Спросить
Войти
KALMAKS OF 14th-16th CENTURIES OF THE VOLGA-IRTYSH AREA AND
KALMYK EPIC OF JANGAR
The article analyzes a number of medieval sources that have never before been used to study Kalmyk history. These sources testify that in 14th-16th centuries, long before the Oirats migration to the West, the name of Kalmak was common in Rus. West European cartographers and geographers believed that Kalmaks were located to the east of the Volga. Central Asian chronicles recorded information of Kalmaks before the Oirats migration to the West in the 17th century. One can assume that the Volga Kalmyks and their epic of Jangar descend from both Mongolia and Dzungaria Oirats and Kalmaks fom Central Asia and Kazakhstan. The holy country Bumba of the Kalmyk epic of Jangar can be correlated with geographic realia of eastern Desht-i Qipchaq.
И. В. Антонов
ОБ АЛАНСКОМ КОМПОНЕНТЕ В ЭТНОГЕНЕЗЕ БАШКИР
В статье рассматривается концепция индоиранского происхождения башкир. Р. Г. Ку -зеев считал, что башкиры находились в составе печенегов, которые были тюркизиро-ванными иранцами (аланами). С аланами многие исследователи связывают памятники турбаслинской культуры V-VIII вв. на Южном Урале, но к башкирам эта культура непосредственного отношения не имеет.
Принято считать, что в науке сформировались две основные концепции происхождения башкир — тюркская и финно-угорская. Однако есть и еще одна кон -цепция — индоиранского происхождения башкир, которая в последнее время находит все большее число сторонников. По мнению современных исследователей, именно «восточно-иранский компонент стал базовым в башкирском этногенезе и, несмотря на тюркизацию и исламизацию, он до сих пор определяет этническую идентичность народа»1.
Известный башкирский историк-этнолог Раиль Гумерович Кузеев (19292005) в своих работах, в том числе и в лекциях, отмечал, что в названиях башкирских племен часто встречаются окончания -ан, -ян, что означает «душа; человек». Когда к какому-либо названию прибавляется восточноиранское окончание -ан,
Антонов Игорь Владимирович — кандидат исторических наук, доцент, старший научный сотрудник отдела археологии Института этнологических исследований Уфимского научного центра Российской академии наук. E-mail: igan73@yandex.ru
-ян, это означает «человек такого-то племени». Например, тамьян — это «человек из племени тама». По такому же принципу образовались названия бурджан (бурзян), усерган, уран, сынрян и другие. Таким образом, целый пласт родопле-менных названий в составе древних башкир свидетельствует о том, что эти названия получили окончательное оформление в Средней Азии, а именно в Приаралье, в Двуречье, в низовьях Сырдарьи2. Там произошел синтез тюркских и индоиранских племен и культур. Там же сформировались печенеги, в составе которых находились древние башкиры3.
Башкирский антрополог Р. М. Юсупов (1951-2011), исходя из индоиранской принадлежности кочевников Южного Урала эпохи раннего железа, высказал мнение об ираноязычной основе этнонима башкорт: «бачагург», где «бача» — «потомок, ребенок, дитя», а «гург» — «волк» или «бачгурд», где «бача» — «потомок», а «гурд» — «богатырь». Он же считал, что этноним «иштяк» и башкирские племена, для которых он является самоназванием, «своим происхождением восходят к одному из древнейших племен Южного Урала того времени — дахам, или дакам». «Иштяк» — тюркизированная форма названия хешдеков, или хешдаков (хешдахов), что переводится с иранского как «родственник», «потомок», «родня великих, могучих дахов, даков», где «хеш» — «родня, потомок», а «дах», «дак», «дау» — «великий»4.
Рассматриваемая концепция подтверждается данными лингвистики. Самые ранние фарсизмы в башкирском языке восходят к ираноязычным сарматам. Установлено, что «одним из важнейших компонентов при формировании башкирского языка действительно выступал иранский субстрат наряду с угро-финским и тюркским, но в дальнейшем, вследствие неоднократного и интенсивного воздействия тюркских языков, ассимиляционных процессов с тюрками, произошла его полная тюркизация»5.
