«Хлеб для народа»

УДК 574:338.43(09)

А. В. РЫЧКОВ

«ХЛЕБ ДЛЯ НАРОДА»

Омский государственный технический университет

Статья посвящена рассмотрению массового освоения целинных земель в СССР через призму истории сельскохозяйственной науки. Данный подход позволяет выявить как объективные причины трудностей целинного освоения, связанные с недостаточной научной разработкой проблемы, так и субъективные ошибки участников целинной эпопеи.

Успешное развитие государства возможно только в условиях бережного и уважительного отношения к его прошлому. Между тем в перестроечное время, а затем в первое постперестроечное десятилетие в гуманитарно-научной сфере сложилась ситуация, которую А. А. Зиновьев охарактеризовал как «оргию любования своими язвами». С тех пор многое изменилось в исторических оценках, что, в частности, показало всенародное празднование 70-летия Великой Победы. Но в изучении истории освоения целины «оргия» продолжается, хотя количество ее участников и невелико. Распространенной становится острокритическая оценка массового освоения целинных и залежных земель в СССР, высказывается мнение об ошибочности принятого решения, радикально ухудшившего ситуацию в традиционных сельскохозяйственных районах.

Конечно, при реализации «целинного проекта» не обошлось без досадных ошибок. Чтобы показать необычайную сложность его выполнения, читателю предлагается данная статья, в которой проблема рассматривается через призму истории сельскохозяйственной науки.

Весной 1954 года бескрайние неосвоенные территории на востоке СССР были разбужены звоном песен многочисленных добровольцев-переселенцев — началась «целинная эпопея». На выпущенной тогда открытке с призывом «Поднимай целину!» было помещено стихотворение:

Этим землям нет цены.

Больше год от года

Брать должны мы с целины

Хлеба для народа!

Решение об освоении целины не являлось спонтанным, принятым под влиянием сиюминутных трудностей в аграрной сфере. Идеи массового освоения целинных земель на востоке страны высказывались значительно ранее. Активным их сторонником являлся Н. И. Вавилов. В апреле 1929 г., выступая на XVI конференции ВКП(б), Николай Иванович говорил о создании в стране «устойчивого земледелия, которое зависело бы возможно меньше от господства стихий, от случайностей погоды». Кроме этой общей задачи, по мысли Н. И. Вавилова, в СССР имелась своя огромная проблема, связанная с неиспользованием огромных земельных массивов, и он обратил внимание партийной конференции на задачу освоения новых земель, распашки новых пространств [1].

В июне 1929 г. создается Всесоюзная академия сельскохозяйственных наук им. В. И. Ленина. Ее

организатором и первым президентом стал академик Н. И. Вавилов. После организации ВАСХНИЛ он погружается в разработку конкретных планов исследовательской деятельности академии. В повестку дня ставятся многочисленные проблемы развития растениеводства и животноводства, использования удобрений, осеверения земледелия, проведения оросительных работ, машинизации сельского хозяйства и т.д., но основной задачей он считает задачу «овладения пространством». «Огромные просторы Сибири, Казахстана и Дальнего Востока должны быть введены в культуру в кратчайшее время» — пишет Н. И. Вавилов в январе 1930 г. [2]. Именно на указанные территории, «по линии наименьшего сопротивления», считал Николай Иванович, должно быть направлено внимание, потому что «легче всего освоить земельные пространства именно на востоке, где одно появление трактора, комбайна в значительной мере решает вопрос овладения новым пространством» [3].

Важно подчеркнуть, что академик Н. И. Вавилов не противопоставлял освоение новых земель другим направлениям развития сельского хозяйства, считал важным и необходимым охватывать различные стороны повышения эффективности аграрной отрасли. Однако настаивал на быстром «наступлении» на новые территории, поскольку считал, что наряду с малой культурностью существует такой серьезный ограничитель роста сельскохозяйственного производства в нашей стране, как суровые природные условия.

Во второй половине 1930-х годов советское руководство ставит в повестку дня проблему значительного увеличения производства зерновых культур. Для определения основных направлений достижения поставленной цели 26 — 30 июля 1936 года в Омске состоялась выездная сессия зерновой секции ВАСХ-НИЛ. В Омск прибыли лидеры советской сельскохозяйственной науки — академики Н. И. Вавилов, Н. М. Тулайков, известный генетик Г. Д. Карпеченко, а также иностранные гости: болгарский генетик Дончо Костов и американский атташе по сельскому хозяйству Л. Майкл.

