Спросить
Войти
С.Е. ЛАЗАРЕВ, аспирант, кафедра истории России Орловского государственного университета Тея. 8 961 625 8700; lasarev2009@yandex.ru
ПРЕВРАТНОСТИ КАРЬЕРЫ МАРШАЛА И. X. БАЕРАМЯНА
Статья раскрывает неизвестные страницы жизни маршала И.Х. Баграмяна. Основное внимание уделено его службе в дашнаковской армии, деятельности в годы репрессий, взаимоотношениям с руководством страны. Впервые задействованы источники периода пребывания полководца в стенах Военной академии Генерального штаба РККА.
Среди советских полководцев Великой Отечественной войны, даже самых известных, немало загадочных личностей. Например, Маршал Советского Союза И.Х. Баграмян. О нем написаны интересные работы [1; 4; 14; 20; 22; 25; 36], вышел фотоальбом [32]. Кроме того, сам маршал был автором нескольких книг [5; 6; 7; 9; 10]. Однако в биографии военачальника остаются «белые пятна». В его жизни были успехи и неудачи, взлеты и падения, на которых в своих воспоминаниях Иван Христофорович не останавливался. Книги о Баграмяне отличались небольшим объемом и носили, как правило, не исследовательский, а публицистический характер. Их авторы не профессиональные историки, а журналисты, писатели или военачальники - сослуживцы маршала. Главное внимание уделялось периоду Великой Отечественной или «холодной» войны. Ранняя же биография полководца, его служба в дашнаковской армии, карьера в период репрессий освещены слабо.
Иван Христофорович (по рождению - Ованес Хачатурович) Баграмян родился 20 ноября (2 декабря) 1897 г. в карабахском селении Чардахлу (Чардахлы) Елизавет-польской губернии (ныне Шамкирский район Азербайджана). В своих воспоминаниях и официальных документах он писал, что «происходил из бедной крестьянской семьи», которой сопутствовала «беспросветная нужда» [32, с. 10]. Отец Баграмяна, Хачатур Карапетович, работал на железной дороге, но самостоятельно выучился грамоте и стал артельным старостой, а затем и бригадиром службы пути. Фактически он оторвался от той среды, к которой принадлежал. По крайней мере, родителям Баграмяна хватило денег, чтобы отдать его в техническое училище и нанять для сына репетитора по французскому языку [2, л. 18-19]. Сам Баграмян признавал, что, несмотря на большой состав семьи (детей было семеро), родители дали ему приличное образование [32, с. 10]. Для него была уготована служба пути - продолжение семейной династии, а возможно, и будущее мелкого чиновника. Именно как служащего по своему социальному происхождению Ивана Христофоровича и рассматривали советские компетентные органы в 1920-е - 1930-е гг. [3, л. 464].
Военная служба стала для Баграмяна порывом души. В 1915 г. он работал на железной дороге и в силу специфики профессии не подлежал воинскому призыву. Однако, потрясенный жестокой расправой оттоманской реакции над безоружными жителями Западной Армении, отказавшимися сражаться на стороне султана против России, Баграмян добровольно вступил в царскую армию. Службу начал в запасном пехот-
УЧЕНЫЕ ЗАПИСКИ
ном батальоне, затем продолжил её во 2-м приграничном пехотном полку и до января 1917 г. служил в Кавказском запасном кавалерийском полку. Как становится ясно из названия подразделений, боевой опыт Баграмян получил весьма ограниченный. Однако в условиях массовой ротации командных кадров, как человек образованный и добросовестный, он был направлен в школу прапорщиков, которую окончил в 1917 г. Соображения карьеры в тот период уже занимали его мысли. Офицерский пост гарантировал денежный достаток и перспективы. Летом 1917 г. Ивана Христофоровича назначили командиром роты в стрелковый полк, где вскоре избрали членом батальонного солдатского комитета. Жизнь этого полка, как и всего Кавказского фронта, в те месяцы шумела митингами [25, с. 9]. Однако происходившие в армии революционные события прапорщика не занимали. Стать офицером Баграмян решил не в разваливавшейся царской армии, а у себя на родине. В декабре 1917 г. он демобилизовался и вернулся в Армению.
