Спросить
Войти
Т.Н. Иванова
Новая и новейшая история
Т.Н. Иванова
Концепция Великой французской революции В.И. Герье
В СВЕТЕ СОВРЕМЕННЫХ ДИСКУССИЙ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ИСТОРИОГРАФИИ
Владимир Иванович Герье (1837-1919 гг.) - известный русский ученый, профессор Московского университета, воспитавший целую плеяду учеников, создавших славу отечественной историографии всеобщей истории в зарубежной науке. В 2007 году в Москве состоялась научная конференция, посвященная 170-летию со дня рождения историка, которая была посвящена различным сторонам его многообразной деятельности1. Можно безусловно констатировать, что в последние годы начинается новый этап объективного изучения научного наследия В.И. Герье, творчество которого в советской историографии оценивалось прежде всего через призму марксистской историографии.
Одним из основных направлений научных исследований Герье являлась история Великой французской революции. Даже в советской историографии признавался его приоритет в данной области. В.М. Далин считал, что «заслуга Герье в том, что он первым ввел изучение истории французской революции в университетский мир»2.
Однако оценки концепции русского историка всегда сопрягались с его политическими позициями. Так, Б.Г. Вебер писал: «Герье первым из русских либералов начал конкретную разработку [...] характерного для тогдашнего русского либерализма противопоставления нереволюционного якобы пути России революционному пути Франции»3.
В постсоветской историографии на смену идеологизированным концепциям пришел плюрализм теорий и оценок, однако это совпало с определенным снижением интереса к истории Великой французской революции. В результате последние развернутые оценки работ Герье на историю революции относятся к 80-м годам ХХ века4. Назрела необходимость с точки зрения современных дискуссионных вопросов историографии определить место Герье в русской историографии революции.
Владимир Иванович Герье приступил к изучению французской революции уже сложившимся исследователем, сразу после защиты докторской диссертации. Его предыдущие работы были никак не связаны ни с истори29
Новая и новейшая история
ей Франции, ни с изучением народных движений5. Что же побудило молодого ученого обратиться к негласно запрещенной тогда в России теме? Определенное воздействие оказала складывавшаяся либеральная традиция трактовки революции, представленная отдельными высказываниями и обще-теоретическими построениями С.М. Соловьева, К.Д. Кавелина, Б.Н. Чичерина6. Во время заграничной командировки Герье познакомился с Г. Зи-белем, известным в том числе, своей работой об истории французской революции, однако лекций по данной теме немецкий историк не читал. Большое воздействие на молодого ученого произвела книга А. Токвиля «Старый порядок и революция» (1856), которая в условиях смягчения цензурных запретов стала одним из первых произведений о революции, развернутый анализ которой появился в русской прессе7.
Однако мы считаем, что решающим фактором явилось стремление Герье систематизировать преподавание всеобщей истории в Московском университете. В студенческие годы Герье столкнулся с тем, что курсы по кафедре всеобщей истории читались не систематически и не охватывали всех периодов истории. Так, на первом курсе он слушал лекции П.Н. Кудрявцева по античной истории; на втором курсе Т.Н. Грановский, уже тяжело больной, успел прочитать несколько лекций, на третьем - всеобщая история вообще не читалась. «Было время - я тогда сидел на этих скамьях, - рассказывал позже студентам Герье, - когда нельзя было читать в университете курса истории французской революции»8.
Острый интерес к Великой французской революции русской общественности, смягчение цензуры, новый университетский устав 1863 года - все это делало возможным включение в университетский курс проблем революции. Показателен тот факт, что, несмотря на отсутствие какого-либо циркулярного распоряжения о включении истории французской революции в университетские программы, в конце 60-х - начале 70-х годов практически одновременно историю революции начинают читать М.Н. Петров в Харьковском, В.В. Бауэр - в Петербургском и В.И. Герье - в Московском университетах. Однако архивные материалы и воспоминания современников неопровержимо свидетельствуют о том, что несомненное первенство принадлежало Герье, который в сентябре 1868 года начал чтение курса лекций о Великой французской революции9.
Работы Герье, посвященные революции, можно разделить на несколько групп.
