Спросить
Войти
К400-летию начала преодоления Смуты Вестник Нижегородского университета им. Н.И. Лобачевского, 2012, № 6 (3), с. 82-87
УДК 94(47).045
ИСИНЕЙ КАРАМЫШЕВ СЫН МУСАИТОВ.
НЕИЗВЕСТНЫЙ ГЕРОЙ СМУТНОГО ВРЕМЕНИ
© 2012 г. А.В. Беляков
Филиал Московского психолого-социального университета, Рязань
feb@ru.ru
Поступила в редакцию 20.11.2012
Статья является первой попыткой биографии одного из активных участников Смутного времени в России начала XVII в. Исинея Карамышева сына Мусаитова. Его жизнь самым тесным образом связана со многими событиями того времени. Представленные сведения позволяют по-новому взглянуть на целый ряд процессов, протекавших в этот период, а также открывают новые страницы участия служилых татар в событиях Смуты.
До настоящего времени участие служилых татар в событиях Смутного времени не часто становилось предметом научного исследования [1; 2; 3, с. 216-232]. А ведь в ряде случаев они напрямую или же опосредованно оказывали более чем заметное влияние на тогдашние события. Рассмотрим биографию одного представителя служилых мусульман в России рубежа XVI-XVII вв. - мирзы Исинея (Есенея) Карамышева сына Мусаитова. Его жизнь уже становилась предметом исследования историков Смуты [1; 4]. Однако полной биографии мирзы до настоящего времени создано не было. А ведь он напрямую или же опосредованно оказывал самое значительное влияние на события, разворачивавшиеся на территории Мещеры, и не только.
Исиней Карамышев происходил из рода знатных сибирских татар. Его семья многочисленными нитями связана с сибирскими царями и царевичами рубежа XVI-XVII вв. На настоящий момент, суммируя все имеющиеся в нашем распоряжении сведения, мы можем утверждать, что предки Исинея оставили более чем заметный след в истории Сибири второй половины
О Мусаите нам практически ничего не известно. Однако его следует искать в ближайшем окружении хана Кучума. Об этом мы можем судить по бракам его детей и внуков. Одна его внучка стала женой сибирского царевича Му-хаммед-Кула б. Атаула [3, с. 103]. Дочь Мухам-мед-Кула, правда, неизвестно от какого брака, станет супругой сибирского царевича Алтаная
б. Кучума [5, с. 41; 6, л. 6; 7, л. 41]. В свою очередь, уже в России (1618 г.) Мухаммед-Кул же-
нился на дочери касимовского царя (из сибирских царевичей) Арслана б. Али б. Кучума и царицы Фатимы-султан-сеид Шакуловой [8, л. 89-93], а также падчерице Арслана, сестре касимовского царя (из казахских царевичей) Ураз-Мухаммеда б. Ондана царевне Ай-ханыш [7, л. 7, 31; 9]. Другая внучка Мусаита, Наг-салтан (Нагел), в первом браке была за Мамаем мирзой Семендеревым, вторым же браком - за касимовским царем Арсланом б. Али [3, с. 100]. Очень важен для нас тот факт, что известно упоминание царицы как Наг-сеид, что является указанием на ее принадлежность к роду пророка Мухаммеда. Все потомки от брака дочери пророка Фатимы и четвертого праведного халифа Али (652-662 гг.) именуются сеидами (саййиди), то есть вождь, господин, глава (синоним шариф: благородный, знатный. Они традиционно пользуются высоким авторитетом в исламском мире и изначально составляли обособленную группу в социальной иерархии мусульманского общества. Их считали главными носителями религиозных идей. Только сеиды могли безнаказанно говорить всю правду мусульманским правителям и укорять их за неправедный образ жизни. Они не подлежали смертной казни, а в сознании мусульман часто отождествлялись со святыми (аулиями). Сеиды брали себе жен из любой социальной группы, но неохотно отдавали своих дочерей за людей из другого слоя, так как потомки от такого брака приобретали все права и привилегии сеидов [10, с. 23-24].
Поэтому среди жен Карамыша Мусаитова следует искать дочь некоего сибирского сеида.