Основной доклад «О расширении посевных площадей восточных районов СССР» был сделан академиком Н. М. Тулайковым. В нем перед учеными была поставлена задача увеличения производства зерна в стране на 35 %. Было выделено два пути решения задачи: повышение урожайности зерновых культур и расширение посевных площадей. Отметив, что «первый путь — путь повышения урожайности с уже обрабатываемых полей, путь, имеющий огромное значение» и деятельность ученых в данном направлении является «законом», Н. М. Тулайков приоритет отдает второму пути [4]. В качестве примеров, показывающих возможность сравнительно быстрого освоения новых территорий в регионах, близких по природным условиям, ученый рассматривал расширение посевных площадей в Канаде и США. Не был обойден вниманием и предшествующий сибирский дореволюционный опыт, при этом, по мысли Николая Максимовича, о правильном использовании природных ресурсов Сибири в то время никто не думал, поскольку заселение восточных районов «делалось не с целью развития природных ресурсов Сибири, а в связи с той или иной степенью обострения аграрного вопроса в европейской России» [4].

Очень важны выводы выдающегося ученого о масштабах предстоящего подъема целинных земель. Оценивая неосвоенные земельные ресурсы восточных территорий в 55 млн га, он выступает с очень приблизительными наметками «отнюдь не максимального порядка», рекомендуя расширить посевные площади на 11 млн га [4]. Нужно сказать, что столь осторожные предложения Н. М. Тулайкова по масштабам освоения целины подверглись на сессии острой критике. В частности, представители опытных учреждений Казахстана считали предполагаемую площадь подъема целины в республике заниженной, другие ученые заявили, что «нет такой почвы, которой нельзя было бы обрабатывать» [5].

Наиболее простым и доступным, не представляющим никаких трудностей, требующим лишь наличности «рабочей силы, тракторов и прицепного инвентаря», ученый считает освоение степных районов востока страны, особенно в Казахстане. Однако, являясь знатоком засушливого земледелия, очевидно, опасаясь последующих рисков, Николай Максимович рекомендует в первую очередь «осваивать земли, обещающие дать более высокий постоянный урожай, возможно, и более трудно осваиваемые по сравнению со степными участками засушливых районов» [4]. Поэтому основными районами освоения целинных земель должны были стать, по мнению Тулай-кова, районы Западной и Восточной Сибири, Казахстана и Южного Урала. Показательно, что масштабы освоения целины в Западной Сибири (4 072 тыс. га) должны были почти вдвое превышать аналогичные показатели в Казахстане (2 220 тыс. га).

К. П. Горшенин, известный исследователь сибирских почв, выступил с содокладом «Почвы Сибири и их пригодность для расширения посевов», где отметил, что в Сибири уже в те годы не было неосвоенных плодородных почв, а все вновь осваиваемые земли имели серьезные недостатки: в степной зоне — засушливость и возможность образования очагов пыльных бурь; в лесостепи — широкое распространение солонцовых почв, а в лесной зоне — кислых почв. Он предостерег от шаблонных подходов при освоении новых земель и призвал «во всю ширь ставить вопросы дифференцированной агротехники». Отметив, что южные степные почвы чрезвычайно плохо структурированы, легко распыляются и служат очагом «пылевых бурь», в качестве средства их предотвращения ученый рекомендовал травосеяние, лесонасаждение и организацию лесозащитных полос [5].

На заключительном заседании выездная сессия зерновой секции ВАСХНИЛ призвала работников сельскохозяйственной науки активно включиться в работу по созданию новой зерновой базы, «второй Украины» на востоке Союза ССР за счет освоения 11 700 тыс. гектаров в годы третьей пятилетки [6].

XVIII съезд ВКП(б), очевидно, опираясь на разработанные учеными в Омске рекомендации, поставил задачу на третью пятилетку освоить до 10 миллионов гектаров новых земель, обратив при этом внимание прежде всего на районы Сибири, Дальнего Востока, Казахстана, так как здесь имелись «значительные резервы, которые надо привести в действие» [7, с. 65 — 66].

