Спросить
Войти
Таблица 6
Специализация Фактическое выполнение плана в %
Летчики:
- истребители 51,2 48,7 58 59,5 46,4
- бомбардировщики 62,7 58,2 62,9 66,1 46,8
- штурмовики - 23,2 44,8 96,6 82,2
- стрелков-бомбардиров 85,9 58,2 74,6 58,6 44,9
-курсантов школ первоначального обучения - 78,4 84,3 68,1 136,8
Прошло переподготовку в летных училищах (офицерский состав) - 28 62,6 63,9 74,8
- штабных командиров - 101,2 98,5 197,8 98,7
Авиационные техники:
-по эксплуатации 116,7 111,7 105,7 104,6 111,5
- механики по вооружению 190 76,3 95,7 101,6 100,2
- механики спецслужб 149,9 103,4 99,4 96,1 96,8
-младших авиационных специалистов - 89,3 77,8 85,4 127,2
- воздушных стрелков - 100 63,7 76,1 110,1
- стрелков-радистов - 77 42,5 69,8 272,8
Прошло переподготовку в технических училищах и школах (офицерский состав) 67,9 94,8 117,6 98,1 106,5
Итого 84,5 72,9 73,9 77,7 95,6
Таким образом, наглядно видно, что план подготовки авиационных кадров военно-учебными заведениями не выполнялся в течение всей войны. Накануне войны в ВВСбыл некомплект летного состава. В связи с началом войны потребность в летных кадрах возросла, однако авиационные ВУЗыобеспечить ими действующие летные части не могли. В этот период наблюдается снижение процента выполнение плана подготовки. Причинами тому являлись эвакуация авиашкол и училищ вглубь страны, а также трудности военного времени, такие как - отсутствие квалифицированных кадров, материальной части и т.д. Все это продолжалось до конца 1943 года. После коренного перелома ситуации на фронте, увеличилось количество подготовленных кадров. Был решен вопрос обеспечения авиашкол и училищ необходимым количеством квалифицированных кадров, а также улучшилось материально-техническое обеспечение ВУЗов.
The article is devoted to the activities of military aviation schools and Air Force colleges in the USSR where the flight and technical personnel training during the Great Patriotic War was carried out. The author presents issues relating to the number of Air Force military educational institutions and the number of trained aviation professionals there. Based on the analysis of archival documents the author indicates that the difficulties of the initial period of the war affected the number of aviation schools and colleges graduates, their number was decreased significantly. The situation was improved only after a radical turning in the war. Keywords: Air Force; military educational establishments; aviation; aviation school; cadets; Red Army.
Список литературы
Об авторе
Астраханцев О.Н. - кандидат исторических наук, доцент, заведующий кафедрой гуманитарных и социально-политических дисциплин Иркутского филиала Московского государственного технического университета гражданской авиации, onastra@mail.ru
УДК 944.041.1
ОТЕЧЕСТВЕННАЯ ИСТОРИОГРАФИЯ УЧРЕДИТЕЛЬНОГО СОБРАНИЯ ВЕЛИКОЙ ФРАНЦУЗСКОЙ РЕВОЛЮЦИИ
С.Ф. Блуменау
В статье показана эволюция отечественной историографии Учредительного собрания революционной Франции (17891791). Выделено три этапа в его изучении от дореволюционного до современного.
Французская революция XVIII в. долгое время находилась в центре внимания не только исследователей-профессионалов, но и широкой общественности нашей страны. Она рассматривалась здесь как архетип революций вообще. При этом интереса удостаивался не столько весь десятилетний период революционных потрясений (1789-1799), сколько его кратковременный якобинский эпизод. Он привлекал русских революционеров, а затем
строителей социализма своим уравнительством, а также необычайно радикальными мерами. В этом свете коренные, но достаточно мирные реформы Учредительного собрания оставались на заднем плане. Между тем именно решения Национальной Ассамблеи заложили основы современного правового общества. Упомянутые преобразования изучались в России и не равномерно, и не последовательно.
