Маршал Петэн и Гитлер: встреча в Монтуаре

УДК 94(44).084 ББК 63Ю3 (4ФРА)

МАРШАЛ ПЕТЭН И ГИТЛЕР: ВСТРЕЧА В МОНТУАРЕ

I А.Н. Бурлаков

Аннотация. Встреча между главой режима Виши маршалом Петэ-ном и Гитлером в Монтуаре в октябре 1940 года явилась одним из ключевых событий французской истории времен Второй мировой войны. В ходе этой встречи Петэн согласился на экономическое сотрудничество с победителем. Вот почему Монтуар часто ассоциируется с политикой коллаборационизма, то есть добровольного сотрудничества с врагом. На деле это был вынужденный шаг. В экономической сфере сопротивление было бесполезно: побежденная страна не могла защититься от разграбления своих ресурсов. Однако эта встреча имела важное геополитическое значение. Гитлер намеревался склонить Францию к войне против Велико британии. Петэн, напротив, стремился всеми силами избежать этого. Маршал согласовал свои действия с испанским диктатором Франко. Во время переговоров Петэн умело использовал опасения Гитлера относительно возможного перехода французского флота и колониальной империи Франции на сторону Великобритании. Гитлер был вынужден отказаться от грубого давления на Францию. Монтуар явился важной дипломатической победой маршала Петэна, а косвенно и победой со-262 юзников над Гитлером. Встреча в Монтуаре совпала с тайной миссией профессора Ружье в Лондон. Эмиссар Петэна сообщил британскому руководству об обязательствах Франции не воевать со своим вчерашним союзником. Эти обязательства маршал Петэн выполнил. Гитлеру не удалось втянуть Францию с ее сильным флотом и огромной империей в войну на стороне нацистской Германии. Режим Виши стал буфером между Германией и Испанией, что позволило Франко также отказаться от участия в войне на стороне Гитлера. Наконец, французская Северная Африка не была захвачена Германией и в 1942 г. превратилась в удобный плацдарм для наступления союзников на европейском континенте.

MARSHAL PETAIN AND HITLER: MEETING AT MONTOIRE

I A.N. Burlakov

Abstract. The meeting between the head of the Vichy government Marshal Petain and Hitler at Montoire in October 1940 is one of the key events in French history during the Second World War. During this meeting Petain agreed to the economic collaboration with the winner. That&s why Montoire is often associated with the policy of collaboration, i.e. voluntary cooperation with the enemy. In fact, it was a forced step. In the economic sphere, resistance was useless: the defeated country could not defend itself against the plunder of its resources. However, this meeting had important geopolitical importance. Hitler intended to persuade France to enter into war against Great Britain. Petain, on the contrary, sought in every way to avoid it. Marshal coordinated his actions with the Spanish dictator Franco. During the negotiations, Petain skillfully used Hitler&s fears regarding the possible passing of the French fleet and Empire to the side of Great Britain. Hitler was forced to abandon a crude pressure on France. Montoire was an important diplomatic victory of Marshal Petain over Hitler and, indirectly, an Allied victory. The meeting coincided with the secret mission of Professor Rougier to London. Petain&s emissary reported to the British government about obligations of France not to be at war with the yesterday&s ally. Marshal Petain fulfilled these obligations. Hitler failed to involve France, with its powerful fleet and its vast colonial empire, in the war on the side of Nazi Germany. The Vichy regime became a buffer between Germany and Spain that allowed Franco also refuse to participate in the war on Hitler&s side. Finally, the French North Africa was not invaded by Germany in 1942 and became a convenient base for the Allied offensive on the European continent.

Для меня Монтуар — самое большое поражение немецкой политики в отношении Франции.

Цецилий фон Ренте-Финк, немецкий дипломат

Разгром Франции в 1940 г. привел к гибели Третьей Республики, которую сменил режим Виши во главе с маршалом Петэном. После подписания франко-германского перемирия и становления Французского государства (официальное название режима)

перед маршалом Петэном встала труднейшая задача — обозначить масштабы и границы вынужденного взаимодействия с немцами.

