Спросить
Войти
АДЫГСКИИ ФАКТОР В ЭТНОПОЛИТИЧЕСКОМ РАЗВИТИИ СЕВЕРНОГО КАВКАЗА
Олег БУБЕНОК
доктор исторических наук, профессор, заведующий отделом Евразийской степи Института востоковедения им. А.Е. Крымского Национальной академии наук Украины
(Киев, Украина)
АННОТАЦИЯ
В 2014 году исполнилось 150 лет со дня окончания Кавказской войны, имевшей трагические последствия для черкесов. В том же году на бывших землях черкесов (адыгов) была проведена сочинская зимняя Олимпиада. Эти два события минувшего года в очередной раз привлекли внимание мировой общественности к черкесскому вопросу. Долгое время многое из прошлого адыгов зачастую замалчивалось, что мешало трезво оценить перспективы решения черкесской проблемы. Следует отметить, что при нынешней политической ситуации в РФ репатриация черкесов на родину из-за рубежа и создание единой Адыгской республики на Кавказе вряд ли реальны.
КЛЮЧЕВЫЕ СЛОВА:
русско-черкесская война, зимняя Олимпиада, геноцид, адыги, адыгейцы, шапсуги, черкесы, кабардинцы, Адыгея, Карачаево-Черкесия, Кабардино-Балкария, национальная республика, «Адыгэ Хасэ», репатриация.
Введение
Накануне проведения зимней Олимпиады в Сочи СМИ Российской Федерации и других государств старались не говорить о некоторых исторических фактах, имеющих определенное значение для адыгов, проживающих в настоящий момент в Краснодарском крае, а также в Адыгеи, Карачаево-Черкесии и Кабардино-Балкарии.
В 2014 году исполнилось 150 лет со дня окончания так называемой Кавказской войны. Город Сочи был одним из тех портов, через которые осуществлялась депортация черкесов в Османскую империю. В большинстве своем СМИ замалчивали тот факт, что Олимпиада будет проводиться на тех землях, где в прошлом проживал значительный массив адыгского (черкесского) населения. В то же время в ряде публикаций научного характера акцентировалось внимание на том, что вблизи г. Сочи продолжают жить потомки местных адыгов — шапсуги1.
Помимо Олимпиады в Сочи внимание мировой общественности от черкесского вопроса в значительной степени отвлекли и события в Украине. Возможно, поэтому 20 мая 2014 года черкесские активисты обратились к председателю Верховной Рады Украины А. Турчинову (в то время исполнявшему обязанности президента Украины) с просьбой признать геноцид черкесского народа. Под обращением, одним из авторов которого являлся главный редактор информационно-аналитического агентства «Натпресс» А. Шаззо, был объявлен сбор подписей. Среди тех, кто подписал документ, можно назвать черкесских активистов из Адыгеи И. Со-обцокова и Е. Ташу, представителя международной организации «Патриоты Черкесии» в Республике Адыгея А. Хуадэ, а также ряд общественных деятелей Кабардино-Балкарии, Азербайджана и США2.
Это обращение вызвало негативную реакцию российских властей. Так, проживающие в Адыгее черкесские активисты А. Шаззо, А. Хуадэ, Е. Ташу и И. Сообцоков были вызваны на допрос в соответствующие инстанции, где им был задан вопрос: «Не считаете ли вы, что данное обращение наносит ущерб безопасности России?»
Отвечая на него, И. Сооцбоков отметил: «Есть два обращения от парламентов Адыгеи и Кабардино-Балкарии в Госдуму РФ с просьбой о признании геноцида черкесов. Я уже не говорю об обращениях черкесских общественных организаций, которые постоянно пишут российским властям по этому вопросу». При этом он высказал убеждение, что с просьбой о признании геноцида черкесов нужно обращаться не только к Украине, но и ко всем странам — членам ООН: «Россия ведь признала геноцид армян, несмотря на дружественные отношения с властями Турции. Что мешает сделать то же самое и в отношении нашего народа? Я считаю, надо обращаться ко всем странам, как делают это армяне»3.
