Спросить
Войти
ISSN 0321-3056 IZVESTIYA VUZOV. SEVERO-KAVKAZSKII REGION. SOCIAL SCIENCES. 2017. No. 3
УДК 94(470)" 18" DOI 10.23683/0321-3056-2017-3-90-94
ПЕЩЕРНИЧЕСТВО В СЕРЕДИНЕ XIX ВЕКА У СТАНИЦЫ КОЧЕТОВСКОЙ РОСТОВСКОЙ ОБЛАСТИ
© 2017 г. В.В. Степкин ab
а Воронежское отделение Русского географического общества, Воронеж, Россия, b Павловская средняя общеобразовательная школа с углублённым изучением отдельных предметов, Павловск, Россия
CAVE DIGGING IN THE MIDDLE OF THE 19TH CENTURY AT VILLAGE KOCHETOVSKAYA OF ROSTOV REGION
V. V. Stepkin ab
а Voronezh Branch, Russian Geographical Society, Voronezh, Russia, b Pavlovsk Secondary School with Enhanced Coverage of Certain Subjects, Pavlovsk, Russia
Степкин Виталий Викторович -кандидат исторических наук, учитель истории, Воронежское отделение Русского географического общества, Павловская средняя общеобразовательная школа с углублённым изучением отдельных предметов, пр. Революции, 15, г. Павловск, 396420, Россия. Е-шай: archeolog@mail.ru
Vitaly V. Stepkin Candidate of History, History Teacher,
Voronezh Branch,
Russian Geographical Society,
Pavlovsk Secondary School
with Enhanced Coverage of Certain Subjects,
Revolyutsii Ave., 15, Pavlovsk, 396420, Russia.
E-mail: archeolog@mail.ru
Дается краткая характеристика культовых пещер в Ростовской области: Демидовских и Мигулинских, созданных в рамках народного православия. Обращается внимание на существование пещерничества в рамках официальных церковных институтов на территории Войска Донского - в Межигорской пустыни и Усть-Мед-ведицком монастыре. Центральное место отводится описанию и анализу событий, разворачивающихся вокруг пещеры у станицы Кочетовской Семикаракорского района Ростовской области в середине XIX столетия. Здесь в это время подвизался крестьянин генеральши Золотаревой Влас Рыбаков в рамках аскетической традиции пещерничества. Свое решение он принял после отказа отпустить его в паломничество в Киево-Печер-скую Лавру. Известие о Рыбакове дошло и до Донского Войскового правления, которое решило провести расследование данного прецедента, поставив в известность духовную консисторию. Иоанн, архиепископ Донской и Новочеркасский, подал рапорт об этом событии в Синод 25 января 1852 г., в результате чего до нас и дошло в качестве источника информации возбужденное синодальное дело. В конечном итоге властями было принято решение о разрушении этой пещеры, «дабы существование ее не могло служить соблазном легковерию». Анализ этих событий показывает, что причиной конфликтной ситуации вокруг пещеры послужили противоречия между синодальным вариантом православия и аскетической практикой пещерничества, развивающейся в народной, мало контролируемой среде.
The article summarizes description of cult caves in Rostov region: Demidovskie andMigulinskie, established within the framework of the folk orthodoxy. The article also spotlights cave digging within the official church institutions in the territory of the Don Cossack Host in Mezhigorskaya poustinia and Ust-Medvedickiy monastery. Description and analysis of the events taking place near the caves at stanitsa Kochetovskaya ofSemikarakorsk district in Rostov region in the mid-19th century are at the heart of the article. A peasant of general Zolotarev&s wife Vlas Rybakov acted here within the ascetic tradition of cave digging. He took his decision after receiving refusal to let him go in pilgrimage to Kiev-Pechersk Lavra. The news of Rybakov reached the Don Cossack Military Board, which decided to investigate this precedent having notified the consistory. John, Archbishop of Don and Novocherkassk, filed a report about the event on 25 January 1852 to Synod, as a result we can see the initiated Synodal case as a source of information. Eventually it was decided by the authorities to destruct the cave, "so that its existence could not serve as a temptation to gullibility". Analyzing these events, the author concludes that the cause of the conflict situation about the cave was the contradictions between the Synod option of orthodoxy and ascetic cave digging practices developing among the people, which could not be controlled.
