Спросить
Войти

СОЦИАЛЬНОЕ НАПРАВЛЕНИЕ В АРХЕОЛОГИИ: ВЧЕРА И СЕГОДНЯ

Автор: указан в статье

07.00.06

АРХЕОЛОГИЯ

Н.А. Берсенева

Институт истории и археологии Уральского отделения Российской академии наук, 620000, Екатеринбург, Российская Федерация

СОЦИАЛЬНОЕ НАПРАВЛЕНИЕ В АРХЕОЛОГИИ: ВЧЕРА И СЕГОДНЯ

Аннотация. Статья рассматривает существующие подходы к социальному анализу археологических памятников в отечественной и зарубежной науке. Прослежена динамика в изменении подходов с начала XX в. до начала XXI в. В целом, отмечено смещение фокуса исследования с поиска общих закономерностей социального развития на всестороннее изучение жизни отдельных сообществ и даже индивидов. Большой вклад в развитие новых подходов внесли современные естественнонаучные методы - исследования древнего ДНК и изотопные анализы.

N. Berseneva

Institute of History and Archaeology, Ural Branch of the RAS, Yekaterinburg, 620000, Russian Federation

THE SOCIAL APPROACH IN ARCHAEOLOGY: YESTERDAY AND NOWADAYS

Abstract. The article considers the current approaches to the social analysis of archaeological sites in Russian and foreign science. The dynamics in changing approaches from the beginning of the 20 century to the beginning of the 21 century has been traced. We should point out a shift in the focus of research from the investigation for general patterns of social development to a comprehensive study of the life of separate communities and even individuals. A great contribution to the development of new approaches was made by modern natural science methods - studies of ancient DNA and isotope analyzes.

Социальное направление в российской археологии имеет довольно длительную историю. Начиная с 1920-х гг. советскими учеными велись исследования, призванные подтвердить марксистскую формационную теорию, проследить возникновение общественного неравенства и эволюцию древних обществ. Наиболее значительные работы в области социальных реконструкций в первой половине - середине XX в. принадлежали М.П. Грязнову, С.В. Киселеву, С.И. Руденко, К.Ф. Смирнову, Б.Н. Гракову (см. подробнее: [Kradin, 2011]).

Во второй половине XX в. разработкой теоретических вопросов, связанных с изучением погребальной обрядности, занимались: В.М. Массон, В.А. Алёк-шин, И.С. Каменецкий, В.А. Кореняко, В.И. Мельник, В.С. Ольховский и другие исследователи. С выходом в середине 1970-х гг. книги В.М. Массона «Экономика и социальный строй древних обществ» (1976), социальное направление заняло устойчивую позицию в российской археологии.

До недавнего времени общая теоретическая база всей советской археологии была достаточно единой и укладывалась в рамки марксистско-ленинской методологии (см., например, [Массон, 1976: 5-20]). Основы этого подхода были заложены работами Ф. Энгельса, на взгляды которого, в свою очередь, большое влияние оказали Ч. Дарвин и социальные эволюционисты конца XIX в. - Г. Спенсер и Л. Морган. Главные черты марксистской археологии - эволюционизм и материализм. В погребальной археологии это выразилось в стремлении зафиксировать эволюцию форм погребального обряда, которую можно было бы объяснить эволюцией общества [Алёкшин, 1986: 7]. Материализм диктовал приоритет экономического базиса над общественной надстройкой, т.е., система знаний и верований рассматривалась как определяемая преимущественно способом производства. Большой плюс этого подхода заключался в том, что, в советской, а позднее, и в российской археологии, никогда не отрицалась социоинформативность

погребальных памятников. Тем не менее, продолжительное время основой для социальных реконструкций служила уверенность, что в погребальной сфере могут быть напрямую отражены общественные реалии [Алёкшин, 1986: 7-14]. Соответственно, большинство исследований было направлено, как и в западной археологии, на идентификацию и изучение вертикально-статусных общественных отношений. Отдельные работы посвящались проблемам становления и развития производящего хозяйства, комплексных (преимущественно, земледельческих) обществ, и изучению отражения этих процессов в погребальной обрядности древнего населения [Массон, 1976; Алёкшин, 1986].

В целом, отечественная теоретическая литература, связанная с проблемами погребальной обрядности, ориентирована не столько на создание теории интерпретации погребальных памятников, сколько на решение вопросов их классификации по различным основаниям, а также поиску глобальных закономерностей формирования погребений [Смирнов, 1997 etc.]. Нельзя отрицать важность подобных работ, но они мало чем могут помочь в социальной интерпретации конкретных погребальных памятников. Кроме того, приходится констатировать, что теоретические дискуссии в российской научной литературе, посвященные социальной интерпретации погребального источника, развернувшиеся было в 90-е годы XX в. [Мельник, 1993; Гуляев, 1995; Ольховский, 1995; и т.д.], в последнее время сошли на нет. С другой стороны, положительным моментом остается то, что в российской археологии, погребальный источник традиционно полагается содержащим объективную социальную информацию, которую археолог, в принципе, способен извлечь, применяя различные методы [Алёкшин, 2016].