Следует отметить, что обращение черкесских активистов не нашло поддержки у лидеров движения «Старейшины адыги». Более того, председатель Совета этого движения А. Аджиге-риев даже выразил недовольство деятельностью общественных организаций Адыгеи, Карачаево-Черкесии и Кубани, направивших президенту России В. Путину письмо о признании геноцида адыгов, и заявил, что «Совет старейшин считает подобные письма в адрес официальных властей Украины и России провокационными, пагубно отражающимися на репутации адыгского народа»4.
В данной ситуации остается только спросить: «Чего боятся российские власти и зависящие от них политические движения на Северном Кавказе? Почему они не хотят признать события так называемой Кавказской войны геноцидом черкесского народа?»
Как представляется, для того чтобы найти ответы на эти вопросы, необходимо обратиться к прошлому черкесов, которое в предшествующие десятилетия преподносилось в искаженном виде.
События прошлого адыгов в интерпретации историков ХХ века
Необходимо отметить, что в минувшем столетии исследованием прошлого адыгов, известных также как черкесы, занимались и советские историки, и эмигранты. В советской историографии изначально существовала тенденция представлять российско-черкесские отношения как дружественные. При этом никого не смущал факт экспансии Российской империи на Северном Кавказе в XVIII—XIX веках.
В 1940-х — начале 1950-х годов советские историки интерпретировали события, происходившие в указанный период на Северном Кавказе, как завоевательную политику русского царизма. Однако уже во второй половине 1950-х—1980-х годах они стали писать о «добровольном вхождении» народов Северного Кавказа в состав Российского государства, датируя его XVI веком.
В этом отношении представляет интерес вышедший в 1957 году двухтомник «Кабарди-но-русские отношения в XVI—XVIII вв.», представлявший собой сборник документов в основном российского происхождения5. Следует обратить внимание, что данное издание не охватывало событий XIX столетия, столь драматичных для черкесов.
В то же время существовало и альтернативное направление, которое было представлено в первую очередь работами черкесских исследователей, находившихся в эмиграции. Наиболее значительной является монография Р. Трахо «Черкесы», опубликованная в 1956 году в Мюнхене. В связи с ее недоступностью для советского читателя она в 1992 году была переиздана в Нальчике. Взгляды Р. Трахо на историю черкесов после событий середины XVI века в корне отличаются от подходов советских коллег6.
Все исследователи едины во мнении, что с древних времен и до монгольских завоеваний предки адыгов проживали в основном на Северо-Западном Кавказе и были известны под названиями меоты, зихи, касоги и черкесы.1 Некоторые историки и археологи считают, что уже в XIV—XV веках территория прежней плоскостной Алании в бассейне Терека была заселена выходцами из Прикубанья — адыгскими племенами, которые заняли левобережье Терека; так образовалась Большая Кабарда. К концу XV века предки кабардинцев освоили правобережье Терека — Малую Кабарду. Тогда же кабардинцы окончательно освоили степные и предгорные пространства бассейна Терека. В результате их поселения стали доходить до низовьев этой реки8.
В XV веке на юге Восточной Европы побывал генуэзец Г. Интериано, который писал об адыгах так: «Зихами зовутся они... на греческом и латинском языках, татары и турки зовут их черкесами, и на их собственном наречье имя им адыге»9.
Что же касается происхождения терминов «кабардинец» и «Кабарда», появившихся в XV веке в письменных источниках, то по этому вопросу существует целый ряд мнений; например, Л. Лавров считал их производными от личного имени Къэбэрд10.
Кабардинцы до сих пор не без гордости любят подчеркивать, что распад Золотой Орды способствовал политическому возвышению кабардинских князей, которые заняли господствующие позиции на Предкавказской равнине и в предгорьях, забрав в свои руки контроль над горными перевалами. Впоследствии это дало кабардинцам возможность подчинить горцев — балкарцев и осетин.
