ВЕСТН. МОСК. УН-ТА. СЕР. 11. ПРАВО. 2014. № 5
УЧЕНЫЕ ЮРИДИЧЕСКОГО ФАКУЛЬТЕТА МОСКОВСКОГО УНИВЕРСИТЕТА
с.А. яблоков, кандидат исторических наук, научный сотрудник юридического факультета МГУ*
д.Е. ВлсилЕВский - ученый-юрист московского университета первой трети XIX ВЕКА
Статья посвящена научно-преподавательской деятельности профессора политического и народного права Московского университета Дмитрия Ефимовича Василевского в 20-х — начале 30-х гг. XIXв. На основе архивных документов и опубликованных источников в статье воссоздается целостная картина жизни и деятельности ученого.
The article is devoted to the scientific and teaching activities оf the Moscow University Professor of Political and International Law Dmitry Efimovich Vasilevsky during the 1820-ies and early 1830-ies. The article is based on archival documents and published sources creating the complete picture of Vasilevsky&s life and work.
В ряду преподавателей Московского университета досоветской эпохи имя профессора политического и народного права Дмитрия Ефимовича Василевского (1781 или 1788 — после 1855?) остается одним из наименее известных, а его научная биография очень редко привлекала к себе внимание исследователей1. Между тем знакомство с источниками позволяет утверждать, что Д.Е. Василевский являлся человеком весьма незаурядным, обладавшим обширными познаниями не только в юриспруденции, но и в других гуманитарных областях.
* block73@mail.ru
Уроженец Калужской губернии, происходящий из духовного сословия, Д.Е. Василевский в 1805 г. был (по приглашению М.М. Сперанского) переведен из семинарии в только что образованный Педагогический институт в Петербурге2. Окончив институт в 1809 г. со степенью магистра философии, он приступил к преподаванию там (а по совместительству — и в Академии художеств) различных гуманитарных дисциплин, включая логику, русскую словесность и всеобщую историю3.
В это же время Василевский был приглашен отцом будущих декабристов (братьев Бестужевых4) А.Ф. Бестужевым (занимавшим должность правителя канцелярии Академии художеств) преподавателем в их семью. Вскоре у воспитанников сложились почти дружеские отношения со своим педагогом.
М.А. Бестужев оставил в своих мемуарах подробную характеристику начинающего ученого. «Отец поручил Василевскому образование брата (Н.А. Бестужева. — С.Я.) в тех предметах, о которых в корпусе5 не было и помину: как то — политической экономии, народного права6, философии, психологии, логики и прочих. По выпуске из корпуса, когда брат был уже полным властелином своего времени и своих действий, эти уроки превратились в частые дружеские беседы, тем более удобные и приятные, что близость нашего дома к Академии художеств, где жил Василевский, давала каждому из них возможность в свободную минуту посещать друг друга. К тому же одинаковость лет, общая наклонность к одинаковым занятиям, общие знакомые, сходство взглядов на вещи — все это подавало повод к большему сближению. Да и самая оригинальная личность Василевского была такого рода, что его если не любили, то невозможно было, чтоб он не нравился каждому. Он был среднего роста, с добродушною физиогномиею, которая при улыбке принимала насмешливый вид сатира; зеленовато-голубые на выкате, как у рака, глаза были до того слепы, что от близорукости он делал, а часто и позволял себе нарочно делать, презабавные bévues7 <...>. Ни по рождению, ни по воспитанию своему не имев случая приобрести необходимый светский лоск, он был крайне неловок, одевался с претензиями на дендизм безвкусно и — странное дело — со всеми этими, кажущимися не только недостатками, но преступлениями в светском обществе, он был всегда и везде в своей тарелке. <... > До того
его живой, саркастический ум был приготовлен постоянной бдительностью. Задушевная речь его бежала скачками, сопровождалась резкими жестами и выразительными ужимками физиогномии. Он любил выражаться картинно и поражать неожиданностью выводов»8.
М.А. Бестужев утверждал, что Василевский сыграл заметную роль в образовании будущих декабристов. «Как ученый, философ и хорошо изучивший литературу Руси, он благодетельно действовал на брата. Впоследствии и мне он принес много пользы, проходя со мною риторику и русскую словесность. Его взгляд был верен, трезв от опьянения привилегированных знаменитостей, но несколько строг и саркастичен»9.