В Европе социальную значимость археологии первыми, пожалуй, осознали Гордон Чайлд и Грехем Кларк. В 1935 г. Г. Чайлд прямо заявил, что изучение древних обществ должно быть целью археологии [Childe, 1935: 3]. Несколькими годами позднее к этому требованию присоединился Г. Кларк [Clark, 1939; 1957: 19].

Тем не менее, стоит подчеркнуть, что, несмотря на интерес к обществу, в начале и середине XX в. археологи не видели индивидов как таковых, в качестве предмета своего интереса. Целью археологии в то время, было в первую очередь, датировать, уяснить происхождение и распространение культур, которые были идентифицированы через типы вещей, преимущественно связанные, как правило, с мужчинами. Предметы, ассоциирующиеся с женщинами и детьми, часто исключались из археологического анализа. В первую очередь анализировались артефакты, свидетельствующие о престижной экономике, а не предметы, постоянно используемые обычным населением в быту.

C социальной точки зрения, ученые пытались извлечь из археологического источника информацию о разделении общества на классы, формах семьи, брака (и, следовательно, отношениях собственности), а также о профессиональном делении [Childe, 1951: 54-71].

Только в 1960-е гг. социальное направление испытало резкий подъем, связанный с возникновением «Новой» или «Процессуальной» археологии. Главное внимание уделялось теперь процессу формирования памятника, чтобы понять «поведение» обществ;

в основе своей это - дедуктивный метод. «Новая» археология пыталась найти универсальные закономерности человеческого поведения, которые могли бы помочь в реконструкции прошлого [Binford, 1962; Tainter, 1975]. Для поиска глобальных закономерностей были разработаны теории аналогий, применялись методы этноархеологии. Общество виделось как система, главной целью существования которой была адаптация к окружающей среде [Binford, 1962]. Однако, индивид опять рассматривался как бессловесная часть группы.

С «процессуальной» школой мысли связано окончательное оформление социального направления в зарубежной археологии. Одним из основателей современной социальной археологии считается К. Ренфрю. В своей инаугурационной речи в университете Саут-гемптона (1973), озаглавленной «Социальная археология», и в книге «Подходы к социальной археологии», изданной позже (1984), К. Ренфрю доказывал способность археологии воссоздавать общественные отношения в древности и определил социальную археологию как реконструкцию древних социальных систем.

К началу 80-х гг. XX в. стали очевидны пробелы в процессуальном подходе. В качестве ответной реакции, в 1980-е гг. появилось так называемое пост-процессуальное (позднее - интерпретационное) направление. Работы пост-процессуалистов открыли новые перспективы изучения древних социальных структур на базе археологических источников [Hodder, 1986].

В фокусе изучения пост-процессуальной археологии находится взаимодействие индивидов в обществе. Этот подход активно привлекает методы герменевтики и лингвистики, данные истории, социальной антропологии, социологии и психологии. Для нашей работы важно, что в рамках интерпретационного подхода активно развиваются направления, изучающие социальные группы в древних обществах - ген-дерная археология, археология возраста, археология детства, археология сексуальности и множество других «археологий».

В настоящее время, по мнению некоторых европейских ученых, произошли фундаментальные изменения в теоретической археологии [Kristiansen, 2014]. Так, K. Кристиансен полагает, что сейчас археология уходит от доминировавшего ранее пост-модернистского/ пост-процессуального подхода и вновь возвращается к модернистскому/процессуальному направлению, но уже на новой основе [Ibid: 11]. Ситуация сегодня, по его мнению, фундаментально отличается от той, что была еще 10 лет назад. Произошел прорыв в исследованиях ДНК, особенно, когда стало возможным получить полный геном (нуклеарное ДНК) из древних образцов. Развиваются изотопные анализы, позволяющие изучать миграции, диеты, состав металла. Все это, считает К. Кристиансен, привело к коллапсу и пост-процессуального, и процессуального направлений. По его мнению, «сегодняшние археологи находятся в процессе теоретических и методологических эксепериментов, и все «запрещенное» 10-15 лет назад сейчас среди самых горячих тем: мобильность, миграции, война, сравнительный анализ, эволюция и возвращение глобальных задач» [Ibid: 14]. Археологический мир, по мнению К. Кристиансена, стоит на пороге новой научной парадигмы.

Берсенева Н.А.

