Эпоха реформ в России и Японии (середина XIX века - начало XX века)

Эпоха реформ в России и Японии (середина XIX века - начало XX века)

А. Н. Панов

В середине Х1Х века в России и Японии началось проведение комплекса реформ, направленных на серьезную модернизацию социально-политического и экономического устройства. Российские «великие реформы» и японские преобразования Мэйдзи объединяла общая цель - на их основе ликвидировать отставание от стран Запада с тем, чтобы обеспечить собственную безопасность и возможность активно участвовать в процессах по переустройству мирового порядка в эпоху капитализма.

И в России, и в Японии многие реформы имели сходный или совпадающий характер. На содержание реформ значительное влияние оказал европейский опыт государственного и общественного управления. Вместе с тем, японское общество в большей степени, чем русское было готово к восприятию реформ по западному образцу.

Процесс модернизации вызвал в обеих странах противодействие, причем в России более жесткое, чем в Японии, в обеих странах остро стоял вопрос о сохранении национальной идентичности в процессе приспособления к новым реалиям политического, экономического и социального развития.

За три десятилетия эпохи Мэйдзи в Японии был создан конституционный строй, проведена индустриализация, внедрены капиталистические отношения, реформирована социальная структура.

Хотя в России реформы носили менее радикальный характер, российское общество также претерпело серьезнейшие изменения, Россия вышла на траекторию поступательного развития по капиталистическому пути. В России противодействие реформам со стороны помещиков, дворянства, знати привело к тому, что конституция не была принята, самодержавная власть не была ограничена, реформы носили половинчатый характер и все это создало предпосылки для революционного взрыва в 1905 г.

Вторая половина XIX века занимает особое место в историческом развитии России и Японии. В этот период в обеих странах были осуществлены важнейшие реформы, определившие их политический, экономический и социальный облик на многие десятилетия.

Российские «великие реформы» и японские преобразования эпохи Реставрации Мэйдзи объединяет общая цель - провести серьезную модернизацию социально-политического и экономического устройства в интересах ликвидации отставания от стран Запада, прежде всего европей304

ских, с тем, чтобы обеспечить собственную безопасность и возможность активного участия в процессах по переустройству мирового порядка в эпоху капитализма.

И для России, и для Японии проведение реформ было вынужденной мерой, предпринятой под давлением прежде всего внешних обстоятельств. Россия потерпела поражение в Крымской войне (1853-1856 гг.) и пошла на заключение мира на крайне невыгодных для себя условиях.

Япония сначала под дулами пушек американских военных кораблей «открыла» страну на навязанных ей условиях (1854 г.), а затем испытала унижение, когда попытки ограничить иностранное проникновение на японские острова привели к разрушению городов Кагосима и Симоносэки корабельной артиллерией США, Англии и Франции (1863-1864 гг.).

Военное поражение России и «унизительное открытие» Японии были следствием их экономическо-социальной отсталости от быстро развивающихся по капиталистическому пути стран Запада. Вместе с тем, и объективный ход внутреннего развития, или, вернее, его отсутствие, создавал предпосылки для осуществления модернизации.

Выдающийся российский японовед, академик Н. И. Конрад следующими словами охарактеризовал «готовность» Японии к преобразованиям: «Буржуазная революция в Японии не была случайностью, ни историческим парадоксом. Страна подошла к ней вполне подготовленной: она имела развитую экономику, национальный рынок в отношении многих видов товаров, хорошие пути сообщения, развитую банковскую систему; в ней была многочисленная высокообразованная и весьма активная интеллигенция; в ней действовали различные течения общественной мысли, образовавшие идеологическую почву для революционных пре-образований»1.

В 30-40-х годах XIX века в Японии предпринимались попытки осуществления ограниченных реформ в экономической сфере, но они оканчивались, как правило, неудачей - дефицитом товаров, ростом цен и в конечном итоге - ростом недовольства горожан и крестьян своим экономическим и социальным положением. В ликвидации сёгуната То-кугава, восстановлении власти императора и в осуществлении последующих реформ участвовали многие политические силы, преследовавшие различные цели. Причем, в зависимости от менявшихся внутренних и внешних обстоятельств, их позиции нередко претерпевали кардинальные изменения.