Таким образом, в начале XVI века адыги-черкесы были рассеяны на обширной территории: на западе их владения доходили до восточного побережья Черного и Азовского морей, а на востоке охватывали бассейн реки Терек11.
Существенные разногласия между советскими исследователями и историками-эмигрантами возникли в оценке событий XVI века.
Советские историки усиленно пестовали идею о «добровольном вхождении Кабарды в состав Русского государства». Согласно их мнению, в 1555 году (во времена Ивана IV) в Москву с Северного Кавказа вернулся Андрей Щепотьев. С ним прибыло большое посольство, в составе которого помимо кабардинцев были представители западноадыгских племен. Щепотьев сообщил российскому царю, что адыги готовы присягнуть ему на верность. Иван IV наделил послов «великим своим жалованьем» и объявил им, что они приняты в вечное подданство России.
В 1557 году в Москву прибыло еще одно посольство от черкесских князей; его итогом стало официальное принятие адыгами подданства России. Тогда же Иван IV женился на дочери кабардинского князя Темрюка Идирова Кугеней; в Москве она была крещена и стала русской царицей Марией12.
Свидетельством приверженности советского руководства этой версии является тот факт, что в 1957 году было отпраздновано 400-летие «добровольного вхождении Кабарды в состав Русского государства».
Накануне подготовки к помпезному празднованию этого «исторического события» черкесский историк-эмигрант Р. Трахо, в корне несогласный с мнением советских историков, в частности, отмечал: «Тут мы имеем дело с новой попыткой интерпретации истории нерусских народов, которую мы наблюдаем у советских историографов как общую «генеральную линию» партии. Мы не будем подробно разбирать абсурдность этих утверждений, чтобы не нарушить последовательности изложения исторических фактов, на основании которых можно легко установить, что присоединения Кабарды к России вообще не было»13.
По этому поводу Р. Трахо также писал: «В июле 1557 года мы видим кабардинское посольство во главе с князем Канкличем (Кличем) Кануко в Москве. Такая скромная связь послужила основанием для большевиков через 400 лет сделать из этого политическую шумиху и утверждать, что Кабарда 400 лет тому назад добровольно присоединилась к России»14.
Кроме того, советские историки утверждали, что вскоре после этого подданными российских царей стали и западные черкесы, так как в 1614—1615 годах царю Михаилу Федоровичу вместе с другими народами Северного Кавказа присягнули также западные адыги, которые
якобы искали союзников против Крымского ханства. В качестве аргумента упоминалось о том, что в XVII веке все российские государи называли себя царями «кабардинской земли, черкасских и горских князей»15.
В свою очередь, Р. Трахо отмечает: «После смутного времени интерес Москвы к Кавказу пал. За все время до Петра Великого не видно ни одного политического или важного акта между двумя странами. Черкесия была спокойна, если не считать стычек с ногайцами и крым-цами, с калмыками и казаками»16.
Следует отметить, что, излагая те или иные события, советские историки противоречили сами себе. Примером тому могут служить их «изыскания», связанные с начавшейся в первой половине XVIII века борьбой между Османской империей и Россией за утверждение на Северном Кавказе. По словам советских историков, кабардинцы выступали на стороне России, а западные адыги находились в составе войск вассала Османской империи — крымского хана17.
В связи с этим так и напрашивается вопрос: «Если Кабарда и Западная Черкесия ранее вошли в состав России, то как тогда черкесы могли выступать союзниками противоборствующих сторон?» Такое было бы возможно лишь в том случае, если бы Черкесия в первой половине XVIII века являлась нейтральной территорией.