В архиве Р. Г. Кузеева сохранились два уникальных документа. Один из них — это ксерокопия первой части книги «Историко-культурные контакты народов алтайской языковой общности (Тезисы докладов XXIX сессии постоянной международной алтаистической конференции (Р1АС), Ташкент, сентябрь 1986 г.)». В статье С. Г. Агаджанова «Огузские и кимако-кипчакские племена: проблемы этнополитических и историко-культурных связей в 1Х-Х11 веках» Р. Г. Кузеев выделил следующую цитату: «Тесные политические связи огузов с кимаками начались уже в IX в., когда они сообща вытеснили печенегов из бассейна Сыр-Дарьи и Приаралья. Скорее всего, именно с той поры сложилась картина их смежного и чересполосного расселения на границе Европы и Азии»6 и сделал две приписки: 1) «Очень важно: таким образом, буржаны и другие это печенеги или тюр-кизированные иранцы. Они через Кавказ — попали в булгарский мир. Но с XI в. приток огузо-кипчакских групп (айле и др.), которые были общим компонентом башкир и татар»; 2) «Башкиры — печенеги. Остальные — огузо-кипчаки»7. В статье А. Н. Карсанова «Тюрко-аланские связи» Р. Г. Кузеев выделил целый
абзац: «Бируни (973-1048) писал о приаральских и прикаспийских аланах, что «они — род аланов и асов, и язык их теперь составлен из хорезмийского и печенежского». В «Иудейской войне» Иосифа Флавия есть известие о нападении в 72 г. аланов, живших у Танаиса и Меотийского озера, на Мидию (Персию) и Армению. В древнерусском переводе труда Флавия, сделанном, вероятно, в XI в., написано: «Язык же ясескый (так на Руси называли алан. — А.К.) ведомо есть, яко от печениженьска рода родися, живуще подле Тана и Меотскаго моря. В та же времена совещаша внити на Мидьскую землю на воевание...». Свидетельства Бируни и древнерусского переводчика говорят о близких, этнических связях между аланами и печенегами»8. По этому поводу Р. Г. Кузеев сделал приписку: «Хорошо доказано, что башкиры тюркизированные иранцы (может быть асы, аланы). А что такое хорезмийский язык? Аланы и печенеги были тесно связаны»9.
Второй документ — это частичная ксерокопия № 8 журнала «Вестник Академии наук Казахской ССР» за 1987 г. Это материалы дискуссии по теме «Этногенез и этническая история казахского народа», проведенной 17 марта Отделением общественных наук. В тексте выступления К. М. Байпакова «Взаимодействие оседлого и кочевого населения как фактор развития этнических процессов» Р. Г. Кузеев сделал многочисленные приписки на полях и на обороте. Рассматривая кангюй-скую проблему, К. М. Байпаков пишет, что в начале I тыс. н. э. на средней и нижней Сырдарье, включая Фергану и Шаш, сложилось этнополитическое объединение Кангюй, этническую основу которого составляли североиранские племена. Автор выделяет две волны тюркизации кангюйского населения: 1) конец III — начало IV в.; 2) конец VI — начало VII в. Первую волну он связывает с гуннами и другими центральноазиатскими племенами, а вторую — с тюркскими племенами Центральной Азии. По поводу замечания К. М. Байпакова о существовании в VII-IX вв. Кангарского объединения Кангу-Тарбан, центр которого находился на средней Сырдарье в Отрарском оазисе, хотя кангары расселялись и на нижней Сырдарье10, Р. Г. Кузеев сделал приписку на полях: «Где-то здесь сформировались башкиры». Продолжение на обороте: «Кажется, имеется возможность более подробно разработать доприаральский и приаральский этапы происхождения башкир. Они были в волне VI-VII вв. из Центральной Азии. И они формировались в тюрко-иранской среде Сыр-Дарьи (см. литературу по Сыр-Дарье). Продолжение их истории в печенежско-иранской среде Приаралья»11. Далее К. М. Байпаков пишет: «Кангары, как сейчас общепринято, отождествляются с печенегами. Они являлись ядром печенежской конфедерации племен, которая сложилась на основе местного ираноязычного населения и тюркоязычных племен»12. Р. Г. Кузеев на полях сделал приписку: «Это прекрасно для этногенеза башкир»13.
