Спросить
Войти
М. М. Холод
К истории ФИНАНСОВОЙ АДМИНИСТРАЦИИ В ДЕРЖАВЕ АЛЕКСАНДРА ВЕЛИКОГО
В настоящей статье речь пойдет об одном назначении, осуществленном Александром Великим, — отправке им в Малую Азию весной 331 г. до н. э.1 некоего Филоксена2, получившего от него в данной связи особые полномочия.
Об этом событии рассказывает Арриан. Говоря об отданных тогда Александром распоряжениях, связанных с административными вопросами, античный автор сообщает и о его распоряжениях, касающихся реорганизации финансового управления. Он пишет, что македонский царь поставил в тот момент для сбора фороса3 в Финикии Койрана из Берои, а в «Азии по эту сторону Тавра» Филоксена, ответственных ранее (очевидно, на временном основании) за центральную казну, во главе которой теперь снова встал прощенный Александром Гарпал, только что вернувшийся из бегства4 (Агг. АпаЬ., III, 6, 4: ёу Фоьуькт) цёу ёт тсЗу форму тт £иААоуТ катасттлста? Коьрауоу Вероьаьоу, ФьАо^еуоу 8ё тт? ’Астьа? та ёт та8е той Тафои ёкАёуеьу).
Если в данном пассаже Арриан совершенно определенно называет регион, в который назначается Койран (Финикия), то указанное им место назначения Филоксена выглядит не совсем ясным («Азия по эту сторону Тавра»). Долгое время, правда, исследователи были в общем единодушны, понимая под фразой Арриана «Азия по эту сторону Тавра» территорию, расположенную к северу и западу от Тавра, т. е. практически целиком Малую Азию, и считая, что Филоксен был тогда назначен Александром осуществлять руководство в финансовых делах над всем этим обширным регионом (по меньшей мере, заведовать здесь сбором денег)5.
© М. М. Холод, 2011
В наиболее полной форме данный взгляд был выражен Г. Берве. Исходя из своей точки зрения о создании Александром после покорения Египта особых должностных лиц, «финансовых директоров», бывших верховными управляющими финансами в отдельных крупных округах, охватывавших несколько сатрапий, Г. Берве называет Филоксена «финансовым директором Азии к западу от Тавра». По мнению ученого, Филоксен, подобно другим «финансовым директорам», руководил в сатрапиях на вверенной ему территории всеми делами, связанными с финансами, причем он стоял над сатрапами своего округа не только в этих делах, но и вообще, так как являлся «представителем царской центральной власти». Вместе с тем, отмечает Г. Берве, вполне вероятно, что среди исполняемых Филоксеном финансовых функций была еще одна — сбор синтаксиса с находившихся вне сатрапий греческих полисов Малой Азии6, над которыми, согласно исследователю, он к тому же осуществлял политический контроль [28, 8. 251 А"., 308, 314 А".; 2, 8. 389 £ (№ 793); 3, 8р. 189 (№ 1)].
С обычным для своего времени пониманием фразы Арриана «Азия по эту сторону Тавра» был согласен и О. Лёйце. Однако, критикуя теорию Г. Берве о наличии в державе Александра так называемых «финансовых директоров», он высказал иной, чем у его предшественника, взгляд на те задачи, которые должен был решать назначенный в 331 г. в Малую Азию Филоксен. С точки зрения О. Лёйце, если думать, что данное назначение носило продолжительный характер, то в таком случае стоит предполагать, что в финансовые обязанности Филоксена входил только сбор синтаксиса с малоазийских греческих городов, поскольку, по словам ученого, форос собирали в своих областях сатрапы. Впрочем, заявляет О. Лёйце, ничего не указывает на то, что Филоксен был в тот момент отправлен в Малую Азию на долгий срок. По убеждению исследователя (и это его конечный вывод в данной связи), есть все основания считать, что соответствующая миссия Филоксена была временной, нацеленной на выполнение разового поручения: никаким «финансовым директором» (или кем-то подобным) он не стал в 331 г. (и никогда не являлся), но должен был тогда просто доставить к Александру форос, уже собранный на местах малоазийскими сатрапами [1, 8. 269 А".].