Первая группа - это лекционные курсы Герье. К сожалению, они сохранились лишь в рукописи или были литографированы студентами. Мы проанализировали четыре рукописных и девять литографированных курсов Герье, относящихся к периоду с 1868 по 1903 год.
Вторая группа работ - это шестнадцать статей, опубликованных Герье в журналах «Вестник Европы», «Исторический вестник», «Русская мысль», энциклопедии Брокгауза и Ефрона, относящихся к периоду с 1877 по 1903 гг. В отличие от лекционных курсов, содержащих общую картину революции, статьи посвящены в основном историографии революции.
Третья группа - это монографии Герье, в которых он освещает сюжеты, до того не изучавшиеся столь подробно: «Понятия о власти и народе в наказах 1789 года» (1884) и монография о Мабли на французском языке (L’abbe de Mably. Moraliste et politique. Paris, 1886). В монографиях «Идея народовластия и Французская революция 1789» (1904) и «Французская ре30
Т.Н. Иванова
волюция 1789-1795 гг. в освещении И. Тэна» (1911) Герье обобщает и перерабатывает ранее опубликованные статьи.
Эти три группы работ отличаются и методически, и методологически. В рамках статьи невозможно дать подробный анализ каждой группе работ Герье, поэтому попробуем охарактеризовать общую концепцию революции в трудах историка, отмечая эволюцию его взглядов по той или иной проблеме.
Свои исследования по истории революции Герье начинал, опираясь не столько на источники, сколько на подробное изучение историографии. В архиве историка имеются его выписки из сочинений более 40 авторов, писавших о Великой французской революции10. Сохранились свидетельства о работе Герье в архиве в Париже, однако, в отличие от его учеников Н.И. Кареева и П.Н. Ардашева, он не упоминает о своих архивных изысканиях и анализирует в основном опубликованные источники: произведения французских просветителей, законодательные документы, сборники наказов 1789 года.
В своих первых лекционных курсах и статьях Герье широко опирался на труды предшественников, популяризируя достижения зарубежной историографии. На страницах «Исторического вестника» и «Вестника Европы» он знакомит русского читателя с крупнейшими произведениями по французской революции видных зарубежных историков. Историографические обзоры были непременной частью его лекционных курсов, наиболее видным историкам Герье посвящал отдельные статьи.
Особое внимание в этих обзорах Герье уделял условиям появления того или иного произведения, ведь «всякое сочинение есть не только дело индивидуального творчества, но и плод той эпохи, той теории, того мировоззрения, под влиянием которого писал историк» 11. Герье считает, что «подобно тому, как эпоха революции, Людовика XVIII и Карла Х объясняет нам взгляд, который мы находим у Тьера, так и эпоха Июльской революции объясняет нам взгляд Бюше и Ру»12.
Русский историк осуждал А. Тьера, Ф. Минье и Ж. Мишле за «героизацию» якобинского террора. Статью о Мишле Герье озаглавил «Народник во французской историографии», считая, что «оптимизм» Мишле при описании якобинцев не способствовал установлению истины13. Более приемлемой Герье казалась позиция Г. Зибеля, который, по его мнению, был свободнее от политических мотивов, чем французские историки, и поэтому более объективен в своих оценках14. Очень высоко Герье оценивал А. То-квиля: «Его нельзя назвать только историком, - писал Герье о французском ученом, - это слишком мало, и нельзя назвать философом - это слишком отвлеченно, и не политиком - это слишком напоминает политическую деятельность. Он принадлежит к числу тех редких людей, которым удается усматривать силы, движущие обществом, и, подобно королям, устанавливать законы, управляющие жизнью народов»15. Влияние концепции Токвиля на Герье в его ранних работах очень велико, однако русский ученый не во всем соглашается с авторитетом. Так, он считал, что революцию невозможно было предотвратить реформами: «Монархия
встретила бы в 1750 году те же затруднения, которые придали перевороту 1789 года такой трагический характер, т.е. сделалась бы жертвой борьбы между феодализмом и демократической революцией»16, - считает он.