Проникновение западных стран в Азию серьезно обеспокоило правящие круги Японии, которые все более убеждались в необходимости продолжать держать территорию страны закрытой для иностранцев. Сёгунат принял меры к усилению изоляции Японии от внешнего мира.

Эта позиция находила поддержку у японских интеллектуалов, среди которых в начале XIX века выделялся Аидзава Сэйсисай, один из лидеров научной школы Мито, получившей наименование по названию княжества, в котором располагалась.

С тем, чтобы противостоять губительному внешнему воздействию, японцы, по его мнению, должны были вернуться к своим корням - к «национальной сущности» («кокутай»), при которой правители, имеющие небесное происхождение, осуществляли справедливое управление. Такой синтез единения государства и религии, как он утверждал, способен превзойти западную модель развития и обеспечить успешное противостояние европейской угрозе.

Из этой философии впоследствии родился лозунг «сонно дзёи» («почитание императора, изгнание варваров»), активным проповедником которого выступил самурай из княжества Тёсю Ёсида Сёин (18301859). В середине 50-х годов XIX века он проявил себя активным противником заключения договоров с иностранными государствами и сторонником концепции «кокутай». Его учениками и последователями были Ито Хиробуми и Ямагата Аритомо, ставшие одними из главных политических фигур эпохи Мэйдзи.

После подписания в 1854 году договоров с США и Россией, но прежде всего с США, т. к. в Симоду прибыл американский генеральный консул Таунсенд Гаррис, настаивавший на подписании нового двустороннего договора о торговле, в Японии, особенно среди многих даймё, прежде всего юго-западных регионов, не говоря уже о киотосских аристократах, стало распространяться мнение, что сёгунат не в состоянии противостоять иностранной угрозе. Не в последнюю очередь под влиянием подобных настроений в 1858 году император Комэй отказался одобрить готовность сёгуната подписать договор с США. После этого началось растущее вмешательство императорского двора во внешнюю политику сёгуната. Император Комэй проявил себя как последовательный сторонник закрытия страны для пребывания на ее территории иностранцев.

Однако сёгунат, сознавая отсутствие у отсталой в военном отношении Японии возможности противостоять «западным варварам», подписал сначала торговый договор с США, а потом аналогичные договоры и с Россией, Англией, Францией и Голландией. На этом фоне император Комэй продолжал активно выступать за «объединение аристократов и военных («кобугаттай») с целью возрождения «превосходной системы закрытой страны».

Таким образом, противостояние императорского двора и сёгуната начало набирать динамику, а лозунг «почитание императора и изгнание варваров» (сонно дзёи) начал с 1859 года реализовываться на практике -убийства иностранцев, среди которых оказались два русских матроса, а также тех сторонников сёгуната, которые не проявляли к императору должного почтения или «пресмыкались» перед иностранцами. В течение

двух лет, с осени 1862 г. по осень 1864 года, было осуществлено более 70 убийств.

Между тем из Китая приходили все более пугающие известия: о взятии англо-французскими войсками Пекина и заключении неравноправных договоров, серьезно ущемлявших китайский суверенитет. Следующей жертвой «западных варваров», как полагали и в Киото, и в Эдо, могла стать Япония.

В 1866 году княжества Сацума и Тёсю заключают союз, цель которого не изгнание варваров, а свержение уже практически утратившего способность управлять страной сёгуната и восстановление власти императора. Регулярные контакты руководителей княжеств с европейцами убеждали их в важности заимствования у них идей и технологий, особенно в военной сфере. В последующем именно выходцы из юго-западных княжеств составят ядро новой правящей элиты страны.

За «открытие» страны уже в начале XIX века выступали не только ученые школы «европейской науки», изучавшие достижения, прежде всего научно-технические, западной цивилизации, например Ватанабэ Кадзан (1793-1841), призывавший заимствовать не только технику, но и западные идеи построения общества, но и учение конфуцианского направления - Сакума Сёдзан (1811-1864 гг.) и Ёкои Сёнан (1809-1869 гг.). Сакума Сёдзан в ряде своих эссе, написанных в 50-е годы XIX века, поддерживал лозунг «восточная эпоха, западная культура». В его представлении, чтобы успешно противостоять агрессивным европейцам и американцам, Японии следовало воспринять достижения западной науки и техники в сочетании с восточной, конфуцианской моделью.

