Конфликт на Халхин-Голе и смена вектора внешней политики Японии

Вестник Челябинского государственного университета. 2009. № 38 (176). История. Вып. 37. С. 62-67.

конфликт на халхин-голе и смена вектора внешней Политики японии

В статье рассматривается период в истории японской внешней политики (30-е гг. ХХ в.), содержание и динамика развития важнейших событий которого объективно предопределили избрание руководством Японии продвижения на юг в качестве магистрального направления агрессии в Азии и Тихоокеанском бассейне. Используемый комплексный подход позволяет обосновать вывод о значении событий на Халхин-Голе для последующего развития международных отношений в Азиатско-Тихоокеанском регионе.

Международная обстановка на Дальнем Востоке в 30-х гг. XX в. во многом определялась экспансионистской политикой милитаристской Японии и, прежде всего, её противостоянием с СССР. Став на путь экспансии в Азии, японское военно-политическое руководство пыталось решить внутриполитические проблемы и сложности экономического характера, связанные с мировым экономическим кризисом. На международной арене к продвижению на северном направлении Японию открыто подталкивали США и некоторые европейские державы, среди которых выделялась Великобритания, поддерживаемая доминионами в южной части Тихого океана - Австралией и Новой Зеландией.

Наглядным проявлением агрессивности Японии явились события в районе реки Халхин-Гол, которые в Японии называются «Номон-Хан дзикэн» («события у Номон-Хана» или «инцидент у Номон-Хана»)1. Это был вооружённый конфликт, продолжавшийся с мая по сентябрь 1939 г. на территории Монголии недалеко от границы с Маньчжурией, которая как государство была создана Японией в 1932 г. после оккупации Северо-Восточного Китая. В конфликте принимали участие Япония и Маньчжоудиго, с одной стороны, и СССР и МНР, с другой. Конфликт закончился полной победой СССР, что сыграло немаловажную роль в дальнейшем развитии международных отношений в Азии и Тихоокеанском бассейне. Несомненно, что события на Халхин-Голе кардинально повлияли впоследствии на принятие решения о ненападении Японии на СССР, а некоторые специалисты даже считают, что именно поражение на Халхин-Голе сыграло главную роль в отказе от планов нападения на СССР в пользу нападения на США2.

Советское правительство в те годы, несомненно, объективно было заинтересовано в нормализации советско-японских отношений, недопущении вооруженных столкновений, обеспечении безопасности дальневосточных рубежей страны. В подтверждение этого в первой половине 30-х гг. советским руководством было сделано несколько предложений о заключении пакта о ненападении. К сожалению, все они были отвергнуты японской стороной. В 1935 г. Советский Союз согласился с выдвинутыми Японией и крайне невыгодными для него условиями досрочного выкупа Маньчжурией КВЖД. Позднее налицо было стремление советского руководства избежать прямого вовлечения во вторую японо-китайскую войну, начавшуюся в 1937 г. Поэтому очевидно, что в условиях усиления напряженности на западных границах вооружённое противостояние на Халхин-Голе было не в интересах СССР, создавало для него опасность вовлечения в войну на два фронта - на Западе и на Востоке.

Что же касается внешней политики Японии в регионе в 30-е гг. ХХ в., то этапами экспансии стали оккупация Северо-Восточного Китая, создание Маньчжоуго, а позднее Маньчжоудиго во главе с императором Пу И (последним императором из династии Цин), а на территории Внутренней Монголии марионеточного режима принца Дэвана, попытки заставить МНР отказаться от политики дружбы с Советским Союзом, фактическое отторжение КВЖД. Все эти шаги с военностратегической точки зрения были подчинены одной цели - созданию плацдарма для агрессии против СССР. Тем более что после того, как Лига Наций в своей резолюции согласилась с доводами об особых правах и интересах Японии в Маньчжурии, японскому руководству наиболее предпочтительным для расширения экспансии виделось направление на Китай, а затем Монголию и СССР.

К этому японских милитаристов подталкивали также США, некоторые европейские страны и их союзники в бассейне Тихого океана. Каждая сторона, при этом, исходила из собственных интересов. Однако для всех капиталистических государств общей была обеспокоенность укреплением позиций СССР на Дальнем Востоке, особенно в Китае. Именно там, по мнению лидеров ведущих западных держав, японское присутствие позволяло создать противовес усиливавшемуся влиянию Советского Союза. Для Великобритании, имевшей интересы в центральном и южном Китае, важно было направить возможного агрессора в северном направлении, чтобы избежать прямого столкновения. В этом её поддерживали Австралия и Новая Зеландия, которые, не без основания, опасались японской экспансии в южной части Тихого океана.