Занятия русской словесностью, вероятно, привели Д.Е. Василевского в литературное общество «Беседа любителей русского слова», основанное в 1811 г. будущим Президентом Академии наук и министром народного просвещения А.С. Шишковым10. Известна публикация стихотворения (за подписью «Д. Васильевский»), посвященного памяти преждевременно скончавшегося генерала Н.М. Каменского. В нем автор называл покойного «северным орлом», «чудом дивным военного искусства» и ставил его в один ряд с лучшими русскими полководцами11.
В 1816 г. Д.Е. Василевский прекратил преподавание в Педагогическом институте, однако в 1817 г. получил там ученую степень доктора философии12. До 1819 г. он продолжал служить в Академии худо8 Воспоминания Бестужевых. М.;Л., 1951. С. 232-233.
жеств13, а также в департаменте разных податей и сборов министерства финансов14.
Оставив затем окончательно службу в Петербурге, Василевский отправился сначала в Москву, а затем и в Западную Европу15, сопровождая (очевидно, в качестве домашнего учителя) семью помещика А.Е. Мельгунова (в том числе будущего известного писателя, публициста и композитора Н.А. Мельгунова16). Однако при этом ученый получил рекомендации по продолжению своего образования за границей от министра народного просвещения и духовных дел А.Н. Голицына17, а также от Московского университета18, что позволяет считать его поездку учебной командировкой.
Основной целью Д.Е. Василевского был Гёттингенский университет, который славился крупными специалистами в различных отраслях юриспруденции, в других гуманитарных науках. Контакты России с Гёттингенским университетом завязались еще в середине XVIII в., и к моменту приезда туда Василевского практика обучения русских студентов стала уже традиционной19. По словам гёттингенского профессора-юриста И.-С. Пюттера, здесь издавна трудились энциклопедически образованные ученые, «умевшие соединять историю, философию и литературу с непосредственно примененными науками»20.
Для студентов, специализирующихся по истории дипломатии и международному праву, обучение в Гёттингене позволяло приобрести все необходимые знания по избранной специальности на высоком научном уровне. В 1808 г. туда был отправлен вместе с другими студентами для обучения «дипломатике» выпускник Педагогического института,
будущий выдающийся правовед А.П. Куницын. В инструкции, данной петербургскими профессорами Куницыну и его товарищам, отмечалось особое значение немецкого университета для подготовки юристов-международников и указывалось, к изучению каких дисциплин следует подойти особенно тщательно. «Геттингенский университет давно уже отличился пред прочими тем, что исторические науки и для дипломатических занятий нужные сведения в нем процветают. <...> Для студента дипломатики... главные науки: 1) политическая история трех последних веков, 2) курс дипломатический, 3) народное положительное право Европы,
Помимо Гёттингена, студентам рекомендовалось посетить французские научные учреждения. «Неучебные заведения политических наук могут служить побудительною причиною для студентов осмотреть Париж и Францию; Французское Училище (Collège de France) и Академия Законодательства суть единственные заведения, в которых можно слышать нечто о законоположении и политике; но там есть другие заведения, есть люди, новые постановления и множество других вещей, достойных примечания»11.
Вместе с А.П. Куницыным в Гёттингене получали образование русские юноши, многие из которых приобрели впоследствии известность у себя на Родине. Подробные свидетельства об университете оставил экономист и публицист, участник движения декабристов Н.И. Тургенев, который до этого обучался в Московском университетском пансионе. «В Геттингене, хочешь или не хочешь, а надобно учиться; потому что других занятий нет совершенно: весь город наполнен учащимися, и даже не охотнику до наук придет к ним охота, когда он видит множество людей, ему подобных, которые все стремятся к одной цели. В этом смысле Геттинген не можно сравнить с нашим Москов[ским], и ни с каким, думаю, другим университетом. Везде можно иметь другие занятия, другое развлечение, но здесь все, так сказать, дышит ученостью, а зато очень многое бывает заражено и педантизмом»13.
В Гёттингене преподавали некоторые представители получившей известность в начале XIX в. «исторической школы права», в том числе один из ее основателей — Г. Гуго (1764—1844), который читал
курсы естественного права и энциклопедии права24. Под влиянием событий Великой Французской революции он критически относился к концепции естественного права. Гуго заявлял об абсолютности верховной власти, «против которой никто не может иметь юридических притязаний»25, и рассматривал обычаи и традиции народов как основной источник права. В своем курсе естественного права Гуго уделял основное внимание праву частному (в том числе семейному)26, а в курсе энциклопедии права — объединял изучение истории и философии с рассмотрением действующего законодательства27.