И. Тэна Герье считал самым выдающимся и самобытным из мыслителей Франции во второй половине XIX века. Он написал о Тэне целый цикл статей, позже переработав их в монографию. Труд Тэна «Происхождение со31
Новая и новейшая история
временной Франции», по мнению Герье, «представляет собой крутой переворот в разработке истории революции»17. В особую заслугу Тэну Герье ставит то, что французский ученый не ограничился рассмотрением политической истории революции, как Токвиль, а написал то, «что недоставало до него - то была внутренняя, социальная история Франции во время революции»18. «Это скорее история французского общества, чем государства», -считает историк. Удалось же это Тэну, по мнению Герье, благодаря применению «научного метода», использованию законов психологии, статистики, нового архивного материала. Важным открытием Тэна Герье считает то, что «картина уличного, революционного движения, написанная “художником-пси-хологом”», а также психологическое объяснение типа якобинца -“центральной фигуры революции”»19. Однако Герье упрекает Тэна в односторонности, предвзятости, считая, что «указывая у изображаемых им деятелей и во всей их партии только низкие фанатические мотивы, он уменьшил предмет своего изображения; изгнав из описанного им мира все возвышенные чувства и всякий идеализм, он дал повод к упреку, что показал не всю истину»20. Не соглашался Герье и с оценкой Тэном французского Просвещения, считая, что Тэн заметил только уродливые патологические черты культуры XVIII века, но не понял «ее великой, разумной стороны». «Пренебрежение к философии, к началу разума вследствие поклонения положительным знаниям увлекло Тэна до того, что он забыл о плодотворных принципах, которые культура XVIII века завещала истории»21. Герье считает, что Тэн мало места уделил «главному актеру» - третьему сословию. «Важнейшему деятелю революции каких-нибудь 30 страниц из 400!» - возмущается он.
Однако критические замечания в адрес Тэна сглаживаются в книге Ге-рье «Французская революция в освещении И. Тэна», вышедшей в 1911 году. Герье не скрывает причин изменения своего отношения: «Печатая в свое время свои критические очерки о книге Тэна о революции, я был далек от мысли, что мне придется быть очевидцем аналогичного потрясения в России»22. Н.И. Кареев в своей рецензии на книгу Герье указывает на почти полную тождественность взглядов русского историка и Тэна: «революционное движение 1905-1906 гг. так же сильно отразилось на мировоззрении автора, как в свое время Французская коммуна 1871 г. на миросозерцании Тэна»23.
Приступая к непосредственному изложению хода революции, Герье считал необходимым дать ее предысторию. Основные задачи изучения революции для него заключаются в «генетическом объяснении революции» как события, «корни которого теряются в глубине предшествующих веков, ход, характер и цель которого определяется ходом и свойством всей истории французского народа»24. Необходимо революцию «классифицировать и прибегнуть к сравнительному методу», чтобы «привести ее в связь с всеобщей историей и указать ее место в общем процессе человеческой циви-лизации»25.
С XVI века во Франции начинается «разлад» между феодальными принципами, на которых было построено здание французского государства и потребностями нового строя»26. Этот строй Герье называет государственным, видя в нем отличие от феодального в системе учреждений. Необходимость перемен во Франции была очевидной и закономерной. «... Франция сохранила еще все начала, которые составляли сущность жизни в средние века: католицизм - в религии, феодализм - в политическом устройстве, корпоративные начала в обществе»27. Задачи революции Герье видит в политиче- 32
Т.Н. Иванова
ском преобразовании государства, в предоставлении прав и свобод гражданам, в уравнении сословий, в участии народных представителей в управлении.
Герье утверждает, что достаточно было «нескольких правительственных указов», чтобы стереть с лица Франции все остатки феодального строя. Но противореча сам себе, заявляет, что даже Фридрих Великий со всеми его деловыми качествами не смог бы предотвратить во Франции исторически закономерную революцию28. Чтобы объяснить это противоречие историк противопоставляет французскому революционному пути путь «монархической» революции, которым прошли страны Восточной Европы под эгидой «просвещенного деспотизма» и под влиянием гения их монархов (Петра I, Фридриха Великого). Королевская власть остановилась в своем развитии, не в силах отменить привилегии, т.к. сама основывала на этих привилегиях «собственные притязания»29. «Беда ... не в существовании династии, а в том, что она не приняла на себя «новой соответствующей роли»30. Герье считает, что дело не в личности последних французских королей, а в отличии восточно-европейских стран с их «исторической моложавостью нации» и «несложностью государственного организма» от Франции с ее развитым общественным мнением, философской литературой, привилегиями многочисленных государственных учреждений31. В этих построениях Герье явно видно влияние концепций С.М. Соловьева и Б.Н. Чичерина.
