Государственно-конфессиональная политика по отношению к православию в начале 1920-х гг

ВЛАСТЬ

Ирина ЦЫРЕМПИЛОВА

государственно-конфессиональная политика по отношению к православию в НАЧАЛЕ 1920-х гг.

(на материалах байкальской Сибири)

На современном этапе целью государственно-конфессиональной политики является создание условий, сочетающих обеспечение возможности наиболее полной реализации прав и свобод человека и гражданина с обеспечением консолидации и стабильности общества. В связи с этим возникает объективная потребность изучения политики государства по отношению к религиозным институтам в историческом аспекте. В нашей статье рассматриваются основные моменты государственноконфессиональной политики начала 1920-х гг. на материалах Байкальской Сибири.

На протяжении всей истории Русская Православная Церковь, сохраняя свою догматическую систему, претерпевала изменения в зависимости от социально-экономического устройства, политических институтов, культурной жизни страны. После революционных событий 1917 г. начала формироваться новая система государственно-церковных взаимоотношений. Одним из первых законодательных актов стал декрет СНК «Об отделении церкви от государства и школы от церкви» от 23 января 1918 г. Согласно декрету, религия объявлялась частным делом граждан. Власть предоставляла гражданам право исповедовать любую религию или не исповедовать никакой; отменялись все ограничения свободы совести, религиозная клятва и присяга, религиозные церемонии при совершении государственных действий, преподавание догматов веры; ведение актов гражданского состояния передавалось исключительно гражданской власти.

В последних параграфах декрета провозглашался принцип полного лишения религиозных организаций любой собственности.1 Полученное в «бесплатное пользование» церковное имущество подлежало налогообложению. Церковные и религиозные организации становились чисто общественными (частными обществами). Религиозным обществам передавались в бесплатное пользование культовые здания, церковные школы и предметы церковного обихода. Школы и служителей культа религиозные общества должны были содержать за свой счет.

Но уже в апреле 1918 г. в Народном комиссариате юстиции РСФСР была создана комиссия (позднее — VIII отдел) по реализации декрета об отделении церкви от государства. Эта комиссия получила название «ликвидационной». Подготовленная отделом инструкция «О порядке проведения в жизнь декрета», имеющая силу закона, предусматривала целый ряд жестких конфискационных мер, включая изъятие капиталов, ценностей, другого имущества церквей и монастырей. Все имущество переходило в ведение местных Советов2. Именно данная инструкция (пп. 11—14 о передаче имущества вероисповедных учреждений) для местных

ЦЫРЕМПИЛОВА Ирина Семеновна — к. ист. н., доцент, ФГОУВПО Восточно-Сибирская государственная академия культуры и искусств

органов власти вплоть до 1927 г. служила основанием для передачи церковных зданий под культпросветучреждения1. В целом VIII отдел в 1920—1921 гг. подготовил и выслал на места более 450 разъяснений и распоряжений по различным вопросам претворения в жизнь декрета.

В Конституцию РСФСР, принятую в июле 1918 г., вошли основополагающие положения декрета об отделении церкви от государства. И хотя государство еще не запрещало «религиозную пропаганду», Основной Закон РСФСР лишил всех служителей культа избирательных прав.

Одним из шагов в деле реализации декрета от 23 января 1918 г. стала национализация монастырского имущества. Монастыри в отличие от приходских храмов, по мнению властей, занимались эксплуатацией крестьян, и поэтому все монастырское имущество должно было перейти в собственность трудового народа. Уже в апреле 1918 г. вышел документ, разъясняющий, что имущество монастырей переходит в ведение Советов, а сами монастыри повсеместно ликвидируются. В 1918—1920 гг. было ликвидировано несколько сотен монастырей.

На территории Байкальской Сибири этот процесс наиболее ярко проявился в Иркутском Вознесенском Святителя Иннокентия монастыре. Первые попытки национализации были предприняты здесь уже в марте 1918 г. Окончательная национализация монастырского имущества была проведена после гражданской войны в 1920—1921 гг. Так, специальный мандат зав. разведывательным отделом при губчека А. Сперанского от 21 марта 1920 г. предписывал адъютанту секретнооперативного отдела Н. Н. Грозину «... отбыть с нарядом инструкторов и командой войск в Вознесенский монастырь, где произвести следующие действия:

тва: предметы, предназначенные для богослужебной деятельности, выемке не подвергались и были оставлены «до распоряжения на попечении управления монастыря». В последующем, согласно представленным распискам и ордерам, с марта 1920 г. по март 1921 г. у монастыря периодически изымалось для различных организаций (общежития, клуба, коммунального отдела, Дома крестьянина и т.д.) разного рода имущество: скот, золотые и серебряные изделия, мебель, матрасы, лампы, зеркала и др.3

Процесс национализации монастырского имущества на территории Байкальской Сибири в отличие от центральных районов не привел к ликвидации самих монастырей. Это стало возможным благодаря перемене статуса их храмов из монастырского в приходской, население прилегающих районов образовало и зарегистрировало общины верующих, монахи «остались жить в своих обителях»4.

