Спросить
Войти
ISSN 1997-0803 ♦ Вестник МГУКИ ♦ 2013 ♦ 2 (52) март-апрель ^
Формирование глобального пространства заставляет переосмыслить возросшую роль регионов в организации самостоятельного культурного и экономического развития, наращивания социокультурного потенциала через единую политику стратегического управления процессами, в том числе — таким важным сектором экономики, как сфера услуг, туризм. Это позволит регионам перейти на путь устойчивого развития.
Примечания
(Ф^ЕНОМЕН ВЛАСТИТЕЛЕЙ-ДЕМИУРГОВ В КУЛЬТУРЕ НОВОГО ВРЕМЕНИ
Ф УДК 008(091) ф
Э. С. Карапетян
Государственный академический университет гуманитарных наук (г. Москва)
Статья посвящена рассмотрению уникального опыта культурного проектирования, связанного с именами трех европейских монархов Нового времени — Людовика XIV, Петра I и Людвига II. В рамках культурологического подхода рассмотрены мотивационный и деятельностный аспекты феномена властителей-демиургов, благодаря которым произошли позитивные изменения в культурном ландшафте Франции, России и Баварии.
The article is devoted to a question of the unique experience of cultural design connected with names of three European sovereigns of New time — Louis XIV, Peter I and Lyudvig II. Within a culturological approach are considered motivational, reformative and creative aspects of a phenomenon of masters demiurges, thanks to which there were positive changes in a cultural landscape of France, Russia and Bavaria.
История мировой культуры — это одновременно и ценностный фонд идей, традиций, художественных произведений и технологий, и память об именах великих людей, благодаря которым «культурный ландшафт» каждой страны менялся, а ее духовно-творческий потенциал возрастал.
Традиционно память многих людей обращается к именам и текстам выдающихся деятелей культуры, оказавших огромное позитивное влияние на различные сферы культурной реальности. Именно за ними закрепляется статус яркой творческой личности и неповторимой индивидуальности. Между
^ Теория и история культуры
тем, как свидетельствуют многочисленные факты истории, фактический «круг» субъектов культурного развития гораздо шире и разнообразнее. Ряд культурных событий, явлений и достижений непосредственно связан с творческой инициативой и подвижничеством тех политических фигур и властителей человеческих судеб, которые внесли бесценный вклад в обновление и обогащение национальной культуры. Каким бы ни было их наследие в политической истории своих стран, в истории культуры они мощно проявили себя в качестве авторов уникальных культурных проектов.
Данный культурно-исторический факт дает основание рассматривать представителей абсолютизма, плодотворно проявивших себя в сфере образования и искусства, как демиургов. Смысл данного термина соотносится с семантикой понятия «культурный герой», и при этом имеется в виду культурологический дискурс, а не мифологическая традиция. В качестве ярких образцов демиургов Нового времени в статье рассматривают-Ф ся три монарха: Людовик XIV (1643—1715),
Петр I (1672—1725) и Людвиг II Баварский (1845—1886). Нетрудно заметить, что первый из властителей-демиургов жил в начале Нового времени, в эпоху сопряженности двух культурных систем — барокко и классицизма, второй — в пространстве смены XVII и XVIII веков и утверждения просветительской модели социального прогресса и культуры, а третий застал период завершения эйфории от оптимистического проекта модерна, основанного на апологии разума и девиза «знание — сила».
Трех монархов объединяет их статус демиургов — как вдохновителей и соавторов создания культурных объектов, ставших уже при их жизни шедеврами мировой культуры, и в целом — новых форм в искусстве Нового времени. Яркие памятники французского «экспортного» барокко «солнечного» Людовика XIV, новая «сказочная» и мистическая готика и «баварское» барокко Людвига II, «русское» барокко Петра Великого на долгие века придали их именам
славу созидателей культуры и покровителей талантов в сфере искусства.
Отношение к культуре каждого из европейских монархов не сводилось исключительно к ценностным пристрастиям и потребности в эстетическом наслаждении: оно носило реформаторский, конструктивный характер. В этом смысле можно утверждать, что их культурные начинания и стиль жизни в значительной мере совпадают с «инструкциями» итальянского политика, мыслителя и драматурга Макиавелли, который считал, что «государь должен выказывать себя покровителем дарований, привечать одаренных людей, оказывать почет тем, кто отличился в каком-либо ремесле или искусстве» [4, с. 137].