Петэна с Гитлером (в 2003 г. местные власти открыли в здании бывшего вокзала исторический музей). Глава Третьего Рейха прибыл сюда на своем бронированном поезде. Он возвращался после переговоров с испанским диктатором Франко, которые состоялись во французском местечке Андей близ франко-испанской границы.

Маленький уютный Монтуар с населением около 4 тыс. человек, родина знаменитого французского поэта Ронсара, не случайно был выбран для этой встречи. Немцы облюбовали этот городок потому, что меньше чем в четырех километрах от него расположен 550-метровый железнодорожный туннель Сен-Римэ, прорубленный в скале толщиной в 30 метров. Здесь мог укрыться от воздушных атак поезд Гитлера. Позже, в 1942 г., немцы возвели здесь бункер, где предполагалось разместить одну из ставок фюрера (Fuhrerhauptqшrtiere) [1, р. 246]. К тому же Монтуар располагался недалеко от демаркационной линии, разделявшей Францию на оккупированную зону и свободную зону, 264 подконтрольную Виши.

Эта встреча имела знаковый характер и стала важным событием в истории Франции военных лет. Среди историков, в том числе и отечественных, преобладает взгляд на встречу в Монтуаре как на окончательную капитуляцию Петэна перед нацистской Германией и официальное провозглашение политики коллаборационизма. «Самым важным результатом встречи в Монтуаре была провозглашенная Петэном и Лавалем политика самого широкого коллаборационизма», — писал советский историк И.С. Киссельгоф [2, с. 63]. Это мнение широко распространено и сегодня, и не только в отечественной историографии. По мнению французских авторов «Исторического словаря Франции времен Оккупации», встреча в Монтуаре означала, что «Петэн направил свою страну по пути коллаборационизма» [3, р. 501-502]. Историк Жан-Поль Куан-те полагает, что «встреча в Монтуаре не принесла Франции никаких ощутимых положительных результатов» [4, р. 163]. Действительно, у сторонников этой точки зрения, казалось бы, есть весомые аргументы.

Во-первых, в ходе встречи Петэн согласился на так называемое «экономическое сотрудничество», на деле означавшее ограбление Франции оккупантами. Во-вторых, в своем радиовыступлении по поводу встречи с Гитлером Петэн публично высказался за политику сотрудничества с победителем. «В последний четверг я встречался в Монтуаре с канцлером Рейха, — заявил маршал в радиообращении к нации 30 октября 1940 г. — Эта встреча пробудила надежды и вызвала опасения. Эта первая встреча между победителем и побежденным знаменует собой начало восстановления нашей страны. Я добровольно откликнулся на приглашение Фюрера. С его стороны я не испытывал никакого диктата, никакого давления. Мы рассматривали вопрос о сотрудничестве между нашими странами. Я согласился на него в принципе (выделено мною. — А.Б.). Его детали будут обсуждены позже. Сегодня я вступаю на путь сотрудничества ради чести и поддержания единства страны в рамках нового европейского порядка.

В недалеком будущем могут быть облегчены страдания французов, улучшено положение военнопленных, уменьшены оккупационные платежи. Также может быть изменен статус демаркационной линии, улучшено управление и продовольственное снабжение страны.

Это сотрудничество должно быть искренним. Оно должно исключить любые агрессивные замыслы. Оно требует терпения и доверия друг к другу. Перемирие, все-таки, это не мир.

Франция взяла на себя многочисленные обязательства перед победителем. Тем не менее, она остается суверенным государством. Этот суверенитет обязывает ее защищать свою землю, преодолевать разногласия в обществе и недовольство в своих колониях. Это моя политика» [5, р. 30].