Во второй половине XVI в. это только бухарский выходец Дин-Али ходжа б. Мир-Али ходжа. О нем известно, что он приехал в Сибирь в 1574-1575 гг. и заменил здесь своего дядю Ярым сеида б. Алауддина на «посту» главы местного духовенства и в том числе занимался правосудием. Хан Кучум выдал за него свою дочь от царицы Лилилак (Лилипак) Нал. Таким образом, Карамыш был женат на дочери сеида и внучке хана Кучума [11, с. 138-142].
Сын Мусаита, Карамыш, по косвенным данным, являлся аталыком - воспитателем одного из сибирских царевичей (в России данный термин передавался как дядька), скорее всего одного из многочисленных детей хана Кучума. А одна из его жен являлась кормилицей (мамкой). На это указывает тот факт, что его сын, Исиней, иногда именуется имелдешем, то есть молочным братом. Имелдеши и аталыки являлись наиболее доверенными лицами Чингиси-дов. С одной стороны, их благополучие целиком и полностью зависело от положения названного сына (брата), с другой - молочного родства было явно недостаточно, чтобы занять положение «своего» Чингисида, убив его [3, с. 165-167].
Сам Карамыш в России не известен. Представители рода стали появляться в России в конце XVI в. Первым, по-видимому, был Бахту-раз Карамышев, приходившийся шурином сибирскому царевичу Мухаммед-Кулу б. Атаулу. Он выехал в Россию вместе с женой последнего (своей сестрой) в 1586/87 г. [12, л. 1]. Ему назначили более чем значительный по тем временам для служилого мусульманина поместный оклад и годовое денежное жалование, 500 четей и 30 рублей соответственно [13]. Следующей оказалось Нал-ханиша, теща Карамыша и дочь хана Кучума. В 1598 г. она в составе большой группы Кучумовичей попала в плен и была в 1599 г. привезена в Москву [14, с. 1-21]. В России она носила титул царицы, так здесь именовали всех замужних женщин из рода Чингиси-дов, сохранявших верность исламу, даже если их мужья не происходили из царского рода. Царица была жива еще в 1651 г. [15]. Оказался ли в России ее муж, Дин-Али ходжа, на настоящий момент неизвестно. Эти люди проживали в Ярославле в качестве кормовых иноземцев. В городе отмечены дети Бахтураза Бердикей и Нурикей, а также две их сестры и племянник [16, л. 2]. Здесь же в 1646 г. царица Нал вторично вышла замуж за ногайца Девлет Мамет мирзу Шейдякова [17, л. 76].
Исиней Карамышев впервые упоминается в документах в связи с касимовским царем
Ураз-Мухаммедом б. Онданом. По словам царя, при Борисе Годунове по его извету он «живот свой мучал» [18, с. 86]. Это очень важное для нас сообщение. Ведь оно позволяет нам приоткрыть некоторые ранее абсолютно необъяснимые события начала XVII в. Теперь становится понятным, почему Ураз-Мухаммед практически исчезает из документов после провозглашения касимовским царем. Нет его и в росписи русских войск, посланных против Самозванца в 1604 г. [19, с. 366-430]. Мы можем только догадываться о том, в чем обвинили Чингисида, но обвинение, судя по всему, было более чем серьезным. Скорее всего, царь был очень серьезно ограничен в своих возможностях и, по-видимому, находился под «домашним арестом». Можно предположить, что истоки вражды между Ураз-Мухаммедом и Исинеем Карамышевым лежат еще в событиях их сибирской жизни. Ее причины мы, скорее всего, никогда не узнаем. Но эти события сделали их врагами до самой смерти.
Исиней, судя по всему, изначально решил не становиться кормовым иноземцем (они получали фиксированный поденный корм и питье на себя, членов семьи и слуг) и добился реального выделения поместья. Начать самостоятельную хозяйственную деятельность в абсолютно новых экономических и юридических условиях было для него смелым шагом. На него шли далеко не все «иноземцы». Данный факт позволяет установить нам некоторые черты характера этого человека. Скорее всего, ему была присуща деловая хватка, и он готов был пойти на определенный риск.