Следующие три года биографии маршала (ко -нец 1917 г. - конец 1920 г.) историки упорно обхо -дили стороной. Советская военная энциклопедия писала, что после первой мировой войны Баграмян участвовал в установлении Советской власти в Армении и Грузии, а в декабре 1920 г. добровольно вступил в Красную Армию. Как будто его карьере в РККА предшествовала какая-то героическая революционная деятельность [29, с. 357]. В действительности после Октябрьской революции Баграмян поддержал армянскую националистическую партию «Дашнакцутюн». В дашнаковс-кой армии Баграмян дослужился до поручика (что соответствует современному чину лейтенанта), командовал ротой, сабельным эскадроном, полком . Кроме того, Баграмян состоял членом даш-наковской партии [3, л. 464].
Иван Христофорович участвовал в боевых действиях против турецких войск в составе 3-го стрелкового и 1-го кавалерийского полков армянской дивизии под командованием генерала М. Силикя-на. В боях за независимость Родины он проявил себя как храбрый командир. Однако интересно другое. Дашнаки занимали лидирующие позиции в Армянской республике и были убежденными антикоммунистами. Их социальной базой была бур -жуазия, интересам которой они стремились подчинить национально-освободительное движение
армянского народа [12, с. 564]. Дашнаки поддержали Временное правительство России, так как считали, что «его деятельность соответствует интересам демократии» [27, с. 178]. Они выступали против Октябрьской революции и стремились оторвать Армению от Советской России [ 12, с. 564]. Многие офицеры связывали с буржуазными правителями надежды на обретение страной национальной независимости. Однако дашнаки предпочитали не воевать, а договариваться с турками [11, с. 241]. В самой программе этой партии значилось, что необходимо «сделать все, чтобы предотвратить войну» [27, с. 178]. Армянам был навязан Александропольский мирный договор 1920 г. на кабальных, откровенно грабительских условиях [11, с. 242]. А при поддержке Антанты дашнаки всеми силами пытались не допустить распространения большевизма на Кавказ. Таким образом, дашнаков больше заботили не вопросы национального престижа, патриотизма, а проблема удержания власти и выполнения своих обязательств перед Антантой. Поэтому войска дашнаки применяли не столько против турецких войск, сколько против крестьян и рабочих, недовольных своей жизнью, и против большевиков, которые настраивали народ против буржуазного правительства. Как справедливо утверждал лидер бакинских большевиков С.Г. Шаумян, партия «Дашнакцутюн» «сыграла свою реакционную роль, роль тормоза освободительного движения» [35, с. 216].
Баграмян, прослуживший два с половиной года (май 1918 г. - ноябрь 1920 г.) в дашнаковской армии и являвшийся членом дашнаковской партии, мог отличиться и получить чин поручика не только за победы над турками, где успехи были лишь поначалу, но и при подавлении народных выступлений, куда активно задействовали войска. Моло -дой офицер служил законному правительству Армении, которому принес присягу. А с простым народом его связывали только воспоминания. Большевики об этом знали. Не случайно главное обвинение против Баграмяна в 1930-е гг. - служба в дашнаковской армии [3, л. 464]. Все остальное даже не бралось в расчет. А компромата, как мы убедимся далее, хватало. Дашнаки в понимании советских властей приравнивались к белогвардейцам, к тому же они продолжали терроризировать большевиков и после советизации Армении [27, с. 179]. Баграмян служил в армии врага, и это было пятно на всю оставшуюся жизнь.
