Спросить
Войти
ISSN 0321-3056 IZVESTIYA VUZOV. SEVERO-KAVKAZSKII REGION. SOCIAL SCIENCES. 2018. No. 2
ИСТОРИЧЕСКИЕ НАУКИ И АРХЕОЛОГИЯ HISTORICAL SCIENCE AND ARCHEOLOGY
УДК 94"15/18
DOI 10.23683/0321-3056-2018-2-28-33
ИРЛАНДСКИЕ И ШОТЛАНДСКИЕ МИГРАНТЫ В ЛОНДОНЕ XVIII ВЕКА
© 2018 г. В.Ю. Апрыщенко а, Н.А. Лагошина а
а Южный федеральный университет, Ростов-на-Дону, Россия
THE IRISH AND SCOTTISH MIGRANTS IN LONDON IN THE 18th CENTURY
V. Yu. Apryshchenko а, N.A. Lagoshina а
aSouthern Federal University, Rostov-on-Don, Russia
Миграция шотландцев и ирландцев в Лондон имеет глубокие корни. Общественно-политические и экономические реалии XVIII столетия спровоцировали всплеск миграции, особенно усилившийся во второй половине века. В механизмах интеграции, а также процессах адаптации и взаимодействия обеих диаспор в английском обществе прослеживаются некоторые сходства. Однако есть и существенные отличия. Актуальность данной проблемы также определяется отсутствием компаративного исследования ирландско-шотландской миграции как в отечественной, так и в зарубежной историографии. На основе изученных источников авторы статьи выявляют особенности ирландской и шотландской миграции в Лондон, а именно определяют категории мигрантов, условия проживания, географическое расположение шотландских и ирландских мигрантов в Лондоне, а также законодательство, регулирующее миграцию.
The migration of Scots and Irish to London has deep roots. Dealing with migrants is the problem that has been pervasive for almost all human history. The socio-political and economic realities of the 18th century provoked on resurgence of migration in the second half of the century. There are similarities and differences between the processes of adaptation and interaction of both diasporas in English society. As a rule, the question of Irish and Scottish migration to London has
Апрыщенко Виктор Юрьевич -доктор исторических наук, профессор, кафедра зарубежной истории и международных отношений, директор, Институт истории и международных отношений, Южный федеральный университет, ул. Большая Садовая, 33, г. Ростов-на-Дону, 344082, Россия. Е-тай: victorapr@sfedu.ru
Victor Yu. Apryshchenko Doctor of History, Professor,
Department of Foreign History
and International Relations, Director,
Institute of History and International Relations,
Southern Federal University,
Bolshaya Sadovaya St., 33, Rostov-on-Don,
E-mail: victorapr@sfedu.ru
Лагошина Наталия Анатольевна магистрант, кафедра зарубежной истории
и международных отношений,
Институт истории и международных отношений,
Южный федеральный университет,
ул. Большая Садовая, 33, г. Ростов-на-Дону,
E-mail: natallidalli@mail.ru
Natalia A. Lagoshina Master&s Degree Student, Department of Foreign History
and International Relations,
Institute of History and International Relations,
Southern Federal University,
Bolshaya Sadovaya St., 33, Rostov-on-Don,
E-mail: natallidalli@mail.ru
ISSN 0321-3056 IZVESTIYA VUZOV. SEVERO-KAVKAZSKII REGION. SOCIAL SCIENCES. 2018. No. 2
been considered within the framework of the Victorian Era, while the previous century migration hasn&t attracted much attention offoreign and Russian scientists. According to the studied sources, the authors of the article determine the typical categories of migrants and reveal factors that accountedfor living conditions, geographical location, job distributions of Scottish and Irish migrants in London, and investigate the state legislation, governing of the migration.
XVIII в. стал важной вехой в истории миграции в Лондон. Основную часть мигрантов поставляли Шотландия и Ирландия.