Иранский компонент в этногенезе башкир можно связать с аланами, которые неоднократно фиксируются в среднеазиатском регионе в период раннего средневековья. По данным ал-Бируни, аланы и асы локализованы в низовьях Амударьи
и в Южном Приаралье. Исследователями признано участие алан в этногенезе многих среднеазиатских народов14. Асов следует рассматривать как этническую единицу, составляющую общеаланский этнический массив15. В свою очередь алан-ский компонент ведет нас в ранний железный век. Союз сармато-аланских племен Приаралья и Прикаспия по китайским источникам известен как владение Янь-цай16. В первые века н. э. аланские племена приобрели господствующее положение в сарматском союзе племен — «владение Яньцай переименовалось в Аланья»17.
«Корни аланов Средней Азии нужно искать в сарматизованной дахо-масса-гетской, сакской среде». Дион Кассий определяет аланов как массагетов; Аммиан Марцеллин характеризует их как «прежних массагетов». Птолемей помещает аланов в Приаралье и в низовьях Сырдарьи18.
Неоценимая и практически неиспользованная часть архивного наследия Р. Г. Кузеева — его конспективные выписки и заметки. Из книги Абдулкаримова Султана «Приаральский этап формирования» Р. Г. Кузеев выписал следующую фразу: «Древние башкирские племена, как и родственные им племена печенегов, очевидно, сложились на основе смешения автохтонных сако-массагетских племен с пришлыми тюркоязычными племенами»19. От себя на обороте Р. Г. Кузеев заметил: «Башкиры были по происхождению сако-массагетскими племенами или последние сыграли большую роль в их формировании»20.
С массагетами связываются памятники кочевников Южного Урала конца У1-У вв. до н. э., которые копируют сакские могильники низовьев Сыр-Дарьи и связаны с ними не только в плане обряда и материальной культуры, но и в краниологическом отношении. Отождествляя массагетов античных авторов с сака-ми-тиграхауда иранских источников, локализованных в Приаралье-Прикаспии, современные уфимские археологи полагают, что «в лице упомянутых южноуральских памятников мы имеем дело с частью населения этой могущественной кочевнической группировки». Дахи, частично ассимилировав, а частично вытеснив массагетов, к началу IV в. до н. э. создали в степях по Уралу (Даику), Илеку и Ори могущественный племенной союз. Часть дахов, осев в Нижнем Поволжье, в свою очередь была ассимилирована потомками савроматов — сирматами и сарматами21.
Говоря об аланах в Приуралье, Р. Г. Кузеев обратил внимание на три момента: 1) археологи связывают с аланами памятники турбаслинской культуры; 2) лингвисты связывают характерную для башкирского языка фонему Ь с участием вос-точноиранского (сармато-аланского) компонента в этногенезе башкир; 3) в исследованиях по этнонимии композиции ас, асс связываются с аланами. Множество названий с включением этой композиции сохранилось в топонимии и гидрони-мии Волго-Уральского региона22.
Автор раскопок Ново-Турбаслинского курганного могильника, давшего название турбаслинской культуре, Н. А. Мажитов отмечал: «По характеристике всего комплекса материала Ново-Турбаслинский могильник относится к числу типичных памятников аланских племен на территории Башкирии и Приуралья и имеет близкое сходство с памятниками аланских племен Поволжья и Северного Кавказа»23. Мнение о сармато-аланском происхождении турбаслинской культуры получило поддержку и в работах других исследователей24.
Ф. А. Сунгатов происхождение турбаслинского населения связывает с поздне-сарматскими племенами Приуралья, вошедшими в состав гуннов и увлеченными ими на запад. В Приуралье они вернулись с территории Волго-Донских степей25. Е. П. Казаков прослеживает связь турбаслинской культуры с джетыасарской культурой Приаралья. Он полагает, что «в состав турбаслинского населения могли входить какие-то группы из племен хуни (хионитов), вар и огоров, разгромленных в 558 г. тюрками в Приаралье и вынужденных бежать на северо-запад в места летних кочевок»26. Тем самым обнаруживаются приаральские истоки именьковской культуры, которая якобы составляла единую общность с турбаслинской27. Однако «между именьковской и джетыасарской культурами нет абсолютно ничего общего»28. Если принять такую гипотезу, получится, что в Приаральском регионе произошел демографический взрыв: кроме авар, ушедших на запад, была и другая часть населения, которая ушла на север и заселила регионы Среднего Поволжья и Приуралья. На самом деле, авары бежали от тюркютов, т. е. никаких условий для демографического взрыва не было. И, наконец, нижняя дата турбаслинской культуры — не VI, а V в.29. Значит, миграция носителей турбаслинской культуры на Южный Урал была связана с какими-то другими событиями. Заключив договор с императором Феодосием в 434 г., Аттила повел свою главную орду на Кавказ. Около 440 г. ему удалось установить полный контроль над Северным Кавказом30. Туда ушла часть аланов во время гуннского вторжения31. Теперь какая-то часть из них, не желая терпеть господство гуннов, могла уйти на Южный Урал.