В Байкальской Сибири реализация декрета об отделении церкви от государства была возобновлена после окончания гражданской войны. Так, в отчете заведующего губернским отделом юстиции Иркутского губернского революционного комитета сообщалось, что «к работе по отделению церкви от государства приступили с 1 мая 1920 г.»5. Осуществление этой работы на территории Байкальской Сибири затрудняло отсутствие механизмов, которые местные органы власти могли бы использовать для претворения декрета в жизнь, несовершенство системы административных органов, а также необходимость решения целого комплекса других острых проблем, стоявших перед новой властью.

В октябре 1920 г. при общем подотделе Сибирского отдела юстиции было образовано специальное отделение по проведению в жизнь декрета. К началу 1921 г. соответствующие отделения и комиссии были созданы при губернских, уездных и волостных органах власти. Они решали задачи по сбору сведений о молитвенных зданиях, учету церковного имущества, заключению договоров с религиозными обществами и др. В ходе кампании по изъятию церковных ценностей для борь-

бы с голодом 1921-1922 гг. эти органы были упразднены, а их дела частью передавались в комиссии по изъятию ценностей, частью в отделы управления.

Следующим шагом в государственноконфессиональной политике стала кампания по ликвидации нетленных мощей. 30 июля 1920 г. СНК принял специальное постановление «О ликвидации мощей во всероссийском масштабе»1. В Байкальской Сибири особенно почитаемы были мощи Святителя Иннокентия, находившиеся в Иркутском Вознесенском монастыре.

В целом кампания по вскрытию, изъятию и передаче мощей стала одним из этапов в становлении новой государственно-конфессиональной политики, реализации декрета от 23 января 1918 г. В ходе ее также проводилась работа по учету и национализации монастырских и церковных имуществ.

Параллельно по православным церквям предписывалось изъятие из храмов всякого рода предметов и надписей, сделанных в целях увековечивания памяти каких бы то ни было лиц, принадлежащих к членам низвергнутой династии, и «ее приспешников» (ст. 32 Инструкция НКЮста от 29 января 1918 г.). Кроме того, духовенству Иркутской епархии было сделано распоряжение о недопустимости речей политического характера (указ Епархиального Совета от 21 апреля 1920 г.)2.

В 1921 г. было принято Постановление СНК за №279 «О порядке предоставления работы служителям религиозных культов», в котором четко были обозначены ограничения в отношении священнослужителей. Так, им могли быть предоставлены должности в советских учреждениях лишь уездных и губернских городов, но ни в коем случае не в волостных исполнительных органах и сельских советах. Это объяснялось тем, что у религии наиболее прочные позиции были в сельской местности, и власть таким образом стремилась ограничить ее влияние. Священники не допускались к службе в следующих отделах исполкомов и советов: а) юстиции; б) народного образования; в) земледелия; г) рабоче-крестьянской инспекции; д) управления; е) народного комиссариата продовольствия. Кроме того, священнослужители любых вероисповеданий не

признавались состоящими на государственной и общественной службе3.

В связи с проведением в жизнь декрета об актах гражданского состояния от 18 (31) декабря 1917 г. в Иркутской губернии были открыты окружной и местный отделы записей актов гражданского состояния, в Дальневосточной республике (ДВР) были образованы регистрационные камеры. Правительством ДВР от 3 октября 1921 г. издается Закон «Об актах гражданского состояния», а 27 июля 1922 г. Закон «Об изъятии архивов из вероисповедных учреждений».

Согласно этим законодательным актам прекращалась дальнейшая деятельность вероисповедных учреждений по записи актов гражданского состояния; все дела, книги, документы и соответствующая переписка передавались в ведение местных отделов. Лица, нарушающие или препятствующие исполнению данных законов, подлежали «ведению политического и народного суда», «законной ответственности».

Результатом реализации законов стало изъятие областной регистрационной камерой материалов Забайкальской епархии (метрические книги с 1722 по 1921 г.) в количестве 4854 книг4. Такие же изъятия произошли в Иркутской епархии. Тем самым был решен вопрос о лишении юридической силы права всех религиозных учреждений на ведение актов гражданских состояний и передаче их местным властям.

Реализация государственно-конфессиональной политики в начале 1920-х гг. привела к сопротивлению со стороны православного духовенства и верующих. Политика власти по отношению к православию нашла воплощение в проведении кампании по ликвидации мощей, национализации монастырского имущества, передаче ведения актов гражданского состояния местным органам власти и других ограничительных мероприятий. Дальнейшее развитие государственноцерковных отношений происходило в ходе последующих кампаний по изъятию церковных ценностей, проведению обновленческого раскола и т.д.