По словам Н.И. Тургенева, курс дипломатики в Гёттингене «читал изрядно Заальфельд»28. В своих лекциях Ф. Заальфельд давал исторический обзор развития международных отношений, рассматривал особенности действия международного права в мирное и военное время, проблемы нейтралитета, вопросы, связанные с деятельностью дипломатических миссий29.
Дипломатику также периодически («по приглашению») преподавал французский эмигрант, профессор Ф.С. д&Арто, который «имел тетради Мартенса и вообще хорош по этой части, в особенности, по практической»30.
Поскольку упомянутые Н.И. Тургеневым профессора продолжали свою преподавательскую деятельность в 1820-е гг., их наверняка довелось слушать и Д.Е. Василевскому, который прибыл в Гёттинген осенью 1820 г. В матрикулах (списках студентов) университета он был записан следующим образом: «19.10.1820, Дмитрий Ефимович Василевский, коллежский асессор, доктор философии, Росс[ия], дипломатика, Московский и Петербургский ун[иверситет]ты, совершеннолетний»31.
Проведя около полугода в университете, Василевский сообщал Н.А. Бестужеву, что за это время он «прослушал курс политических наук, познакомился с учеными геттингенскими профессорами», которые посоветовали ему посетить и парижские учебные заведения. В числе знакомых Василевского оказались знаменитые немецкие ученые: философ Ф.В. Шеллинг и популярный тогда историк А.Г. Герен32. В Париже Василевский находился также примерно полгода, а уже в октябре 1821 г. возвратился в Москву33.
Таким образом, учебная командировка Василевского продолжалась всего около года, что было намного короче общепринятой практики: например, Н.И. Тургенев обучался в Гёттингене с августа 1808 по июнь 1811 г., А.П. Куницын (включая поездку во Францию) — с августа 1808 по апрель 1811 г.34
По результатам своей поездки Д.Е. Василевский представил в Совет Московского университета «рассуждение» на тему естественного права, намереваясь занять соответствующую кафедру прав естественного, политического и народного. На заседании профессоров нравственно-политического отделения 14 января 1822 г. «слушали: Сообщение из Совета от ... генваря 1822 года за № 6 о рассмотрении представленного доктором философии Василевским рассуждения "О праве естественном, о предметах науки сей и ... относящиеся к ней предметы". Которое рассуждение отделением найдено основательным». По результатам его обсуждения «приказали: представить оное в Совет для надлежащего распоряжения»35.
Однако изучение и преподавание естественного права как раз в это время подверглись настоящей атаке со стороны высокопоставленных чиновников. Поводом к их наступлению на позиции просветительских наук в учебных заведениях стала деятельность профессора Петербургского университета и Царкосельского лицея А.П. Куницына, который в 1818-1820 гг. издал свой известный труд о естественном праве.
В нем автор проводил всесторонний анализ «правоучения», которое «называется естественным, поелику оно излагает законы, выводимые из разума человеческого»36. Куницын отмечал, что «право естественное, показывая человеку его отношения к другим частным лицам
и обществу, тем самым доставляет ему пользу. Сохранение свободы есть общая цель всех людей, которую могут они достигнуть только соблюдением взаимных прав и точным исполнением обязанностей. <...> Наука права естественного есть наука государственная. Распространение познания оной содействует ко благу частному и общему»37.
Заключительная часть сочинения Куницына была посвящена «народному праву» и дипломатии, по которым он специализировался. Отождествляя народ и государство, наделяя последнее моральными обязанностями, ученый указывал, что «как лицо нравственное, оно имеет права и должности к другим народам и частным лицам <...> По-колику государство есть нравственное лицо, то оному принадлежит: I. Право существовать как общество независимое. II. Право действовать или употреблять свои силы для произвольных целей. III. Право достигать благополучия»38.
Далее А.П. Куницын рассматривал такие проблемы как сущность права народов, виды и содержание международных договоров, дипломатическая деятельность, права народов в условиях войны. Применяя принципы естественного права к международным отношениям, ученый подчеркивал, что «ни один народ не имеет права предписывать другому цели и способ употребления средств для достижения оных. Самое употребление сил государства и пожертвование оными для целей вредных не дает никому права делать притязание на свободу и независимость народа в сем отношении, ибо никто не может определить, что содействует или не действует к благополучию другого»39.