Ученые-просветители переводили и знакомили японскую общественность с трудами крупнейших европейских мыслителей, в которых обосновывались идеи свободы, равенства, человеческих прав. Деятельность этих ученых в последние годы Токугавского сёгуната способствовала ознакомлению японцев не только с научно-техническими новинками, но и с достижениями в области искусства, образования, общественных наук.

Хотя лозунг «сонно дзёи» в конце 50-х - начале 60-х годов XIX века все более объединял правящую элиту, среди тех молодых японцев, которые начали посещать США и европейские страны, а в их число входили Фукудзава Юкити (1835-1901), Ито Хиробуми (1841-1909), Иноуэ Каору (1835-1915), Мори Акинори (1847-1889), укреплялась убежденность в нереалистичности идеи незамедлительного изгнания из Японии иностранцев и мнение в необходимости реформирования японских порядков. Именно эти представители японской элиты после реставрации имперской власти сыграют существенную роль в создании «новой Японии».

Сторонники «открытия страны внешнему миру» («кайкоку»), использования опыта, науки и техники западных стран для превращения Японии в мощное государство первоначально находились в меньшинстве

и даже нередко становились жертвами покушений со стороны «ортодоксальных самураев». Им предстояло создать идеологическое обоснование необходимости преобразований японского общества по европейскому образцу, совместить господствующую традиционную философию жизни, основанную во многом на конфуцианстве, с «западными ценностями».

Среди сторонников таких преобразований были и даймё крупных княжеств и обедневшие самураи, но наибольший вклад в движение «цивилизация и просвещение» («буммэй кайка») внесли независимые мыслители-просветители, ученые школы «европейской науки», которые в своей общественной деятельности, через публикации своих трудов пропагандировали идеи либерализма, конституционализма, универсального характера мирового развития. Сторонники отказа от политики самоизоляции страны были и среди крупных влиятельных даймё, особенно на юге страны, которые исходили из того, что открытие страны позволит с помощью торговли получить средства на закупки вооружений, повысить военный потенциал страны и предотвратить иностранное вторжение.

Выдающуюся роль в обосновании и распространении в Японии необходимости «разрыва со слепой приверженностью обычаям прошлого» и постепенному восприятию ценностей западной цивилизации сыграл Фукудзава Юкити, выходец из семьи бедного самурая. В октябре 1866 года была опубликована его книга «Жизнь в странах Запада («Сэйё дзидзё») о впечатлениях автора от поездок в США и Европу в 18601862 годах. Тираж книги стал рекордным - более 200 тысяч экземпляров. Главный вывод автора состоял в том, что для Японии, если она хочет оставаться независимой, необходимо осваивать европейскую науку и технику, манеры поведения, вплоть до того, как одеваться по-европейски.

В своей работе «Краткий очерк цивилизации» («Буммэйрон-но гай-ряку»), опубликованной в 1876 году, он дал свою интерпретацию понятия «кокутай». «Кокутай», - писал он, - это когда люди одной национальности объединяются...., подчиняются правительству своей страны и не хотят подчиняться правительствам других стран; сами несут ответственность за свое процветание и упадок, сами сохраняют независимость. На европейских языках это называется народ». Таким образом, Фукудзава фактически обошел вопрос о непрерывности, дарованности «свыше» императорского правления и единения на этой основе японского народа, а сделал акцент на ответственности каждого японца, обладающего естественными правами человека, за судьбу нации. При этом он подчеркивал, что прогресс цивилизации не наносит ущерба «кокутай» и следует для его сохранения как раз решительно избавляться от пережитков прошлого во всех сферах жизни.