Для шотландской и ирландской миграции в Лондон первые десятилетия XVIII в. сыграли роль переломного момента. После унии 1707 г. шотландцы начинают принимать активное участие в британской политике. Чем успешнее продвигался интеграционный процесс и формировались сферы, где англичане и шотландцы действовали заодно, будь то в области строительства империи или в становлении индустриального общества, тем острее некоторые выходцы с севера чувствовали всю неоднозначность объединения. Пусть и не на макроуровне, а скорее в межличностных связях и контактах, шотландский провинциализм становился объектом критики и насмешек со стороны англичан, что вновь и вновь поднимало вопрос о природе объединения, его характере и о том, что такое шот-ландскость и как она может проявляться. Решающими в этом вопросе стали 1760-1780-е гг.
Одним из последствий печально известных Уголовных законов [1, р. 12-31], принятых в парламентах Ирландии после Якобитских войн с целью искоренить любое возрождение католической угрозы, была эмиграция католической элиты, утратившей политическую и социально-экономическую власть. Способы удержания земли в руках католиков требовали юридических знаний и доступа к адвокатам, которым можно было доверять. Интересно, что это подвигло многих ирландцев отправиться в Лондон, чтобы подтвердить профессиональную специализацию и добиться желаемой должности у себя на родине. Атторнеи, солиситоры, а также юристы, занимающиеся операциями по передаче недвижимости, могли обучаться и в Ирландии, но с середины XVI в. те, кто хотел построить карьеру в высших ветвях власти, должны были получить дополнительное образование в Лондоне. К 1800 г. в четыре судебные инны приняли более 4000 ирландских студентов. Естественно, приток выходцев из Ирландии, как и в случае с шотландскими мигрантами, не мог не отразиться на восприятии их самими англичанами [2, р. 40-48].
the 18th century, national identity, adaptation of migrants,
Столица Англии традиционно привлекала шотландцев и ирландцев. Шотландцы жили в Лондоне задолго даже до унии корон 1603 г., что нашло проявление в создании шотландского двора - своеобразного места сбора диаспоры в английской столице - и целого ряда домов шотландской аристократии, которые иногда были местом их постоянного проживания.
Вслед за первой волной миграции шотландских аристократов последовала новая - после заключения унии 1707 г. 45 шотландских парламентариев перебрались в Лондон для участия в работе первого британского парламента. Это перемещение послужило сигналом для других шотландцев, представителей разных социальных групп, к тому, чтобы последовать за высшими политическими элитами.
Уния 1707 г. ничего не говорила об их правах на поселение в Англии, в то время как столетие назад, в 1603 г., было специально оговорено, что родившиеся на территории Шотландии дети после унии корон получают право называться англичанами в Англии, и после 1707 г. это право, как считалось, не нуждалось в подтверждении. В отличие от 1603 г., в 1707 г. не произошел переезд двора вместе с придворными в Лондон.
Хотя уния 1707 г. и начало правления ганноверской династии в 1714 г. привели к новым волнам шотландских парламентариев, прибывавших в Лондон, массовое неприятие англичанами бедных французских протестантов, бежавших тогда же от католического преследования Людовика XIV в Великобританию, сделало шотландцев второстепенным объектом критики, и язык парламентских дискуссий становится менее враждебным в адрес шотландцев, отношение к которым в первые десятилетия XVIII в. было, скорее, дружеско-насмешливым [3, р. 511].
В отличие от шотландцев представители ирландской знати не являлись большими поклонниками проживания в Лондоне, более того, волна ирландской миграции включала в себя представителей самых широких слоев общества и, конечно же, значительные массы бедняков. Сами ирландские поселения в столице Англии веISSN 0321-3056 IZVESTIYA VUZOV. SEVERO-KAVKAZSKII REGION. SOCIAL SCIENCES. 2018. No. 2
дут свое начало с более ранних времен. По крайней мере уже в XVI в. огромное количество неимущих слоев компактно проживало в Спит-лфилдс и «Грачовнике», располагавшихся на окраинах столицы.