Советские историки упоминали и об изменении этнополитической ситуации вокруг Ка-барды во второй половине XVI—XVII веке. Они связывали это, с одной стороны, с распространением кочевьев ногайских татар и калмыков, в результате чего степи севернее Терека временно перестали быть местом постоянного жительства кабардинцев.
С другой стороны, специалисты отмечали, что уже во второй половине XVI века по правому берегу Терека появились первые поселения терских и гребенских казаков, которые к XVIII веку распространились и на левый берег. Таким образом, вполне очевидно, что кабардинцы еще до начала Кавказской войны были потеснены. Горные же ущелья южнее Кабарды по левому и правому берегам Терека занимали балкарцы, осетины, ингуши и чеченцы18.
Оправдывая развязывание Кавказской, или русско-черкесской войны, советские историки ссылались на то, что во второй половине XVIII века имело место соперничество России и Турции за преобладание на Северном Кавказе; именно поэтому в то время большое внимание стало уделяться религиозным вопросам. В исламе, который начал распространяться в Кабарде с XVI века, царское правительство в XVIII веке усмотрело угрозу своим позициям на Северном Кавказе. Оно опасалось, что кабардинцы могли стать союзниками Турции; для советских историков это явилось существенным оправданием политики царизма на Северном Кавказе.
Как отмечал Р. Трахо, в 1736 году, во время войны между Турцией и Россией, кабардинцы стали на сторону последней, так как она обещала признать независимость Кабарды. И действительно, по Белградскому трактату 18 сентября 1739 года (пункт 6) Россия и Турция признали Кабарду независимым государством19.
Вполне понятно, что признание независимости Кабарды явно не входило в планы царизма. Для осуществления своей политики на Центральном Кавказе Россия нашла союзников в лице осетин, среди которых под влиянием кабардинцев стал распространяться ислам20. С целью укрепления своих позиций на Центральном Кавказе царское правительство начало распространять среди осетин христианство. Этому во многом способствовало вхождение основной части Осетии в состав Российской империи во второй половине XVIII века21.
Подобный интерес к осетинам был обусловлен стремлением царского правительства обеспечить России свободный проход по Дарьяльскому ущелью в Закавказье, в православную Грузию22. Таким образом, еще в XVШ веке российскими властями был взят курс на создание на Центральном Кавказе «христианского коридора», пролегающего между владениями нехристианских народов; самые заметные позиции среди них занимали тогда кабардинцы.
В 1745 году по инициативе России была основана Осетинская духовная комиссия, первоначальной резиденцией которой был г. Кизляр. Внешне это выглядело как стремление восстановить христианство среди осетин23. В 1770 году резиденция Осетинской духовной комиссии была переведена на левый берег Терека, в крепость Моздок, основанную в 1763 году. В 1792 году в Моздоке было учреждено епископство во главе с епископом Моздокским и Маджарским. В 1816 году Осетинская духовная комиссия была переведена из Моздока в Тбилиси24.
Захват территории, на которой впоследствии возникла крепость Моздок, был продиктован чисто политическими соображениями. Раньше это было поселение, располагавшееся на кабардинских землях; само название «Моздок» — кабардинское, в переводе оно означает «темный, глухой лес»25.
Однако по договору, заключенному между Россией и Турцией в 1739 году, Кабарда считалась нейтральной, и строительство Россией каких-либо укреплений на кабардинской территории являлось фактическим нарушением этого договора. Тем не менее в октябре 1761 года Сенат представил Екатерине II доклад об отведении урочища Моздок для поселения осетин и других горцев и основании там крепости. В 1763 году в Моздоке была заложена крепость26.
По замыслу российских властей, это новое поселение должно было сыграть решающую роль в колонизации Центрального Кавказа. По этому поводу Р. Трахо отмечал: «При таком намерении г. Моздок, построенный кабардинцами в 1759 году, приобретал большое значение. Он становился под прямую угрозу; и действительно, через четыре года русские превращают его в крепость и соединяют военной линией с Кизляром в 1763 году. Этот год можно рассматривать как начало столетней русско-черкесской войны, кончившейся весной 1864 года»27.