Однако вставшие в предвоенные годы перед страной задачи укрепления обороноспособности страны, а затем военное лихолетье отодвинули решение проблемы массового освоения целины на более поздние сроки. А жаль! Возникшие в военные годы продовольственные трудности в значительной степени были связаны с потерей в первые месяцы войны основных сельскохозяйственных районов на западе страны. Но они, очевидно, укрепили руководство страны в необходимости скорейшего создания новой продовольственной базы на востоке страны, что и произошло сразу после завершения послевоенных восстановительных процессов.

Начавшаяся в середине 1950-х гг. «целинная эпопея», по образному выражению современника, «прорвалась в виде девятого вала» [8, с. 437], пришлась на хрущевское время и сопровождалась серьезными издержками. Личные черты советского лидера — авантюризм, увлеченность масштабными проектами — обусловили ряд особенностей целинного освоения.

Прежде всего, по-иному был решен вопрос о масштабах освоения целины. На февральско-мартовском 1954 г. Пленуме ЦК КПСС была определена начальная цифра в 13 миллионов гектаров. В июне того же года, на следующем Пленуме ЦК, была выдвинута задача освоить еще 15 миллионов гектаров, чтобы в 1956 г. иметь в общей сложности 30 миллионов гектаров зерновых. Учитывая вместе с тем, что через несколько лет предстояло введение на освоенных землях правильных севооборотов с чистыми парами, следовало освоить еще около 10 миллионов гектаров (сверх 30 миллионов), чтобы не уменьшать общую площадь посевов [7, с. 84 — 86].

Между тем научные исследования по отведению новых земель не предшествовали принятым высшим руководством решениям, а явились следствием этих решений. В результате почвенные обследования обширных территорий проводились в предельно сжатые сроки различными организациями и по различной методике, при наличии ряда нерешенных важнейших вопросов агропочвоведения. В частности, не было единого мнения среди научных работников в отношении классификации почв по степени эроди-рованности. В решении научно-технического совета Министерства сельского хозяйства СССР 27 апреля 1954 г. отмечалось, что «существующее положение с проведением работ по почвенным обследованиям и составлением почвенных карт является крайне неудовлетворительным» [9].

Как правило, при отводе под освоение пахотно-пригодные земли делились на безусловно и условно пахотные. К безусловно пахотным землям относились почвы с достаточно мощным гумусовым горизонтом, занимающие ровные и однородные массивы, незасоленные и не сильно солонцеватые. Это земли, расположенные, главным образом, в зоне черноземных и темно-каштановых почв, относительно более обеспеченные атмосферными осадками, не требующие дополнительных капиталовложений на их освоение. К условно пахотным землям были отнесены почвы засушливых районов, недостаточно

обеспеченных атмосферными осадками, а также земли, требующие дополнительных капитальных вложений на их освоение. Тем не менее в целом, по заключению ученых, работа по выявлению и отводу целинных и залежных земель была проведена «с достаточным научным обоснованием» [10].

Однако на практике значительную роль в определении масштабов подъема целины играла инициатива местных органов власти, недостаточно обращающих внимание на качественные характеристики распахиваемых почв. Не говоря уже о том, что для некоторых руководителей перевыполнение планов подъема новых земель явилось прекрасной возможностью отличиться и решить свои карьерные вопросы. В Казахстане, например, 16 % вновь освоенных земель находилось в зоне полупустынь и пустынь [11]. В Алтайском крае подъем целины и залежей уже в 1954 г. во многих районах превысил 100 % по отношению к общей площади пахотнопригодных земель. Это превышение, достигающее 15 — 30 %, свидетельствовало о том, что подъем целинных и залежных земель осуществлен за счет распашки земель, считавшихся непахотнопригодными. По данным ученых совета по изучению производительных сил АН СССР, резерв пахотнопригодных земель Алтайского края был почти полностью исчерпан уже в первый год целинного освоения [12].