Испоместили мирзу, судя по всему, в Мещере. Нам известно, что в 1613 г. ему с племянниками Изерепом Достокасимовым, Мустафою Мамаевым, Сутеком Мусаитовым принадлежала вотчина с. Кусмор с деревнями и пустошами Кусморской волости Борисоглебского стана Касимовского уезда. Здесь же, как поместье, Исинею принадлежала д. Новая, с деревнями и пустошами пожалованная царем Василием Шуйским [20, с. 333]. Можно предположить, что в какой-то период Мусаитовым и их родственникам принадлежала вся волость. Иные поместья принадлежали мирзе в Темниковском, Шацком и Касимовском уездах. О некоторых из них прямо указывается, что они «старые». Однако степень их «старины» установить не представляется возможным [20, с. 60, 71, 195, 241, 275]. У нас имеется возможность несколько конкретизировать владения рода в Кусморской волости. 3 июня 1632 г. вдова касимовского ца-
ря Арслана б. Али Наг-салтан Карамышева дочь Мусаитова, сестра Исинея Карамышева, дала касимовскому (ростовскому?) служилому татарину Мустафе мирзе Мамаеву сыну Семендере-ву (ее сыну или пасынку от первого брака) 500 рублей в заклад выслуженной вотчины за московское осадное сидение В. Шуйского, из его поместья, сельцо Бундово, Пенки тож, на речке Унже, Федосеевский починок, деревни Большую и Меньшую Сабуровы с половиной пустоши Колодина, половиной пустоши Тарасовой, половиной пустоши Штетининой в Кусморской волости Борисоглебского стана Касимовского уезда (15 крестьянских и 16 бо-быльских дворов, 113 с осьминою четей в одном поле). Летом 1634 г. вотчина перешла в собственность царицы. В деле имеется интересная дополнительная информация. Здесь приводится список с двух жалованных вотчинных грамот царя Михаила Федоровича: от 7 июня 1624 г. мирзе Мустафе Мамаеву сыну Семенде-реву на его выслуженную вотчину, жеребей сельца Пенки и список с жалованной вотчинной грамоты ему же от 7 июля 1624 г. на вотчину его тетки, вдовы Исенбек (выслуженная вотчина ее детей Яншея и Сейтека Мусаитовых), жеребей все того же сельца Пенки [21, с. 301-302;
Эта информация более чем важна для нас. Ведь она указывает на ближайшее окружение Исинея Карамышева, людей, на которых он мог опереться в любую минуту, участвовавших в одних с ним сражениях. Мирза являлся бесспорным лидером в семье. О его племянниках нам известно мало.
Мустафа Мамаев сын Семендерев приходился сыном сибирскому татарину Мамаю Семен-дереву. Маловероятно, что Наг-салтан Кара-мышева приходилась ему родной матерью, иначе его отмечали бы как сеида. Мамай Семенде-рев обладал более чем значительным статусом в Сибирском ханстве. Ведь в 1596/97 г. в России его испоместили на 535 четях из дворцовых земель в Сотемском стане Ростовского уезда (14 деревень с починками и пустошами). Однако в апреле 1603 г. данное поместье жалуется выезжему ногайскому мирзе Хозяшу Юсупову [24, с. 299-300]. Однако в 30-х гг. XVII в. данное поместье значится за его сыном Мустафой [25, с. 302]. Не является ли это движение поместных земель следствием ссоры Исинея Ка-рамышева и Ураз-Мухаммеда?
О Изерепе Достокасимове нам не известно ничего. По-видимому, это сын еще одной сестры Исинея. Сутека Мусаитова следует отожде-
ствить с Сейтеком, сыном вдовы Исенбек. В таком случае у Исинея Карамышева был еще один брат, чье имя не сохранилось до нашего времени. Сейтек и его брат Яншей должны были умереть, не оставив потомства, до 1624 г. Другие племянники мирзы, дети Бахтураза Ка-рамышева, с высокой долей вероятности в период Смуты являлись недорослями, и поэтому не принимали в ней активного участия.