Следует признать, что до недавнего времени мы черпали знания о Кавказской войне в основном из произведений классиков русской литературы. При этом остается неясным, как именно проходила эта война и почему подробности о ней официальная российская историография до сих пор пытается замалчивать.
Отметим, что советские историки вовсе не отрицали тот факт, что в начале войны к югу от Моздока располагались владения Малой Кабарды28.
По мнению кабардинского историка В. Кудашева, борьба кабардинцев с русскими особо обострилась после заключения в 1774 году Кючук-Кайнарджийского договора, согласно которому Кабарда должна была войти в состав России. Уже в 1777-м среди кабардинцев начались волнения, которые продолжались вплоть до конца 1779 года. Однако силы были неравными, и кабардинцы проиграли; 9 декабря 1779 года они были приведены к присяге. По условиям договора границей для Большой Кабарды устанавливалась река Малка, а для Малой — река
Терек29.
Несмотря на это, борьба кабардинцев против российской экспансии происходила и в первой половине XIX века; как признают историки, в 1809—1810 годах имели место вооруженные выступления. По этой причине 19 апреля 1810 года царское правительство отправило в Кабарду карательную экспедицию во главе с генералом С. Булгаковым; в результате здесь было сожжено около 200 селений. Весьма показательно, что действия генерала С. Булгакова вызвали осуждение даже у военного министра России Барклая де Толли.
В 1816 году располагавшиеся на Кавказе российские войска были сведены в отдельный Кавказский корпус под командованием генерала А. Ермолова, который жестоко расправлялся с теми, кто придерживался антирусской ориентации. Бежавшие в горы мятежные кабардинские князья продолжали нападать на российские войска и их союзников. Что касается осетин и других северокавказских народов, то на них были возложены обязательства не пропускать через свои земли кабардинцев, убегавших на Кубань (где их называли «беглые кабардинцы»)30.
Восстания в Кабарде происходили и в 1822—1825 годах, но они тоже были подавлены. Непосредственным поводом для некоторых из них стали строительство оборонительной линии через Кабарду и создание Временного кабардинского суда.
В 1827 году генерал А. Ермолов оставил Кавказ; несмотря на это, его политика по отношению к кабардинцам получила дальнейшее развитие. Так, российские власти возводили на территории Кабарды крепости; земли под их постройку отбирались у местных жителей (кабардинцев), которые вынуждены были переселяться (или насильно переселялись) в новые места31.
Отметим, что в советское время осетинские историки не скрывали того факта, что царские власти начали проводить планомерную политику переселения их соотечественников на равнину (т.е. на территорию Кабарды). При этом отмечалось, что увеличение количества осетин было пропорционально уменьшению кабардинцев. Особую массовость переселение осетин на территорию Кабарды приобрело в первой половине XIX века во времена пребывания на посту наместника Кавказа генерала А. Ермолова.
В советское время получила распространение версия, согласно которой причиной переселения осетин на равнину были многочисленные просьбы осетинских обществ о предоставлении им предгорных равнин32. Между тем анализ документов той эпохи, опубликованных в СССР в 1940-х годах, свидетельствует, что осетины с самого начала селились не там, где им было угодно, а там, где им указывала российская администрация33. Это привело к стихийным протестам осетин, жестоко подавленным российскими властями34. Поэтому царское правительство начало переселять на плодородные земли Малой Кабарды казаков, которым отошли лучшие плодородные земли35.
Особенно усилились репрессии царской администрации против кабардинцев во времена Шамиля (в 1830—1850-х гг.); в итоге все волнения удалось окончательно подавить. Недовольные предпочли покинуть свою родину; поначалу кабардинцы переселялись за Кубань, где ими были основаны новые аулы36. Направление миграции кабардинцев изменилось после того, как Кубань была окончательно покорена Россией.