Сочинение Куницына, по сути, было направлено против религиозно-консервативной идеологии, характеризующей заключительный период царствования Александра I. Однако руководство Царкосель-ского лицея, очевидно, не вникнув в содержание работы, намеревалось преподнести императору ее экземпляр. Таким образом, сочинение стало известным вышестоящим чиновникам и вызвало среди них настоящий переполох. В канцелярии попечителя Петербургского учебного округа завели «Дело о профессоре Куницыне и книге его «Право естественное»». В итоге автора уволили, а работу объявили «противоречащею явно истинам христианства и клонящеюся к ниспровержению всех связей, семейственных и государственных»40.
«Книга эта, — писал профессор Петербургского университета В.В. Григорьев, — напечатанная в числе тысячи экземпляров, была отобрана у автора и всех заведений министерства нар[одного] просве37 Там же. С. 212, 213.
щения, куда была продана, а само право естественное сделалось предметом преследования во всех этих заведениях»41.
Исправляющий должность попечителя Петербургского учебного округа Д.С. Рунич, поддерживаемый попечителем Казанского учебного округа М.Л. Магницким, возглавил расследование о содержании преподавания в Санкт-Петербургском университете. В результате проведенных разбирательств Рунич констатировал, что «философские и исторические науки преподаются в университете в духе, противном христианству, и в умах студентов вкореняются идеи, разрушительные для общественного порядка и благосостояния»42. Дело вскоре дошло до высших правительственных кругов, профессорам грозила суровая ответственность за прочитанные лекции. В подобной ситуации некоторые ученые предпочли прекратить преподавание в университете43. При этом курс естественного права был сильно урезан и видоизменен44.
Вопрос о преподавании естественного права в российских университетах разбирался в правительственных учреждениях несколько лет. Планировалось составить единое руководство по этому предмету, а в 1825 г. Ученый Комитет министерства народного просвещения постановил, что преподавание естественного права можно прекратить только по распоряжению императора45.
Планируемый запрет в отношении естественного права был введен Николаем I по предложению управляющего министерством народного просвещения С.С. Уварова лишь в 1833 г. Уваров отмечал, что «таковое преподавание едва ли возможно, доколе наши университеты не будут снабжены от правительства особым на сей конец руководством», для написания которого был образован специальный комитет. Пока же Уваров «предписал попечителям учебных округов с окончанием текущего года приостановить преподавание естественного права впредь до издания предписанного по сей части руководства»46.
События в Петербурге отозвались и в Московском университете, где намеревался получить кафедру Д.Е. Василевский. 25 мая 1822 г. попечитель Московского учебного округа А.П. Оболенский дал свое согласие на то, «чтобы преподавание в университете по кафедре политического и народного права поручено было доктору философии Василевскому с произведением ему за сие жалования по 1200 р. в год из суммы, на означенную кафедру положенной». При этом Василевскому не разрешалось чтение курса естественного права. Попечитель предложил «Совету университета [приступить] к избранию Василевского на законном основании в экстраординарные профессора и остановиться преподаванием в университете естественного права впредь до будущего по сему предмету распоряжения»47.
Получив место в университете, завязав интересные знакомства в московском обществе, Д.Е. Василевский пребывал в приподнятом расположении духа. Он с восторгом писал Н.А. Бестужеву: «Живу приятно, спокойно, безбедно и наслаждаюсь впечатлениями, возбуждаемыми во мне часто памятниками древности, уцелевшими от варварства времени. Лучшим комментатором на них служит мне народ московский и крестьяне окружных сел. Дворянство изменилось, но это не народ..., а посему оно и служит мне только приятным развлечением от дел моих. Я знаком с лучшими здесь вельможами. Но вельможи всех стран удивительное имеют между собою сходство! Московское дворянство, однако же, имеет оригинальное добродушие, по причине которого московские вельможи могут казаться идиллическими пастухами в сравнении с утонченною и раззолоченною хитро-стию вельмож немецких, французских и английских, которых удалось мне знать»48.