Определенный вклад в разработку проблематики внесла русская либерально-позитивистская историография конца XIX - начала XX вв. В советское время об Учредительном собрании писали редко и в негативном ключе. Но в последнюю четверть века ученые нашей страны предприняли серьезные исследовательские усилия по рассмотрению социально-политической истории начала Французской революции.
Дореволюционная отечественная историография французского XVШ в., известная достижениями в изучение крестьянства, проявляла внимание и к политической истории Великой революции. Особое значение имел капитальный труд М. М. Ковалевского «Происхождение современной демократии» [15], основное место в котором отводилось деятельности Учредительного собрания. Академик считал преобразования 1789-1791 гг. решающими для формирования новой общественно-политической системы, но был весьма критичен к Конституции 1791 г., сожалел о большом перекосе властных полномочий в пользу законодателей.
Опираясь на протоколы парламентских заседаний, автор останавливался на функциях королевской власти, утерянных ею уже в начальный период революции. Она лишилась рычагов воздействия на местные администрации. Людовик XVI не мог назначать судей. Его главные агенты - министры были ограничены в своих действиях. Ассамблея с ними фактически не считалась. Отсюда - вывод ученого: «Монархическая конституция 91 года -дело бессознательных республиканцев» [16,с.402].
Такая характеристика тесно увязывалась с политическими воззрениями самого исследователя. Идеалом М. М. Ковалевского являлась сильная исполнительная власть и двухпалатный парламент. Показательно, что из всех группировок Учредительного собрания, учёный симпатизировал наиболее осторожным реформаторам -«умеренным монархистам», в которых только и видел последовательных защитников конституционно-монархического строя [16,с.546].
В опубликованной в 1918 «Великой Французской революции» другой мэтр отечественной науки посвятил деяниям Учредительного собрания несколько глав. Общая оценка реформ Н. И. Кареевым - позитивная. Высоко квалифицировались им свобода личности, равенство граждан перед законом и в налогообложении. Он констатировал: «пали крепостное состояние и всякие стеснения личной свободы и собственности, вытекавшие из сеньоральных прав..., дарованы были все права французского гражданства протестантам и евреям, получившим теперь равноправность с католиками» [14,с.222]. Сравнивая английские и французские порядки, автор в отличии от Ковалевского отдавал предпочтение вторым в связи с широкими избирательными возможностями населения и отказом от верхней аристократической палаты [14,с.231-232].
При этом исследователь далек от идеализации мероприятий Национальной Ассамблеи, жестко фиксируя неудачи и просчёты депутатского корпуса. Так, «гражданское устройство духовенства было и крупной политической ошибкой; оно оттолкнуло от революции большинство низшего духовенства, внесло религиозную смуту в народ» [14,с.237]. Любопытна и показательна оценка «феодального законодательства» Учредительного собрания, которое «было очень неудачно» [14,с.234]. Историк подчеркивал тяжесть выкупа сеньориальных повинностей для крестьян - держателей. Недовольство ученого недостаточным радикализмом части преобразований позволяет отнести Н. И. Кареева к сторонникам леволиберального видения Французской революции.