Как реагировали на подобные темпы представители аграрной науки? Часть из них выступила в роли «старых контролеров» и пыталась достойно и аргументированно воспрепятствовать волевым решениям, но получила ярлыки «противоцелинников» и «антицелинников» и в значительной степени была отстранена от практической деятельности на целине. Известный ученый, современник и активный участник «целинной эпопеи» Н. В. Орловский писал: «Мне пришлось с моими утлыми силами работать почти в одиночку и часто терпеть поражения от людей, вынесенных мощной волной " девятого вала" на гребень и пытавшихся управлять жизненными событиями часто с крупными ошибками и бестолковщиной» [8, с. 438]. Другая часть ученых вошла в состав «энтузиастов целины» и освящала «авторитетом науки» волюнтаристские действия властных структур.

Основными регионами массового освоения целины стали степные районы Казахстана и юга Западной Сибири: в Казахстане было распахано 26 млн га, в Западной Сибири — 7 млн га, всего в ходе освоения целины по СССР — более 40 млн га. Очевидно, это было вызвано относительной легкостью, быстротой и дешевизной введения в сельскохозяйственный оборот этих земель. Вспомним, что именно эти районы имели в виду Н. И. Вавилов и К. П. Горшенин в качестве «целинных», а Н. М. Тулайков, имея несколько иную позицию, считал освоение целины в степных районах наиболее легким и доступным делом. Однако территории, находящиеся по преимуществу в степной засушливой зоне и имеющие почвы легкого механического состава, были подвержены ветровой эрозии, на что указывал К. П. Горшенин еще в 1936 г. Однако внимание на данное обстоятельство обращено не было, в результате начались эрозия почв и пыльные бури в целинных районах. К тому же аграрная наука первоначально и не могла предложить производству соответствующих рекомендаций. Это было связано с тем, что на протяжении длительного времени, с конца 1930-х гг., агротехнические исследования в стране были практически свернуты, так как академик Т. Д. Лысенко обещал стране продовольственное изобилие за счет выведения в кратчайшие сроки новых высокоурожайных сортов. По этой же причине был не изучен и не использован предшествующий опыт подъема новых земель на востоке страны. Этот опыт, бесспорно, позволил бы смягчить негативные экологические последствия массового освоения целины.

Важно отметить, что тогдашний советский лидер Н. С. Хрущев был совершенно не обеспокоен агро-экологическими проблемами и заявлял следующее: «...Мне хоть бы черт, лишь бы яйца нес... Нам нужна такая система земледелия, которая дает больше хлеба и других продуктов» [13]. Понятно, что подобная позиция лидера страны определила и «научные» приоритеты ряда деятелей от науки, для которых исходным положением стал считаться «непрерывный рост производства в целях быстрейшего создания изобилия сельскохозяйственных продуктов в стране». Насаждение так называемой пропашной системы земледелия, осуществляемое при прямой поддержке Н. С. Хрущева, провозглашение в результате этого занятых пропашными культурами паров главным средством борьбы с ветровой эрозией привели к дальнейшему распространению этого опасного явления. В 1968 г. ученые подсчитали, во что нам обошлось нерациональное освоение целинных земель: из распаханных в 1954— 1960 гг. в Северном Казахстане и Западной Сибири 35 млн га целинных земель 22 млн были подвержены ветровой эрозии, причем 16 млн га — в сильной степени. О трагедии целины свидетельствует и такой факт: в 1963 г. средний урожай зерновых на целинных землях составил 2,7 ц/га [14].

Потребовалось много времени, труда и таланта, прежде чем была разработана и рекомендована для внедрения почвозащитная система земледелия. Это произошло в 1966 г., более десятилетия спустя после начала массового освоения целинных и залежных земель. В процессе освоения новой системы приходилось преодолевать инерцию мышления производственников, с трудом отказывающихся от традиционных представлений. Почвозащитная система земледелия сняла остроту экологического кризиса, но не решила проблему кардинально. Это обусловило переход к разработке адаптивно-ландшафтных систем земледелия, целью которых является формирование устойчивых, высокопродуктивных, экологически сбалансированных агроландшафтов во всех природных зонах России.