Чем была заполнена жизнь Исинея Карамы-шева в первые годы XVII в., нам неизвестно. Однако благодаря щедрым пожалованиям эпохи Василия Шуйского (в том числе переводу части поместий в вотчину) мы вправе утверждать, что Исиней Карамышев был верным приверженцем последнего Рюриковича на русском престоле. Также продолжала тлеть старая вражда с Ураз-Мухаммедом. Нам известно письмо касимовского царя гетману Лжедмитрия II Яну Петру Сапеге от 30 ноября 1608 г., в котором он утверждал, что сибирский мирза является верным приверженцем Василия Шуйского «и обра-титись к государю царю и великому князю Дмитрею Ивановичю, всеа Русии, московским людем он не велит» [26, № 12.19. с. 29-31.]. Существует еще интересное сообщение, указывающее на значение мирзы. На одной из карт Поволжья эпохи Смуты сохранилась запись: «.. .Ильин, что выехал от Шуйского к Дмитрию, говорил по секрету от. Карамышева, что. Касимовского царя боится» [27, с. 269].
После низложения Василия Шуйского мирза присоединился к сторонникам выбора на русский престол польского королевича Владислава. На рубеже 1610-1611 г. Исиней Карамышев находился в Новгороде. Воевода И.М. Салтыков послал Исинея, как голову служилых татар, к воеводе князю Григорию Волконскому, осаждавшему Старую Ладогу. Здесь он отличился в отражении шведской вылазки от 15 января 1611 г., во время которой был пленен брат Петра Делагарди, Яков, что в конечном итоге привело к сдаче крепости русским войскам [14, с. 373-375]. В апреле 1611 г. Исиней Карамышев побывал у Сигизмунда III под Смоленском. Сюда его, скорее всего, посылал воевода И.М. Салтыков. Здесь он 4 апреля получил 70 флоринов и 10 штук сукна камки адамашки за наем служилых немцев. В это время существовала общая норма жалования иноземцам «на приезд» в 3 рубля и деньгами на сукно. Таким образом, это, по-видимому не награда мурзе за службу, а плата десяти иноземцам за переход на службу. [28, с. XII]. С высокой вероятностью можно предположить, что речь идет о пленных защитниках Старой Ладоги.
Кучум ~ Лилилак
дочь ~ Достокасим
Изереп
Мусаит Дин Али ~ Нал-ханиша
Карамыш ~ ?
сын Наг Исиней Бахтураз дочь
~ Исен-бике ~ Мамай Семендерев _________|_______ ~ Мухаммед-Кул б. Атаул
______I_______ ~ Арслан б. Али I I
Бердикей Нурикей
Яншей Сейтяк
Родственные связи клана Мусаитовых-Карамышевых
В следующий раз мы видим Исинея Карамышева в Мещере. В 1612-1613 г. он активно стремится увеличить свое благосостояние. Помимо получения ввозных грамот на прежние свои поместья и вотчины, он приискивает себе новые. При этом не чурается более чем незначительными участками пашни [20, с. 241] и даже судится из-за них с другими мещерскими татарами [29]. Но особо бросается в глаза стремление как можно больше «унаследовать» владений погибшего к тому времени Ураз-Мухаммеда. Так за Исинея заложились многие люди прежнего касимовского царя. Также ему удалось захватить мельницу, ранее принадлежавшую Ураз-Мухаммеду. При этом часть захватов он осуществил, по крайней мере формально, еще при жизни царя [30, с. 29].
Росту благосостояния способствовало и то, что Исиней в это время (1612-1613 гг.) являлся касимовским воеводой [20, с. 37]. Возможно, в какое-то время он даже возглавлял администрацию нескольких уездов в Мещере. Мы можем предполагать, что одновременно он являлся и кадомским воеводой (совместно с Иваном Вельяминовым) [20, с. 43]. Нельзя не отметить, что это практически уникальный случай, когда мусульманин являлся городовым воеводой [4]. Скорее всего, это еще одно яркое явление эпохи Смуты. Тогда потребности государства заставляли стоять выше религиозного фактора. К сожалению, очень скоро это станет невозможным.