Лекционный курс Д.Е. Василевского по установившейся тогда традиции основывался на работах преимущественно немецких профессоров. Биограф ученого М.Н. Капустин позднее даже изобразил Василевского как простого пересказчика этих трудов. «В лекциях своих профессор придерживался Бурламаки, Ахенваля, Мартенса и Клю-бера; судя по вопросам, напечатанным в 1826 году, можно убедиться, что он следовал совершенно книге Мартенса "Précis du droit des gens"49, не отступая от нее ни в порядке изложения, ни во взглядах. Сверх того, в 1823 году профессор читал трактаты по Шёллю. «Профессор представит — сказано в конспекте — историческое изложение новейших происшествий государств, кои политические отношения, трактаты и
связи служат основанием нынешнему положительному праву народов европейских, по руководству Шёлля». Этим Василевский ясно показал свой взгляд на науку и направление, которого держался; вспомним, что Древняя Вивлиотика и собрание Румянцева представляли уже материалы для русской дипломации, что в 20-х годах уже появились труды Доброклонского, переведена была дипломатия Мартенса»50.
Однако профессиональная деятельность Д.Е. Василевского далеко не ограничивалась изложением трудов зарубежных ученых. Согласно требованию университетского устава 1804 г. он составлял «задачи, служащие к распространению наук»51. В мае 1823 г. «проф[ессор] Василевский представил [нравственно-политическому] отделению на рассмотрение следующую задачу из права народного: Государство имеет ли право отказаться от исполнения трактатов, заключенных им торжественно с другими державами? Некоторые писатели народного права почитают священными и несокрушимыми обязанности, возлагаемые в таком случае на государство силою договоров, по правилу justa imperia sunto52; а иные думают, что государство имеет право отказаться от исполнения таковых договоров при некоторых случаях и по требованиям государственной пользы, из того проистекающей. Но сии последние писатели права не согласны в назначении оных особенных случаев и в определении выгод, по уважению коих государство может справедливо отказаться от исполнения заключенных торжественно трактатов. Надлежит с точностию означить подобные случаи и определить существенные сии выгоды, по уважению коих всякое государство может
иметь право [отказаться] от исполнения трактатов, заключенных им торжественно с другими державами»53.
В 1827 г. «проф[ессор] Василевский представил отделению следующую задачу: "О духе книг законов (codes de lois)54 у новейших народов Европы, и особенно о духе книг законов наших отечественных, изданных в различные периоды, и быте Государства Российского, при сем надлежит показать, какое было влияние римского права в положительном законодательстве европейских народов с представлением следствий, от того произошедших, по части гражданского судопроизводства". Отделение, одобрив оную задачу, определило: представить оную в Совет на благоусмотрение»55.
Кроме того, Д.Е. Василевский определял темы для выпускных работ студентов. В 1830 г. на собрании нравственно-политического отделения «рассуждаемо было о диссертациях, сочиненных студентами сего отделения на получение медалей на заданное от г. ординарного проф[ессора] Василевского предложение "О политическом равновесии держав европейских". Положили: студента Тимковского за отличное пред прочими рассуждение наградить золотой медалью, а серебряною — студентов Горбунова, Пассека и А. Цветаева. Сами диссертации хранить при делах отделения»56.
В 1824 г. Д.Е. Василевский произнес в торжественном собрании Московского университета «Речь о том, что нужно негоциатору для приобретения искусства вести переговоры и совещаться о делах государственных», ставшую его единственным опубликованным научным сочинением. В центре внимания автора находились качества, необходимые дипломату в его деятельности. Василевский отмечал, что «красноречие дипломатического агента долженствует отличаться преимущественно краткостию и простотою» при «непоколебимой твердости духа»57.
Дополнительной убедительности словам дипломата, по мнению Василевского, должно придавать твердое знание наук: «начал государственного хозяйства, положительного права европейских народов и политического нравоучения»58.
Успешное начало преподавательской деятельности Д.Е. Василевского доказывает тот факт, что уже в 1824 г. декан Л.А. Цветаев ходатайствовал перед Советом Московского университета о присвоении ученому звания ординарного профессора. «Г. экстраординарный проф[ессор] Василевский уже два года преподает права политическое и народное; почему [декан] и почитает своим долгом рекомендовать его отделению, прося представить его, Василевского, в Совет с испрашива-нием ему звания ординарного профессора, которого кафедру с честью он занимает»59.
Мнения студентов о Д.Е. Василевском были, как водится, различны, но в мемуарах все же преобладают положительные отзывы. Известный издатель А.А. Краевский сохранил о лекциях Василевского самые лучшие воспоминания: «Он выступал из ряда тогдашних бездарных профессоров университета и был любимцем студентов. В свои восторженные суждения, сопровождавшиеся сильной мимикой, Дмитрий Ефимович вводил и политическую экономию, и заграничный быт, и историю, и законодательство, и всевозможные анекдоты, так что ле