Одно из убедительных свидетельств гуманистической значимости вклада правителя-демиурга в развитие и обогащение культуры — опыт культурного проектирования в контексте идей и стилистики барокко. По справедливому суждению П. Муранова, «барокко — это целая эпоха в истории нравов, понятий и отношений, феномен не только эстетический, но и психологический. У барокко были не только свои церкви и дворцы, у него были свои люди, своя жизнь. Они не менее живописны, чем его архитектура. Повсюду слишком пышное воображение, одинаково волнующие архитектурные линии и человеческие биографии» [7, с. 105]. Опираясь на эти слова, мы обратимся к наиболее ярким образцам материализации в «формах культуры» как идеи абсолютизма, так и принципов барокко.
В жизни Людовика XIV Версаль являлся, возможно, самой значительной любовью, если не сказать страстью. Своему дому, как к своей «половине», он был предан на протяжении всей своей долгой жизни. Великолепный Версаль Людовика XIV, Жана-Батиста Кольбера, Луи-Лево, Жюля-Ардуэна Мансара, Ленотра и Лебрена — начало всех больших и малых «версалей» в мире, любимое детище короля, которое строили на протяжении более 30 лет, сразу обрел свою неповторимую величественность
ISSN 1997-0803 ♦ Вестник МГУКИ ♦ 2013 ♦ 2 (52) март-апрель ^
и впечатляющее свойство — оказывать головокружительное впечатление на современников и, как показала история, на будущие поколения. Как писал секретарь Академии архитектуры Андре Фелибьен: «Король, имея намерение показать потомству величие своего царствования, украшает дома свои и привлекает в королевство свое многих великих людей, благодеяниями, которыми осыпает искусных мастеров» [1, с. 130]. Версаль навсегда остался в истории искусства, определив новые термины, такие как «версальский стиль», «версальская модель», «версальский пример» и, наконец, «стиль Людовика XIV».
Гегемония абсолютистской Франции в Европе, военные победы в кампаниях первой половины царствования Людовика XIV, территориальные приобретения, величие государства и монарха приобретают реальную демонстрацию в самом государстве, воплощаясь в расцвете архитектуры, искусства и художественного творчества. «Людовик XIV увлечен архитектурой и парковым искусством. Интерес к ним и желание заняться их разработкой вызваны мыслью о том, что эти долговечные памятники искусства могут служить идеальными образцами королевского величия» [8, с. 106]. Король строит и украшает Версаль, превращая его в новую столицу Франции, монументальный и величественный памятник. Лучи «французского солнца» пробиваются и в Париже: Лувр приобретает свою помпезную колоннаду, строится Дом Инвалидов, и за пределами Франции, активизируя потребность в изменении культурного ландшафта и облика столичных центров в других странах Европы.
Правда, ценностные установки и реформаторская деятельность русского царя (позднее императора) Петра I соотносились не с французским, а с голландским опытом градостроительства и эстетизации среды. Ему так нравились обустройство и архитектура городов Голландии, что свою новую столицу он желал видеть похожей на Амстердам. «Петр замыслил её как улучшенный вариант любимой им Голландии, как идеальный город, основанный на принципах целесообразности, строгости и простоты» [6, с. 251].
Однако на должность главного архитектора столицы Петр I пригласил ученика Ленотра — Жана-Батиста Леблона, который и положил в основу города трехлучевой «версальский» принцип, успел нарисовать парк и сады Петергофа. После визита в 1715 году во Францию, во время которого Петр I останавливался в Трианоне, он пожелал свою парадную резиденцию, «которая первейшим монархам приличествует», строить «наподобие версалии».
В соответствии со стратегическим и культурным замыслом Петра I построить город «на берегу пустынных волн», чтобы «в Европу прорубить окно», состоялось рождение новой столицы — Санкт-Петербурга. Возведение городских построек, домов, общественных зданий, площадей, дворцов и особняков стало неотъемлемой частью петровских реформ, модернизации образа жизни и европеизации русского государства. Новая столица российской империи, ее статус и эстетический облик — еще одно подтверждение того, что успешное осуществление культурного проекта остается на долгое время общезначимой ценностью.
