Методы использования секретной агентуры органами государственной безопасности Советской России в 1921-1922 гг

3. Там же. - 277, 279 с.

ГА РФ - Ф. 1235. - Оп. 39. - Д.86. - Л.437.

ГА РФ - Ф. Р-9401. - Оп. 2. - Д.511. - Д. 217.

Там же. - Л. 37.

Там же. - Л.252.

Там же. - Л.67.

Там же. - Л.271-274.

Там же. - Л.274.

Там же. - Л.274-277.

Там же.

Там же.

Там же.

ьQ-<

METHODS OF USING THE SECRET AGENTS OF THE STATE SECURITY ORGANS OF SOVIET RUSSIA IN 1921-1922 Mayshev Sergey Evgenyevich, PhD of Historical sciences, Associate Professor, Chair of Civil and Criminal Law, Russian State Social University (branch), Pyatigorsk E-mail: mayschev.sergej@ya.ru

The article highlights the use of secret agents of the state security organs of Soviet Russia in the end of the civil wan and the transition to a peaceful existence, change management methods of secret agents and the requirements for its quality.

МЕТОДЫ ИСПОЛЬЗОВАНИЯ СЕКРЕТНОЙ АГЕНТУРЫ ОРГАНАМИ ГОСУДАРСТВЕННОЙ БЕЗОПАСНОСТИ СОВЕТСКОЙ РОССИИ В 1921-1922 ГГ.

В статье освещаются вопросы использования секретной агентуры органами государственной безопасности Советской России в условиях завершения гражданской войны и перехода к мирному существованию, изменения методов руководства секретной агентурой и требований к ее качеству. Ключевые слова: политический контроль; политический сыск; государственная безопасность; агентура; секретные сотрудники.

Несмотря на активное использование в целях осуществления политического контроля специальных форм политического сыска, в том числе секретной агентуры, в 1917-1921 гг. превалировали методы насильственной борьбы с инакомыслием. Однако завершение в целом гражданской войны заставило пересмотреть сложившуюся практику, сделав главный упор на качество агентурных сетей.

Приказ ВЧК от 8 января 1921 г. говорил, что с окончанием открытого вооруженного противостояния "старыми методами...вполне понятными в боевой обстановке, при изменившимся положении чека будет толь ко лить воду на контрреволюционную мельницу" [1, 418]. В.И. Ленин в том же году заявлял: "Чем больше мы входим в условия, которые являются условиями прочной и твердой власти...-тем настоятельнее необходимо выдвинуть лозунг осуществления большей революционной законности, и тем уже становится сфера учреждения, которое ответным ударом отвечает на каждый удар заговорщиков" [2, 329].

Однако очевидность необходимости перестройки методов политического контроля с упором на более активное использование специальных средств наталкивалось на определенную неготовность работников сыска, чье профессиональное становление пришлось на время "чрезвычайщины" и господства силовых методов. СекреУДК 930

Майшев С.Е., 2015

МАИШЕВ Сергей Евгеньевич, кандидат исторических наук, доцент, кафедра Гражданского и уголовного права, Российский государственный университет (филиал), Пятигорск

mayschev.sergejigiya.ru

тарь Петроградского комитета РКП (б) П.А. За-луцкий в закрытом письме в ЦК в июле 1922 г. отмечал, что среди работников ГПУ существует "нечто вроде тоски по 18-му году, когда можно было реквизировать, когда не было денежного расчета за то, что можно было получить", и существует определенная боязнь "раскрытия кое-чего из прошлого, в котором имеется много пересола в области приобретения излишков, превышения власти и т.д." [3,131].

Наряду с пересмотром методов работы, ей также подверглась агентурная сеть. В начале 1920-х гг. происходит снижение числа агентов, что обосновывалось, в том числе и опасением увеличения дел, основанных на недостоверной информации. Нарком финансов Г.Я. Сокольников в беседе с Ф.Э. Дзержинским отмечал: "Чем больше средств получат ваши работники,тем больше будет дутых дел" [4,207]. В этой связи снижение числа агентов происходило как по финансовым соображениям, так и по соображениям придания агентурной сети большего качества. К началу 1922 г. численность агентуры сократилась с 60 до 30 тыс. человек, на 1 ноября 1923 г. составляла 12900 человек [5, 31].

