах, совершивших незаконные постриги, также собирались в Синоде. В таких ведомостях фиксировались (с привязкой к монастырям) мирские и монашеские имена, «какова чина деды и отцы их были», в каком монастыре, кем и когда были пострижены и был ли о их постриге указ епархиального архиерея (и кого именно), а также взысканы ли с них штрафные деньги за проведенные ими постриги «из неуказных чинов» и в каком сане они пребывают (за неуплату штрафа было положено лишать сана и ссылать в другие монастыри). Некоторые такие ведомости также сохранились в архиве Синода25.

Поскольку по мере завершения следствий и исполнения наказаний по ним (расстрижению в мирское состояние и лишению настоятелей их игуменского и архимандритского сана) уже к концу 30-х гг. практически во всех монастырях стала ощущаться острейшая нехватка иеромонахов и иеродиаконов даже для проведения ежедневных служб в монастырских храмах, а также настоятелей для управления обителями, о чем рапортовали епархиальные архиереи, уже 4 августа 1738 г. Синод издал указ о присылке из всех монастырей в Синод по форме 1732 г. ведомостей об иеромонахах, иеродиаконах и настоятелях, постриженных из «запрещенных чинов» «в самой крайней скорости, и конечно с получения указов учиня отправить оныя в три, а по крайней мере в четыре недели без всякого отлагательства и отговорок». Такие ведомости действительно поступили в Синод в ближайшие несколько лет26.

Таким образом, следствия 30-х гг. породили развернутую отчетность о постриженных после запретительного указа 28 января 1723 г., что позволяет прослеживать динамику пополнения обителей. К сожалению, отсутствие контроля за требуемым ежегодным представлением сведений об умерших монашествующих (до начала следствий) не позволяет прослеживать судьбы тех монашествующих, которые были в монастырях еще до запретительного указа 1723 г.

По окончании следствий 30-х гг. утвердилась практика ежегодного составления по монастырям ведомостей о монашествующих по форме 1732 г. и отправки их копий в епархиальное управление. Конечно, сохранились не все эти ведомости (их можно обнаружить в архивных фондах как монастырей, так и епархий)27, но свидетельства такой практики их составления есть в книгах входящей и исходящей корреспонденции, сохранившихся в некоторых архивах и за те годы, по которым утрачены сами ведомости.

Изменения в структуре отчетов, предоставляемых в Синод

Синод поначалу пытался собрать из всех епархий именные ведомости о монашествующих. Однако сразу выявилась необязательность и нерасторопность монастырских и епархиальных властей. В ряде мест ссылались на нехватку писцов для изготовления нужного количества копий ведомостей. Сохранившееся в архиве Синода дело показывает всю практику этого церковного администрирования28. Ставропигиальным монастырям в 1732 г. было предписано отсылать свои ведомости в епархиальные правления, а в 1733 г. — непосредственно в Синод29.

Уже в 1737 г. Синод разослал по епархиям указы о том, что на основании именных ведомостей, присылаемых из монастырей в епархиальные правления, надо присылать в Синод только перечневые «табели», в которых указывать, «сколько в котором монастыре оных числом находится, различа чиновных с рядовыми, то есть архимандритов, игуменов, строителей, иеромонахов, иеродиаконов с простыми монахами». Внизу перечневой «табели», отсылаемой в Синод, требовалось указывать, «сколько когда каких чинов и кто имянно по каким указам или определениям прибудет и каким случаем убудет». В некоторых епархиях еще несколько лет перестраховывались: посылали в Синод именные ведомости о всех монашествующих30. Присылать перечневые ведомости надо

Хотя требования присылать перечневые ведомости вместо именных аргументировались Синодом «неудобством» к сочинению генеральной табели о монашествующих (с целью введения штатов), явно было и еще одно основание: осознание избыточности информации именных ведомостей для текущей работы Синода и недостатка кадров для работы со все нараставшим массивом документов.

В архиве канцелярии Синода именные ведомости о монашествующих всех монастырей России должны бы были составлять значительный массив, однако их нет (Ф. 796 в РГИА). Время и обстоятельства этой утраты неизвестны. Можно предположить, что по мере увеличения архива и недостаточности площадей они были уничтожены как утратившие актуальность. Возможно, это происходило неоднократно, по мере накопления ведомостей, еще с XVIII в. Вероятно, это произошло еще до начала работы Комиссии для разбора и описания дел архива Синода в 1865 г.33

В 1774 г. Синод установил структуру ежегодных отчетов из епархий, в которых подавались сведения и о монашествующих.

бря 1741-1743 гг. СПб., 1899. № 406.

чинам во всех местах означать не упустительно». Включение в ведомости сведений о послушниках-бельцах было отражением все отягощавшейся ситуации в монастырях: к этому времени во многих обителях количество монашествующих было меньше количества штатных мест, но поскольку на них отводилось содержание (в штатных монастырях), церковные власти старались не оставлять вакантные места праздными, в крайнем случае определяя на них вдовых священнослужителей или безместных священников, хотя и учитывая при этом естественно сформировавшийся «кадровый ресурс» в лице бельцов или излишних по штатам монашествующих в других монастырях. Что особо важно для просопографических исследований, с этого времени ведомости начинают отражать весь наличный состав насельников монастырей, а не только монашествующих.