Что касается переселения с Кавказа мусульман, ставшего трагедией для черкесов, то, по словам советских историков, оно отвечало интересам как Османской империи, так и России.
Согласно их мнению, османские власти надеялись в дальнейшем использовать переселившихся черкесов для борьбы как против России, так и против балканских народов. В свою очередь, царское правительство было заинтересовано в переселении в Османскую империю части своих непокорных подданных.
Переселение началось в 1859 году и закончилось в 1865 году; оно охватило многие народы Северного Кавказа, в том числе кабардинцев и осетин. При этом советские историки не отрицали, что освободившиеся земли стали заселять лояльным по отношению к России насе-лением37.
Вместе с тем советским историкам необходимо отдать должное: несмотря на давление сверху, они, опираясь на статистические данные, стремились показать всю трагичность последствий войны для адыгов.
Так, было установлено, что к концу XVШ века количество кабардинцев увеличилось до 165—200 тыс. чел. По некоторым подсчетам, к 1830—1840-м годам их осталось всего около 40 тыс. чел., что явилось прямым результатом русско-черкесской войны. По неполным сведениям, собранным бароном П. Вревским, в 1837 году в Большой Кабарде осталось 10 243 души мужского пола, а в Малой Кабарде — 377 (тогда как в первой половине XVШ в. в Большой Кабарде насчитывалось 8 500 дворов, и вдвое меньше — в Малой Кабарде).
Отмечалось также, что роковую роль для всех адыгов и кабардинцев сыграло переселение в Турцию. По данным советских историков, в 1860—1867 годах из Кабарды было выселено около 10 тыс. чел. (только в 1865 г. число выселенцев составило 3 тыс. чел.). Указывалось также, что из Кубанской области (где находилось немало кабардинских переселенцев) в Турцию переселилось около 500 тыс. чел. В результате в 1867 году на Северном Кавказе осталось всего около 44 тыс. кабардинцев (7 384 двора)38.
Не менее трагичной оказалась и судьба западных адыгов.
Однако в трудах советских историков, посвященных Кавказской войне, было очень много белых пятен; буквально до недавнего времени невозможно было найти ответ на вопрос о том, кто проживал в Северо-Восточном Причерноморье до середины XIX века.
В постсоветский период в исторической науке стали происходить определенные сдвиги.
Так, согласно Н. Шахназаряну, Адрианопольский мирный договор 1829 года, завершивший русско-турецкую войну 1828—1829 годов, закрепил за Россией восточное побережье Черного моря от устья Кубани до бухты Св. Николая. Однако адыги отказались подчиняться России, что повлекло за собой начало боевых действий. К 1861 году большая часть Северо-Западного Кавказа перешла под контроль России. По словам историка, «коренное население начало уходить в Османскую империю, так как отступать уже было некуда»39.
Отметим, что и в работах современных российских историков, посвященных рассматриваемой тематике, все еще остается много недосказанного.
Р. Трахо по этому поводу пишет: «Первое неофициальное выселение черкесов началось сейчас же после окончания Крымской войны и возобновления активных военных действий в Черкесии. В 1859—1860 годах была выселена большая часть абазинцев, живших между Кубанью и Урупом. В 1861 году вслед за ними должны были последовать бесленеевцы и представители некоторых других народностей. К концу 1863 года к числу вынужденных эмигрантов присоединилась главная масса абхазов»40.
Судя по сведениям из документов того времени, число черкесов, выселенных в Турцию, превышало 1,5 млн чел.; следствием этого, по выводу Р. Трахо, стало то, что их земли в Севе37 См.: Там же. С. 234; Народы Кавказа. Т. 1. М., 1960. С. 98—99.
ро-Восточном Причерноморье опустели и очень быстро были заселены казаками. Те осколки черкесов, которые остались на родине, представляли собой лишь небольшие разрозненные группы некогда большого народа41.