При этом историк не отрицает закономерность революции в историческом процессе: «реформа значит - исправление, революция - переворот, изменение к лучшему»32. Герье указывает, что «подобная узурпация (революция - И.Т.) совершалась каждый раз, когда в истории появлялось какое -нибудь новое религиозное или политическое начало»33.
По его мнению, перед французским народом стояло две задачи: 1) культурная - осуществление философского идеала; 2) политическая - довершение централизации страны и искоренение привилегий34.
В своих исследованиях революции и в лекциях Герье особое внимание уделяет анализу взглядов французских просветителей, считая, что ошибки их теорий привели к неверному пониманию идеи народовластия в широких кругах французского народа. Герье начинал эру конституционализма с Монтескье, считая его представителем «одного из величайших интересов человеческой цивилизации - политической свободы». Монтескье, по мнению Герье, - «самый зрелый представитель политической науки в то время». Но принцип разделения законодательной и исполнительной власти у Монтескье привел, по мнению Герье, к невозможности единства власти. Монтескье «забыл о правах монарха», о том, что монарх - «представитель народа». Эта ошибка повторилась в конституции 1791 г. и привела к свержению монархии во Франции35.
Ученый отмечал, что «Монтескье является защитником конституционной монархии, а Руссо - демократической республики ... М[онтескье] ищет средств к осуществлению идеи политической] свободы., а у Р[уссо] - идея равенства и притом - относительно государственной] власти»36. Герье считал искажением верховной власти предложенный Руссо принцип «полновластия народа», прямого участия народных масс в управлении государством. По его мнению, только народное представительство имеет реальные корни. Поэтому теория полновластия народа и равенства привели к анархии в период революции, а позже - к установлению диктатуры. Именно Жан-Жака Руссо обвиняет Герье в том, что «величавый в своем начале и своей цели исторический переворот» вызвал «печальные явления» и
Новая и новейшая история
«необузданность демократической страсти» на последнем этапе революции37. Называя философию Руссо разрушительной, Герье говорил о другом пути преобразования общества: «Научными средствами исправить общество, исцелять недуги, - вот задача государства!.. Дело не в том, чтобы разорвать общество, как требовал Р[уссо] и его последователи - социалисты, а в том, чтобы дать те средства человеку, которыми бы он мог избавиться от зла, созданного прогрессом и цивилизацией». В чем же видел эти средства Герье? «Дать массе как можно больше знаний, свободы, но не власти. В этом заключается справедливое основание верховной власти народа»38.
В первых лекционных курсах Герье не останавливается на характеристике Мабли. «Открытие» Мабли для Герье произошло в 80-е годы. О жизни и творчестве этого французского философа Герье опубликовал целый цикл статей, а затем обобщил их в монографии, вышедшей на французском языке в Париже. Книга была восторженно принята учеными: «Относительно всего, что касается политических теорий Мабли, мы отсылаем читателя к превосходной книге Герье, где все они резюмированы»39, - писал А. Олар.
У Герье было двойственное отношение к Мабли. С одной стороны, он считал, что французский философ «первым среди современников показал тесную связь морали и политики и доказал, что нравственность - источник и основа общественного счастья». С другой стороны, Герье считал, что Ма-бли не только предсказал, но «даже ускорил» революцию. Уже «в наказах 1789 года часто обнаруживается след трудов и политических взглядов Мабли»40, - пишет Герье.
Сравнивая взгляды Мабли с учениями Монтескье и Руссо, Герье пишет, что теория Мабли «более соответствовала духу его соотечественников»: «Именно Мабли формулировал в своих сочинениях тот средний политический тон, который был осуществлен революцией 1789 года и в общих чертах доныне сохранился в учреждениях Франции»41. Герье соглашался с Мабли в том, что «не народной массе должна ... принадлежать законодательная власть, а правильно избранным представителям ее»42.