ISSN 0321-3056 IZVESTIYA VUZOV. SEVERO-KAVKAZSKII REGION. SOCIAL SCIENCES. 2017. No. 3
Цель данной статьи - рассмотрение феномена пещерничества у ст. Кочетовской Семикаракор-ского района Ростовской области в середине XIX в. Анализ связанных с этим событий стал возможен благодаря обнаружению автором в Российском государственном историческом архиве в фонде Канцелярии Синода дела «О пещере, открывшейся в 1-ом Донском округе в юрту Коче-товской станицы, в коей оказался проживающий крестьянин генеральши Золотаревой Влас Рыбаков» [1]. Основанием для возбуждения дела стал рапорт, поданный в Синод архиепископом Донским и Новочеркасским Иоанном 27 сентября 1851 г. за № 60. Публикация данного источника и его анализ составляют новизну исследования.
Надо заметить, что до того на территории Ростовской области было известно лишь три культовых пещеры, вырубленных в меловом правом высоком берегу р. Дон в Верхнедонском районе: одна у хут. Демидовский и две у ст. Мигулинской. Все эти памятники в территориальном отношении тяготеют к Воронежской области, где фиксируется наибольшее количество культовых пещер (около 50) православной аскетической традиции подземножительства на территории европейской части России [2]. Демидовская пещера впервые была обследована представителями Воронежской секции спелеологии в 1975 г. Затем на рубеже ХХ-ХХ1 вв. она была исследована спелестологом из Санкт-Петербурга И.А. Агаповым [3, с. 230231] и чуть позже - автором. В целом Демидовская пещера представляет собой двухуровневую систему, протяженностью около 80 м. В ее тупиковых ответвлениях отмечаются вырезанные в мелу киоты для икон и аналои в форме меловых уступов. Подземный храм в пещере отсутствует, что говорит наряду с незавершенностью некоторых ходов лабиринта о прерывности развития комплекса под влиянием обстоятельств.
Мигулинские пещеры были исследованы автором совместно с представителями Воронежской секции спелеологии Э. В. Гольяновым и С. В. Никольским в 2000 г. [4]. Они представляют собой два вырубленных в непосредственной близости друг от друга подземелья, первое из которых носит среди местных жителей название «Старая Мигулинская пещера», а второе - «Новая Мигулинская пещера». Протяженность Старой пещеры, согласно измерениям А. Гунько,
произведенным в 2013 г., составляет 142 м, Новой - 227 м. На значительном отрезке Старой Мигулинской пещеры своды носят аварийный характер с многочисленными обрушениями. Уникальность пещере придают многочисленные граффити народно-христианской тематики и колодец-родник. Не менее интересны граффити в Новой пещере в виде Голгофских крестов. Отсутствие письменных источников не позволяет надежно датировать Демидовскую и Мигулин-ские пещеры, созданные, по всей видимости, в рамках народной православной традиции. Анализ развития пещерокопательства на Дону [5], позволяет говорить о наиболее вероятных временных рамках их бытования в ХУП-Х1Х вв.
В отличие от данных подземелий пещеры другого сакрального локуса донского казачества Усть-Медведицкого монастыря имеют свою письменную историю, находясь в рамках официальных епархиальных институтов Русской православной церкви. Они были созданы ниже по течению р. Дон от рассмотренных ранее подземелий -у г. Серафимович. В настоящее время эти пещеры территориально относятся к Волгоградской области. Их постройка была начата игуменьей Арсе-нией (младшей дочерью казначея Войска Донского М. В. Себрякова) в 1874 г. в день памяти св. Антония Печерского. Общая протяженность пещер, созданных игуменьей и ее ближайшими сподвижницами, составила 77 сажень (165 м). Образование данных подземелий являлось продолжением развития пещерничества в казачьих землях Усть-Медведицкого округа [6, с. 174-175]. Так, например, иноки Межигорской пустыни, возникшей в 1638 г. при слиянии рек Дон и Медведицы «влекомые жаждой еще большего духовного подвига, нередко уходили из монастыря, поселялись в пещерах лесных и, пребывая там, вели жизнь затворников в совершенном безмолвии, в полном уединении, углубленные в молитву, отрешаясь в ней от всего земного» [7, с. 23-24].
Обнаружение синодального дела о пещерни-честве у ст. Кочетовской Семикаракорского района Ростовской области позволяет нам пролить свет на историю еще одного подземелья на землях Войска Донского. Учитывая, что данный источник вводится в научный оборот впервые, позволим себе опубликовать из него значимые фрагменты. Так, в 1851 г. Донское Войсковое правлеISSN 0321-3056 IZVESTIYA VUZOV. SEVERO-KAVKAZSKII REGION. SOCIAL SCIENCES. 2017. No. 3
ние отношением за № 11 586 уведомило консисторию, что «в юрте Кочетовской станицы 1-го Донского Округа, в круче Червленовской горы оказался живущий в вырытой яме крестьянин генеральши Золоторевой Влас Рыбаков. По осмотру заседателем с понятыми, яма оказалась искусственно вырытой в виде пещеры. Вход в нее неудобный - только пролезть одному человеку, и закрывается квадратною в три четверти доскою. Внутренность пещеры обделана сводом вверху, подобно церковным сводам, искусно, и не могла быть делом одного человека, разделяется на три отделения с дверьми и завесами, украшена святыми иконами, лампадами и свечами.