СОЦИАЛЬНОЕ НАПРАВЛЕНИЕ В АРХЕОЛОГИИ: ВЧЕРА И СЕГОДНЯ

Однако, не все разделяют мнение, что пост-процес-суализм являлся доминирующей парадигмой последние 20 лет [Chilton, 2014: 35-37]. Это течение и не позиционировало себя так. Этот подход был основан на критике и не имел единой теории. Однако, благодаря его критике, возникло множество направлений, включая тендерное, археологию детства и т.д., т.к. именно пост-процессуалисты обратили внимание на роль индивида в изучаемых археологией исчезнувших ныне обществах.

Думается, что оба направления сошлись сейчас в одной точке, и поэтому актуальность разногласий утрачена. Внедрение большого количества естественно-научных исследований в археологию позволило, с одной стороны сделать ее более «научной» (за что ратовали процессуалисты), а с другой, изучение роли индивида в обществе получило беспрецедентное продвижение благодаря ДНК и изотопным исследованиям (чего добивались пост-процессуалисты). Таким образом, новые методы одновременно дают возможность изучать миграции и глобализацию в древности, и жизнь отдельных представителей социума (перемещения, здоровье, диету, генетические особенности, и т.д.). Однако, методы, как бы они ни были революционны, не заменяют собой подходы к интерпретации, и с этими новыми данными также нужно работать в рамках каких-то теоретических направлений. Здесь же, как мне представляется, никакого серьезно сдвига не произошло. Новые методы прекрасно вписываются как в рамки процессуального направления археологической мысли, так и пост-процессуального.

Основным источником археологии является, как известно, материальная культура. Через ее изучение и контекстуальную интерпретацию, археология в идеале может заполнить пробелы. Одежда, постройки, погребения, пространство, артефакты - все это создавалось индивидами и, соответственно, несет отпечатки их идентичности.

Кроме того - уникальная черта археологии - способность видеть идентичности в продолжительной хронологической перспективе. Это может служить слому стереотипов относительно вклада различных социальных групп и людей разного пола и возраста в различные области хозяйства, производство, ритуалы и проследить динамику изменений.

С другой стороны, погребальные памятники -единственный источник, где археология имеет дело непосредственно с индивидом, создавался, во-первых, в рамках политической структуры общества, и многие коллективы использовали погребальные ритуалы для создания неких социополитических установок, например, чтобы натурализовать равенство и замаскировать социальное неравенство.

Во-вторых, в погребальном источнике мы всегда имеем дело с символами и символизмом, системой верований, связанной с представлениями о жизни и смерти, соответственно, мы видим отражение идентичности умершего через призму этих совершенно неизвестных нам установок. Присутствие погребального инвентаря не всегда означает веру в загробную жизнь; ориентация тела может не отражать существование идей относительно направления иного мира; кремация - веру в жизнь души после смерти, и т.д.

Ну, и наконец, в-третьих, в «живом» обществе социальные структуры не могут не «прорезать» друг друга, поэтому, погребальный памятник, как правило, отражает столь же сложную смесь различных символов, археологическая идентификация которых представляет собой немалую проблему.

В заключение необходимо отметить, что возраст, пол, вертикальный статус и родственные связи - это тот минимальный набор характеристик, который безусловно учитывался при погребении каждого индивида, как правило, был маркирован материальными символами, и, следовательно, может быть понят археологами. Представляется, что, при осторожном контекстуальном подходе и понимании, насколько многомерен погребальный источник, принципиально возможно реконструировать социальные структуры древности или, в зависимости от информативности источника, их фрагменты.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ / LIST OF REFERENCES