Кроме того, Р. Трахо отмечал: «Совершая это злодеяние, русский империализм уже в царские времена убедительно и ярко выявлял свое истинное лицо истребителя народов»42.
Справедливости ради следует упомянуть о том, что в позднее советское время в решении черкесского вопроса наметились определенные позитивные тенденции.
Адыги в советский период
События, последовавшие за Октябрьским переворотом и Гражданской войной, в значительной степени коснулись и адыгов Северного Кавказа. В тот период усилилось движение народов Северного Кавказа за свое национальное самоопределение; уже в ноябре 1920 года в г. Владикавказе состоялся Всенародный съезд Терской области, который провозгласил автономию народов Терской области. В январе 1921 года Президиум ВЦИК РСФСР вынужден был узаконить образование Горской и Дагестанской АССР. Тогда в состав Горской АССР вошли Чеченский, Ингушский, Осетинский, Кабардинский, Балкарский, Карачаевский и позже Сунженский округа, а также гг. Владикавказ и Грозный (на правах округов). В 1921—1924 годах Горская Автономная Республика была преобразована в автономные образования народов43.
По официальной советской версии, географическое расположение Кабарды и Балкарии создавало условия для последующего отделения последней от Горской Республики. Кабарда занимала равнинную часть Нальчикского округа, а Балкария — горную. Советские власти считали, что это якобы лишает Балкарию прямых контактов с Горской АССР, так как Кабарда выделилась в самостоятельную автономную область.
Объединение Кабарды и Балкарии завершилось в декабре 1922 года на областном съезде Советов, на котором был создан облисполком и другие органы. В период «победоносного шествия Конституции победившего социализма» (1936—1937 гг.) автономная область была преобразована в Кабардино-Балкарскую АССР45.
В 1944 году сталинские власти насильственно переселили балкарцев на территорию Средней Азии; в результате Кабардино-Балкарская АССР стала Кабардинской АССР. Однако 28 апреля 1956 года (во время правления Н. Хрущева) Президиум Верховного Совета СССР принял Указ о реабилитации репрессированных в годы Великой Отечественной войны народов. В их числе оказались и балкарцы, которые начали возвращаться на родину.
Весьма примечательно, что руководители Кабардинской АССР не стали заселять кабардинцами покинутые балкарцами селения, что помогло избежать межнационального конфликта.
Та же участь постигла и западных соседей кабардинцев и балкарцев — черкесов и карачаевцев.
Так, в 1922 году из состава Горской АССР выделилось новое административное образование — Карачаево-Черкесская автономная область. Она объединила живших в горах Центрального Кавказа тюркоязычных карачаевцев и занимавших равнинное левобережье верхнего течения Кубани адыгов. Местное население (адыгоязычное) сформировалось из нескольких групп адыгов, основной костяк которых состоял из кабардинцев и близкородственных им бесленеевцев.
В данном контексте следует упомянуть о феномене двойного самосознания местных адыгов, которые называли себя «адыге», но при этом подчеркивали свою принадлежность к кабардинцам или бесленеевцам. Поэтому советские власти не стали глубоко задумываться и решили применить для обозначения адыгов традиционный термин «черкес» (хотя сами адыги никогда так себя не называли). В результате появилась автономная область с совершенно непривычным названием — Карачаево-Черкесия48.
В 1928 году из ее состава были выделены самостоятельная Карачаевская автономная область, Черкесский национальный округ (впоследствии автономная область) и Баталпашинский район.
В 1944 году Карачаевская автономная область была ликвидирована; карачаевцев насильно депортировали в Среднюю Азию и другие восточные регионы СССР.
Благодаря осуществлявшемуся в послевоенное время восстановлению законных прав репрессированных народов карачаевцы вернулись на родину. В 1957 году вновь была образована Карачаево-Черкесская автономная область, просуществовавшая вплоть до распада СССР.