Таким образом, и в ходе переговоров с Гитлером, и в радиообращении к нации впервые прозвучала мысль о том, что Франция как проигравшая страна вынуждена согласиться на сотрудничество со вчерашним врагом. Впервые прозвучало и само это слово — «сотрудничество» ("collaboration"), которое даст рождение понятию «коллаборационизм» (сотрудничество с врагом).

Наконец, имелся важный психологический момент, вытекавший из самого факта встречи с Гитлером и многократно усиленный немецкой пропагандой (кинохроника, растиражированные прессой фотографии встречи с рукопожатием Петэна и Гитлера).

Однако если бы историю дипломатии писали только на основе официальных реляций и речей, то получилась бы совершенно искаженная картина. Для воссоздания реальной ситуации нам следует заглянуть за кулисы большой политики. Тем более что по окончании переговоров не было опубликовано никаких официальных коммюнике. Только в 1961 г. бывший

личный переводчик Гитлера Пауль Шмидт опубликовал немецкий протокол встречи. Но и после публикации этот источник не вызвал интереса у большинства специалистов — настолько прочно в их сознание уже вошла однозначно негативная оценка этого события. Примечательно, что только два французских историка — Франсуа Дельпла и Марк Ферро — обратились к таким источникам, как беседа между Гитлером и Петэном в Монтуаре и немецкий протокол встречи [1, р. 438444; 6, р. 184-185].

Все путешествие Гитлера, приведшее его в маленький французский городок, объяснялось его желанием втянуть Испанию и Францию в войну против Англии. Гитлер уже побывал в Монтуаре за два дня до встречи с маршалом, о чем редко кто вспоминает. По пути к испанской границе Гитлер остановился в Монтуаре, куда прибыл и вице-премьер Пьер Лаваль, фактически возглавлявший правительство Виши. Предполагалось, что Лаваль обсудит с немецким министром иностранных дел Иоахимом фон Риббентропом повестку предстоящей встречи глав двух государств. Однако неожиданно для всех Гитлер лично принял французского вице-премьера. Скорее всего, это был своеобразный зондаж настроений французской политической элиты. Гитлер услышал от Лаваля то, что хотел услышать. Французский политик был ярым сторонником тесного военного сотрудничества между Третьим Рейхом и Францией. Неудивительно, что во время беседы Лаваль всячески приветствовал военное сближение двух стран. Так что фюрер отбыл к испанской границе в хорошем расположении духа [7, с. 267-268]. Однако

вскоре генерал Франко испортил Гитлеру настроение: испанский диктатор в дипломатичной форме отказался вступить в войну на стороне Германии и ее союзников. Теперь вся надежда была на маршала Петэна.

Петэн, вполне возможно, уже знал от своего испанского коллеги, о чем пойдет речь на переговорах: он знал о сути предложения фюрера, об отказе Франко, о реакции на этот отказ Гитлера и имел возможность подготовиться к беседе. Можно даже предположить, что позиции Франции и Испании были заранее согласованы, учитывая дружеские и доверительные отношения между Франко и Петэном (они познакомились еще в 1925 г. во время совместной франко-испанской военной операции против местных племен в Марокко, а в 1939-1940 гг. маршал был послом в Мадриде) [8, р. 42].

Переговоры проходили на вокзале, в личном вагоне Гитлера. Беседа длилась полтора часа. Вот как описывает Шмидт поведение маршала во время встречи: «Несмотря на преклонный возраст, маршал в щегольской униформе сидел очень прямо напротив Гитлера. Держался он скорее самоуверенно, чем подобострастно, и со спокойной леностью слушал мой перевод. Рядом с ним, как живая противоположность, сидел маленький смуглый Лаваль в неизменном белом галстуке, поочередно искательным взором поглядывая то на Гитлера, то на Риббентропа, пока я переводил» [7, с. 267]. Во время беседы «Гитлер много говорил, - докладывал на заседании правительства 26 октября 1940 года тогдашний министр финансов Виши Ив Бутийе. -Он бахвалился, что располагает такой военной мощью, которой никто не сможет противостоять» [9, р. 269].