Следующий вопрос - как Баграмян оказался в Красной Армии и почему избежал ареста в 1930-е годы? Здесь тоже много загадок. В мае 1920 г. произошло крупнейшее в истории Армянской республики восстание трудящихся, которое дашнаки потопили в крови [ 12, с. 564]. Согласно официальной версии, поручик Баграмян принял сторону мятежников и был брошен в тюрьму. Освободили его советские войска, вошедшие на территорию Западной Армении, к которым он и присоединился [1, с. 340]. Но в истории не часты случаи, когда верный власти офицер, член руководящей партии, командовавший полком, вместо того, чтобы разгонять мятежников, переходил на их сторону, изменял присяге. В таком случае его, между прочим, следовало не бросать в тюрьму, а предать военному трибуналу - расстрелять. К тому же что мешало Баграмяну раньше заявить свой протест «антинародной диктатуре» дашнаков? Ведь для этого у него было, по крайней мере, два года. Как член дашнаковской партии, Баграмян принимал ее антикоммунистическую идеологию. У него не мог не вызвать раздражения позорный Брестский мир 3 марта 1918 г., согласно которому большевики отдавали Турции не только занятую русской армией территорию Западной Армении, но и большую часть Восточной (Русской) Армении [11, с. 241]. Иван Христофорович понимал, что с любыми проявлениями анархии, пусть и народной, надо бороться. Он надеялся, что дашнаки подарят его стране мир и процветание. Но им нужно было время, а временем они не располагали. В борьбу за власть на Кавказе активно включились большевики, сумевшие заручиться поддержкой трудящихся масс. Понимая бесперспективность борьбы, дашнаки добровольно сложили с себя властные полномочия [ 11, с. 242]. Баграмян вступил в Красную Армию не в ноябре 1920 г., ког -да большевики провозгласили Армению советской социалистической республикой, а в декабре 1920 г., когда дашнакское правительство объявило о своем отказе от власти [29, с. 357]. К тому же поручик был вынужден перейти к Советам, так как солдатские массы находились на стороне большевиков [25, с. 11 ].
Если бы его репутация как «революционно настроенного офицера» была безупречна, Баграмян не обходил бы этот период стороной в своих мемуарах, а советским властям не в чем было бы его подозревать. Но если его не уничтожили в
Единственной серьезной биографической работой, вышедшей при жизни Ивана Христофоровича, была книга о нем известного журналиста Мартына Мержанова «Солдат, генерал, маршал» [25]. Она основывалась на беседах с Баграмяном, имела публицистический стиль и была насыщена эмоциями без опоры на объективные источники. В своей работе Мержанов проигнорировал 19201930-е гг., как будто ничего примечательного в это время с его героем не происходило. Отметил только нервозность тех лет, что связывалось с угрозой нападения А. Гитлера [25, с. 13]. В Советской военной энциклопедии указывалось, что Баграмян в 1938 г. окончил Академию Генштаба и был оставлен в ней старшим преподавателем кафедры тактики высших соединений [29, с. 357]. На самом же деле Баграмян был назначен на преподавательскую работу уже после окончания первого курса в 1937 г. в связи с репрессиями [13, с. 94]. При этом продолжал заочно числиться слушателем. Но академию Иван Христофорович не окончил, поскольку был отчислен и уволен из армии в 1938 г. В заключении высших инстанций значилось, что полковника «невозможно использовать по службе Ге -нерального штаба» [3, л. 464]. Это не был вывод о некомпетентности Баграмяна, который учился с отличными оценками, был образцовым спортсменом [19, с. 143]. Скорее, это был намек на то, что Иван Христофорович - чуждый Советской власти элемент. Дашнаковское прошлое не отпускало его. Баграмян балансировал на грани ареста. На него имелись показания как на «участника военно-фа-
УЧЕНЫЕ ЗАПИСКИ
шистского заговора» [30, с. 518], и каждый его «неверный» шаг мог оказаться последним.