Р. Г. Кузеев отмечал, что часть иранских, финно-угорских и тюркских этнических групп, обитавших на территории Башкирии с древнейших времен до конца I тыс. н. э., «вошла в состав племен, положивших начало башкирскому этносу. В то же время среди изученных археологических памятников Башкирии I тыс. н. э. не удалось выделить культуру, носителей которой можно было бы считать непосредственными и прямыми предками башкир»32.
Принципиальным противником такого мнения является Н. А. Мажитов, который первоначально связывал этноним башкорт с турбаслинскими племенами33. Однако в дальнейшем он отказался от мысли о том, что «среди сложного по этни-
ческому составу населения Южного Урала У-УП вв. главенствующую роль сыграли турбаслинские племена, составившие ядро древнебашкирского этноса»34. Н. А. Мажитов стал считать, что «кушнаренковско-кара-якуповским племенам принадлежала решающая роль в формировании древнебашкирского этноса на Южном Урале »35. В последнее время он вновь вернулся к мысли о связи древних башкир с турбаслинской культурой. В предисловии ко второму изданию книги Р. Г. Кузеева «Происхождение башкирского народа» Н. А. Мажитов попытался дать собственную интерпретацию концепции этногенеза башкир. Он отмечает, что городище Уфа-П — памятник турбаслинской культуры — «возникло на рубеже ГУ-У вв. (может быть, даже раньше) и непрерывно существовало вплоть до XVI в.». Н. А. Мажитов полагает, что «этот город основан переселившимися из южных районов Казахстана, Средней Азии собственно башкирскими племенами с самоназванием «Башкорт». Как известно, мысль о приходе собственно башкирских племен с самоназванием «башкорт» впервые была высказана А.-З. Валиди, а затем поддержана Р. Г. Кузеевым»36. Тем самым Н. А. Мажитов относит приход башкирских племен на Южный Урал на пять столетий раньше, чем Р. Г. Кузеев. Думается, здесь мы наблюдаем ситуацию, о которой писал А. Х. Халиков: «Сквозное рассмотрение преемственности археологических культур во взаимосвязи с этническими образованиями возможно в двух вариантах: от археологической культуры к исторически известному этносу и от исторически известного этноса к археологической культуре. В этих случаях наименее доказанным является первый вариант, к сожалению, ввиду своей кажущейся легкости часто принимаемый исследователями. Как правило, такое рассмотрение приводит к трудно доказуемому и нередко ошибочному выводу»37.
В одном из выступлений Р. Г. Кузеев говорил: «Какие только культуры не связывает Мажитов с башкирами, подчас самые противоречивые — Турбаслинскую. Датируется она У!-УП вв., но сармато-аланская... Безусловно прав Мажитов — что эти племена приняли участие, равно как и другие, но поиски прабашкир, ядра — обречены на неудачу»38. В замечаниях к рукописи монографии Н. А. Ма-житова «Южный Урал в УП^^ веках» Р. Г. Кузеев особо выделил «мнение о том, что турбаслинские племена являются остатками сако-усуньского и сарматского населения южных степей, тюрками (или тюркизированными) по языку». «Откуда это все же видно?», — спрашивает Р. Г. Кузеев. «Хотя и вполне возможно», — замечает он при этом39. Таким образом, вполне возможно, что турбаслинские племена были тюрками по языку, но никаких фактов, из которых это было бы видно, нет.