Сразу же заметим, что данный вывод О. Лёйце, по нашему мнению, нельзя признать убедительным, поскольку он явно не согласуется с тем, что называет Арриан в качестве задачи, поставленной Александром перед Филоксеном в 331 г.: действительно, античный писатель совершенно определенно указывает на то, что Филоксен был в то время назначен в Малую Азию «собирать» (ёкАёуёЬу) форос. При этом кажется вполне очевидным, что исполнение им такого поручения мыслилось македонским царем отнюдь не как разовая акция7.
Первым, кто выступил против традиционного истолкования выражения Арриана «Азия по эту сторону Тавра, был Э. Бэдиан, давший, исходя из этого, свою оценку положения Филоксена. Выясняя смысл подобного выражения, исследователь пришел к выводу, что Арриан использовал его в том значении (во всяком случае, приблизительном), в котором оно нередко использовалось к его времени, когда под «Азией по эту сторону Тавра» понималась лишь полоса земли (различной ширины) вдоль западного и южного побережья Малой Азии, с обычным исключением отсюда северного прибрежного района
(Вифинии и Понта) и центра (по крайней мере, Каппадокии и той области, которая стала Галатией). Вместе с тем, отмечает Э. Бэдиан, даже при таком понимании данной фразы получается, что Филоксен должен был осуществлять сбор денег с весьма значительной территории, иначе говоря, обладать хотя и не столь огромным, как думает, к примеру, Г. Берве, но все равно чрезвычайным большим объемом соответствующих обязанностей, слишком диспропорциональным по сравнению с объемом обязанностей Койрана (который был прежде коллегой Филоксена и теперь упоминается в параллели с ним) и при этом в целом ненужным: у Александра, по убеждению Э. Бэдиана, не было никакой надобности в том, чтобы создавать между сатрапами (или казначеями при сатрапах, если таковые были), с одной стороны, и Гарпалом — с другой, особый промежуточный пост, назначать посредника, в обязанности которого входил бы сбор денег с нескольких малоазийских сатрапий. Однако, считает ученый, подобный пост все же тогда был необходим, но для решения несколько иной задачи, как известно, до сих пор неразрешенной, а именно для сбора синтаксиса с греческих городов Малой Азии, в отличие от сатрапов, нуждавшихся для этого в такого рода посреднике. Ввиду того, что было совершенно нецелесообразно, чтобы каждый полис посылал свою сумму синтаксиса (из нескольких талантов) с индивидуальными конвоями в глубины Азии, куда теперь направлялся Александр, и при том что это было небезопасно, возникала очевидная потребность в особом должностном лице, которое собирало бы данные таланты с городов в удобном месте и время от времени, когда приказывал македонский царь, отправляло накопившуюся сумму в его распоряжение. Именно для выполнения подобных обязанностей, по мнению Э. Бэдиана, и был в 331 г. назначен Филоксен, причем, указывает исследователь, в таком случае его назначение становилось действительно параллельным с назначением Койра-на, поставленного собирать деньги с финикийских городов, которые были также избавлены от верховенства сатрапов и также, как малоазийские греческие полисы, нуждались для сбора с них денежных сумм в особом посреднике [29, р. 54 £; ср. 30, р. 172; 31, Бр. 896 (№ 1)]. Таким образом, указанные рассуждения привели Э. Бэдиана к заключению, что функции Филоксена, о назначении которого в Малую Азию упоминает Арриан, должны были ограничиваться в тот момент только сбором синтаксиса с малоазийских греческих городов8.
