Спросить
Войти
шампуры, которые назывались obelos, использовались для распределения запеченных порций мяса среди участников ритуала. Очевидно, что от obelos произошло название греческой серебряной монеты VI в. до н.э. obolos. Другая большего достоинства монета того же периода drachma изначально означала шесть железных вертелов, или шесть obeloe. Кроме того, многие ранние лидийские и греческие монеты имеют на себе изображение быка или бычьей головы.
Б. Лаум считал, что obelos, распределяемый среди участников ритуала в качестве оплаты государством их вклада в виде пожертвований, был первой формой денег. Когда же появились монеты, они символически представляли собой порции мяса быков (obelos), распределяемые среди участников ритуала. Со временем монеты вытеснили obelos. Это также объясняет, почему ранние лидийские и греческие монеты чеканились на территории, принадлежащей храмам, и под покровительством жрецов.
Ранние лидийские монеты делались из электрума, природного сплава золота и серебра, чей состав был крайне неоднородным, так что чистота и вес монет и, соответственно, проба металла, т.е. действительная стоимость монеты, не могли быть фиксированы и гарантированы. Таким образом, ранние монеты не предназначались для коммерческого обращения, а изображение быка на монете не гарантировало коммерческой ценности монеты, так как служило лишь символом жертвенного вклада в пользу государства-храма.
О.Н. Пряжникова
CICARELLI J. Economic thought among American aboriginals prior to 1942 // American j. of economics and sociology. - 2012. - Vol. 71, N 1. -P. 77-125. - Mode of access: http://onlinelibrary.wiley.com/doi/ 10.1111/ajes.2012.71.issue-1/issuetoc
В своей статье профессор экономики Университета Рузвельта исследует природу экономических представлений, распространенных среди населения Америки в период, предшествующий их контакту с европейцами. В отсутствие письменных источников исследование опирается на данные археологических и антропологических исследований, а также свидетельства первых европейских поселенцев.
Человеческий капитал. В начале XVI в. население территории, впоследствии ставшей США, составляло 2,5-3 млн. человек. Численность населения на протяжении предшествующих столетий была практически стабильной - прирост составлял примерно 0,2% в год (с. 87). За исключением Гавайских островов, где существовала феодальная система и каждый остров имел своего короля, североамериканские индейцы жили в обществах, где отсутствовала государственная система, а социальной, политической и экономической единицей было домохозяйство или семейный клан. Объединенные кланы составляли племена, которые, в свою очередь, объединялись в нации и конфедерации. Средняя продолжительность жизни туземного населения на момент первых контактов с европейцами была 35 лет, что совпадало с аналогичным показателем того времени в странах Европы.
Разделение труда у индейцев, как и у других примитивных народов, осуществлялось на основе пола и возраста. Мужчины занимались охотой, рыболовством, расчисткой земель для сельскохозяйственного освоения, а также осуществляли военную оборону сообщества. Женщины занимались ведением хозяйства и сельскохозяйственными работами. Так или иначе все члены общества трудились.
Право собственности в индейских обществах было формализовано в социальных обычаях и нормах, которые представляли собой де-факто правовую систему и минимизировали информационные издержки в отсутствие государства и формальных механизмов разрешения споров. Право собственности, как и право пользования чужой собственностью, передавалось внутри группы по патриархальной или матриархальной линиям наследования. Право собственности на землю прекращалось в момент завершения пользования данным участком земли ввиду его истощения и перехода племени на новые земли, легкоосуществимом по причине низкой плотности населения и изобилия земельных ресурсов. Что касается племен, добывавших большую часть пищи охотой, то право собственности на охотничьи угодья в них принадлежало всему племени.
Технологии (ноу-хау). Уровень развития технологий позволял индейскому населению в необходимых для него масштабах осваивать и эксплуатировать окружающую среду. Так, они осуществляли мониторинг своей охотничьей деятельности с целью недопущения
истребления, в частности, немигрирующих животных небольших по численности видов. Североамериканские индейцы преуспели также в одомашнивании диких растений. Вместе с тем очевидно, что Америка не знала таких масштабов НТП до 1492 г., как Европа. Это можно объяснить отсутствием причин, стимулирующих изменения, а именно изобилием ресурсов, а также высокими альтернативными издержками в случае неудачи эксперимента.