В то же время Фукудзава был противником механического копирования идей Запада и призывал использовать все полезное как в европейской, так и в японской культуре с тем, чтобы обеспечить независимость

страны. По его мнению, интеллектуально Азия, конкретно Китай, не в состоянии воспринять политический, индустриальный и социальный прогресс Запада, а Япония это может сделать. При этом он полагал, что без воспитания «новых людей» решить эти реформаторские задачи будет крайне затруднительно, поэтому, выступая за введение массового образования, основал университет Кэйо, газету «Дзидзи симпо», опубликовал более сотни книг.

Фукудзава Юкити способствовал становлению практики публичных дебатов, прежде всего по проблематике западной культуры и образа жизни. Он выступал за принятие конституции и введение парламентского правительства. Кризис закостенелой системы управления страной, неспособной адаптироваться к новому этапу экономического развития страны, связанного с началом процесса протоиндустриализации, коммерциализации сельского хозяйства, «прибытие иностранцев» продемонстрировало управленческую слабость сёгуната, его идеологическую несостоятельность. Уступки сёгуната требованиям западных стран вызвали возмущение в широких кругах политической элиты, способствовали проявлению «инакомыслия», росту национализма, а также волнения среди крестьян и горожан, пострадавших от последствий открытия страны внешней торговле. Все это привело к осознанию необходимости осуществления кардинальных перемен в управлении страной.

Россия к середине XIX века серьезно отставала в экономическом и социальном развитии от европейских стран. Промышленное производство было малозначительным. Более того, его развитие ограничивалось политикой царя Николая I и его окружения, опасавшихся, что появление значительного числа наемных рабочих может привести к их выступлениям с требованием больших прав и свобод. Насчитывалось 11 тысяч мануфактур, главным образом мелких, с количеством рабочих около 500 тысяч человек, занимавшихся в основном производством текстиля и изделий из металлов.

Сельское хозяйство переживало серьезный кризис. Прикрепление крепостных крестьян к сельским районам сдерживало развитие городов. В 1851 году городское население насчитывало 3,5 млн. человек, т. е. 17,8% всего населения - 74 млн. человек. Внутренний рынок развивался медленно, в том числе по причине отсутствия дорог. Протяженность железных дорог составляла около 1 тыс. км - в 5 раз меньше, чем во Франции и в 6 раз меньше, чем в Германии. Доля России в мировой торговле составляла всего лишь 3,7% и не росла. На экспорт поставлялись: зерно, пенька, лен, медь, железо, меха, древесина. Импортировались: хлопок, шерстяная ткань, сахар, краски, вино, чай, соль.

Сохранялся низкий уровень образованности населения. В четырех университетах - Московском, Санкт-Петербургском, Казанском, Харьковском в 1854 г. обучалось лишь 3600 студентов. В школах, которые все находились в городах, насчитывалось 14000 учащихся. Грамотных

крестьян практически не было. Образование народа считалось опасным и вредным с точки зрения поддержания социальной и политической стабильности. Кроме того, подозрение вызывало влияние западных идей и знаний, проникавших в Россию посредством образованной интеллигенции. За исключением М. В. Ломоносова, великого русского ученого, Россия не могла похвастаться наличием ученых европейского уровня.

Согласно характеристике крупнейшего русского философа Н. А. Бердяева (1874-1948 гг.), «Россия к XIX веку сложилась в огромное мужицкое царство, скованное крепостным правом с самодержавным царем во главе, власть которого опиралась не только на военную силу, но также и на религиозное верование народа, с сильной бюрократией, отделившей стеной царя от народа, в средней массе своей очень непросвещенного и самодурного, с небольшим культурным слоем, который легко мог быть раздроблен и раздавлен»2.

Отставание России в экономическом, научном и культурное развитии от запада не было секретом для японской политической элиты. Направленная в 1872 году в Европу и США миссия из высокопоставленных японских чиновников во главе с Ивакура Томоми для знакомства с государственным устройством, военной политикой, организацией армии, системой управления экономикой, посетив Петербург, сделала негативный вывод о состоянии российской науки и образования. Вместе с тем, известно, что сам Ивакура Томоми был большим поклонником Петра I.

Аналогичных взглядов придерживался и Мори Акинори (1847-1889 гг.), который в середине 60-х годов XIX века был послан княжеством Сацу-ма на обучение в Англию, а впоследствии посетил и Петербург, где проходили обучение шесть молодых людей с Эдзо (Хоккайдо). Сопоставляя уровень развития Англии и России, Мори Акинори, занимавший пост министра просвещения, сделал заключение о превосходстве европейской модели общественного устройства над российской.