Несмотря на дурное настроение, вызванное отказом Франко, во время беседы Гитлер вел себя достаточно тактично и осторожно. Здесь необходимо обратить внимание на характер отношений между Гитлером и Петэ-ном. Гитлер, по свидетельству его окружения, испытывал к Петэну определенную слабость, уважая в нем прославленного военачальника Великой войны. Однако это чувство уважения причудливо уживалось у Гитлера с явной недооценкой физического и умственного состояния маршала: Гитлер считал Петэна одряхлевшим стариком, отставшим от жизни и не способным вершить политику на уровне современных задач, и сравнивал его с отжившим свой век оперным певцом. В разговоре с Мартином Борманом 13 мая 1942 г. Гитлер так высказался о Петэне и его политике: «Что меня больше всего поражает в сегодняшней политике французов, так это желание усидеть на нескольких стульях, в то время как у них никогда не получалось усидеть хотя бы на одном. И потом, им недостает энергичного человека. Страна, будущее которой зависит от выбора в трагических обстоятельствах, должна возглавляться человеком, способным хладнокровно анализировать сложившуюся ситуацию. Правда, что он (Петэн. — А.Б.) пользуется высоким авторитетом среди французов, но это объясняется, прежде всего, тем почтением, которое испытывают к старости. Когда же речь идет о принятии решений, от которых зависит будущее страны, я думаю, что опыт человека подобного возраста вряд представляет какую-либо ценность. Разговор с маршалом лишен для меня всякого интереса, несмотря на то уважение, которое я испытываю к этому достойному человеку. Для сравнения — это все равно, что поручить главную партию в опере прославленному пожилому певцу и, получив плачевные результаты, утешать себя мыслью о том, что лет 30-40 назад это был золотой голос» [10, р. 114-116]. Быть может, именно эта недооценка явилась одной из причин серьезных ошибок Гитлера при подписании перемирия и во время переговоров в Монтуаре.

Что касается маршала Петэна, то во время беседы он держался осторожно и соблюдал необходимый дипломатический такт в отношении победителя, одновременно ведя удивительно тонкую для военного человека интригу. В отличие от Гитлера, Петэн не питал ни малейших иллюзий в отношении своего визави. В разговоре с генералом Лору маршал Петэн так отзывался о Гитлере: «Я встретил человека, неприятного в общении; он ни разу не взглянул мне в глаза. Это надутый выскочка. Я попытался дать ему понять, что его позиция на грани некорректности. Нам не следует от него ждать ничего хорошего» [6, р. 196]. В беседе с министром образования Жаком Шевалье маршал выразился еще более резко: «Это ничто». Историку Жерому Каркопино, который тоже в свое время занимал пост министра образования в правительстве Виши, Петэн дал также нелестную оценку вождю Третьего Рейха: «Дикарь, посредственность, которая не извлекла уроков из Истории» [Ibidem].

Но не только симпатиями к Петэ-ну объяснялась деликатность Гитлера. В Монтуаре Петэн пустил в ход свои «козыри» — флот и колониальную

империю. К моменту встречи в Монту-аре Гитлер уже готовился к нападению на СССР. Это заставляло его быть более покладистым по отношению к Виши, чтобы обеспечить себе надежные тылы. Между тем главной задачей Гитлера на французском направлении оставалось вовлечение Франции в немецкое противостоянии с Англией, то есть военное сотрудничество. Примечательно, что де Голль и его английские покровители своими авантюрными действиями объективно сыграли на руку фюреру: прошел только месяц после англо-голлистского нападения на Дакар, и Гитлер, несомненно, пытался использовать это событие как аргумент в пользу вступления Франции в войну против Англии. «Косвенное предложение присоединиться к войне против Англии было сделано, когда Гитлер спросил Петэ-на, что будет делать Франция, если на нее снова нападет Англия, как это было, например, когда французские военные корабли в Оране отказались подчиняться приказам британского флота, — вспоминает Шмидт. — Петэн сразу же понял подтекст, потому что ответил, что Франция не в состоянии вести новую войну» [7, с. 274].