Восстановили Баграмяна на преподавательской работе в Академии Генштаба на волне реабилитации в 1939 г. [36, с. 44-46]. Никаких официальных документов на этот счет у историков до сих пор нет. Легендарная версия писателя В.Т. Щукина о том, что Баграмян вместе с другим необоснованно уволенным командиром сидели на Красной площади, чтобы добиться встречи с К.Е. Ворошиловым, и оправдались перед ним, не выдерживает критики [36, с. 44-46]. Не стал бы нарком обороны лично ходатайствовать о Баграмяне, как не просил он и за других, более крупных военачальников, которых знал лично [24, с. 80]. Восстановление в армии Ивана Христофоровича было результатом работы специальной комиссии Наркомата обороны СССР [15, с. 548-551].
Двадцать лет (1920-1940 гг.) Баграмян прослужил в РККА без единой награды. Весь межвоен-ный период он провел на полковничьих должностях. Вплоть до августа 1941 г. был беспартийным. Главная причина, по которой его «не двигали», -«темное прошлое». Но были и другие мотивы. Брата Ивана Христофоровича, работавшего в транспортной отрасли в Баку, репрессировали в 1937 г. Это нашло отражение в компрометирующих материалах, подготовленных кадровым аппаратом Академии Генштаба [15, с. 520].
Существовали у Баграмяна и «завязки» по службе. Важнейшим фактором, который мог обеспечить карьеру военачальника, было его участие в харизматических группировках. Это корпорации ветеранов Гражданской войны, образованные по принципу совместной службы во главе с харизматическим лидером. В 1934-1936 гг. Баграмян возглавлял штаб 5-й Ставропольской дивизии имени М.Ф. Блинова, которая входила в состав 2-го кавалерийского корпуса имени СНК Украины. Таким образом, военачальник имел отношение к «котовцам», одним из злейших соперников «конармейцев» (первым командиром 2-го кавалерийского корпуса был Григорий Иванович Котовский). И.В. Дубинский вспоминал, что С.М. Буденный и К.Е. Ворошилов не любили Г.И. Котовского, ревностно относились к его громкой славе [ 18, л. 15]. После гибели Григория Ивановича корпус возглавил комкор Н.Н. Криворучко - лидер «котовцев» в 1930-е гг. Но популярность группировки, ее влияние по-прежнему не давали «конармейцам» покоя.
Н.Н. Криворучко ценил Баграмяна, выдвигал его начальником штаба кавалерийского корпуса и не хотел отпускать в Академию Генштаба [32, с. 39]. Службой в соединении Баграмян гордился [5, с. 13], однако в предвоенный период такая близость становилась уже опасной. В годы репрессий все крупные командиры 2-го кавалерийского корпуса и его ветераны были истреблены. Комкор Н.Н. Криворучко, начальник штаба корпуса комбриг С.И. Байло, командир 5-го Ставропольской дивизии полковник Н.В. Провоторов погибли в 1937 г.
Еще более опасной была связь Баграмяна с ко -мандующим Киевским военным округом И.Э. Яки-ром, в распоряжение которого в середине 1930-х гг. поступил 2-й кавалерийский корпус. Иван Христофорович был учеником И.Э. Якира и его выдвиженцем, находился под сильным влиянием коман -дарма. Иона Эммануилович лично знал Баграмяна, поскольку вообще хорошо знал командный состав вверенного ему округа - от корпусного до батальонного звена [ 15, с. 369]. «Якиру верили, шли за ним и не сомневались, что придут к победе», -писал Баграмян [8, с. 5]. Пример командарма, из «скромного студента» выросшего в крупнейшего военачальника Красной Армии, вдохновлял молодежь [8, с. 4]. Образцовыми казались и его личные качества: открытость, скромность в быту, редкое самообладание и исключительное мужество [8, с. 5]. «Служба в войсках, которыми ко -мандовал Якир, была своеобразной академией воинского воспитания и оперативно-тактического мастерства, - отмечал Баграмян. - Не случайно важнейшие маневры и крупные опытные общевойсковые учения с отработкой самых важных оперативно-тактических вопросов проводились в то время в Киевском военном округе» [8, с. 11 ]. Благодаря И.Э. Якиру Иван Христофорович из кавалерийского начальника постепенно превратился в общевойсковика с незаурядными оперативными способностями. На Киевских маневрах 1935 г. ко -мандование округа дало отличную оценку штабной работе Баграмяна [10, с. 618]. И.Э. Якир сыграл большую роль в карьере полководца, направив его, как одного из самых талантливых работников, учиться в Академию Генштаба РККА в 1936 г. [28, с. 19].