Н. А. Мажитов и А. Н. Султанова во втором издании своей книги по древней и средневековой истории Башкортостана встали на путь прямолинейного отождествления носителей турбаслинской культуры с башкирами. Авторы утверждают: «у нас есть ряд косвенных доказательств, указывающих на то, что уже в УН в. часть населения Южного Урала носила название «башкиры»». Они ссылаются на
труды китайских авторов VII в., «где близко (выделено мной. — И.А.) к Южному Уралу упоминается народ ба-шу-ки-ли» («башкорт»). Этот народ принадлежал к числу народов, «плотно заселивших территорию Западного Туркестана и Нижнего Поволжья». Далее Н. А. Мажитов и А. Н. Султанова ссылаются на мнение М. И. Артамонова «о том, что башкиры упомянуты в «Армянской географии» VII в. под именем «бутки» или «бушки». В источнике бушки-башкиры названы как народ, приходящий в Северный Прикаспий на зимние пастбища с северных краев»40. Однако «турбаслинские племена, придя в Западное Приуралье, переходили к оседлости», о чем свидетельствует возникновение следов оседлых поселений и земледелия41. Следовательно, они жили здесь постоянно и их нельзя отождествлять с кочевыми башкирами, летние пастбища которых в то время находились где -то поблизости от Южного Урала.
На мой взгляд, оптимальное решение вопроса о соотношении турбаслинской культуры с башкирами было предложено Н. А. Мажитовым уже давно: «Прямое отношение к ранним тюркоязычным башкирам, вероятно, имеют племена турбас-линской культуры, которые своим происхождением тесно были связаны с южным кочевым миром. Но турбаслинские племена, очевидно, составили только далеко продвинувшуюся северную группу башкирских племен, основная часть которых в середине и конце I тысячелетия кочевала в южноуральских степях»42. Очевидно, эта группа оторвалась от основной части печенежских племен и мигрировала сначала на Северный Кавказ, а затем на Южный Урал.
К VIII в. большинство турбаслинских могильников прекращают свое функционирование, а территория их распространения была занята кушнаренковско-караякуповскими племенами43. Очевидно, под натиском угорских племен носители турбаслинской культуры отошли на юг. В таком случае расселение башкир на Южном Урале после ухода караякуповских племен на запад в IX в. можно рассматривать как вторую волну башкирской миграции на север.
Один из последователей Н. А. Мажитова Б. С. Ильясов возникновение турбас-линской культуры связывает с миграцией прабашкирского племенного союза во главе с болгарами-куртугурами из Приазовья. В V-VI вв. в Центральной и Северной Башкирии складывается турбаслинско-бахмутинский военно-политический союз (протогосударство), якобы объединенный под этнонимом башкорт. Нашествие в конце VI-VII вв. кушнаренковских (тюрко-самодийских по мнению автора) племен и их включение в состав древнебашкирского объединения привело к оформлению древнебашкирской народности44. Сама мысль о связи турбаслин-ской культуры с болгарами, территориально, а может быть и этнически, близкими аланам, представляется интересной. Но мнение о сложении в V-VI вв. на территории Башкирии башкирского протогосударства недоказуемо из-за отсутствия письменных источников. А если кушнаренковские племена пришли на Южный Урал как завоеватели, которые сокрушили протогосударство башкир, то трудно представить, как же они могли войти в состав того самого «протогосударства».