Среди историков нет единства по вопросу о том, как шли переговоры относительно возможности военного сотрудничества. Французский историк Франсуа Дельпла и его швейцарский коллега Филипп Бюррен, опираясь на немецкие протоколы встречи, утверждают, будто именно Петэн предлагал совместные со странами «оси» (нацистской Германией и фашистской Италией) военные операции против англичан в Африке для защиты колониальной империи Франции [1, р. 438-444; 11, р. 107-108; 12, р. 44]. Этой же точки

зрения придерживаются и некоторые другие авторитетные французские историки (Ж.-П. Азема и О. Вьевьор-ка) [13, р.62].

Существует и другая точка зрения, также опирающаяся на немецкий протокол встречи. По мнению известного английского историка Джона Кигана, в Монтуаре Гитлер пытался принудить Петэна к вступлению в войну против Англии на стороне стран «оси» [14, р. 166]. «Он (Гитлер. — А.Б.) приступил к формированию европейского сообщества, географически даже выходящего за географические рамки континента и выступающего против врага в лице англичан, — говорится в немецком протоколе встречи. — Он вступил в диалог с французским правительством с целью выяснить, насколько оно готово войти в это сообщество» [15, р. 385-388].

На самом деле между этими двумя интерпретациями нет противоречия. Скорее всего, Петэн прекрасно понимал, насколько опасно отвергать предложения Гитлера, еще не успокоившегося после отказа Франко. Поэтому маршал выступил с предложением, которое формально свидетельствовало о лояльности побежденной Франции. Петэн правильно рассчитал, что Гитлер отвергнет это предложение: его интересы пока были сосредоточены на европейском континенте, защита французской колониальной империи не входила в его планы. Единственное, что сделал в этом направлении Гитлер, — это освободил из плена несколько французских офицеров, которые должны были участвовать в операции Виши по отвоеванию у англичан и голлистов Чада [1, р. 372-377]. Зато Петэн, формально продемонстрировав свою лояльность, получил возможность без опаски отклонить предложение Гитлера о вступлении в войну на стороне стран «оси». О подлинном отношении Петэна к военному сотрудничеству с Германией в Африке свидетельствует дезавуирование маршалом Бизертского и Дакарского протоколов от 28 мая 1941 г., подготовленных адмиралом Дарланом, преемником Лаваля на посту главы правительства, и согласованных им с немцами. Эти протоколы предусматривали использование Германией тунисского города Бизерты в качестве базы для немецких войск в Ливии. Последние должны были переправиться в Бизерту на французских торговых судах и под охраной французского ВМФ. По этим соглашениям немцам также передавалась местная железная дорога и 1,5 тыс. грузовиков из Туниса. Немцы должны были также получить порт и аэродром Дакара. В протоколах также содержались намеки на возможность в будущем франко-германских действий против англичан и голлистов [16, р. 200].

Петэн категорически отверг идею военного сотрудничества. Он заявил, что «Франция слишком пострадала морально и материально, чтобы принять участие в новом конфликте» [17, р. 269]. И в Монтуаре, и в дальнейшем маршал проявит в вопросе о военном сотрудничестве такую же неуступчивость. Причем ему не раз приходилось идти против своего окружения. Позиция Петэна разительно отличалась от позиции Пьера Лаваля, который вместе со своим немецким коллегой И. фон Риббентропом присутствовал на встрече в Монтуаре. Если Лаваль открыто выступал против Англии и ратовал за военный союз с Германией, то маршал хранил

на этот счет молчание [6, р. 191]. Именно с Монтуара берут начало расхождения между главой Французского государства и его вице-премьером по вопросу о сотрудничестве с Германией. Эти разногласия приведут 13 декабря 1940 г. к отрешению П. Лава-ля от должности заместителя председателя Совета министров и к его аресту по приказу маршала Петэна.