Новая волна ирландских иммигрантов, приходящаяся на рассматриваемый период, никак не регулировалась законодательно. Отсутствуют также данные о стремлении ирландской знати переселяться в Лондон. С другой стороны, нельзя отрицать, что ирландская знать, которая все-таки попадала в Лондон, очень стремилась подражать англичанам в моде, поведении и образе жизни. Сын ирландского адвоката, Уильям Хикки, получив юридическое образование в Лондоне, занимался бизнесом в разных адвокатских конторах, и в то же время активно посещал театры, общественные заведения для развлечений, и тратил значительные суммы на модную одежду [4, р. 124], пытаясь ни в чем не отстать от англичан.
Интересно, что отношение к ирландцам в Лондоне было более негативным, чем к шотландцам, и даже враждебным, в основном из-за их религиозной принадлежности и стереотипных представлений англичан относительно иммигрантов.
Сегодня довольно трудно судить о численности населения как шотландского, так и ирландского, поскольку никакой официальной статистики иммигрантов в то время не велось. Впрочем, некоторые данные нам дают сохранившиеся сведения по посетителям больниц английской столицы.
Исследование учета тех, кто в 1770-е гг. был посетителем Вестминстерской благотворительной лечебницы, показывает, что 8,3 % пациентов мужского пола и 4,6 % пациентов-женщин, постоянно проживающих в Лондоне, были родом из Шотландии [5, р. 47], 11,7 % мужчин и 5,5 % женщин - из Ирландии. Как отмечает доктор Блэнд, количество женщин среди ирландцев составляло три к семи, т.е. на 196 мужчин приходилось 84 женщины [6, с. 121].
Большая часть приезжающих в Лондон, и шотландцы не были исключением, были мужчины в возрасте от 20 до 30 лет, мигрировавшие в поисках работы, значительная доля которых обладала профессиональными навыками в коммерции и администрировании, в частности, являлись клерками, а после 1760-х гг. среди профессий стали выделяться и военные [7, р. 120121].
Самую большую группу мигрантов ирландского среднего класса представляли юристы. В бизнесе и делопроизводстве судов Лондона было занято до 50 барристеров, атторнеев, солиситоров и нотариусов. В общей сложности к представителям низшего джентри принадлежало от 250 до 300 человек. Поскольку многие из этих мужчин проживали со своими семьями, сегмент ирландцев среднего класса в Лондоне достигал около 500 человек [8, р. 117].
Среди шотландцев подавляющее большинство приезжих ранее уже проживало в городах, и многие, очевидно, были хорошо образованными. То, что приезжающие в Лондон жители севера происходили из образованных слоев, были амбициозны и, обладая профессиями юристов и докторов, стремились занять высокое положение в принимающем обществе, привело к тому, что лишь 3 % взрослых лондонских нищих в конце XVIII в. были шотландцами по происхождению, что было в разы меньше ирландцев, составлявших 34 % попрошаек Лондона, в то время как общее ирландское население столицы исчислялось 11 % [9, р. 76]. В самом деле даже те шотландцы, которые в Лондоне оказывались в затруднительном положении, всегда выходили из него более успешно, чем ирландцы, причиной чему, очевидно, являлся высокий образовательный уровень, позволявший наниматься клерками и учителями, а также осваивать новые профессии.
По сравнению с шотландцами ирландских иммигрантов, представляющих средний слой, в Лондоне было в разы меньше. Они принадлежали к семьям с умеренными и значительными доходами и, как правило, занимали привилегированное положение среди местных общин Ирландии.
Еще одну группу ирландских мигрантов среднего класса составляли торговцы. Ирландские купцы покупали и продавали ирландский лен и продовольствие, страховали ирландские товары, предоставляли кредиты ирландским производителям в Лондоне и торговцам в Ирландии. Их привлекали и другие рынки за пределами Британских островов.