Однако привлечь Баграмяна к суду за связь с И.Э. Якиром было непросто. У командарма много учеников, и Баграмян - не самый яркий из них. Ввиду своего прошлого он в то время старался не
привлекать к себе повышенного внимания и в Академии Генштаба не лез на первые роли [16, с. 33]. Баграмяну не пришлось кривить душой, официально отрекаться от репрессированного командарма - слишком малозначимой фигурой был Иван Христофорович. И.Э. Якир для него являлся скорее начальником, учителем, но не другом. Они занимали совершенно разное положение. И.Э. Якир -член ЦК ВКП (б), командарм 1 ранга, претендовавший на маршальское звание, легендарный герой Гражданской войны, командующий первостепенным, самым крупным в стране военным округом. Баграмян - «вечный полковник», начальник штаба кавалерийской дивизии (а конница отживала свой век), беспартийный (т.е. потенциальный «враг»).
Репрессированные полководцы оказали большое влияние на Ивана Христофоровича. Известно, что во время Белорусской операции 1 944 г. он повторил сценарий боевых действий, разыгранный во время советско-польской кампании 1 920 г. М.Н. Тухачевским. Для разгрома противника в Белоруссии было выбрано не прямолинейное фронтальное наступление, а искусный фланговый маневр. Командующий 1-м Прибалтийским фронтом Баграмян главными силами осуществил обход севернее Минска, причем примерно в той же полосе, которую избрал М.Н. Тухачевский в 1920 г. Иван Христофорович также отказался от лобового удара на Минск с востока. Здесь ограничились вспомогательными действиями 2-го Белорусского фронта [21, с. 153-154]. Известно, что «за выдающиеся результаты, достигнутые войсками 1-го Прибалтийского фронта в Белорусской операции, и личное мужество» Баграмян 29 июля 1944 г. был удо -стоен звания Героя Советского Союза с вручением высшей государственной награды - ордена Ленина [ 17, с. 102]. Вместе с тем его идея не была оригинальной. И если Баграмян изучил и применил на практике опыт маршала М.Н. Тухачевского, следовательно, он не принял официальную версию причин гибели полководца и по-прежнему считал его, как и И.Э. Якира, примером для подражания.
Известно, что в период репрессий из-под пера следователей НКВД появлялись различные националистические организации «вредителей» - украинская, латышская, татарская, польская [34, с. 80]. Готовился и грандиозный процесс по делу так называемой «армянской националистической организации» в армии. В нее могли «войти» крупные
военные деятели: заместитель начальника политуправления РККА армейский комиссар 2 ранга Г.А. Осепян, заместитель председателя Центрального Совета Осоавиахима СССР комкор Г.К. Вос-канов, начальник кафедры истории войн и военного искусства Военно-воздушной академии имени Н.Е. Жуковского комкор Г. Д. Гай, начальник политуправления ОКДВА комкор Г. Д. Хаханьян, ко -мандир 1 6-го стрелкового корпуса Белорусского военного округа комдив А.П. Мелик-Шахназаров и другие. Все они были репрессированы, несмотря на громкие имена. «Признательные показания» имелись также против командующего Краснознаменным Балтийским флотом флагмана 2 ранга И.С. Исакова [30, с. 518]. В этой ситуации полковник Баграмян мог чувствовать себя разменной монетой в большой игре. Ведь если так обходились с легендарными героями, значит, он тем более не был ничем защищен.