С этим заключением, однако, стоит, на наш взгляд, согласиться лишь отчасти. Если предположение Э. Бэдиана, высказанное им вслед за Г. Берве и О. Лёйце9, о том, что Филоксен был причастен к сбору синтаксиса с малоазийских греков, выглядит вполне убедительным, то, как кажется, едва ли следует считать, как считает Э. Бэдиан, что этим финансовые обязанности Филоксена и ограничивались. Действительно, если дело обстояло именно так, как думает Э. Бэдиан, то тогда непонятно, почему Арриан не говорит прямо о полисах малоазийских греков, а называет в качестве места назначения Филоксена «Азию по эту сторону Тавра», представлявшую собой, даже в случае принятия толкования данного выражения Э. Бэдианом, территорию явно большую, чем населенное греками побережье? (Кстати говоря, вне зависимости от согласия или несо-
гласия с Э. Бэдианом по поводу подобного толкования соответствующей фразы10, стоит заметить, что территория, которую ограничивает это самое толкование, так или иначе, почти полностью совпадает с той территорией Малой Азии, которая в данный момент фактически находилась под контролем македонян11.) В свою очередь, весьма примечательно, что в настоящем пассаже Арриан не упоминает о синтаксисе (или, если полагать, что он не знал этого технического термина12, не указывает как-то иначе на такого рода финансовую обязанность малоазийских греческих полисов, которая должна была быть ему или его источнику известна), но говорит только о форосе. Объяснение этому, очевидно, нужно искать не в терминологической неточности древнего автора, как делает Э. Бэдиан [27, р. 67, п. 73], а, скорее всего, в том, что именно сбор фороса являлся основной задачей, поставленной тогда перед Филоксеном, в то время как сбор синтаксиса, исчисляемого в целом, несомненно, меньшей суммой, вероятно, был для него задачей сравнительно второстепенной. Думается, в таком случае Арриан (или его источник) мог вполне использовать в своем рассказе только термин «форос», растворив в нем, как в более общем и для конкретной ситуации более главном, менее значимый термин «синтаксис» (либо другое соответствующее обозначение, с которым он был знаком). При этом кажется недостаточно веским категорическое отрицание Э. Бэдианом необходимости создания в данной связи между сатрапами и центральной казной особого поста, назначения посредника, в обязаности которого входил бы сбор фороса с некоторых сатрапий Малой Азии. Как представляется, наоборот, создание подобного поста должно было быть тогда весьма полезным, а следовательно, вполне необходимым, и уже потому, что оно, без сомнения, позволяло Александру удобно организовать процесс сбора фороса с сатрапий этого региона: под наблюдением соответствующего должностного лица фо-рос с сатрапий, как и синтаксис с малоазийских греческих городов, был способен централизовано собираться в определенном месте (в Сардах?), а затем уже всей суммой, не с разными, а с одним общим конвоем, направляться в то или иное время к Александру. С другой стороны, нельзя не учитывать и следующего обстоятельства13: итогом того, что македонские сатрапы Малой Азии в течение двух прошедших лет напрягали все силы в борьбе с персами, ведшими энергичные контрнаступательные операции в данном ре-гионе14, не могло не стать ухудшение качества функционирования здесь фискальной системы (не исключено, что весьма значительное), поскольку в создавшейся ситуации малоазийские сатрапы, в отличае от сатрапов других регионов, если и имели, то имели явно недостаточно времени для ведения дел, связанных со сбором фороса в вверенных им областях. Логично полагать, что подобное обстоятельство также должно было вызывать у Александра в тот момент потребность в назначении в Малую Азию особого должностного лица, специалиста по финансам, чтобы при его посредстве не только решить задачу по сбору синтаксиса с находившихся на побережье греческих полисов, но и одновременно привести в порядок работу фискальных механизмов в малоазийских
сатрапиях, а в конечном счете наладить процесс взимания денег со всей контролируемой македонянами территории Малой Азии.
Таким образом, на наш взгляд, есть все основания для заключения, что в функции Филоксена входил тогда как сбор синтаксиса с греческих полисов Малой Азии, так и, вопреки мнению Э. Бэдиана, сбор фороса с малоазийских сатрапий, располагавшихся в пределах так называемой «Азии по эту сторону Тавра». Что же касается получающейся в результате разницы в объеме обязанностей Филоксена и Койрана, то данному факту вряд ли следует придавать слишком большое значение: очевидно, что Александр думал прежде всего об эффективности процесса сбора денег с территорий, вошедших в зону его влияния, а не о точном равенстве объемов соответствующих обязаностей назначаемых им для этого должностных лиц.