В Японии начало реформ связано с вступлением на царский трон Александра II (1855 г.), а в Японии - с правлением императора Муцу-хито, которое началось устранением сёгуната и возвращением всей полноты власти императору (1868 г.). При том, что многие российские и японские реформы имели сходный характер, концептуально они серьезно отличались.

Главной, центральной реформой в России стала отмена крепостного права. Все последующие реформы явились следствием освобождения крестьян, что стало одним из важнейших событий в истории России. Произошло это в 1861 году, а сама «эра великих реформ» продолжалась всего лишь пять лет, до 1866 года. Правящая элита в России пошла на освобождение крестьян, сознавая, что это является единственным способом избежать крестьянской революции. После поражения в

БердяевН. А. Русская Идея. Санкт-Петербург, 2013. С. 58.

Крымской войне фиксировались многочисленные случаи неповиновения властям и аграрные волнения. Как отмечал С. Ю. Витте, видный государственный и политический деятель России, министр путей сообщения, министр финансов, председатель Совета министров в конце XIX-начале XX века, «Крымская война открыла глаза наиболее зрячим; они осознали, что Россия не может быть сильной при режиме, покоящемся на рабстве»3.

Александр II в 1856 году пришел к выводу, что «лучше начать уничтожать крепостное право сверху, нежели ожидать, когда оно начнет само уничтожать снизу». Однако освобождение крестьян не привело к появлению крупного крестьянского землевладения. Крестьяне освобождались без земли, сохранялось общинное землевладение. Вместе с тем большая часть крупных землевладельцев-помещиков не хотела и не могла организовывать производство по-новому, не имея крепостных крестьян, и начала сдавать землю в аренду крестьянам или продавать купцам или зажиточным горожанам. Как отмечал С. Ю. Витте, «до 1905 года громаднейшая часть населения Российской империи находилась в общинном коллективном владении, исключающем возможность сколько бы то ни было интенсивной культуры, подворное владение находилось в неопределенное положении вследствие неотмежеванности и неопределенности права собственности. Крестьянство находилось вне сферы гражданских и других законов»4.

Особо негативную роль играло сохранение в деревне общинных отношений. Они были выгодны властям, т. к. позволяли осуществлять жесткий контроль за «коллективом крестьян», связанных тесными узами взаимоотношений. Община играла крайне негативную роль, сдерживая развитие товарно-денежных отношений в деревне, сковывала инициативу и предприимчивость крестьян и в конечном итоге оказывала негативное влияние на экономическое развитие страны в целом. При общинном порядке крестьянин, как писал С. Ю. Витте, «знает, что обработанная им земля через некоторое время может быть заменена другой (общиной), что плоды его трудов будут делиться не на основании общинных законов, а по обычаю (а часто обычай есть усмотрение), когда он может быть ответственен за налоги, не внесенные другими (круговая порука), ... когда он не может ни передвигаться, ни оставлять свое жилище без паспорта, выдача коего зависит от усмотрения»5.

В результате в сельском хозяйстве наблюдался застой. Урожайность была низкой. В 1896, 1898 и 1901 годах имел место голод, стимулировавший крестьянские волнения.

Витте С. Ю. Избранные воспоминания. 1849-1911 гг. М.: Мысль, 1991. С. 528. Там же. С. 534.

В Японии также была проведена земельная реформа. В 1871-1873 гг. феодальная зависимость крестьян была отменена, введена купля-продажа земли. Землей стали владеть помещики (1/3 земли), зажиточные крестьяне, ростовщики, торговцы. Был принят закон о проведении земельного кадастра и осуществлена выдача удостоверений о праве собственности на землю.

Нетрудно заметить общие элементы в изменении землепользования в России и Японии. Особое значение имело наличие и сохранение в обеих странах крестьянских общин.