Советский период нашей историографии знаменовался дальнейшем ростом интереса к революции во Франции: историки-марксисты видели в ней прототип Русской революции. Но внимание исследователей поглощалось якобинской диктатурой, напоминавшей большевистскую. Об Учредительном собрании писали редко, преимущественно в обобщающих трудах. Советские историки то следовали формационной теории, в соответствии с которой буржуазия играла прогрессивную роль в буржуазной революции, то отталкивались от классового подхода с его недоброжелательностью к предпринимателям и с симпатией к народным низам, тяготевшим к антикапитализму. Первый вариант был чаще свойственен работам 20-х гг. Лидер школы отечественных исследователей-марксистов Н. М. Лукин в биографии М. Робеспьера (1923) дал неоднозначное толкование действиям властей в 1789-1791 гг. Он полагал, что заседавшая в Национальной Ассамблее буржуазия, «с одной стороны, смело ломает устои старого порядка и закладывает основы нового, буржуазного, с другой - спешит воздвигнуть прочные плотины против всякой попытки демократии двинуть революцию дальше». [17,с.39]
В знаменитом коллективном труде под редакцией академиков В. П. Волгина и Е. В. Тарле, появившемся в 1941г. [29], в оценки Учредительного собрания добавили черной краски. Третья глава книги, вмещавшая материал о соответствующем периоде революции, называлась «Крупная буржуазия у власти» [29,с.68.]. Такому заключению не предшествовал анализ социального происхождения или положения депутатов, а их реформаторские усилия слабо соотносились с материальными интересами солидных предпринимателей. Акцент делался на цензовом характере Конституции и антирабочей политике законодателей. Отсюда - вывод об антинародной направленности курса Ассамблеи. Поведение властей во время Вареннского кризиса и вовсе трактовалось, как «реакционная политика Учредительного собрания». Именно так и назывался параграф третьей главы[29,с.108].
В годы «оттепели» и в период «застоя» принципиальных перемен в истолковании политики Учредительного собрания не произошло. В двух изданияхкниги о Французской революции 1956 и 1983 гг. [18;19] выдающегося
советского франковеда А.З. Манфреда традиционные клише советской научной литературы нашли свое отражение. Автор связывал деятельность Ассамблеи с господством в ней крупной буржуазии, в которую включал банкиров, мануфактуристов, судовладельцев, торговцев-оптовиков. Но в действительности банкиры в парламенте были на перечет, тогда как большую часть депутатов составляли судейские, адвокаты, держатели должностей.
Манфред останавливался на административных реформах и секуляризации церковных имуществ. Торгово-промышленное законодательство, которое и должно было свидетельствовать о буржуазном характере новой власти, он представил конспективно, амасштабные судебные преобразования и налоговые изменения оказались и вовсе опущенными. Одновременно историк несколько раз возвращался к антидемократическим элементам избирательной системы, а также обращал внимание на якобы заостренную против рабочих линию Конституанты.
Ученый необычайно рано «заметил» отход деятелей крупной буржуазии от революции ( с начала 1790 г.) И частный случай - измена Мирабо - трактовался как нарастание неприятия развивавшейся революции конституционалистами. Исследователь односторонне и жестко квалифицировал их позицию в Вареннском кризисе и событиях на Марсовом поле. «Конституционалисты» и все монархические слои буржуазии, руководимые фейянами, превращались в контрреволюционную силу. Они скатывались в лагерь контрреволюционного двора, дворянства и эмиграции и стоящих за ними сил европейской контрреволюционной интервенции» [19, с. 98]. На наш же взгляд, с этого времени либеральное большинство парламента боролось на два фронта: с реакционерами, желавшими возврата Старого порядка, и с демократическими низами, ставившими под вопрос не только правление Людовика XVI, но и конституционно-монархический строй.
Незадолго до кончины А. З. Манфред успел завершить «Три портрета», включавшие и биографию О. Г. Мирабо. Общая характеристика историком Учредительного собрания и подчеркивание его классовой сущности не изменились. «Имя Мирабо могло замаскировать узкоэгоистические, корыстные расчёты крупной буржуазии, стремившейся удержать в своих руках власть», - писал автор [20, с. 236].
Не сильно отличались от трактовки А.З. Манфреда соображения, выдвинутые его постоянным оппонентом по проблематике якобинской диктатуры, ленинградским профессором В.Г. Ревуненковым. В «Очерках по истории Великой французской революции», вышедших уже в эпоху перестройки, он нарисовал более масштабную и подробную картину перемен, осуществленных законодателями. Автор пришел к выводу, что указанные реформы «в значительной степени преобразовали страну»[21,с.121]. Но, рассуждая о социальном составе реформаторов, он в силу приверженности традиционным взглядам отождествлял их со «старой буржуазией», связанной с дворянским государством, а потому не готовой к коренной ломке существовавших социальных отношений. Что касается отношения к народным низам, то историк даже усилил обвинения в адрес лидеров парламента, всерьез полагая, что свободы и особенно равенство в правах остались только на бумаге. «Умеренно-либеральное большинство Собрания в действительности взяло курс на то, чтобы лишить широкие народные массы самых элементарных прав и закрепить классовые привилегии крупной буржуазии и помещиков», - заключил В. Г. Ревуненков [21,с.99].