После агрессии Японии в Маньчжурии в докладе королевского института международных отношений за 1932 г. откровенно констатировалось, что Великобритания и её тихоокеанские доминионы испытали «чувство облегчения от того, что японский тигр после ожидаемого прыжка предпочел прыгнуть через Желтое море и вонзить когти в тело Китая вместо того, чтобы попытаться прыгнуть через Тихий океан и искать новую жертву в лице Новой Зеландии или Квинсленда»3. Хотя Великобритания и заявила о своем несогласии с вышеупомянутой резолюцией, но вместе с тем подчеркнула, что «не намерена предпринимать какие-либо меры против Японии»4. Такое нежелание поддерживать принятие санкций против Японии объяснялось неприкрытым стремлением направить агрессию в северном направлении.

Резкое обострение торговых противоречий Японии с США и Великобританией в начале 30-х гг. переросло в настоящую торговую войну. В это же время у Японии с Австралией велась тарифная война5. Японии приходилось импортировать огромные объемы сырья для своей промышленности. Зависимость от импорта составляла по нефти - 80-85 %, железной руде - 85-90 %, чугуну - 20-30 %, свинцу

- 95 %, каучуку, шерсти и хлопку - 100 %6. Положение усугублялось особенностью японской экономики, которая в то время проявлялась в том, что по отношению к высокоразвитым странам Япония выступала поставщиком полуфабрикатов и кустарных изделий, потребляя продукцию тяжёлой промышленности. А в отношении Австралии, Новой Зеландии и других доминионов, а также колоний и полуколоний являлась поставщиком готовых изделий и закупала сырьё7. Это вынуждало ее принимать кардинальные решения. «Новые» концерны, выросшие на военных заказах, и «старые», широко вовлеченные во внешнеторговую деятельность, подталкивали политическое руководство страны к установлению японского политического контроля в сырьевых районах и в районах сбыта японской продукции, и созданию, таким образом, замкнутой хозяйственной сферы. Поднимался вопрос о расширении японской колониальной империи, в связи с чем позднее будет сформулирована концепция «великой восточно-азиатской сферы совместного процветания»

- основа внешней и внешнеэкономической политики Японии до середины 40-х гг.

В 1933 г. Япония вышла из Лиги Наций. В апреле 1934 г. МИД Японии выступил с заявлением, в котором говорилось, что «Япония несет единоличную ответственность за поддержание мира в Восточной Азии и полна решимости выполнить эту миссию вне зависимости от отношения к ней других стран»8. В конце декабря 1934 г. Япония в одностороннем порядке расторгла Вашингтонские соглашения о морских вооружениях. В августе 1936 г. в Токио были приняты «Основные принципы национальной политики» - программа действий японского кабинета в сфере внешней и внутренней политики.

Продолжение агрессивного внешнеполитического курса должно было обеспечить доминирующие позиции Японии в Азии и возможность, в случае необходимости, продвижения в район Южных морей. Это был стратегический план японской агрессии, который в итоге закономерно привёл к началу Японией войны на Тихом океане. На одном из важнейших направлений - в Маньчжурии

- предусматривалось «завершение строительства государства» и «укрепление маньчжуро-японской обороны», а также увеличение

расположенных в Маньчжоудиго и Корее контингентов войск, чтобы в случае начала военных действий нанести первый удар по вооруженным силам СССР на Дальнем Востоке9. После подписания с Германией в ноябре 1936 г. «Антикоминтерновского пакта» антисоветские военные приготовления Японии ускорились.

В целом на протяжении 30-х гг. в государствах южной части Тихого океана усиливалось мнение, что в случае серьезной опасности Великобритания самостоятельно не сможет защитить свои доминионы. Поэтому в конце 30-х - начале 40-х гг. все яснее становилась необходимость укрепления союза с США. Лидеры тихоокеанских доминионов понимали также необходимость объединения усилий с США и Великобританией по направлению вектора агрессивной внешней политики Японии на север.

С одной стороны, руководители Австралии и Новой Зеландии, оценивая положение в Тихоокеанском регионе, надеялись, что, занятая захватами в Маньчжурии и центральном Китае, Япония не способна на расширение

агрессии. С другой, в случае японской угрозы Новой Зеландии и Австралии ожидалось вступление в войну не только Великобритании, но и США, которые рассматривали Тихий океан как район своих интересов. Однако оставались серьезные опасения, что Япония направит свою агрессию в южном направлении11.