С давних времен, когда на японских островах началось возделывание риса, требующее интенсивного и коллективного труда и в Японии возникла деревенская община. В общине, организованной для выращивания риса на основе обеспечения и поддержания необходимого поступления воды на поля, доминировали факторы однородности, уравнительности, сотрудничества. Эти факторы решительным образом способствовали формированию жизненного менталитета японцев.

Если в России у правящей элиты не было более или менее определенного плана преобразований, а главной реформой была отмена крепостного права, которая, как следствие ее проведения, повлекла за собой осуществление ряда других реформ, то в Японии уже в «Высочайшей клятве» от имени императора Муцухито от 6 апреля 1868 года была сформулирована, хотя и в общем виде, но программа, предусматривавшая, наряду с намерением заимствовать «полезные знания во всем мире», также и осуществление политических преобразований.

В России царь Александр II отвергал требование либеральной общественности ограничить самодержавие и создать представительное правительство. О «даровании народу» конституции речь и вовсе не шла. Государственное устройство не претерпело изменений. Хотя в 1851 году был учрежден Совет министров, но он просуществовал лишь до 1883 года. В России Манифест царя о превращении России в конституционную монархию проявится только после революционного взрыва в 1905 году.

В Японии одним из первых изменений стал Указ о государственном устройстве (1868 г.). В 1871 г. были ликвидированы княжества и образованы префектуры, учреждены 8 министерств. В 1875 году издан указ о постепенном введении конституционного строя. Затем в 1881 году последовал указ об учреждении парламента в 1890 году. В 1885 году была проведена реорганизация правительства по европейскому образцу. И, наконец, в 1889 году провозглашена конституция.

Что касается развития крупного промышленного производства по европейскому образцу, то его становление и в России, и в Японии сдерживало отсутствие капиталов и квалифицированных управленцев и инженеров. Эти проблемы решались сходным путем - внешними зай312

мами, учреждением банков и приглашением иностранных специалистов.

В России государственный банк был учрежден в 1860 году, а затем последовало создание первых коммерческих банков. В 1897 году государственный банк получил статус центрального финансового института страны. В Японии в 1872 году был издан закон о национальных банках, согласно которому все частные банки действовали под контролем государства. К 1880 году в стране было 148 банков. В 1882 году учрежден Центральный банк.

В создании крупных промышленных предприятий с разной степенью активности в России и Японии принимало участие государство. В Японии роль правительства была более значимой и многосторонней. С начала 70-х годов правительство приступило к строительству современных промышленных предприятий, находившихся в собственности государства. Было построено три судоверфи, пять военных заводов, десять шахт, 52 промышленных предприятия. В 1880 году в соответствии с законом о продаже госпредприятий, они, за исключением предприятий военного профиля, были проданы частным владельцам. Таким способом были заложены основы формирования крупных финансово-промышленных групп («дзайбацу»).

В России государство ввело себя менее энергично в плане не только создания под своим контролем предприятий, но и поощрения к предпринимательской деятельности частных лиц. Тормозилось формирование акционерных обществ, важного инструмента аккумуляции необходимых средств для вложения в организацию производства. Как отмечал С. Ю. Витте, «салонные невежды», аграрии-дворяне препятствовали созданию акционерных обществ, т. к. «просто не понимали», что «современное государство не может быть великим без национальной раз-« 6 витой промышленности» .

Вместе с тем, серьезный толчок к развитию промышленного производства дало принятие в 1870-е годы программы строительства железных дорог. К 1885 году их протяженность составила около 50 тыс. км. В Японии также строительство железных дорог способствовало экономическому развитию страны в целом. К концу 90-х годов в стране было 4,7 тыс. км частных дорог и 1800 км государственных. Но следует принять во внимание несопоставимость российской и японской территорий.

Что касается структуры промышленного производства, то основные отрасли и в России, и в Японии были схожими. Это текстильная, горнометаллургическая, пищевая, машиностроительная.