Но, поскольку государство по-прежнему ставило задачу осуществления всеобъемлющего политического контроля, сокращение финансовых средств на ее содержание вызывало недовольство руководителей политического сыска. До 1917 г. на содержание агентуры правительство денег не жалело, выделив в 1914 г. 600 тыс. рублей [6,11 -13]. Только с января по июль 1906 г. расходы на нее в 31 губернии России составили 69655 рублей. Оплата труда секретных сотрудников в зависимости от их ценности колебалась от 3 до 750 рублей в месяц [7,198-199]. В этой связи, в отстаивании необходимости и даже увеличении средств на политический контроль руководство госбезопасности апеллировало, в том числе, и к дореволюционной практике. В частности, отмечалось, что цензоры до революции получали от 200 до 700 рублей в месяц, а, к примеру, в 1924 г. заработная плата перлюстраторов за месяц составляла 97 рублей 50 копеек [8,113].

Тем самым снижение числа агентуры по причине сокращения финансирования воспринималось очень болезненно и признавалось недопустимым. К примеру, начальник Секретного отдела ОГПУ Т.Д. Дерибас считал, что под постоянным наблюдением должно было находится более 2 млн чел., причем минимум агентов в 16-17,5 тыс. человек считался

нереально низким [9, 115], при учете, что помимо осуществления контроля в промышленных центрах (в частности, в Ленинграде минимальный план по вербовке составлял 500 человек), Ф.Э. Дзержинский в августе 1924 г. отмечал, что задачей органов ОГПУ является максимальное проникновение в деревню.

С другой стороны, по данным B.C. Измози-ка, на конец 1924 г. Секретный отдел ОГПУ имел 5911 оплачиваемых секретных сотрудников, другие отделы - 3635 [10,117]. Всего мы получаем 9546 человек, следовательно, часть агентуры работала по иным, нежели материальным, соображениям.

Таким образом, мы наблюдаем, что в мирных условиях сокращение гигантской армии секретных сотрудников, порожденной обстоятельствами военного времени, происходило при некотором сопротивлении политического сыска, хотя ряд его руководителей признавали необходимость не столько количественного, сколько качественного подхода в вопросах приобретения агентов. Задачи контроля требовали освещения всех сфер жизни общества, что требовало наличия методов вербовки и руководства агентурной сетью, требований к ее качеству, деятельности в обследуемой среде.

Примером осознания данного факта может являться письмо заместителя председателя ГПУ И.С. Уншлихта, поданного в Политбюро ЦК РКП (б): "...деятельность ГПУ подвергается опасности со стороны громадного контингента своей агентуры, состоящей из секретных сотрудников и нештатных осведомителей, состав которых и условия работы не могут, конечно, быть подвергаемы постоянному и неуклонному надзору" [11,56]. Речь в данном письме шла, в первую очередь, о неудовлетворительном материальном обеспечении ГПУ, но косвенно И.С. Уншлихт признавал и низкое качество агентуры, часть которой в условиях снижения материальной стимуляции начала уклоняться от выполнения своих задач.

В этой связи были разработаны методические требования по вопросам приобретения и руководства агентурой, объектам освещения. Их лейтмотивом стал приказ ВЧК №85 от 23 февраля 1922 г., определивший главной целью "освещение настроений всех групп населения и факторов, влияющих на изменения этих настроений" [12,27]. Данный приказ, в свою очередь, основывался на приказе ВЧК от января 1921 г. "О карательной политике органов ЧК", который требовал выдвижения информационной работы на первый план в оперативной деятельности [13].