Последняя четверть XVIII в. стала пиком роста ирландского населения в Лондоне. В городе насчитывалось уже 6 крупных ирландских счетных домов [10, р. 35].
На основании данных, взятых из 46 торговых справочников, охватывающих период с 1736 по 1796 г., в общей сложности было зарегистрироISSN 0321-3056 IZVESTIYA VUZOV. SEVERO-KAVKAZSKII REGION. SOCIAL SCIENCES.
вано 66 торговых домов, названных «ирландскими» в данный период [4, р. 163].
В отличие от бедняков, ирландские торговцы в Лондоне не проживали в каком-то определенном районе, они были рассеяны по всему городу. Такое распределение произошло потому, что торговцы создавали магазины, руководствуясь не социальными связями, а исходя из практических соображений [4, р. 166]. Город не был разделен на четко определенные торговые сектора, хотя определенные места были связаны с конкретными видами торговли, такие как площадь Девоншир, ассоциировавшаяся с торговлей с Левантом, и площадь вокруг Лиденхолл-стрит -с торговлей в Ост-Индии [11, р. 69].
В XVIII в. купцы, торгующие текстилем, обеспеченные необходимыми помещениями, подходящими для их торговли, селились в западной части города, особенно в районе между Скидсайдом и Гилдхолл [12, р. 85-114].
Довольно интересным является вопрос о приживаемости мигрантов. Например, выходцы из шотландской Каледонии были вовлечены в политическую, культурную, экономическую жизнь столицы, внося при этом значительный вклад в создание общего чувства «британско-сти», хотя параллельно поддерживали и шотландскую национальную идентичность. И всегда в этом процессе они встречали сопротивление со стороны англичан, генерировавших перманентное чувство скоттофобии, являвшейся отличительным феноменом Лондона.
По приезду в Лондон ирландские мигранты также встречали сопротивление со стороны англичан. Для построения успешной карьеры в английской столице ирландцы из привилегированных слоев общества и среднего класса предпочитали ассимилироваться с принимающим обществом. Известный британский государственный деятель герцог Веллингтон с шуткой говорил о своем ирландском происхождении, что «рождение в конюшне не делает тебя лошадью» [4, р. 10]. Выход из употребления частиц О& и Мас& в начале ирландских имен подтверждает стремление ирландцев соответствовать англичанам [13, р. 211-215]. Опыт проживания в иной культурной среде позволял выходцам с Зеленого острова переосмыслить собственную идентичность.
По мере развития бизнеса и накопления состояния они перевозили в Лондон своих близких или женились на англичанках. Ирландский студент Уильям Кейн приехал в Лондон после
Кембриджа и поступил в Миддл Темпл в 1763 г., где проучился три семестра в качестве студента-юриста [14, р. 626]. Уильям Хики утверждал, что Кейн получил в наследство поместья в Ирландии, которые приносили ему 2 000 фунтов стерлингов в год. Он владел «прекрасным городским домом» на фешенебельной улице Бернерс, развивал карьеру юриста и был покровителем большинства своих ирландских товарищей. Уильям Кейн женился на англичанке Элизабет Джонсон, однако попечители ее отца не одобряли этот брак и удерживали состояние, на которое она претендовала.
Конечно, переселение в Лондон было сопряжено с трудностями. Такой переезд мог являться источником персональной и психологической травмы в том случае, если мигрантам не удавалось овладеть тем механизмом, который бы способствовал смягчению смены социального контекста и мог привести к успешной ассимиляции. Для того чтобы достичь успеха в этом процессе интеграции иммигрант в Лондоне должен был стать частью миграционной социальной сети и быть способен использовать социальные связи в поисках необходимой информации, влияния, конструирования новой идентичности в целях продвижения собственных способностей.