Россия и Япония уделяли большое внимание созданию мощного военно-морского флота. Программа наращивания ВМФ России, принятая Александром II в 1881 году, предусматривала развитие судостроительной

промышленности, строительство судов для Балтийского и Черноморского флотов, для Сибирской флотилии, создание портов. В 1882-1895 годах были проведены масштабные работы по реконструкции всех отечественных судостроительных заводов. В 1881 - 1895 годах было построено 114 боевых кораблей, из них 17 броненосцев, 10 крейсеров, 53 миноносца. В 1898 году Россия вышла на третье место в Европе по числу боевых судов - 107 (у Великобритании было 335 кораблей, у Франции - 204). В 80-е годы началось строительство подводных лодок. Вместе с тем Россия серьезно уступала европейским странам и Японии в строительстве судов гражданского назначения.

Практически в одно время в России и Японии были проведены военные реформы. В России в 1874 году был принят закон о воинской повинности, единый для всех социальных групп. Если до реформы срок обязательной воинской службы составлял 25 лет, то по новому закону он сокращался до 6 лет. Были отменены телесные наказания для солдат, организовано обучение грамоте рядового состава. Реформа оказала позитивное влияние на укрепление морального духа российского солдата, а предпринятые меры по модернизации вооружений серьезно укрепили военный потенциал страны.

В Японии в 1872 году были созданы министерства армии и флота. Согласно закону о всеобщей воинской обязанности служба в армии или флоте определялась в 3 года.

И в России, и в Японии важное значение имело создание судебной системы с использованием европейской модели. Судебная реформа в России началась в 1864 года принятием судебных уставов в соответствии с аналогами европейской юриспруденции. Декларировалось «равенство всех перед законом», вводился суд присяжных, предоставлялась возможность обжаловать приговор. Для рассмотрения незначительных гражданских и уголовных дел вводился мировой суд. Началось формирование адвокатского корпуса.

В Японии в 1871 году, наряду с созданием министерства юстиции, были сформированы городские и префектуральные суды. В 1880-1889 годах были приняты уголовно-процессуальные кодексы, по которым предусматривалась возможность обжалования приговора. Вместе с тем, суд присяжных не вводился. До 1868 года в Японии судебные функции соединялись с административной властью. В результате реформ судебной системы судебная власть была отделена от административной. Были введены мировые суды, созданы окружные суды и апелляционные. Значительные права получили адвокаты.

Совершенно очевидно, что успех процесса модернизации невозможен без наличия значительного числа грамотных, образованных людей, подготовленных к тому, чтобы осваивать и применять передовые знания.

В Японии обучению грамоте традиционно придавалось важное значение. Не случайно к середине XIX века в стране среди мужчин было 45% грамотных, а среди женщин - 15%.

Капитан российского флота В. М. Головин, пытливо наблюдавший за жизнью и бытом японцев во время нахождения в японском плену в 1811-1813 годах, писал: «... по моему мнению, японцы суть самый просвещенный народ по всей Подсолнечной. В Японии нет человека, который бы не умел читать и писать и не знал законов своего отечества, которые у них весьма редко переменяются.. Правда, что у нас более знают наук и художеств, у нас есть люди, которые с неба звезды хватают, а у них нет. Но затем на одного такого звездочета мы имеем тысячу, которые, так сказать, трех перечесть не умеют»7.

Несмотря на достаточно высокую для того времени грамотность населения, высокообразованных людей в Японии было крайне незначительно. Требовалось принять меры для подготовки кадров, способных заменить западных специалистов, приглашенных в Японию помогать осваивать азы капиталистической экономики. И они последовали.

Министр просвещения граф Окума в конце XIX века подчеркивал: «Первое, в чем мы особенно нуждаемся, это образование. Только путем образования может наш народ приобрести правильные понятия о своих правах и обязанностях при конституционном правлении»8.

В 1872 году был принят закон об образовании, по которому декларировалась широкая возможность получения образования. К XX веку в стране действовал 21 университет, было 222 средние школы и 27 тысяч начальных. Начальное образование получало 90% мальчиков и 80% девочек. С 1900 г. начальное образование стало бесплатным. В 1897 году процент грамотных из числа призванных в армию на основе всеобщей воинской повинности составлял в Японии 70%, а в России только 22%.