В данной связи есть еще один вопрос, на указанную трактовку которого Э. Бэдианом стоит обратить внимание. Исходя из рассуждений исследователя, получается, что до назначения Филоксена в Малую Азию весной 331 г. здешние греческие полисы, не имея посредника, были вынуждены напрямую посылать свою сумму синтаксиса к Александру. С этим, однако, с нашей точки зрения, едва ли нужно согласиться. В самом деле, трудно представить, чтобы македонский царь, располагая, безусловно, всеми возможностями поступить иначе, избрал (или почти за три года не изменил) столь неудобный порядок доставки синтаксиса себе в руки, при котором каждый из многочисленных греческих городов Малой Азии должен был самостоятельно, посредством отдельных конвоев, привозить требуемые деньги в его лагерь: кроме того, что такой порядок неизбежно вносил бы известный элемент хаоса в процесс получения Александром синтаксиса (по крайней мере, понятно, что четко скоординировать прибытие всех этих конвоев было чрезвычайно сложно, особенно в условиях постоянного перемещения македонской армии), он к тому же был сопряжен и с определенным риском, поскольку в весьма неспокойной обстановке, сложившейся тогда на полуострове, гарантировать сохранность доставляемых денег та или иная из малоазийских греческих общин была своими силами явно не в состоянии, тем более ввиду активно проводимых персами в 333-332 гг. контрнаступательных операций в районе Малой Азии; вместе с тем следование подобному порядку было, как представляется, не с руки Александру еще по одной причине: то, что, помимо выделения причитающейся суммы синтаксиса, каждый полис был вдобавок обязан самостоятельно снаряжать необходимые конвои для ее охраны, а они, в свою очередь, совершать небезопасный путь в расположение македонской армии, могло стать излишним источником недовольства малоазийских греков Александром, симпатии которых, как уже отмечалось, ему были весьма нужны в данное время.
Таким образом, сказанное заставляет нас полагать, что до весны 331 г., скорее всего, существовал иной порядок доставки синтаксиса к македонскому царю, более подходящий для тогдашних условий, причем он должен был предусматривать наличие посреднического звена, способного не только избавить греческие полисы Малой Азии от необходимости транспортировки на дальние расстояния требуемых от них денег, но и обеспечить для последних, взяв эту обязанность на себя, надежную охрану. Кто же мог лучше всего подойти на роль подобного звена в тот период? На наш взгляд, соответствующие функции поначалу, до назначения Филоксена в Малую Азию, были вполне способны выполнять здешние сатрапы (или казначеи при них15): по-видимому, именно им
посылали синтаксис малоазийские греческие общины (вероятно, каждая — в сатрапию, находившуюся от нее поблизости), а они уже затем направляли эти деньги вместе с фо-росом, собранным на подконтрольных им землях, дальше — македонскому царю.
Наконец, если верно то предположение, что выплата синтаксиса греческими городами Малой Азии должна была прекратиться с окончанием так называемой войны «отмщения», которая была официально завершена Александром в Экбатанах в 330 г. [27, с. 74], логично думать, что после этого функции Филоксена стали сводиться исключительно к сбору и отправке македонскому царю фороса. При этом определенно сказать, как долго затем продолжал выполнять данные функции Филоксен в Малой Азии, из-за неудовлетворительного состояния источников16, к сожалению, не представляется возможным.
том числе собирать здесь форос. Во всяком случае, кроме Египта (который долгое время не имел сатрапа и, следовательно, не может сравниваться с другими сатрапиями), засвидетельствованы только два подобных чиновника — Никий в Лидии (Агг. АпаЬ., I, 17, 7) и Асклепиодор в Вавилонии (Агг. АпаЬ., III, 16, 4), что скорее говорит об исключительности такого рода назначений. См. [13, р. 242]; однако: [23, р. 24 Я’.]. Общую информацию об обоих названных чиновниках см.: Никий [2, 8. 278 (№ 565); 5, р. 179]; Асклепиодор: [2, 8. 88 (№ 167); 5, р. 58 (№ 3)].
Статья поступила в редакцию 12 октября 2010 г.