Соответственно, Инструкция Секретного отдела ВЧК от 11 июня 1921 г. предписывала в качестве основной работы губернских ЧК политическую борьбу с антисоветскими партиями через секретно-осведомительный аппарат. В ней отразились вышеназванныетребования, в том числе к руководству агентурой и к объектам вербовки. Инструкция требовала принять следующие меры: "1) в 3-х дневный срок со дня получения выработать конкретный план вербовки и насаждения секретного осведомления в недрах политпартий...; 3) вербовка, насаждение и руководство осведомлением должно производиться под личным руководством предгубчека, завсекретотделом и уполномоченного по политорганам; 4) осведомление по политпартиям должно вербоваться из рядов тех-же партий; 5) никоим образом не стремится к количеству осведомления, а к его качеству...; ...8) все данные осведомления должны тщательно проверятся или подтверждаться иными данными...; ...11) все губчека и завсек-ретотделами не выполнившие предписание будут считаться бездеятельными" [14,72].

На наш взгляд, данный документ позволяет говорить о том, что изменившаяся внутриполитическая ситуация привела к пересмотру методов работы политического сыска в сторону большего профессионализма, выдвижению на первый план собственно специальных средств осуществления политического контроля. При этом последнее положение вышеприведенного документа очень схоже с циркуляром Департамента полиции от 16 июня 1912 г., в котором предупреждалось: "Если в каких-либо жандармскихотделениях вовсе не будет. ..агентуры, или агентура эта окажется недостаточно удовлетворительной, то Департамент полиции будет входить к министру внутренних дел с докладами о несоответствии таких начальников отделений занимаемым должностям" [15, 205].

Ответственность была одинакова, несмотря на разные типы государственного и политического строя. Схожесть с сыском Российской Империи также наблюдается в требовании перекрестной проверки информации, посту-паемой от внутренней агентуры. Однако одним из главных положений данной инструкции, на наш взгляд, являлось требование качества информации, что, соответственно, выдвигало определенные требования к составу секретных осведомителей. Они обусловили более активное заимствование опыта дореволюционного политического сыска, с использованием собственных наработок и учетом специфики внутригосударственных условий. Большие масштабы политического контроля диктовали и объемы агентурной сети.

Приказ ВЧК №216 от 17 июля 1921 г. указывал следующие места ее приобретения: "...а) в квартирах, улицах и домах города; б) в отдельных обществах, кружках и группах; в) в гражданских учреждениях и на предприятиях (фабриках, заводах, складах и т.д.); г) в управлениях и учреждениях железнодорожного и водного транспортам) в военных учреждениях и воинских частях; е) в общественных и увеселительных местах; ж) в учебных заведениях; з) в селах и деревнях" [16, 72]. Подобное требование к построению агентурной сети свидетельствует о стремлении освещать настроения и действия практически всего населения страны. При этом из крайне широкого круга объектов политического контроля, по мнению исследователей, выделялись основные, такие как некоммунистические социалистические партии - прежде всего социалисты-революционеры (эсеры) и РСДРП (м) - меньшевики, интеллегенция и духовенство.

Помимо данных объектов, Положение о ВЧК, утвержденное Президиумом ВЦИК в 1921 г. и Положение о ГПУ от 16 марта 1922 г., так же утвержденное Президиумом ВЦИК [17],утверждали в качестве объектов политического контроля "белогвардейские и контрреволюционные элементы", персонал государственных учреждений, промышленных предприятий, личный состав Красной Армии, уголовную преступность, иностранных граждан и представительства иностранных государств, представителей РСФСР за рубежом, для чего предлагалось организовать секретную агентуру за рубежом [18,238].

Охватить данный круг объектов только лишь секретными осведомителями было достаточно трудно, что обусловило возрастание, значение широкого круга вспомогательной агентуры. Тем не менее, достоверное освещение ряда объектов было возможно лишь с использованием секретных агентов.

Таким образом, окончание активной фазы гражданской войны и переход кусловиям мирного существования повлекли за собой качественный сдвиг в вопросах приобретения и использования секретной агентуры органами государственной безопасности Советской России, поставив на первое место не количество, а качество агентурной сети.

Примечания:

П.Боева Л.А. Деятельность ВЧК-ОГПУ по формированию лояльности граждан политическому режиму (1921-1924)/Л.А. Боева. - М., 2003.-56 с.

М.Боева Л.А. Деятельность ВЧК-ОГПУ по формированию лояльности граждан политическому режиму (1921-1924) / Л.А. Боева. - М.,2003. - 72 с.