Герье критикует Мабли за утопический идеал, «основанный на отречении от личной поземельной собственности и на абсолютном равенстве в общем (коммунистическом) владении землей »43. Частную собственность историк считал основой прочности государства и его стабильного развития. Герье отмечает, что «социалистическая вспышка в прошлом веке - заговор Бабефа, является попыткой практически осуществить идеал, всего обстоятельнее и реальнее изображенный в сочинениях Мабли»44.
По мнению Герье, деятели Просвещения воспитали во французском народе «революционный дух», заставлявший все слои общества противиться реформам, исходившим от королевской власти. Силы революции начали действовать не 14 июля и даже не 5 мая 1789 г., а с самого начала царствования Людовика XVI, с реформ Тюрго. «Р[еволюция] особенно замечательна удивительным единодушием, с которым все классы общества принялись за дело, - говорил Герье. - Этим всеобщ[им] увлечением объясняется] быстрота и глубина переворота»45. Но это единодушие было кажущимся. Ученый указывал, что дворянство и другие привилегированные классы представляли феодальную оппозицию. Отмечая рост экономического могущества буржуазии в предреволюционный период, Герье видел в этом классе различные интересы, указывая на часть буржуазии, покупавшей дворянские титулы и потому примыкавшей к привилегированным классам. «Буржуа- 34
Т.Н. Иванова
зия, в свою очередь, свысока смотрела на крестьян», которые находились «в самом бедственном положении»46. «Характ[ер] и знач[ение] фр[анцузской] р[еволюции] объясняется положением крестьян», - считал ученый47. Определяющим и деятельным фактором революции была земля, т.к. «всякая гражданская реформа в области землевладения, всякое изменение прежних отношений между помещиками и крестьянами пошатнули бы положение церкви и нанесли бы ей чрезвычайно чувствительный ущерб»48, т.е. возможны были лишь революционным путем. «Большинство] видит в рев[олюции] полит[ический] перевор[от], меньшинст[во] привет[ствует] в ней перевор[от] социальный, - указывал Герье, - часть добивается иного распределения] прав, др[угие] иного распределения] собств[енности]»49. Таким образом, подводит итоги Герье, в революции «одни искали свободы, другие искали равенства, третьи - хлеба». При этом Герье отдельно говорит о пролетариате, подразумевая ремесленное население Парижа, страдающее «от случайной дороговизны и застоя в работах»50.
Особое внимание при определении требований отдельных классов Герье уделял исследованию наказов 1789 г. «Это колоссальная фотография тогдашнего настроения французского народа», - писал он51. Однако Герье призывал к осторожности при пользовании наказами, указывая, что, вырывая из них отдельные фразы, можно прийти к противоположным выводам52. Поэтому он настаивал на комплексном использовании наказов. Герье внимательно изучил шесть томов опубликованных во Франции наказов («Archives Parlamentaires de 1787-1860»). При их изучении он одним из первых в русской историографии применил статистический метод. В архиве Герье сохранились статистические таблицы53, каждая из которых обобщает наказы одной провинции с указанием отношения населения к важнейшим вопросам. Таблицы представляют собой черновые листки небольшого размера, сверху написано название провинции или населенного пункта (всего 27 географических названий). Вертикально помещены вопросы, по которым анализировались наказы: «земельный вопрос», «королевская власть», «сословия», «представительство от нации», «цели собрания [Генеральных штатов]», «о собственности», «дворянские привилегии», «представления о конституции». Напротив каждого вопроса обобщено содержание наказа.
Герье сетует, что при обобщении первичных наказов в наказы бальяжей их содержание не только усреднялось, но и прямо искажалось. При их составлении часто использовались образцы, рассылавшиеся из Парижа, что также искажало волю местного населения. При составлении наказов на собраниях брали верх «представители крайних мнений», образованные литераторы, адвокаты, мелкие чиновники и приходские священники. Поэтому в наказах трудно увидеть волю простых жителей, в них много противоречий и контрастов54. Из анализа наказов Герье приходит к выводу, что руководящим классом революции, навязавшим французскому народу «идеи меньшинства» и позже ставшим во главе движения, был «класс» литераторов, адвокатов, мелких чиновников. Они старались провести в жизнь идеи Просвещения, не считаясь с реальной обстановкой во Франции, полностью порывая с прошедшей историей, и в этом, считал Герье, одна из причин тех бед, которые постигли Францию. Истоки этого историк видит в политической неразвитости народных масс, ведь «за исключением небольшого числа доктринеров, ... они не знали, что такое свобода и вовсе не хотели той революции, которую подготовляли»55. Он не отказывал революции в закономерности, считая ее естественным последствием предшествовав35
Новая и новейшая история
шей истории Франции, но указывал, что она могла принять более «законные» формы, если бы Генеральные штаты, действуя в союзе с королевской властью, не прибегли к «узурпации», а сохранили те элементы старого порядка, которые, по его мнению, были еще жизнеспособны56.