Из следственного рассмотрения по сему предмету видно: крестьянин Рыбаков, одушевляясь благочестивыми мыслями, желал поклониться киевским св. мощам, но не был помещицею уволен. В думах благочестивых ему в сонном видении указана для убежища и молитвы та самая пещера, в которой он взят под стражу, она была готовою, но только завалившейся вход сам очистил. Поселяясь в пещере, он пребывал в ней один, предаваясь молитве и ни с кем никаких отношений не имел, однажды только случайно открыл его в пещере крестьянин Евсеев с невесткою и, узнавши о пребывании его здесь, крестьянин Комаров раза два доставлял ему хлебные сухари. После того начали посещать пещеру разные люди с подаянием свечей, ладана и лампового масла собственно на потребу для освещения св. икон. Видевшие Рыбакова в пещерах три человека показали, что ничего в поступках его соблазнительного не заметили и сам он утверждает, что служение Богу ограничивает чтением псалтыря и других назидательных, в пещере при обозрении с понятыми найденных книг. Рыбаков находится на свободе, и начальство к дальнейшему разъяснению этого случая вызывает его к новому допросу, испрашивая у Войскового Правления разъяснение, как поступить относительно икон, в пещере оказавшихся? По рассмотрению вышеизложенного, Войсковое Правление положило: Первому Донскому Сыскному Начальству предписать в исследовании по настоящему случаю обратить внимание на то: а) была ли эта пещера известна жителям и не сохраняется ли в народе каких-либо о начале и причине существования ее преданий, и была ли обитаема когда-либо отшельниками; б) с того времени, как Рыбаков поселился в пещере, посещали его люди, с какими намерениями, не замечались по
поступках или словах Рыбакова какие-либо соблазнительные или вредные вере и гражданскому благочестию мнения и замыслы и в) вообще, по наблюдением жителей соследственных, не было ли у пещеры подозрительного появления каких-либо людей? По окончанию же следствия обратить оное к решению установленным порядком; г) распорядиться, не закрывая пещеры, до решения дела, поручить Станичному Правлению учредить наблюдение, дабы оная не могла служить приютом неблагонадежных людей и д) найденные в пещере иконы оставить в оной под охранительным наблюдением до решения дела Рыбакова» [1, л. 1-2].
Получив данное отношение, Иоанн, архиепископ Донской и Новочеркасский, подал рапорт в Синод 25 января 1852 г. следующего содержания: «Донское Войсковое Правление, на отношении Донской консистории от 30-го ноября истекшего 1851 г. уведомило, что пещера та, как дознано оным правлением через чиновника особых поручений, есть не что иное, как небольшое углубление в обрывистом яре над самою рекою Салом, объема не более двух кубических сажень.
Происхождение этой пещеры не относится к подвигам религиозным, ни к давности, и по рыхлости земли она не может существовать долго, каковое ее существование доказывает не более как год времени. Отшельник Рыбаков, живший в оной, оказался празднолюбцем, водворившемся в пещере с порочными замыслами. Бывшие там св. иконы вынесены самим Рыбаковым; посему Войсковое Правление предписало 1 -му Донскому Сыскному Начальству Святыню, какая взята из пещеры, отдать в тамошнюю приходскую церковь, самую пещеру разрушить, дабы существование ее не могло служить соблазном легковерию, и в решении дела об отшельничестве крестьянина Рыбакова поступить по законам» [1, л. 4-4 об.].
Данный рапорт показывает прежде всего разность характеристик личности пещерника Власа Рыбакова со стороны светских и духовных властей. Так, в изначальной характеристике Донского Войскового правления мы видим у Власа мотив благочестивого подражания святым Ки-ево-Печерской Лавры при отсутствии соблазнительного поведения. В епархиальном рапорте в Синод Рыбаков, наоборот, представляется «празднолюбцем, водворившемся в пещере с порочными замыслами». Различие в характеристике, на наш взгляд, объяснимо неприятием официальными церковными властями появления
ISSN 0321-3056 IZVESTIYA VUZOV. SEVERO-KAVKAZSKII REGION. SOCIAL SCIENCES. 2017. No. 3
автономных локусов структурирования сакрального пространства в народной среде.