Важно иметь в виду и то, что за два года до смерти российский император открыл созданную по его проекту загородную резиденцию, названную Петергофом (дословно — «двор Петра). Этот изумительный архитектурный ансамбль соединен с Балтийским морем, как и его версальский прототип — с Большим каналом. Причем Петергоф имел перед Версалем большое преимущество — море, что позволило Петру I пожелать французскому королю «...иметь такой же вид, как здесь, где с одной стороны открывается море с Кроншлотом, с другой виден Петербург» [6, с. 232]. Примечательно, что на торжественном открытии дворца в 1723 году все иностранные послы окрестили Петергоф «новым Версалем».
Общим моментом культурных инициатив Людовика XIV и Петра I было то, что они последовательно и достаточно жестко во$
^ Теория и история культуры
площали идею державности и абсолютизма — как в социально-политической сфере, так и в области национальной культуры. Иной в возникновении и осуществлении культурных проектов была мотивация баварского короля Людвига II, которая носила, в основном, экзистенциальный характер.
«Сказочный» король Баварии, Людвиг II, истинный герой-демиург, не понятый многими современниками монарх, оставил человечеству удивительные постройки, сопряженные с «загадкой» его личности, сложностью внутреннего мира. Душевное смятение короля, тяжелые переживания, вызванные политическими процессами в Западной Европе, связанными с разнообразными проявлениями десакрализации власти монархов, которые не совпадали с принципами короля Баварии, — все это подтолкнуло Людвига II к бегству от реальности. Огромную роль в жизни короля также сыграли дружба с Рихардом Вагнером и последующее неприятие великого композитора-реформатора его современниками. «Людвигу казалось, что Ф именно он не сумел "сохранить" и "отстоять"
Вагнера. А значит, отныне непонятый и отвергнутый подданными король будет в одиночестве служить великому Искусству, словно Парсифаль и Лоэнгрин — Чаше Грааля. Только сначала воздвигнет свой храм» [2, с. 153].
Расставшись с композитором, покинув Мюнхен, баварский король всецело посвящает себя созданию новых резиденций — произведений архитектуры. «Уникальность Людвига в том, что он искал рай не только в своем прошлом, но и в прошлом других людей, и его можно было воссоздать, примерив на себя. Есть великое прошлое, где торжествуют идеалы рыцарства, — мифическое, но для Людвига вполне реальное время Лоэнгрина, Тристана, Парсифаля — героев Вагнеровских опер. И есть прошлое, где побеждают идеалы абсолютной монархии, вполне реальная историческая эпоха других Людвигов, французских Людовиков. Рай — место, где король-рыцарь — творец красоты наряду с великим художником или композитором, но еще и наделен властью защищать красоту, и покровительствовать её создателям» [5, с. 199].
И действительно, после посещения Версаля, король решительно и последовательно приступает к созданию красоты и оставляет после себя сказочные Нойшванштайн, Линдерхоф, а также свой незаконченный печально-торжественный Херренхимзее, задуманный им как точная копия версальского дворца и парка, дворца, который стал бы в Баварии символом величия и незыблемости королевской власти, ниспосланной Богом народам.
Таким образом, краткий «экскурс» в историю оригинальных культурных проектов и творческих инициатив трех монархов позволяет заострить внимание на следующих моментах культурологической значимости. В свои дворцы и столицы Людовик XIV, Петр I и Людвиг II вкладывали не только свое «я»: каждый из этих реализованных культурных проектов представляет собой важный семантический текст. Это не просто сооружения, «жилища» монарха, а «знаковые» объекты, связывающие друг с другом не только культурно-исторические эпохи, но и поколения. В определенной степени «опредме-ченные» замыслы каждого из монархов-демиургов стали своеобразными посланиями потомкам, живущим совсем в других реалиях.
Вероятно, поэтому полисемантика реализованных проектов властителей-демиургов трех столетий до сих пор является объектом разностороннего изучения. Знаковость созданных «по инициативе свыше» в XVII, XVIII и XIX веках величественных памятников культуры — Версаля, Петергофа, Нойшванштайна и Херренхимзее — обладает, по определению Г. Кнабе, свойством «единства в нем объективной картины мира и личного её переживания, а следовательно, неисчерпанностью общезначимой рациональной логики» [3, с. 42]. Отсюда долговечность рассмотренных культурных проектов и памяти об их вдохновителях-монархах, заслуживших статус демиургов.
ISSN 1997-0803 ♦ Вестник МГУКИ ♦ 2013 ♦ 2 (52) март-апрель ^
Примечания