В ранних работах, не обозначая четкой даты начала революции57, историк считал, что поворотным был момент, когда депутаты третьего штата провозгласили себя Национальным собранием (этот термин Герье применял по отношению к Учредительному собранию): «Рево[люция] заключалась в том, что наряду с прежн[им] государем был провозглашен ... новый государь ... -Национальное собрание. Между двумя госуд[арями] столкновение было неизбежно»58. Но в этот момент, отмечал ученый, между двумя властями существовало примерное равновесие. Положение изменилось после взятия Бастилии, которое «обеспечило Национальное] с[обрание] и развязало ему руки» по отношению к королевской власти. Решающее значение в победе Национального собрания оказало парижское население. Но получив поддержку в борьбе против королевской власти, Национальное собрание оказалось бессильным перед народными массами. Герье упрекал деятелей Национального собрания в неспособности подавить «анархию». «Вмешательство» народа в дела правительства принимает 3 формы: 1) «неорганизованная анархическая масса», т.е. стихийное движение городских низов, которое «проявляет свою волю непосредственно»; 2) «насильственная деятельность» крестьян, поднявшихся после 14 июля; 3) «коммунальный принцип»59. Под «коммунальным принципом» Герье подразумевал различные организации народных масс, возникшие в городах. Это парижские секции, которые «узурпировали власть . как совершенно самостоятельные политические органы»60, клубы, коммуны в провинциях. Особо Герье говорил о Парижской коммуне, которая стала «новым правительством», «органом Парижа». Париж имел и свои вооруженные силы - национальную гвардию -и постепенно начинает противопоставлять себя остальной Франции61.
После событий 5 октября 1789 года «во Франции явились три государя: король, который был в плену у г. Парижа, другой государь - Национальное собрание, захватившее диктатуру, но в сущности бессильное, популярное и всесильное по отношению к старому порядку, но бессильное, когда шло в разрез с общественным мнением; наконец третий государь -Парижская коммуна»62.
Герье, хотя и обвинял Учредительное собрание в бессилии перед народными массами, в попустительстве «анархии», все же высоко оценивал реформы этого периода революции. «Преобразовательная деятельность Национального собрания представляет зрелище величавое, поражает единством плана. В деятельности Национального собрание мы видим непосредственное выражение философской и политической культуры, идей XVIII века»63. Важным ученый считал то, что в результате этой деятельности «произошел существенный экономический переворот. Масса французского народа, в то время занимавшаяся земледелием, т.е. преобладающее во французском народе крестьянство - было освобождено от феодальных поборов, вследствие этого примкнуло к Национальному собранию». Однако «Декларация прав гражданина и человека» и, особенно, конституция 1791 г. вызывали критику со стороны Герье. «Новые принципы, - считал он, - были проведены абсолютно и отвлеченно», стали разрывом с предшествующей историей Франции64.
Т.Н. Иванова
Это привело к тому, что «новый порядок» был крайне неустойчив. Одна из причин заключалась в теоретических недостатках конституции 1791 г., восходивших еще к учению Монтескье о разделении властей: «между двумя органами, из которых состоит правительство, нет равновесия», - указывал Герье. С другой стороны, «новому порядку» угрожала «анархия» внутри страны: «... толпа действовала ... автономно, не признавая закона, увлекаемая своими страстями. Свои отрицательные последствия имел и декрет 4 августа, расцененный крестьянами как «призыв к захвату и поощрение к грабежу». Да и сам «новый порядок» отличался тем, что был создан «революционным путем ..., путем узурпации власти»65, «войны бедных против богатых»66.