Несмотря на значительные издержки, освоение целины не только позволило ввести в сельскохозяйственный оборот новые территории на востоке, но также улучшить показатели нашего сельского хозяйства в целом. В количественном отношении, по подсчетам ученых, за полвека Россия получила с целинных земель около 4 млрд т зерна — 45 % от валового сбора [15, с. 3], а Казахстан вошел в десятку мировых экспортеров, поставляющего высококачественное зерно в 40 государств мира [16]. По мысли А. Л. Иванова, академика и вице-президента Российской академии сельскохозяйственных наук, «это была не только массовая, но и наиболее эффективная из всех народнохозяйственных акций в стране в ХХ столетии» [15, с. 3].

В результате освоения целинных земель были значительно улучшены и качественные показатели производства за счет выращивания сильных и твердых сортов пшеницы, поскольку качество зерна пшеницы повышается при выращивании в районах, где в период его формирования преобладает сухая, солнечная погода. Но для получения качественного

зерна необходимо было обеспечить соблюдение ряда агротехнических мер, поэтому «качественный эффект» целины проявился несколько позднее, но уже в середине 1970-х гг., например, Омская область вышла на первое место в яровой пшеничной зоне СССР по производству высококачественного зерна: ценной пшеницы (с клейковиной 26 % и выше) здесь производили более млн т в год, а сильной (32 %) — около полумиллиона тонн [17]. В Алтайском крае в среднем за 1985—1989 гг. продажа государству высококачественного зерна пшеницы составляла 75 % от общего объема закупок этой культуры [15, с. 68].

Освоение целины позволило и более рационально разместить производительные силы по территории страны, принимая во внимание значительное развитие промышленного производства в восточных районах в предвоенные, военные и послевоенные годы. Кроме того, продвижение сельскохозяйственного производства на восток страны представляется еще более важным, если принять во внимание, что в современном мире центр экономического роста смещается в страны АТР.

При этом созданный новый зерновой район, как подчеркивают ученые, стал отчасти играть и компенсационную роль на случай неурожая в зерновых районах европейской части страны: как правило, когда засуха поражала последние, в степях Западной Сибири и Казахстана складывались благоприятные погодные условия для выращивания зерновых [18].

В публицистике, а нередко и в научной исторической литературе высказывается мнение об ошибочности принятого решения о расширении посевных площадей, закрепившего на десятилетия экстенсивный путь развития сельскохозяйственного производства и, следовательно, затормозившее его развитие. Позволим себе не согласиться с данным мнением, сославшись, в первую очередь, на академиков Н. И. Вавилова и Н. М. Тулайкова, которые были убежденными «целинниками». Важно отметить, что это были люди, обладающие непререкаемым научным и моральным авторитетом, невосприимчивые к политической конъюнктуре, дорого — своими жизнями — заплатившие за научную принципиальность и порядочность. Представляется, что возможности интенсивного развития сельскохозяйственного производства огромной страны в тех конкретно-исторических условиях в силу ряда обстоятельств были весьма ограниченными. Прежде всего, это потребовало бы огромных финансовых средств, которыми страна не обладала, и радикальных перемен в материально-технической базе сельского хозяйства. Так, в ходе «зеленой революции» в развитых странах Запада, начавшейся практически одновременно с освоением целинных земель в СССР, удвоение продуктивности растениеводства было достигнуто за счет увеличения суммарных энергетических затрат в земледелии в 10 раз [18]. Кроме того, отдача от дополнительных вложений могла быть получена только через длительное время, поскольку необходимо было создать новые мощности по производству минеральных удобрений, ядохимикатов, средств механизации и мелиорации земель и т. д. Наконец, следует обратить внимание и на человеческий фактор, оказывающий огромное влияние на выбор пути аграрного развития. В исторической литературе отмечается зависимость систем земледелия от определенной психологии в производственной деятельности, подчеркивается, что «было бы неправильным считать, что системы землепользования лишены определенной устойчивости и что переход от одной к другой совершался