И такие опасения по поводу возможной японской агрессии были обоснованными. 26 июля 1940 г. в Японии была принята «Основная программа национальной политики», одной из задач которой определялось обеспечение за Японией района Южных морей, построение «великой восточно-азиатской сферы совместного процветания», в состав которой были включены, среди других стран, Австралия и Новая Зеландия12. 23 сентября 1940 г. Япония начала оккупацию французского Индокитая. А 27 сентября Япония подписала «тройственный пакт», окончательно противопоставив этим себя Великобритании и США. Стало предельно ясно, что основная опасность для тихоокеанских доминионов Великобритании исходит от Японии, избравшей продвижение на юг в качестве магистрального направления агрессии в Азии. Однако такому повороту во внешней политике Японии предшествовали события на Халхин-Голе.

Напряжённость в отношениях между Японией и СССР особенно возросла после заключения в августе 1937 г. советско-китайского договора о ненападении. Именно после этого произошёл развязанный японской стороной двухнедельный советско-японский конфликт у озера Хасан в августе 1938 г. К началу 1939 г. у центрального японского руководства были веские основания полагать, что в обстановке опасности германского нападения СССР не сможет использовать крупные силы на восточных рубежах и в случае вооруженного столкновения с Японией будет вынужден пойти на серьезные политические а, возможно, и территориальные уступки13.

Кроме того, правящие круги Японии рассчитывали, что, развязав даже ограниченные военные действия против Советского Союза на Дальнем Востоке, они ускорят события, и Германия незамедлительно нападет на СССР. Поэтому не выдерживают критики утверждения о том, что якобы ответственность за расширение конфликта несут только не подчинявшиеся решениям японского Генерального штаба генералы и офицеры Квантунской армии. Невероятно, чтобы в течение четырех

месяцев велись масштабные сражения с широким применением авиации, тяжёлой бронетанковой техники и артиллерии вопреки приказам императорской ставки и Генерального штаба.

Как правило, в исторической литературе при анализе причин развязывания японской стороной крупного вооруженного конфликта в районе реки Халхин-Гол внимание обычно уделяется в основном военным целям этой операции. Действительно, такие цели также преследовались, командование японской армии стремилось проверить как боеспособность советских вооруженных сил на данном направлении, так и готовность Советского правительства выполнить свои обязательства по заключенному в марте 1936 г. в Улан-Баторе советско-монгольскому протоколу о взаимной помощи. Статья 2 протокола предусматривала, что в случае угрозы нападения на Монголию СССР окажет ей военную по-мощь14. Не последнюю роль сыграла существовавшая среди японских генералов потребность как можно быстрее восстановить авторитет императорской армии, подорванный неспособностью победоносно и быстро завершить войну в Китае и поражением у озера Хасан.

Однако представляется, что подлинные причины, толкнувшие японское командование на развязывание военных действий на территории МНР, были гораздо глубже и сложнее, чем просто стремление взять реванш за военные неудачи последних лет. Ведь именно после поражения на Халхин-Голе окончательно определился вектор внешней политики Японии, который затем сохранялся до капитуляции 2 сентября 1945 г.

Действуя в целях установления «нового порядка в Восточной Азии», провозглашённого правительством Коноэ Фумимаро в ноябре 1938 г., что предусматривало, прежде всего, обеспечение политической и экономической гегемонии на территории всего Китая, японское руководство рассчитывало угрозой войны вынудить СССР отказаться от помощи Китаю или, по крайней мере, значительно ее ослабить. В этом случае предполагалось, что лидер Гоминьдана Чан Кайши должен был пойти на мирное улаживание японо-китайского конфликта, разумеется, на японских условиях. Не последнюю роль сыграло стремление Японии включить в свою сферу влияния и Монголию. Ещё на монголо-

маньчжурской конференции 1935 г. Япония пыталась дипломатическим путём заставить МНР отойти от политики дружбы с СССР. Потерпев неудачу, Япония перешла к политике открытых угроз Монголии оружием. Количество пограничных инцидентов и провокаций резко возросло15.