По официальным данным, в конце 1980-х годов в Карачаево-Черкесской АО, входившей в состав Ставропольского края РСФСР, проживало 109,2 тыс. карачаевцев и 31,2 тыс. черке-сов49. Вполне очевидно, что подавляющее большинство ее населения составляли тюркоязыч-ные карачаевцы.
Как свидетельствуют данные статистики, адыги Карачаево-Черкессии долгое время не могли объединиться в однородную этническую группу. Так, при проведении Всесоюзной переписи населения 1926 года одна их часть называла себя кабардинцами, а другая — бесленеевцами.
В начале 1930-х годов словом «черкес» определяли свою национальность лишь отдельные представители адыгской интеллигенции. Однако в начале 1940-х годов (в соответствии с данными все той же официальной статистики) уже около 80% адыгского населения автономной области стали называть себя черкесами.
В 1970-х годах 2% адыгского населения области называли себя кабардинцами, а остальные — черкесами. Подходы советских властей к своей национальной политике в отношении адыгов позволяли им сделать следующий вывод: «За годы Советской власти различные адыгские этнические группы Карачаево-Черкессии сложились в черкесскую народность»50.
Говоря о начале 1970-х годов, И. Калмыков отмечал: «Хотя основную массу адыгского населения области и составляют кабардинцы, современный адыг Карачаево-Черкесии уже не
называет себя кабардинцем. Более того, многие ее жители теперь не знают, к какой адыгской этнической группе принадлежали их предки»51.
Особый интерес представляет также история образования Адыгейской автономной области. Еще в 1920 году на Северо-Западном Кавказе в составе РСФСР была образована Кубано-Черноморская область. В январе 1921 года встал вопрос о выделении местных адыгов в самостоятельную автономию. Однако местное большевистское руководство сочло постановку такого вопроса преждевременной. Для обоснования своей точки зрения оно выдвинуло нижеперечисленные аргументы:
— отсутствие экономического центра и средств к существованию;
— малое количество черкесов-коммунистов;
— национальная чересполосица населения52.
Несоответствие интересов адыгов и большевиков особенно ярко проявилось на II областном съезде трудящихся горцев Кубани и Черноморья, который проходил 2—8 марта 1921 года. На этом съезде наиболее радикальные представители адыгов выступили с идеей создания «независимой Северо-Кавказской горской республики с включением в нее территории, которую горцы занимали до 1800 года, а также возвращения на Кавказ адыгов, переселившихся в прошлом в Турцию»53.
Учитывая настроения западных адыгов, большевики вынуждены были пойти на уступки. 27 июля 1922 года Президиум ВЦИК РСФСР принял постановление о создании Черкесской автономной области; она была образована в составе трех округов (Псекупского, Фарсского и Ширванского) путем выделения из Краснодарского и Майкопского отделов Кубано-Черно-морской области, заселенной адыгами, территории с включением в нее чересполосных селений и хуторов. Исполком, который должен был быть избран на ближайшем съезде советов, наделялся полномочиями губернского исполнительного комитета.
Определенное недоразумение возникло по поводу названия «Адыгейская Автономная Республика». Дело в том, что в 1922 году уже существовали две автономии с практически одним и тем же наименованием — Карачаево-Черкесская АО в верховьях Кубани и Черкесская АО в ее нижнем течении. Постановлением ВЦИК РСФСР от 24 августа 1922 года последняя «во избежание недоразумений и путаницы» была переименована в Адыгейскую автономную область54. Таким образом, современные названия этих республик появились благодаря волевому решению сверху.
Окончательно определило границы Адыгейской автономной области решение ВЦИК РСФСР от 23 мая 1923 года, согласно которому она должна была располагаться узкой полосой шириной от 10 до 30 км по левобережью рек Кубани и Лабы, занимая около 2 660 кв. км. Тогда на территории области проживало 114 570 чел.55
Вплоть до распада СССР ник