В России также принимались меры к налаживанию образовательного процесса. В 1864-1870 годах были приняты законы, по которым учреждались мужские и женские гимназии с 7-летним обучением, их выпускники могли поступить в университеты, а также реальные училища с 6-летним обучением для подготовки к поступлению в высшие технические учебные заведения. Были созданы средние школы для детей из всех социальных групп, однако обучение в них было платным. В университеты стали принимать женщин. Увеличилось число церковно-приходских школ для малоимущих. В результате положение с грамотностью и подготовкой молодых людей с высшим образованием увеличилось. В 1881 году в восьми университетах обучалось более 10 тысяч студентов, в

Головнин В. М. Записки флота капитана Головина о приключениях его в плену у японцев в 18811, 1812 и 1813 годах с приобщением замечаний его о японском государстве и народе. Хабаровск, 1972. С. 305.

Watson P. Japan Aspects and Destinies. London, 1904. P. 243.

гимназиях 117 тысяч, в реальных училищах 17,5 тысяч, в средних начальных школах 1 млн. 300 тысяч. Но, безусловно, для страны с населением почти 100 млн. человек количество грамотных и образованных было явно недостаточно.

В отличие от российского студенчества, активно участвовавшего в левом оппозиционном движении, японские студенты в этом отношении вели себя достаточно пассивно.

И в России, и в Японии появляется слой людей, интересующихся литературой, читающих периодические издания (в 1864 г. выпускалось 66 газет и 156 журналов), которые, несмотря на цензуру и административный контроль, нередко публиковали материалы критического характера по адресу властей.

Примечательно, что и Россия, и Япония прошли через длительный период изоляции от внешнего мира.

В результате татаро-монгольского нашествия Россия в XII-XV веках была фактически лишена возможности самостоятельного развития и отрезана от общения с европейскими государствами. Как подчеркивает Н. А. Бердяев, «татарское иго имело роковое влияние на русскую историю и отбросило русский народ назад». Даже после избавления от татаро-монгольского ига Россия в московский период своей истории характеризовалась господством, по определению Н. В. Бердяева, тоталитарного режима, «наиболее азиатско-татарским по своему типу». Таким образом, можно говорить о том, что московские цари и их окружение практиковали воспринятый от Золотой орды «восточно-деспотичный метод правления» и не стремились к налаживанию широких отношений с Европой, что оказывало серьезное негативное, сдерживающее воздействие на экономическое и социальное развитие страны, консервировало ее отсталость.

Радикальные реформы Петра I в начале XVIII века, можно сказать, «спасли» Россию, т. к. без них русское государство «не могло бы себя защитить и не могло развиваться»9. В петровский период Россия ускоренно и спешно перенимала западные знания и технологии, приступила к воспитанию просвещенных в западных традициях нового поколения людей. Вместе с тем Петр I был противником перенесения на российскую почву либеральных элементов западного политического устройства, прежде всего представительных органов власти, не ставя под сомнение необходимость для России следовать путем неограниченной власти царя-самодержца.

Япония в период Реставрации Мэйдзи также встала на путь широкого заимствования западных знаний и технологий. Однако пошла и на

БердяевН. А. Указ. соч. С. 31-33.

внедрение определенных институтов государственного политического управления по западному образцу.

Именно в этом, как представляется, заключается принципиальное отличие петровской модернизации и преобразований Александра II от мэйдзийских реформ. Более значимый успех последних от российских был в немалой степени связан с тем, что они предусматривали фундаментальную перестройку государственно-политической системы, что весьма способствовало достижению поставленных целей ускорения модернизации страны.

Также как и в России, в Японии в середине XIX века появились, а затем и обострились противоречия между двумя философско-практи-ческими подходами к содержанию, радикализму и в целом к целесообразности осуществления реформ.

В первой половине XIX века, особенно после подавления восстания декабристов, в среде российской интеллигенции начинаются размышления о месте России в системе европейской цивилизации. Наиболее остро на этот вопрос ответил Петр Яковлевич Чаадаев (1794-1856 гг.) в своих «Философских письмах» (написаны в 1829-1831 годах), которые фактически положили начало проходившей в течение всего XIX века и не завершившейся и к настоящему времени принципиальной дискуссии о роли русского народа в мировой истории, его месте среди европейских государств.

П. Я. Чаадаев исходил из того, что Западная Европа, представляя собой единство культуры, религ