В. А. Иванов считает, что место и роль «турбаслинцев» в этнокультурной истории Приуралья определяется двумя факторами: узкой локализацией памятников турбаслинской культуры не небольшом «пятачке» северной периферии приуральской лесостепи по левобережью среднего течения р. Белой и отсутствием турбаслинского следа в расогенетических процессах на Южном Урале в последующее время. «То есть, приход и пребывание носителей турбаслинской культуры в Южном Приуралье — кратковременный эпизод, не оставивший сколько-нибудь осязаемых и фиксируемых последствий в этнокультурной истории региона»45. Отмечая, что «историческая судьба «турбаслинцев» остается загадкой»46, В. А. Иванов ссылается на высказанное Г. Н. Гарустовичем «предположение о том, что «турбаслинцы» были вытеснены уграми-«кушнаренковцами» в горы Южного Урала, где они и стали этническим ядром башкир-бурзян, в этнографической культуре которых отчетливо прослеживаются индоиранские компоненты. Основанием для подобного предположения явились отдельные находки сосудов турбаслинского типа в некоторых пещерах современного Бурзянского района Республики Башкортостан»47. Плоскодонные сосуды XIII-XIV вв. предгорной зоны Южного Урала, несущие на себе явные пережиточные традиции турбаслинской керамики, встречаются на памятниках по обеим сторонам Урала и отнесены к так называемому «селеукскому типу». Памятники этого типа еще слабо изучены. Предполагается, что они оставлены бурзянами48. Такому предположению не противоречит мнение о происхождении бурзян от приазовских болгар, именуемых бурджанами49. Р. Г. Кузеев считал, что бурзяне — болгарское по происхождению племя50. При этом «бурджаны и болгары были разными, хотя и родственными этническими образованиями»51. Бурджаны еще оставались на Сырдарье, в то время как болгары ушли из Азии в Европу52. Можно предположить, что бурджанами называлась какая-то часть болгар, оторвавшаяся от их основного массива, либо отставшая, либо, наоборот, опередившая их на пути движения в Европу.
Вопрос о происхождении бурзян, очевидно, еще ждет своих исследователей. По нашему мнению, к потомкам носителей турбаслинской культуры, испытавшим влияние кушнаренковской культуры, можно отнести башкирское племя сынрян, происхождение которого связывается с сармато-аланами, смешавшимися с местными приуральскими уграми, впоследствии тюркизированными53.
Таким образом, аланский компонент в этногенезе башкир восходит к индоиранским кочевникам Южного Урала эпохи раннего железа. Их потомки в III-VII вв. н. э. были тюркизированы. Возможно, именно они и составили этническую основу древних башкир.
Агаджанов С. Г. 1986: Огузские и кимако-кипчакские племена: проблемы этнопо-литических и историко-культурных связей в 1Х-Х11 веках // Историко-культурные контакты народов алтайской языковой общности (XXIX сессия Р1АС, Ташкент, 1986). Ч. 1 / В. М. Солнцев и др. (ред.). М., 5-7.
Аминев З. Г., Ямаева Л. А. 2011: Древнеиранский компонент в традиционной культуре башкир // Панорама Евразии. 1 (7), 41-47.
Антонов И. В. 2011: Р. Г. Кузеев о периодизации этнической истории башкир // Вестник Челябинского государственного университета. История. Вып. 48. 34 (249), 158-163.
Байпаков К. М. 1987: Взаимодействие оседлого и кочевого населения как фактор развития этнических процессов // Вестник Академии наук Казахской ССР. 8, 21-24.
Васильев В. Н., Савельев Н. С. 1993: Ранние дахи Южного Урала по письменным источникам. Уфа.
Васюткин С. М. 1968: Некоторые спорные вопросы археологии Башкирии I тысячелетия нашей эры // Советская археология. 1, 56-72.
Вернадский Г. В. 1996: История России. Древняя Русь. Тверь; М.
Габуев Т. А. 1999: Ранняя история алан (по данным письменных источников). Владикавказ.
Гайсина Г. Р. 2007: Исторические корни башкирско-персидских языковых взаимоотношений // Гуманитарные науки в Башкортостане: история и современность: Материалы Международной научно-практической конференции, посвященной 75-летию Института истории, языка и литературы Уфимского научного центра РАН / И. Г. Илишев и др. (ред.). Уфа, 65.
Гарипов Т. М. 2007: Иранские языки и их судьба в Башкортостане // Гуманитарные науки в Башкортостане: история и современность: Материалы Международной научно-практической конференции, посвященной 75-летию Института истории, языка и литературы Уфимского научного центра РАН / И. Г. Илишев и др. (ред.). Уфа, 67-68.
Гарустович Г. Н. 2010: Находки эпохи средневековья в пещерах Южного Урала // Культурное наследие Южного Урала как инновационный ресурс: Материалы Всероссийской научно-практической конференции «Природное и культурное нследие Южного Урала как инновационный ресурс» 27-29 октября 2009 г. / В. Г. Котов (ред.). Уфа, 135-156.
Иванов В. А. 2011: Динамика этноландшафтной карты Южного Урала и Приуралья в эпоху средневековья // От древности к новому времени (Проблемы истории и археологии). Вып. XV / Е. А. Круглов и др. (ред.). Уфа, 105-123.