Перестройка и демократизация общественно-политических отношений в нашем Отечестве постепенно привели к отказу от марксистского видения Французской революции и к пересмотру взглядов на структуру Учредительного собрания и содержание его деятельности. Размышляя о месте и роли буржуазии в революции конца XVIII в., ведущий научный сотрудник ИВИ РАН А. В. Чудинов предпринял исследование социального состава Национальной Ассамблеи. Отталкиваясь от количественных данных, полученных американской исследовательницей Э. Х. Лёмэй, он заметил, что среди парламентариев-разночинцев деловые люди имели лишь 93 мандата, тогда как оффисье и лица свободных профессий занимали % мест. К тому же предприниматели-ротюрье выступали в Собрании редко (за исключением четырёх законодателей) и не проявляли политической солидарности. Автор пришел к убедительному выводу, что в Учредительном собрании они играли роль пассивного и политически разрозненного меньшинства [30,с.164]. Поэтому говорить о господстве буржуазии в марксистском понимании этого термина в Конституанте не приходится.
Ещё в конце 80-х гг. XX в. крупнейший отечественный знаток Французской революции А. В. Адо сожалел об односторонности нашей историографии, рассматривавшей революционное действо только «снизу» и «слева» [1]. Под руководством выдающегося исследователя его ученик А. В. Тырсенко занялся течением фельянов [27]. Изучая истоки его формирования, он затронул историю Учредительного собрания с момента возникновения. Автор привел немало интересных сведений и соображений, вычленил в составе Ассамблеи такие группировки, как: «монархисты», «файетисты», «ламетисты». Но не со всеми выводами ученого можно согласиться.
А. В. Тырсенко утверждал: «В течении второй половины 1789 - начале 1791 г. окончательно определился переход всех либеральных политиков в оппозицию развивающемуся революционному процессу и их превращению в умеренных революционеров [27, с. 100]. Также, по его мнению, в это время либералы постепенно утратили политическое руководство революцией. Но преобразовательный порыв вовсе не был исчерпан ни в 1789, ни в 1790, на даже в 1791 г., ибо реформирование различных сторон жизни общества и государства продолжались, как минимум, до Варенна. Да и власть либеральное большинство не утратило ни в Собрании, ни в стране до окончания работы Ассамблеи 30 сентября 1791. Стремясь определить место конституционалистов в истории Франции, автор оценивал их курс как «либеральный компромисс со Старым порядком» [27, с. 68]. Для нас же их политическая линия выглядит, напротив, пронизанной искренним желанием построить Новый порядок.
В 2005 г. А. В. Тырсенко выпустил монографию о Э.Ж. Сийесе, который являлся видным деятелем Конституанты. Историк заключал здесь, что, оставаясь в рамках либерального выбора, Сийес не был чужд демократических идеалов» [28, с. 292]. Развивая эту мысль, автор писал о восприятии либерализмом некоторых принципов и проблем, связанных с совершенствованием политической демократии [28, с. 7]. В этой связи можно говорить о позитивной коррекции прежних выводов ученого о либералах - коллегах Сийеса по первому революционному парламенту.
Одна из наиболее влиятельных политических сил в Ассамблеи 1789 г. стала предметом изучения В. Ю. Сергиенко. Речь шла о «монархистах» , как их обычно называли, или умеренных монархистах (так озаглавлена диссертация исследовательницы) [25]. Это самые осторожные реформаторы из Учредительного собрания, выступившие за приоритет короны и законосовещательную роль парламента.