легко и просто, без катаклизмов» [19]. Иными словами, для реализации курса на интенсификацию сельского хозяйства необходим крестьянин — носитель «интенсивного типа» аграрной культуры. «Интенсивный тип» аграрной культуры предполагает активное восприятие со стороны производственника — земледельца рекомендаций науки. Широкая аграрная практика может нам представить только единичные примеры такого восприятия. Известный хозяйственник В. А. Стародубцев в процессе развернувшейся в сельскохозяйственной прессе дискуссии по научно-внедренческим проблемам подчеркивал: «Самый выгодный и высокорентабельный товар — это товар научный. Мы к этому не привыкли. Десятилетия наука у нас была совершенно бесплатной. Ее предлагали, разжевывали, совали в рот, но никто не хотел глотать. А ведь научные разработки имеют самую высокую окупаемость» [20]. Динамичное развитие отечественного сельскохозяйственного производства возможно только при наличии, по образному выражению Н. И. Вавилова, «союза государства, науки и земли». Именно формирование «союза государства, науки и земли» стоит на повестке дня. Процесс этот был начат в советское время, но не был завершен. Современные сложности в международных отношениях требуют придания ему соответствующего времени динамизма.

Библиографический список

B. Д. Есаков. - М. : Наука, 1971. - С. 227-228.

и 55-летию ГНУ «Челябинский НИИСХ» / Россельхозакадемия, 6-9 июля 2009 г. - Куртамыш, 2009. - 405 с.

РЫЧКОВ Александр Васильевич, кандидат исторических наук, доцент (Россия), доцент кафедры отечественной истории.

Адрес для переписки: alex-rychkov@mail.ru

Статья поступила в редакцию 26.06.2015 г. © А. В. Рычков

УДК 631.417.2(571.13) ю. А. БАУЭР

Я. Р. РЕЙНГАРД Т. А. ИВЛЕВА

Омский государственный аграрный университет им. П. А. Столыпина

ГУМУСНОЕ СОСТОЯНИЕ ЧЕРНОЗЕМНЫХ ПОЧВ ЮГА ОМСКОЙ ОБЛАСТИ

В статье представлены данные по современному содержанию гумуса в черноземных почвах южных районов Омской области. Дана оценка почв по содержанию в них гумуса. Произведен анализ имеющихся данных по картографическим материалам, установлена причина снижения содержания гумуса в лугово-черноземных почвах. Ключевые слова: гумус, гумусированность, эродированность, дегумификация, эрозия, дефляция, агроландшафты.

Введение. Интенсивное использование территории юга Омской области, высокая степень ее освоенности и эродированности ведут к разрушению почвенного покрова и снижению агропроизводствен-ных показателей почв. Поэтому требуется постоянное внимание к изучению свойств почв для прогнозирования возможных последствий возрастающего антропогенного влияния и разработки приемов, направленных на регулирование происходящих в них процессов с целью создания действенной в них программы охраны земельных ресурсов и воспроизводства плодородия почв. Поскольку многие показатели почвенного плодородия, такие как содержание азота, фосфора, калия, кальция, структуры и др., в первую очередь определяются наличием органического вещества и запасом гумуса, то учет их и контроль должны осуществляться систематически.

Первая попытка проследить за многолетней динамикой гумусового состояния почв области относится к 1950- 1965 гг. Начиная с 60-х годов кафедрой почвоведения Омского государственного аграрного университета им. П. А. Столыпина проводятся постоянные наблюдения за трансформацией органического вещества на ключевых участках в Омском, Русско-Полянском, Нововаршавском и других районах [1-4].

Поскольку хозяйственная освоенность степи очень высокая и достигает местами 85 - 90 %, то естественные ландшафтные зоны и природные экосистемы коренным образом преобразованы в антропогенные агроландшафты с сильным техногенным воздействием на них и активными эрозионными и дефляционными процессами.

Цель исследований — изучить динамику гумус-ного состояния черноземных почв, рассчитать запасы гумуса в % и т/га, установить влияние орошения на содержание гумуса в лугово-черноземных почвах юга Омской области.

Объекты и методы исследований. Широкое развитие эрозии и других отрицательных процессов, многократные механические обработки привели к ускоренной деградации почв и их значительной дегумификации. Быстрая дегумификация обусловлена здесь и жесткими экологическими условиями, при которых изначально сформировались маломощные, малогумусные почвы с выделением в их профиле маломощного гумусового слоя. Гумусовый профиль укорочен с резко выраженной границей перехода в породу. Гумусность почвенного профиля совпадает с глубиной увлажнения и границей корневых систем растений, особенностью развития которых является приповерхностное расположение и проникновение на небольшую глубину в связи с наличием «мертвого» (сухого) горизонта в профиле черноземных почв, длительным и сильным промерзанием.