Немалое значение имело и то, считал ученый, что «новому порядку» противостоял «старый порядок в остальной Европе». «Французская демократия, которая существовала в 89 г[оду], была слишком проникнута своими идеями, чтобы могла удержаться в своих пределах, считая их общечеловеческими абсолютными принципами, - указывал Герье. - Потом, одержав победу, эта молодая Французская демократия слишком чувствовала свою силу, требовала экспансивности и потому, если бы даже она не была вызвана, то со своей стороны начала бы пропаганду, со своей стороны вступила в бой со старой Европой». Герье считал, что при таком положении «новый порядок не мог устоять, произошла новая катастрофа, и тогда то из этого положения дел развилась вторая революция; подготовительной эпохой к этой революции было 10 августа 92 года, а затем эта вторая революция продолжалась до конца XVIII столетия, до учреждения военной диктатуры»67.
Герье подробно останавливался на событиях 1792 года, приведших к свержению монархии, которое, по его мнению, было ошибкой. Он указывал на ведущую роль в подготовке этого события городской массы. Свою роль сыграло и сельское население, которое было «склонно к монархии», но уже равнодушно к ней». Итак, «в 1792 г. во Фр[анции] монархия б[ыла] свергнута во имя прин[ципа] народовластия]. Новое государство могло принять 2 формы: народовластие] умеренное ... или народовластие] с деспотич[еской] государственной] властью, ... диктат[ура] во имя народа»68. Не выделяя конкретно периодов революции, Герье делит ее на два больших этапа, две революции - это революция 89 года, совершенная «посредством поддержки со стороны всего французского народа» и якобинская революция, «которая была произведена не только против старого порядка ..., но и против революции 1789 г.»69. Потребность в твердой власти диктовалась внешними условиями - начавшаяся война требовала напряжения, сильной власти, не стеснявшейся в средствах. В этой обстановке Франция сделалась жертвой якобинской диктатуры».
В лекционных курсах 70-х гг. Герье оправдывал установление якобинской диктатуры внешней опасностью, опасением реакции со стороны аристократов, умеренностью и пассивностью жирондистов, неспособных на решительные действия. Позднее он приходит к выводу, что «террор не есть порождение опасности, в которой находилась Франция ..., террор есть результат внутреннего процесса, порождение предшествующего развития внутри», внешняя опасность лишь содействовала успеху «террористов»70.
Под якобинцами Герье подразумевал партию последователей Руссо, выступавшую за установление равенства в ущерб свободе, за сильную государственную власть. «Сила якоб[инцев] в их союзе с чернью, на кот[орую] они опирались..., но ... демос для них лишь средство»71. Герье подчеркивал, что якобинцы не тождественны с санкюлотами, представлявшими интересы народных
Новая и новейшая история
низов Парижа, это лишь секта, рвущаяся с их помощью к власти72. Отношение Герье к «жестокому» Робеспьеру и его последователям отрицательное. Он считает, что «Фр[анцузская] рев[олюция] с помощью Роб[еспьера] совершила переворот. До тех пор все дальн[ейшие] шаги были прогрессивны] и в культ[урном] и в человеческом отн[ошении]»73. Идеи Руссо, проводимые Робеспьером на практике были покушением на права и свободы личности, на частную собственность. Герье утверждал, что не имущественное положение является основным признаком принадлежности к якобинской партии и «не отрицание собственности было движущим началом террористов». «Богатые и достаточные люди могут спасти себя от гибели, если они якобинцы, а бедные, чтобы участвовать в добыче, должны быть якобинцами»74.
«Имущество подвергалось] преследованию не столько во имя братства, -считал историк, - сколько во имя государственной власти». Герье отмечал, что, например, разделение общинных имуществ совпадало с интересами централизации государства. Централизацию Франции, завершенную якобинцами, ученый считал выполнением исторических заветов. Но Герье негодует, что «государство, кот[орому] поклон[ялись] якоб[инцы], это государство] без религии .., не дозволяющее ни мало ... уклонений в убеждениях.., не дозволяющего ни малейшего отступления от уровня.., ... основанное на убеждении, что люди не грешат»75. «Под угрозой смерти, - возмущается Герье, -должны были осуществиться свобода, равенство и братство; свобода, конечно, не допускает этого условия; но еще меньше допускает его братство: по принуждению нельзя быть братом, а можно быть только рабом»76.