К «Обществу 1789» обратился в нашей стране А. А.Демьянов. Он характеризовал его идеологию, особенности, определил время функционирования. Но вывод автора о том, что «Общество 1789 олицетворяло собой возможность компромисса между Революцией и существовавшим до неё политическим устройством Франции» [12, с.186], не выглядит убедительным. Члены Клуба ставили во главу угла «принципы 1789г.», добиваясь всё же установления новой общественно-политической системы.
В начале XXI в. стали выходить статьи С Ф. Блуменау о политике Учредительного собрания. Первые из них касалась церковно-религиозной тематики [9; 10]. Позднее вышли публикации об избирательной системе, налоговых нововведениях, о способе решения проблемы государственного долга, коренных сдвигах в области судоустройства и судопроизводства [7;8;2;6].
За этим последовала монография о революционных преобразованиях Национальной Ассамблеи в 17891791 гг., получившая хорошие отзывы в России и за рубежом [12;13;31]. Автор стремился показать всю масштабность и многообразие изменений. В результате реформ, по его словам, «заметно улучшились духовное самочувствие и материальное положение широких категорий населения» [5,с.184]. Но историк видел и серьезные ошибки, и промахи законодателей. Он критически оценил гражданское устройство духовенства, вызвавшее сильнейшее недовольство крестьян на западе и отчасти на юге Франции. Такие аспекты курса Конституанты, как значительное увеличение ценза для выборщиков и денежная политика, усилили раскол в революционном лагере и осложнили ход дел в финансовой и продовольственной сферах. И всё же именно перемены первого периода революции, а не исключительные меры , террор и диктатура 1793-1794 гг. проторили дорогу другой Франции - правовой и свободной. «Реформы Собрания положили начало новой политической культуре, основанной на гражданском равенстве, свободах личности, слова, печати, вероисповедания, выборности политического персонала, правовых принципах» [5, с. 179].
После опубликования книги в свет вышли ещё две статьи С. Ф. Блуменау по данной тематике: о том, как Ассамблея решала проблему соотношения властей, и о законодательстве, регулирующем порядок выкупных операций по сеньориальным правам[4;3].
Десятилетие назад историк выдвинул гипотезу о наличии в рамках Собрания и его Конституционного комитета политической группировки «левый центр». Под его руководством В.Ю. Салимон написала кандидатскую диссертацию, в которой показаны близость взглядов депутатов Туре, Тарже, Тронше и Деменье, схожесть их аргументации, слаженность выступлений и действий [23]. Ею были опубликованы и статьи о вкладе «левого центра» в административно-территориальные и судебные реформы Конституанты [22;24]. Работа С. Ф. Блуменау и В. Ю. Салимон над указанной проблематикой продолжается.
Подводя некоторые итоги, следует отметить определенный интерес к истории Учредительного собрания 17891791 гг. у наших франковедов. Хотелось бы надеяться, что в последующем изучение спектра политических сил, входивших в Ассамблею, а также разных сторон деятельности первого парламента революции, получитразвитие.
The article shows the évolution of the national historiography of the Constituent Assembly (1789-1791).It outlined three stages in his study from the pre-revolutionary to contemporary.
Список литературы
Об авторе
Блуменау С.Ф. - доктор исторических наук, профессор Брянского государственного университета имени академика И. Г. Петровского, blumenausf@mail.ru.
УДК 94(47).084.8
СОЗДАНИЕ И ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ ЧРЕЗВЫЧАЙНОЙ ГОСУДАРСТВЕННОЙ КОМИССИИ ПО РАССЛЕДОВАНИЮ ЗЛОДЕЯНИЙ НЕМЕЦКО-ФАШИСТСКИХ ЗАХВАТЧИКОВ И ИХ СООБЩНИКОВ (НА МАТЕРИАЛАХ КУРСКОЙ ОБЛАСТИ)
Е.Н. Бутенко
В статье рассматривается история становления Курской областной комиссии по установлению и расследованию злодеяний немецко-фашистских захватчиков и их сообщников и причиненного ими ущерба. Особое внимание уделяется последствиям немецко-фашистской оккупации в Курской области. Сделан вывод, что Курская область является одной из наиболее пострадавших во время войны областей.