В Монтуаре Петэн говорил о другом сотрудничестве — о возвращении военнопленных, о снижении репараций, о статусе демаркационной линии между оккупированной и свободной зонами. Эти вопросы совершенно не волновали главу Третьего Рейха. «Таким образом, в ходе беседы выяснилось полное несовпадение интересов, — констатировал Шмидт. — Гитлер не ответил на те вопросы, которые, разумеется, казались Петэну и Лавалю самыми важными, а французы не сказали ни слова в ответ на намек Гитлера насчет вступления в войну против Англии. Карта, на которую поставил Гитлер, была бита в результате осторожной сдержанности Петэна и Лаваля. Односложные ответы Петэна во время дискуссии в Мон-туаре явно свидетельствовали о категорическом отказе. В тот вечер Гитлер, по моим наблюдениям, был особенно разочарован отчужденностью французов» [7, р. 274-275].

Петэн соглашался на сотрудничестве «в принципе», детали которого будут согласованы в будущем, и отказывался взять на себя какие-либо конкретные обязательства [15, р. 385-388]. «Я смог настоять на том, чтобы обсуждался вопрос о сотрудничестве в принципе, — говорится в письме маршала Петэна генералу Вейгану от 9 ноября 1940 г. — Никакие конкретные условия сотрудничества не рассматривались. На этих переговорах я ограничился только вопросами улучшения положения военнопленных, продовольственного снабжения, контактов между зонами и ликвидации демаркационной линии. Я сумел повернуть разговор в русло обсуждения экономических вопросов и обороны нашей империи в Африке, исключив всякую мысль об агрессии против Англии. Я полон решимости не связывать себя в этом плане никакими обязательствами ни с немцами, ни с итальянцами. Положение нашей страны требует поддержания хрупкого баланса между сотрудничеством с Германией (неизбежным в экономическом плане) и авансами со стороны англичан и американцев» [18, р. 576-577; 19].

Конечно, как стороне проигравшей, Франции надо было чем-то пожертвовать на этих переговорах. Этой жертвой стало согласие на экономическое сотрудничество, означавшее ограбление Франции Германией. Однако на деле маршал мало чем поступался: Германия как страна-победительница и как оккупаци- 269 онная держава и без всякого соглашения имела неограниченные возможности по экономической эксплуатации побежденной Франции. Но никакое экономическое ограбление страны не могло бы сравниться по катастрофическим последствиям с вовлечением в войну на стороне стран гитлеровской коалиции.

И позже Петэн будет использовать малейшую возможность для противодействия немцам. Его будут упрекать, как и в случае с Монтуаром, за многочисленные уступки немцам, за мизерность результатов его сопротивления. Но нельзя забывать, в каких условиях

ему приходилось действовать: это постоянная угроза полной оккупации страны и давление со стороны немцев; 1,8 млн. французских заложников в лице военнопленных; наличие «парижских коллаборационистов» — дублеров, готовых по первому знаку своих хозяев заменить маршала; тотальный контроль за Петэном многочисленных немецких инстанций (немецкое посольство, спецслужбы, Вермахт). «В состоянии ли вы понять все трудности управления страной в таких условиях? — говорилось в заявлении маршала на судебном процессе 1945 г. — Каждый день под угрозой приставленного к горлу ножа мне приходилось противостоять требованиям противника. Мне приходилось его ублажать и произносить такие слова и совершать такие поступки, которые заставляли меня страдать» [20, р. 9].