В конце XVIII в. в Лондоне появились первые организованные группы выходцев из Каледонии. В 1690-х гг. активно действовала пресвитерианская организация школьных учителей, представлявшая собой неформальное агентство по трудоустройству для тех выходцев с севера, кто планировал связать свою жизнь с преподаванием [9, р. 100]. Другой тип социальной сети, поддерживающей шотландцев в столице, был связан с существованием торговых клубов или «обществ друзей». Кроме того, в Лондоне существовала регулярно действующая Шотландская танцевальная ассамблея, собиравшаяся с 1760-х гг. в таверне Кингс Армс в Чипсайде, в работе которой принимали участие как мужчины, так и женщины - выходцы из шотландских средних слоев [15, р. 402]. Излюбленным местом ирландских студентов-юристов в Лондоне была «Греческая кофейня» в Девере-корте [16, р. 2]. Это место, представляющее собой свободное пространство для общественных дискуссий, стало популярным у них в 1740-х гг.
Ирландские и шотландские мигранты в Лондоне имели разное происхождение и социальный статус. Войдя в новую культурную среду, многие из них успешно адаптировались и интегрироваISSN 0321-3056 IZVESTIYA VUZOV. SEVERO-KAVKAZSKII REGION. SOCIAL SCIENCES. 2018. No. 2
лись, осваивая культурные и социальные нормы, характерные для английского общества и воспроизводили те модели поведения, которые были привычны среди местного населения. Такое поведение помогало им взаимодействовать с местными жителями, заниматься бизнесом и достигать карьерных высот [17].
Большая часть, если не все шотландцы, стремились сохранять связи с диаспорой в Лондоне и старались подчеркнуть эту связь с родиной, и сохраняли деловые контакты с теми, кто остался к северу от границы. Так поступал, например, Роберт Майлн, часто путешествовавший в Шотландию на протяжении всей второй половины XVIII в., для того чтобы поддерживать связи с клиентами, многие из которых были членами городского совета Эдинбурга [8].
Родственные узы не позволяли ирландским мигрантам рвать связь с родиной, укрепляли ее и дела бизнеса. Интересно, что новая социальная идентичность хоть и начинала играть большую роль, не заменяла полностью их этнической идентичности. Известные ирландские адвокаты и деятели торговли, прожившие большую часть жизни в Лондоне, в своих завещаниях просили похоронить их в Ирландии, что подтверждает близкую душевную связь с родиной
[4, р. 214].
Лондон был единственным местом, где создавались взаимозависимые отношения, и играл важнейшую роль в развитии ирландского сообщества. Отличительной особенностью ирландской миграции в Лондон XVIII в. были ее величина и разнообразие. Постоянный поток профессионалов, торговцев, студентов, юристов и путешественников создал в английской столице самое многочисленное население ирландских мигрантов среднего класса за пределами Ирландии.
Связь с Лондоном позволяла придать шотландской и ирландской идентичности новую форму - не разрушить национальное самосознание, но сделать его более концентрированным и ориентированным не только внутрь, но и вовне. Оказавшись в столице в период, когда противоборство между британскостью и этнической идентичностью мигрантов было чрезвычайно остро, жители Севера могли почувствовать негативное отношение к себе тех, кто на протяжении многих столетий считался врагом.
Несмотря на то, что английское отношение к шотландцам в XVIII в. являлось типичным примером идентичности метрополии в период
трансформации, в идее британскости нашлось место для шотландской национальной идентичности. Напротив, образ ирландца в Лондоне на протяжении рассматриваемого периода сохранял отрицательные коннотации, и отношение к ирландским мигрантам было более негативным и даже враждебным, в основном из-за их религиозной принадлежности и стереотипных представлений англичан относительно иммигрантов.
ISSN 0321-3056 IZVESTIYA VUZOV. SEVERO-KAVKAZSKII REGION. SOCIAL SCIENCES.
References
Поступила в редакцию / Received 5 апреля 2018 г. / April 5, 2018