Следующим шагом в карьере Исинея Кара-мышева станет женитьба нового касимовского царя Арслана б. Али на его сестре Наг-салтан. Это произошло около 1614 г. О причинах свадьбы мы можем только догадываться. Конечно же, возросший авторитет мирзы не был решающим фактором. Хотя у сибирских мусульман в европейской России заметно стремление окружать себя по возможности теми же лицами, что и в Сибири. Нужно учитывать тот факт, что Наг-салтан приходилась правнучкой Кучуму, а также происходила из рода пророка. К тому же она овдовела. Скорее всего, сработало право левирата, позволявшее вдовам получить гарантированное содержание. Исиней отдал в приданное за сестрой «царя Васильеву грамоту, какова давана грамота Исинею Карамышеву царя Уразмаметевских на людей» [16, л. 2].
Конец жизни Исинея Карамышева также является для нас загадкой. Известно, что около 1620 г. его постигла опала. Мирзу сослали в Нижний Новгород. Где-то здесь и прошли последние годы жизни нашего героя. Царь Арслан без развода отправил царицу Наг-салтан в Ярославль, к своим родственникам [30, с. 29]. Как
мы уже говорили, там в это время проживали ее племянники, дети Бахтураза, и ее бабка. Причины опалы нам неизвестны. Мы можем только предполагать, что царь Арслан тяготился присутствием слишком активного своего родственника. Имелись между ними и определенные имущественные разногласия. В 1616 г. Арслан добивался передачи ему прав на мельницу, ранее принадлежавшую Ураз-Мухаммеду. Скорее всего, в сложившейся ситуации оказался виновен сам Исиней. Успехи последних лет вскружили ему голову, и он не заметил, как вектор развития государства и религиозной политики вновь изменился. Теперь для дальнейшей карьеры требовалось обязательное крещение. Кажется вполне вероятным предположение о том, что Исиней Карамышев просто зарвался и позволил себе явно лишнего. Такого не прощали и более заслуженным людям. Наиболее ярким примером может служить судьба кн. Д.Т. Трубецкого. Быть может, мирзу также преследовал шлейф предшествующих событий. По крайней мере, нельзя не отметить явные параллели в его судьбе с историей Ураз-Мухаммеда. Следует отметить, что опала Исинея не помешала его племяннику Бердикею Бахтуразову возглавлять в середине XVII в. касимовских служилых татар Царева двора. Его поместный оклад составлял 600 четей. Это практически предел для служилого татарина [31, л. 70].
Особо следует отметить, что от тех далеких времен до нас дошла капторга (коранница), серебряная коробочка, в которой носили на груди отдельные суры из Корана, принадлежащая Ис-инею Карамышеву. Об этом говорит владельческая запись, помещенная на ней [31, с. 27; 32, с. 106]. В настоящее время она хранится в Государственном историческом музее. В отличие от многих мемориальных предметов, владение которых приписывается тем или иным героям отечественной истории, данный предмет действительно принадлежал нашему герою.
Нам удалось, насколько это позволяют сделать источники, показать жизненный путь служилого сибирского татарина имелдеша Исинея Карамышева сына Мусаитова. При этом оказалось, что судьба этого человека самым тесным образом связана с историей России. А ряд событий эпохи Смуты труднообъяснимы без знания его биографии. Это в очередной раз ставит перед отечественной исторической наукой вопрос о необходимости изучения биографии «второстепенных» лиц русской истории, в том числе и татар, без которых мы не сможем создать полноценной и объективной картины.
Список литературы
XVII века. М: Археографический центр, 1997. 432 с.
ISSINEY KARAMYSHEV, THE SON OF MUSAIT. AN UNKNOWN HERO OF THE TIME OF TROUBLES
A. V. Belyakov
This article is an attempt to reconstruct the biography of Issiney Karamyshev, the son of Musait, one of the most active noblemen participating in the events of the Time of Troubles in Russia in the early 17th century. His life is closely related to many episodes of that time. The presented data allow for a fresh look at a number of processes during the Time of Troubles and give some new proofs of service class Tatars’ involvement in the events of this period.