В тот самый день, когда состоялась встреча в Монтуаре, в Лондон прибыл с секретной миссией посланец Петэна профессор философии Луи Ружье [21]. До сих пор идут споры историков о том, шла ли речь на его переговорах с премьером У. Черчиллем и министром иностранных дел Великобритании Э. Галифаксом о заключении секретного соглашения между правительством Виши и британским кабинетом. Но достоверно известно, что Ружье ставил вопрос о прекращении военных действий друг против друга. В любом случае Петэн пытался дать понять англичанам, что Монтуар никак не повлияет на обязательства Франции не воевать со своим недавним союзником. Есть свидетельства того, что Петэн верил в победу упорных англосаксов. Генерал Жан д&Аркур, ас Первой мировой войны, инспектор истребительной

авиации, вспоминал: «30 июля 1940 года я был вызван в Отель дю Парк (резиденция Петэна в Виши. — А.Б.). В присутствии Лаваля, который не проронил ни слова, Маршал неожиданно сказал мне: "Англичане выиграют войну"» [цит. по: 8, р. 156].

Таким образом, Монтуар — это попытка бороться с противником в неравных условиях, а не капитуляция перед ним. И эта борьба была не бесполезна и приносила «маленькие победы» Петэну, а вместе с ним — Франции и союзникам. «Одной из самых больших ошибок фюрера» назвал Монтуар один из вождей Третьего Рейха Г. Геринг [8, р. 154]. «Сразу после войны я не мог понять, как Петэн мог себя так вести в Монтуаре, зная, что в тот же день, когда происходила встреча с фюрером, профессор Ружье разговаривал от его имени с Черчиллем и уверял его в том, что Франция не предпримет ничего, несовместимого с честью против своего бывшего союзника, — делился своими мыслями в одном из послевоенных интервью видный гитлеровский дипломат Ц. Ренте-Финк. — Сегодня, когда я сравниваю отчет об этих лондонских переговорах, очень конкретных, с тем, что имело место в Монтуаре, я склоняюсь к мысли, что маршал Пе-тэн был победителем в дипломатическом состязании в Монтуаре» [22, р. 233-234]. Те же мысли Ц. Ренте-Финк развивает в интервью газете «Ля Либр Бельжик» от 1-2 ноября 1947 г.: «У маршала Петэна имелся ясный план. Он четко следовал определенной политической линии и знал, что он делает. Для меня Мон-туар — самое большое поражение немецкой политики в отношении Франции. Мы ничего не получили и потеряли почти все, чем располагали. Нам не удалось ни привлечь Францию к нашему делу, ни оккупировать ее целиком. Если бы не было Монту-ара, не было бы, возможно, и высадки союзников в Северной Африке, и нашего поражения позднее» [23]. Такое же мнение высказал и Пауль Шмидт, личный переводчик Гитлера, присутствовавший на встрече в Монтуаре: «Я склоняюсь к тому, чтобы рассматривать победителя при Вердене и как победителя дипломатической дуэли в Монтуаре» [22, р. 269-270]. Свой рассказ о встрече в Монтуаре Шмидт завершает такими словами: «У тех, кто возвращался в Германию в двух специальных поездах Гитлера и Риббентропа, настроение было не особенно радостным. Ни в Андейе, ни в Монтуаре Гитлер не получил того, чего хотел» [7, с. 275].

В отличие от оккупированной Дании, втянутой правительством во главе с Торвальдом Стаунингом в антикоминтерновский пакт в ноябре 1941 г., вишистской Франции удалось избежать подобной участи. Франция так и не вступит в войну на стороне Германии, немцам не удастся использовать в своих целях французскую колониальную империю, им также не достанется французский военно-морской флот, затопленный по приказу Виши на рейде Тулона. И в этом была огромная заслуга престарелого маршала.

СПИСОК ИСТОЧНИКОВ И ЛИТЕРАТУРЫ

REFERENCES

Бурлаков Александр Николаевич, кандидат исторических наук, доцент, кафедра новой и новейшей истории, Московский педагогический государственный университет, burlakovan55@ mail.ru

Burlakov A.N., PhD in History, Assistant Professor, Department of Modern and Contemporary History, Moscow State University of Education, burlakovan55@mail.ru