Информация о настоятелях «состоящих в классах монастырей» (уже без заштатных, только действующих) дублировалась и в ведомостях, присылаемых в Синод к 1 октября (генеральные отчеты из епархий подавались по окончании календарного года), но они составлялись только на тех, «где кому последует перемена или кто выбудет». Эта информация требовалась для издания ежегодных адрес-календарей. Во избежание разночтений в документах к указу от 24 ноября 1774 г. прилагались формы всем ведомостям (см.: Табл. 2)34.

В архиве Канцелярии Синода (РГИА. Ф. 796) сохранилось множество перечневых ведомостей о монастырях, присылаемых с конца XVIII до начала XX вв. в Синод (они хранятся либо в составе епархиальных отчетов, либо отдельными подборками по монастырям одной епархии за несколько лет). Анализ их структуры показывает, что они соответствуют тем формулярам, которые были предписаны еще в 1774 г. (а по содержательным характеристикам соответствуют и перечневым ведомостям, предписанным в 1737 г.). Таким образом, структура информации о монашествующих, аккумулировавшейся в Синоде, установилась еще в 1737 г. и впоследствии по сути не менялась.

Формы ведомостей по женским монастырям были такими же, только отсутствовали неактульные для них поля (монахини не могли иметь иеродиаконского, иеромонашеского, архимандритского сана).

Таблица 2

Формуляр ведомости о монашествующих, установленный в 1774 г.

Табель колико_епархии при доме Архиерейском и в нижеписанных мужеских и девичьих монастырях

и пустынях монашествующих порознь и рядовых имелось в_году35

Звание монастырей Какое число в штатных по штатам заштатных монастырей и пустыней по указному положению быть надлежит Ныне налицо состоит Где против штатного положения каких чинов недостает или в излишестве состоит

Архимандритов Игуменов Строителей Экономов Казначеев Иеромонахов Иеродиаконов Монахов служебенных и прочих рядов Болничных Итого Архимандритов Игуменов Строителей Экономов Казначеев Иеромонахов Иеродиаконов Монахов служебенных и прочих рядов Болничных Итого

В девичьих монастырях Коликое число по штатам ныне надлежит Ныне налицо состоит Где против штатного положения каких чинов недостает или в излишестве состоит

игуменей казначей прочих монахинь Итого игуменей казначей прочих монахинь Итого

Подписи членов консистории.

По мере увеличения количества монастырей в XIX — начале XX вв. вместо сводных перечневых ведомостей Синод стал запрашивать в составе епархиальных отчетов несколько более простых форм, но все они содержали не персональную информацию, а только статистические данные (о количестве штатных и заштатных, мужских и женских монастырей, монашествующих и послушников в них, недостающих по штату и сверштатных (по чинам) монашествующих, о количестве поступивших в послушники и послушницы, о числе принявших постриг (по различным социальным группам)36.

Персональная информация в составе епархиальных отчетов в Синод относительно монастырей посылалась только о монастырских настоятелях (штатных и заштатных).

Присылать ведомости о настоятелях монастырей Синод потребовал еще в 1735 г. Это было вызвано первыми результатами следствий о постриженных из запрещенных чинов: множество настоятелей оказались проштрафившимися и даже снятыми с настоятельства, и епархиальные архиереи стали рапортовать в Синод о серьезной кадровой проблеме. Требовалось прислать сведения о монахах, достойных настоятельских, наместнических, приказных, экономических послушаний. В ведомостях следовало зафиксировать, «где кто обретается», возраст, «какое послушание по искусству своему понесть может»37. Присылка ведомостей была разовой акцией.

В 1768 г. несколькими указами Синод предписал указывать в ведомостях о настоятелях характеристику их качеств; были разработаны новые формы и разосланы по монастырям. Присылать такие ведомости о настоятелях ставропигиальные монастыри должны были в Московскую контору Синода, а остальные — в составе епархиальных отчетов в Синод41. Декларировалась задача разработки «генеральной ведомости» о настоятелях, и поэтому форма ведомостей рассылалась по монастырям, дабы обеспечить единообразие информации. Она включала такие параметры: «Из каких они чинов, чего училися и сам учили, которого года, месяца и числа и где в монашество пострижены, какие где проходили послушания и с коего года в настоящем ныне чину, коликих ныне отроду лет». Для настоятелей из числа вдовых священнослужителей указывался их семейный статус. Характеристику способностей настоятелей должен был давать епископ, поэтому в ряде ведомостей, сохранившихся в фондах монастырей, а не епархиальных консисторий, эта графа могла отсутствовать42.

Указом Синода от 28 сентября 1769 г. было предписано ежегодно присылать еще и отдельные ведомости о заштатных игуменах и архимандритах (по той же форме 1768 г., но с дополнительным указанием возраста, времени увольнения от настоятельства и «на каком содержании ныне находится»)43.

Указом Синода от 23 апреля 1781 г. было уточнено, что по формуляру 1768 г. надо ежегодно присылать ведомости и о настоятельницах44, как действующих, так и заштатных, и в ведомости о заштатных настоятелях и настоятельницах отмечать даты их смерти.

К 1781 г. ведомости о настоятелях получили еще более развернутую форму:

• звание монастырей и в них настоятелей;

• какой нации;

• из каких чинов;

?