Аналогия данного процесса хорошо видна при строительстве казачкой Марией Шерстюковой Белогорской пещеры на донском берегу в Воронежской губернии в 1796 г., после возвращения ее из паломничества в Киево-Печерскую Лавру. Там тоже светские власти давали положительную характеристику ее деятельности, а духовные - отрицательную. Так, Воронежский губернатор в письме министру духовных дел и народного просвещения князю Голицыну отмечал, что «учредительница пещеры 78-летняя старуха Мария Шер-стюкова начала рыть оную с лишком 20 лет назад, единственно для понесения трудов, из благочестивого желания подражать труженикам, с каковыми ее действиями не сопряжено ни суеверия, ни раскола. Она не ищет никого и ничем не привлекает к себе; приходящие из любопытства также и для богомолия, иногда приносят ладан и свечи, которые нужны как для освещения хода в разных отделениях пещеры, в то время всего на 299 аршин простирающегося, так и для зажигания перед св. образами, в некоторых отделениях поставленными, а иногда Шерстюкова делает свечи и, отдавая приходящим для обхода с ними по пещере, получает без всякого требования, также и от благотворящих ей, деньги, вещи и съестные припасы. Остатки свечей отдает в церковь Св. Троицы, что в Белогорье. Избытки же приношений употребляет на пропитание себе и родственникам, продовольствует богомольцев, имеющих нужду в пище или одежде, поправляет бедным дома и даже новые строит, испрашивать же подаяний она никого не посылает, разве кто, мимо ее ведома и под ложным предлогом ее поручений, собирает на освещение пещеры» [8, с. 13-14].
Иной была позиция Епифания, епископа Воронежского и Черкасского, об устроении религиозной общины при Белогорской пещере. В письме А. Н. Голицину от 8 июня 1822 г. он давал нелестную характеристику основательнице пещеры Марии Шерстюковой, наделяя ее такими качествами, как лицемерие, тщеславие и любостяжание. Последнее, по его словам, проявлялось в продаже восковых свеч и сборе подаяний. Также он упрекал пещерокопателей в распространении суеверия наподобие веры в сновидения и чудеса при источниках. Кроме того, Епифаний высказывал опасения в вероятности укрывания в пещерах бродяг и беглых [9, л. 67 об. - 74].
Действительно, основания для подозрения донских пещерокопателей в «соблазнительных
или вредных вере и гражданскому благочестию мнений и замыслов» были, учитывая значительное распространение здесь сектантов и раскольников, использующих пещеры либо в культовых целях, либо в качестве укрытий [10]. Но светская власть при этом проявляла большую объективность, расследуя прецеденты пещерничества в XIX в., если это не затрагивало интересов общественной безопасности. Войсковым Правлением поручалось Первому Донскому Сыскному Начальству выяснить, не было ли у Кочетовской пещеры «подозрительного появления каких-либо людей». Представителей же духовных властей ситуация, связанная с развитием пещерничества, затрагивала непосредственным образом. С созданием Правительствующего Синода функция религии как формы социального контроля общества стала явно превалировать над индивидуальным мистическим религиозным опытом как императивом, получаемым напрямую «сверхъестественным» образом и антагонистичном церкви, как бюрократическому институту [10, с. 37]. У крестьянина генеральши Золотаревой Власа Рыбакова после того, как его не пустили на поклонение мощам киевских угодников, была возможность ходить в приходской храм, но не было возможности подражать этим святым, подвизаясь в пещере. При этом апелляция «к сонному видению» в качестве санкции на выбор места для подвига и молитвы лишь усугубляла ситуацию, учитывая Устав духовных консисторий, впервые изданный в 1841 г. и предписывающий епархиальным архиереям бороться с суеверными разглашениями, к которым относились и разного рода видения [11, с. 6-7]. Процесс индивидуализации веры, проявившейся в ходе русского Раскола, не приветствовался в целом ни в церковной, ни в государственной среде [12, с. 366]. Тем более, если это было связано с индивидуальными формами аскетизма, увеличившими авторитет личности подвижника в ущерб авторитету института церкви.
ISSN 0321-3056 IZVESTIYA VUZOV. SEVERO-KAVKAZSKII REGION. SOCIAL SCIENCES. 2017. No. 3
Культовые пещеры Среднего Дона. Серия «Спе-лестологические исследования». Вып. 4. М. : РОСИ, 2004. С. 211-242.
References
Поступила в редакцию / Received