Потребление, производство и распределение. Основу рациона индейцев составляли кукуруза, пшеница, овес, овощи, ягоды и другие плоды земли. Белковую пищу обеспечивала охота: во времена Колумба Северную Америку населяли 48 млн. бизонов, 35 млн. оленей, 10 млн. лосей, 2 млн. диких овец и имелись обширнейшие рыбные запасы. Такое изобилие фауны и плодородных земель свидетельствует о том, что на протяжении тысячелетий индейцы, взаимодействуя с окружающей средой, сохраняли экологический баланс.
В сфере производства и распределения индейцы придерживались коммунистического принципа: от каждого - по способностям, каждому - по потребностям, обеспечивали заботу о престарелых, детях и других нетрудоспособных вне зависимости от их производственного вклада. В общественной жизни индейцев была невозможна автономность, уединенность или одиночество, каждый знал каждого. Это условие обеспечивало реализацию принципа взаимного обмена между равными (principle of reciprocity), лежащего в основе так называемого «золотого правила» справедливости: поступай с другими так, как ты хотел бы, чтобы поступали с тобой.
Одним из самых важных продуктов потребления среди американских индейцев было свободное время. Работали они 4-6 часов в день 2-3 дня подряд, затем следовал выходной. В племенах с развитой аграрной культурой работали всего около четырех месяцев в год. По мнению автора, уклад индейских обществ соответствует так называемому правилу Чаянова, согласно которому в традиционном обществе люди работают не с максимальной производительностью труда, а лишь настолько интенсивно, чтобы позволить семье поддерживать социально приемлемый уровень жизни.
Обмен и торговля. Практически все племена североамериканских индейцев (кроме эскимосов, не имевших никаких контактов с другими племенами) были вовлечены в торговые операции с представителями других племен. Так, например, индейцы из Аризоны путешествовали в Калифорнию для приобретения ракушек моллюска морского зуба (dentalium shells) (бусы из них представляли собой примитивную форму денег), в обмен на которые они, в свою очередь, приобретали текстиль у других племен. Индейцы охотничьих племен в прериях обменивали свою добычу на сельскохозяйственные продукты аграрных племен. То, что индейцы не имели тяглового скота и не использовали колесо, значительно ограничивало торговые потоки, так как товары в основном переносились на спинах в так называемых рюкзаках. Вместе с тем транспортировка товаров по рекам делала более доступным обмен крупными партиями товаров между отдаленными регионами. Торговля играла важную политическую роль, способствуя укреплению союзов и решению споров между кланами, а также позволяла находить жен вне родного клана или племени. Таким образом, североамериканские индейцы преодолели базовый инстинкт страха перед незнакомцами, испытывали к ним доверие и ожидали взаимного доверия от них, что сыграло важнейшую роль в становлении отношений между индейцами и европейцами в XVI-XVII вв.
В целом автор делает вывод, что в основе экономической модели индейского общества лежал принцип потребительского прагматизма: общество находило способ хозяйствования, который работал, и придерживалось его. Во главу угла ставился принцип -делать правильные вещи, а не принцип - делать вещи правильно. Уровень и состав потребления легко поддерживался в условиях практически неограниченных ресурсов. Паттерны производства и распределения оставались неизменными на протяжении долгого времени, а торговля была в равной степени инструментом политической, социальной, а не только экономической деятельности. Рост производительности в результате тех или иных технологических нововведений обычно приводил к увеличению свободного от труда времени, а не к росту потребления, инвестиций или населения.