Среди самих якобинцев Герье выделял несколько партий: робеспье-ристов, «не настоящего якобинца» Дантона и его последователей, а также «якобинцев Коммуны». Раскол среди якобинцев вызвал ослабление власти Робеспьера, «подавившего санкюлотизм». Социальная база якобинцев сужается, их популярность среди населения падает.
В 80-е гг. отрицательное отношение Герье к якобинскому периоду усиливается под влиянием идей Тэна, основанных на вычленении некоего «психологического типа» якобинца. Якобинцев обвиняет Герье в анархии, военных неудачах, «печальных последствиях» так «величаво начавшейся революции». Якобинец для Герье - характернейший тип революции, ее фатум и рок, «квинтэссенция» социальной злобы, накопившейся в недрах народа и, одновременно, «квинтэссенция» того стремления к абсолютной государственной власти, которое лежит в основании истории Франции. Переворот 9 термидора, по мнению ученого, был следствием раздоров среди якобинцев, «страна перестает выносить систему террора, без которой якобинцы не могли держаться»77.
Термидорианский переворот стал, по словам Герье, «возвращением Жиронды», т.е. умеренных. «Во Фр[анции] ... могла теперь утверд[иться] свободная респуб[лика] ... Наступили 5 лет переходной эпохи, эпохи колеб[аний] и волнений, периодических восстаний и узурпации правит[ельственными] органами». Однако эпоха Директории привела не к установлению «свободной республики», а к «военной диктатуре» Наполеона. Причины этого были, по мнению Герье, в следующем: «судьба Фр[анции] была после 9 термидора на острие меча - ей грозило, с одн[ой] стороны, белое, с др[угой] - красное знамя. Ее задача заключалась] в том, чтобы создать нейтральную госу-дар[ственную] власть, кот[орая] могла б избавить ее от дилеммы, спасти ее от эмигр[антов], от якоб[инцев]. Умиротворение различных слоев Франции удалось совершить Наполеону, который «приучил под св[оим]» железн[ым] ярмом старую Фр[анцию] ужиться с новой». Таким образом, подводит итоги Герье,
Т.Н. Иванова
Наполеон «оказал рев[олюции] великую услугу - закончил ее. Консолидировал ее результаты... Создал сильн[ую] центральную] власть, основ[анную] на идее народовластия. Но он не исполнил второй части революционной] программы, он ... не дал своб[одных] учрежд[ений] бур[жуазии]»78.
Позже Герье писал: «революция завершилась первым консулом, т.е. она была до известной степени доведена до конца. Она была осуществлена если не во всех отношениях и направлениях, то в самых существенных». Чуть дальше он иронизирует: «Что касается до народовластия, то и ему Наполеон дал другое направление. Он удовлетворил своих современников ., тем, что дал французскому народу власть народовластия.., власть над другими народами»79.
Подразделяя французскую революцию на революцию 1789 года и якобинскую, Герье считал, что задачи первой революции носили общечеловеческий характер, поэтому французская революция «отозвалась всюду, везде нашлись люди, в которых она возбудила энтузиазм, которые были в восхищении от того, что было высказано и выставлено на вид во Франции»80. Идеи конституционализма и либерализма Герье считал детищем 1789 года. Революция «была, по крайней мере, в своем начале, действительно освободительным движением, избавившим миллионы французских крестьян от пережитков старины и стеснительных сервитутов и сделавших их свободными собственниками земли»81, - писал Герье. Провозглашением принципа равенства «она оказала великую услугу всему человечеству»82. Однако вслед за Токвилем он считает, что «во многих отношениях она служила продолжением векового исторического движения в истории Франции»83. Новый порядок, по мнению Герье, можно сравнить с колоколом, который уже был отлит в эпоху старого порядка, но невидим под формами, разбитыми позже революцией. Герье подчеркивал международное значение французской революции: «принципы 1789 г. явились политическими догмами либерализма», «исходным пунктом для повсеместного пробуждения демократического принципа». С другой стороны, революция стала «катастрофой феодализма», и это также и?