Ильясов Б. С. 2004: Куртугуры, турбаслинцы, башкурты — возможна ли связь? // Народы Южного Урала и их соседи в древности и средневековье. Материалы международной научной конференции, посвященной 70-летию Н. А. Мажитова / М. М. Кульшарипов (ред.). Уфа, 155-168.
Казаков Е. П. 1996: К вопросу о турбаслинско-именьковских памятниках Закамья // Культуры евразийских степей второй половины I тысячелетия н. э. / Д. А. Сташенков и др. (ред.). Самара, 40-57.
Карсанов А. Н. 1986: Тюрко-аланские связи // Историко-культурные контакты народов алтайской языковой общности (XXIX сессия Р!АС, Ташкент, 1986). Ч. 1 / В. М. Солнцев и др. (ред.). М., 34-36.
Кляшторный С. Г., Султанов Т. И. 2009: Государства и народы Евразийских степей: от древности к Новому времени. СПб.
Кузеев Р. Г. 1974: Происхождение башкирского народа: этнический состав, история расселения. М.
Кузеев Р. Г. 1994: О характере присоединения народов Волго-Уральского региона к Русскому государству и некоторые вопросы их средневековой истории // Этнологические исследования в Башкортостане / И. М. Габдрафиков и др. (ред.). Уфа, 62-74.
Мажитов Н. А. 1959: Курганный могильник в деревне Ново-Турбаслы // Башкирский археологический сборник / А. П. Смирнов, Р. Г. Кузеев (ред.). Уфа, 114-142.
Мажитов Н. А. 1964: К изучению археологии Башкирии I тысячелетия нашей эры // АЭБ. Т. II / Р. Г. Кузеев, К. В. Сальников (ред.). Уфа, 101-110.
Мажитов Н. А. 1971: Происхождение башкир (историко-археологический анализ) // АЭБ. Т. РУ / Ю. В. Бромлей, Р. Г. Кузеев (ред.). Уфа, 11-16.
Мажитов Н. А. 1977: Южный Урал в УП^У вв. М.
Мажитов Н. А. 2010: Предисловие // Кузеев Р. Г. Происхождение башкирского народа: этнический состав, история расселения. Уфа, 5-11.
Мажитов Н. А., Султанова А. Н. 2009: История Башкортостана. Древность. Средневековье. Уфа.
Матвеева Г. И. 1971: Лесная и лесостепная Башкирия во второй половине I тысячелетия н. э. // АЭБ. Т. !У / Ю. В. Бромлей, Р. Г. Кузеев (ред.). Уфа, 129-134.
Матвеева Г. И. 2008: Именьковская культура: некоторые итоги и перспективы исследования // Археологическая экспедиция: новейшие достижения в изучении историко-культурного наследия Евразии: Материалы Всероссийской научной конференции, посвященной 35-летию Камско-Вятской археологической экспедиции / Р. Д. Голдина и др. (ред.). Ижевск, 94-103.
Мацулевич Л. А. 1947: Аланская проблема и этногенез Средней Азии // Советская этнография. У1-УП, 125-147.
Сунгатов Ф. А. 1998: Турбаслинская культура (по материалам погребальных памятников У-УШ вв. н. э.). Уфа.
Халиков А. Х 1983: Преемственность в развитии археологических культур Волго-Ка-мья // Этнические процессы на Урале и в Сибири в первобытную эпоху / В. Е. Майер и др. (ред.). Ижевск, 15-20.
Шакурова Ф.А. 2009: Кочевое наследие в истории и культуре Башкортостана. Уфа.
Юсупов Р. М. 2009: Антропология населения в эпоху раннего железа // История башкирского народа. Т. I / В. В. Овсянников и др. (ред.). М., 296-309.
ALAN COMPONENT IN BASHKIR ETHNOGENESIS
I. V. Antonov (Ufa)
The article considers Indo-Iranian conception of Bashkir origin. R.G. Kuzeyev thought Bashkirs to be integrated into the Pechenegs who were Turkic Iranians (Alans). Many scholars associate Turbaslin-culture monuments of the 5th-8th centuries AD in South Urals with the Alans, which has no direct relation to the Bashkirs.