В то же время звание «полковник» в 1930-е гг. было весьма уважаемым. По положению оно присваивалось лицам, которые имели 1 7-летний стаж военной службы на должностях начсостава [30, с. 482]. Полковники командовали не только полками, но и бригадами, дивизиями; возглавляли штабы дивизий, корпусов и укрепрайонов; были начальниками военных училищ и курсов усовершенствования начсостава; преподавали в высших военных вузах; исполняли обязанности военных атташе в разных странах; возглавляли управления РККА и отделения Генштаба. По признанию генерала А.П. Белобородова, Баграмян уже в период командования кавалерийским полком Армянской стрелковой дивизии имени К.Е. Ворошилова (1923-1931 гг.) стал довольно широко известен в Армении [ 10, с. 618]. А Л.М. Сандалов считал, что Иван Христофорович уже в предвоенные годы имел достаточную военно-теоретическую подготовку для руководства крупными силами войск [32, с. 49]. Однако назначения на вышестоящую должность он не получал. После окончания курса Академии Генштаба многие выдвинулись на ко -мандные посты, а Баграмяна «задвинули» на должности, которые не считались престижными. В Красной Армии действительно недооценивали ко -мандиров, работавших в военных вузах. Они значительно отставали от своих товарищей, которые попали после учебы в войска. Разница между ними резко бросалась в глаза. За четыре года пребывания Баграмяна в стенах академии мало кто из ее
УЧЕНЫЕ ЗАПИСКИ
преподавателей вырос в воинском звании, в то время как в войсках их ученики совершали головокружительные взлеты [9, с. 8]. Иван Христофорович старался не показывать своих эмоций. В эти и последующие годы он лишь «старательно выполнял свои обязанности» [5, с. 10].
По данным О.Ф. Сувенирова, из 1713 полковников Красной Армии, получивших это персональное звание в 1935-1936 гг. (а Баграмян относится к этому числу), за период 1937-1941 гг. 261 человек был расстрелян, 1 3 умерли под стражей, 2 покончили жизнь самоубийством, 43 были репрессированы, но вышли из тюрьмы [30, с. 483]. Таким образом, перед войной было репрессировано 319 полковников (18,6 % общего числа). Причем историк признает, что список этот далеко не полный. В него вошли только те случаи, где дело дошло до ареста. Но многих полковников исключили из партии, отчислили из военных учебных заведений, понизили в должности, выгнали из армии и т.д. Более полными сведениями располагает Н.С. Че-рушев. По его данным, в 1937-1938 гг. было уволено из РККА 897 полковников, из них арестовано 493 [33, с. 46]. Получается, что из полковников производства 1935-1936 гг. только за один год было уволено из армии 52,4% [33, с. 31].
Так что Баграмяну было чего опасаться. Самоотверженной работой он пытался снять с себя необоснованные обвинения. Научная деятельность в стенах Академии Генштаба и большой некомплект прибавили ему «дивидендов». 1 0 сентября 1939 г. на открытом партийном собрании вуза он единогласно был принят кандидатом в члены Коммунистической партии [6, с. 294]. Стремясь разорвать замкнутый круг, Баграмян просил поскорее направить его в войска «на любую должность» [9, с. 9].
В отличие от некоторых полководцев Великой Отечественной войны - своих сверстников, Иван Христофорович выдвинулся не в результате репрессий. Его выдвинула сама война. Боевые действия Баграмян начал никому не известным полковником, на ответственной, но не крупной должности. Закончил войну генералом армии, командующим последним в истории Великой Отечественной фронтом. Война же сняла с Баграмяна все подозрения, ввела в высший командный состав. Конечно, у него случались и серьезные неудачи -Киевская операция 1941 г., Харьковская катастрофа 1942 г. и т.д. Но, несмотря на это, Баграмян
продолжал трудиться, повышать свой оперативнотактический уровень и сумел из талантливого штабного работника превратиться в первоклассного полководца.