Экономику североамериканских индейцев можно назвать «экономикой сохранения» (maintenance economy). Ее устройство в каждый конкретный момент представляло собой слепок прошлого и одновременно картину будущего. До контакта с европейцами индейцы крайне редко инициировали изменения, минимизируя таким
образом необходимость приспосабливаться к ним. Можно сказать, что индейское общество реализовывало максиму Эпикура, стремясь к минимизации наносимого своей деятельностью вреда окружающей среде и к максимизации счастья в том виде, как оно его понимало, а именно: удовлетворение скромных потребностей, уважение к личной свободе, приоритет дружеских отношений над личной выгодой и т.д.
Автор рассматривает особенности устройства социально-экономической жизни племени ирокезов, с которым европейцы начали устанавливать контакты в XVI в. Экономическая система ирокезов соответствовала нормам индейских обществ, описанным выше. На момент начала контактов с переселенцами ирокезы насчитывали 15 тыс. человек, проживавших в деревнях, состоящих из 100-400 семей (500-2000 жителей) (с. 114). Их общество представляло собой конфедерацию матриархальных кланов. Роль женщин была высока благодаря значимости их сельскохозяйственного труда, так как аграрное производство было главным источником благосостояния общества. Рост производительности у ирокезов не приводил к росту дохода на душу населения, процветание выражалось в увеличении общественной собственности (communal property): постройке и благоустройстве длинных вигвамов (longhouses) -общих домов для нескольких семейств ирокезов; сооружении оборонительных частоколов вокруг поселений и т.д.
Распределение в ирокезских кланах носило неравный характер и базировалось отчасти на вкладе человека в благосостояние общества, и это увеличивало доход женщин, занимавшихся сельскохозяйственным трудом. В отличие от Европы того времени, где богатство концентрировалось в руках обладающих властью, у ирокезов властные функции перемещалась к тем, чье благосостояние росло и кто был ответственен за производство. Таким образом, по мнению автора, экономические принципы ирокезов были предтечей современной рыночной экономики, где теоретически вознаграждение связано с предельным вкладом (marginal contribution).
По мнению автора, социально-экономическая система ирокезов оказала влияние на экономическое поведение колонистов в XVII-XVIII вв., а также в целом на эволюцию американской экономической системы и демократического политического устройства новой страны. Некоторые исследователи полагают, что открытие
и изучение культур аборигенов внесло вклад в развитие философии Джона Локка и Жан-Жака Руссо, повлиявшей, в свою очередь, на формирование взглядов Бенджамина Франклина и Томаса Джеф-ферсона, отцов-основателей США.
О.Н. Пряжникова
LAIDLER D. Eliminating History from Economic Thought // Economic Policy Research Institute Working Paper. - 2012. - N 6. - Mode of access: http://economics.uwo.ca/centres/epri/wp2012/Laidler 04. pdf
Статья профессора Университета Западного Онтарио, видного представителя монетаризма, посвящена вопросу, интерес к которому со стороны монетариста может показаться неожиданным. Речь идет о состоянии и перспективах истории экономической мысли как раздела экономической науки. Автор напоминает, что, занимаясь проблемами денег, он никогда не проводил непроходимой границы между исследованиями денег и инфляции и историей. Теперь же он выражает озабоченность состоянием исторических исследований и отношением к ним в рамках академического мейн-стрима.
Автор напоминает, что сегодня общепринятой является точка зрения, согласно которой экономическая наука является дисциплиной, развивающейся поступательным, кумулятивным путем: полезные старые идеи включаются в корпус знания, а те, которые таковыми не являются, исчезают. Подобная позиция способствует ситуации, когда история не занимает сколько-нибудь заметного места в системе общего обучения и практически отсутствует в любой серьезной учебной и исследовательской программе. Указанная точка зрения на историю присутствовала всегда, но получила особое распространение в последние четыре десятилетия, хотя этого как раз и не должно было произойти, поскольку именно в этот период появилось множество свидетельств ее ошибочности. Теперь, как и всегда, правильнее считать, что в экономической науке новые идеи порой появляются, но старые не умирают.
Автор предлагает рассмотреть несколько примеров. Количественная теория берет начало в работах представителей школы Са-ламанки и после длительного периода в 1950-1960-х годах прихо-