1. Алёкшин В.А. Социальная структура и погребальный обряд древнеземледельческих обществ (по археологическим материалам Средней Азии и Ближнего Востока). Л.: Наука, 1986. 191 с. [Alekshin V.A. Social structure and funeral rite of ancient agricultural societies (based on archaeological materials of Central Asia and the Middle East). Leningrad: Nauka, 1986. 191 p.]
2. Алёкшин В.А. Информативные возможности археологических погребальных памятников // Археологические вести. 2016. Вып. 22. С. 174-186. [Alekshin V.A. Informative possibilities of archaeological burial sites. Archaeologicheskie vesti. 2016. Vol. 22. P. 174-186.]
3. Гуляев В.И. Введение в дискуссию: Погребальная обрядность: структура, семантика и социальная интерпретация (часть II) // Российская Археология. 1995. № 2. С. 84-85. [Gulyaev V.I. Introduction to the discussion: Funeral rituals: structure, semantics and social interpretation (Part II). Rossiiskaya arkheologia. 1995. Vol. 2. P. 84-85.]
4. Массон В.М. Экономика и социальный строй древних обществ (в свете данных археологии). Л.: Наука, 1976. [Mas-son V.M. Economics and social structure of ancient societies (in the light of archeology data). Leningrad: Nauka, 1976.]
5. Мельник В.И. Погребальный обычай и погребальный памятник // Российская Археология. 1993. № 1. С. 94-97. [Melnik V.I. Funeral custom and funeral site. Rossiiskaya arkheologia. 1993. Vol. 1. P. 94-97.]
6. Ольховский В.С. Погребальная обрядность и социологические реконструкции // Российская Археология. 1995. № 2. С. 85-98. [Olkhovsky V.S. Funeral rites and sociological reconstruction. Rossiiskaya arkheologia. 1995. Vol. 2. P. 85-98.]
7. Смирнов Ю.А. Лабиринт: морфология преднамеренного погребения. М.: Восточная литература, 1997. [Smirnov Yu.A. Labyrinth: The morphology of the deliberate burial. Moscow: Vostochnaya literatura, 1997.]
8. Binford L.R. Archaeology as anthropology. American Antiquity. 1962. Vol. 28 (2). P. 217-225.
9. Childe V.G. Changing Methods and Aims in Prehistory: Presidential Address for 1935. Proceedings of the Prehistoric Society. Vol. 1. P. 1-15.
10. Childe V.G. Social Evolution. New-York: Henry Shuman, Ink., 1951. 184 p.
11. Chilton E.S. From Postprocessualism to "Big Data". Current Swedish Archaeology. 2014. Vol. 22. P. 35-40.
12. Clark G. Archaeology and Society. Reconstructing the Prehistoric Past. London: Methuen Co. LTD, 1957 (1939). 272 p.
13. Hodder I. Reading the Past: current approaches to interpretation in archaeology. Cambridge: Cambridge University Press, 1986. 221 р.
14. Кгadin N.N. A Panorama of Social Archaeology in Russia // Comparative Archaeologies: A Sociological View

of the Science of the Past / Ed. L. Lozny. New York: Springer, 2011. P. 243-271. 15. Kristiansen K. Towards a new paradigm? The Third Science Revolution and its Possible Consequences in Archaeology. Current Swedish Archaeology. 2014. Vol. 22. P. 11-34.

16. Renfrew A.C. Approaches to social archaeology. Cambridge, Mass: Harvard University Press, 1984. 430 p.
17. Tainter J.R. Social inference and mortuary practices: an experiment in numerical classification. World Archaeology. 1975. No. 7. P. 1-15.

Статья поступила в редакцию 02.12.2019, принята к публикации 17.12.2019 The article was received on 02.12.2019, accepted for publication 17.12.2019

РЕЦЕНЗИЯ

на статью кандидата исторических наук Н.А. Берсеневой «Социальное направление в археологии: вчера и сегодня»

Статья Н.А. Берсеневой посвящена актуальной теме десятилетий, и эта цель автором достигнута. Н.А. Бер-современных подходов к социальной интерпретации сеневой освоен большой объем научной литератуархеологического источника и полностью соответству- ры по теме исследования, в том числе, англоязычной.

ет тематике журнала. Статья написана профессиональным научным языком

Археология, как и другие науки, развивается в рам- и, несомненно, принесет большую пользу читателям. ках определенных теоретических направлений, от ко- Выводы представляются обоснованными, а сама ста-торых зависят вопросы, которые археолог задает тья может быть использована при подготовке курсов

своему источнику, и, следовательно, выводы и интер- по археологии в высших образовательных учреждениях. претации, которые он может предъявить. Статья соответствует требованиям к научным пуЦелью работы было проследить динамику изме- бликациям и рекомендована к публикации в журнале нений теоретических подходов в течение последних «История и современное мировоззрение»

Доктор исторических наук; директор Научно-образовательного центра евразийских исследований, профессор кафедры международных отношений и зарубежного регионоведения ФГАОУ ВО «Южно-Уральский государственный университет (национальный исследовательский университет)»

А.Д. Таиров (07.00.06)

СВЕДЕНИЯ ОБ АВТОРЕ / ABOUT THE AUTHOR

Берсенева Наталья Александровна, кандидат исторических наук (07.00.06); ведущий научный сотрудник Института истории и археологии УрО РАН, Южно-Уральский филиал. Екатеринбург, Российская Федерация

Natalia Aleksandrovna Berseneva, candidate of Historical Sciences (07.00.06); leading researcher of the Institute of History and Archeology, Ural Branch of the Russian Academy of Sciences, South Ural Division. Yekaterinburg, Russian Federation

E-mail: bersnatasha@mail.ru

ТЕОРИЯ СОЦИАЛЬНАЯ АРХЕОЛОГИЯ ПРОЦЕССУАЛЬНЫЙ ПОДХОД ПОСТ-ПРОЦЕССУАЛЬНЫЙ ПОДХОД theory social archaeology processual approach post-processual approach
Другие работы в данной теме:
Контакты
Обратная связь
support@uchimsya.com
Учимся
Общая информация
Разделы
Тесты