В своей карьере Баграмян придерживался конъюнктурных соображений. Он, как и многие другие офицеры, предпочитал занимать сторону сильного. Во время первой мировой войны Иван Христофорович пошел в царскую армию, так как только она могла стать настоящим заслоном Турции в Закавказье. В период Гражданской войны поддержал дашнаков, потому что они, играя на противоречиях Антанты и Тройственного союза, выцарапали независимость для Армении. После падения Армянской буржуазной республики Баграмян примкнул к большевикам. Так же развивалась его карьера и при советских правителях. Во время Великой Отечественной полководец совершил немало подвигов. Тем не менее для И.В. Сталина Баграмян являлся второстепенным военным деятелем. Он не был включен в состав ЦК ВКП (б), не удостоился ни ордена «Победа», ни маршальского звания. В глазах политического руководства он оставался лишь «помощником и заместителем» А.М. Василевского, главная заслуга которого -разгром Земландской группировки вермахта [26, с. 273]. При Н.С. Хрущеве, боевом товарище по Харьковской операции, с которым он разделял ответственность за тяжелое поражение советских войск в 1942 г. [31, с. 183-188], Баграмян значительно упрочил свои позиции. Он был назначен заместителем министра обороны СССР - начальником Тыла Вооруженных сил, удостоился звания Маршала Советского Союза, в 1961 г. был введен в состав ЦК КПСС.
Чтобы удержаться наверху, Баграмян не считался с принципами. Такое было время. В 1957 г. Иван Христофорович принял деятельное участие в травле Г.К. Жукова. Он помог Н.С. Хрущеву свергнуть непокорного маршала с поста министра обороны [31, с. 396-398], хотя известно, что с 1924 г. Баграмян и Г.К. Жуков являлись друзьями [19, с. 143]. Георгий Константинович способствовал выдвижению Баграмяна в 1940-1941 гг., забрав его из Академии Генштаба в Киевский особый военный округ и разрядив обстановку вокруг него. В своих мемуарах Баграмян писал: «Для меня Георгий Константинович не только выдающийся военный стратег, славный герой и полководец - он был мой товарищ и сверстник, больше того - побра-
тим, сыгравший огромную роль в моей солдатской судьбе» [6, с. 10]. Однако в 1957 г. Иван Христофорович обвинил маршала в мании величия [31, с. 398]. Как обычно, Баграмян поддержал мнение большинства. Он вообще слепо следовал указаниям партии, которой служил. И когда номенклатура решила свергнуть Н.С. Хрущева, Баграмян так же безропотно поддержал ее решение. С уходом Никиты Сергеевича он не потерял своих позиций. Л.И. Брежнев назначил Ивана Христофо-
ровича Генеральным инспектором Группы генеральных инспекторов Министерства обороны СССР, наградил второй Звездой Героя, тремя орденами Ленина, орденом Октябрьской революции, орденом «За службу Родине в Вооруженных Силах СССР», именной шашкой с золотым изображением Государственного герба СССР и т. д. Баграмян стал очередным брежневским «парадным генералом», занимавшим свой пост вплоть до смерти в сентябре 1982 г.
Библиографический список
государственный военный архив (РГВА), ф. 37963, оп. 1, д. 5.
С. 111-115.
Воениздат, 1987. - 911 с.
УЧЕНЫЕ ЗАПИСКИ
S.E. LAZAREV
VICISSITUDES CAREER MARSHALL I.H. BAGRAMIAN
The article reveals the unknown pages of the life of Marshal I.H. Bagramian. Emphasis is placed on his service in dashnakovskoy army activities in the years of repression, the relationship with the leadership of the country. For the first time involving the sources of stay within the walls of the commander of the Military Academy of the General Staff of the Red Army.