Одновременно события на Халхин-Голе рассматривались японским руководством как важный козырь в дипломатической игре с Западом. Не случайно заключение между Японией и Великобританией так называемого «соглашения Арита - Крейги», которое вошло в историю как дальневосточный вариант «мюнхенского сговора», произошло 24 июля 1939 г., т. е. в самый разгар ведения боевых действий на Халхин-Голе. Вполне справедливо расценивать это соглашение как косвенное одобрение правительством Чемберлена агрессивной японской внешней политики в регионе. А решение США, принятое 27 июля 1939 г., о денонсации торгового договора с Японией, не могло серьёзно помешать экспансионистским планам Японии, так как практическое осуществление этого документа было отложено на полгода, до 26 января 1940 г. Занятая США позиция позволила Японии закупить в 1939 г. в 10 раз больше американского железного и стального лома, чем 1938 г. Не прекращалась торговля и другими жизненно важными для Японии стратегическими товарами16. Японские политики прекрасно понимали заинтересованность США, Великобритании и её тихоокеанских доминионов в повороте вектора японской агрессии против СССР.

Наконец, Токио упорно добивался от Германии и Италии заключения военного союза, направленного главным образом против СССР, стремясь при этом воздержаться от принятия обязательств по совместному с Германией и Италией участию в войне с Великобританией и Францией, на чем настаивали европейские фашистские державы. Именно начало военных действий между Японией и Советским Союзом, по расчётам японских лидеров, должно было подтолкнуть Германию к согласию с японской позицией. Таким образом, принимая весной 1939 г. решение об организации крупной военной провокации на территории МНР, японское военно-политическое руководство считало, что международная обстановка позволяла рассчитывать на успех даже в случае перерастания конфликта в войну.

Однако, вопреки расчётам японских военных, в результате заключительного сражения в последних числах августа 1939 г. советскими и монгольскими войсками была полностью разгромлена 6-я отдельная армия Квантунской группировки японских войск. А после подписания соглашения между СССР и Японией военные действия были прекращены с середины сентября. Окончательное восстановление статус-кво на границе между Монголией и Маньчжоудиго состоялось 9 июня 1940 г. по окончанию переговоров между СССР и Японией17. Это поражение явно свидетельствовало об авантюристичности и порочности японской политики и стратегии. Было очевидно, что Японии не под силу военное противоборство с СССР. Впоследствии военная мощь Советского Союза не вызывала сомнений у Японии, что не в последнюю очередь заставляло японское руководство воздерживаться от авантюристических шагов в отношении СССР и МНР в 40-е гг. ХХ в.

Как известно, военное поражение Японии сопровождалось поражением политическим. Более того, события, произошедшие в течение нескольких следующих месяцев и связанные напрямую или опосредованно с конфликтом на Халхин-Голе, заставили японское руководство поменять вектор внешнеполитической активности.

В конце августа 1939 г. Германия заключила пакт о ненападении с Советским Союзом. Это сообщение привело японское руководство в столь сильное замешательство, что премьер-министр Японии Хиранума Киитиро подал в отставку. Неожиданный политический маневр Германии обоснованно был воспринят в Токио, как вероломство и нарушение положений направленного против СССР «Антикоминтерновского пакта». При понимании всех недостатков советско-германского соглашения оно объективно ослабило «Антикоминтерновский пакт», дало понять политикам в Токио, что Германия не склонна подчинять свои планы развязывания войны японским прожектам, небезосновательно заставило серьезно сомневаться в надёжности Германии как союзника Японии. Вполне оправданно мнение, что возникшая в «оси» Токио - Берлин трещина впоследствии привела к тому, что Япония не пожелала безоглядно следовать за Германией в агрессии против Советского Союза18.

Вместе с тем, после начала Второй мировой войны в Европе японское военно-политическое руководство было заинтересовано в захвате колоний европейских государств, капитулировавших перед Германией. В июле 1940 г. вторым кабинетом Коноэ Фумимаро была принята «Основная программа национальной политики», в которой в области внешней политики главным направлением приложения усилий являлись территория Китая и район Южных морей. Предполагалось строить «великую восточно-азиатскую сферу совместного процветания». Правительство страны понимало, что для обеспечения господства в Азии Японии необходимо было укреплять связи с Германией и Италией. Одновременно такая деятельность вызывала противодействие США и Великобритании. Позиция Японии в соперничестве держав и основное направление внешней политики были чётко определены. Официальное оформление произошло при подписании «Тройственного пакта» в сентябре 1940 г.

Изменения в политике Японии в отношении СССР привели к заключению в апреле 1941 г. советско-японского пакта о нейтралитете, известного как пакт Молотова-Мацуока. Содержание документа сводилось к обязательствам сторон поддерживать мирные и дружественные отношения между собой и взаимно уважать территориальную целостность и неприкосновенность другой стороны, а также соблюдать принцип нейтралитета в случае военных действий с третьей держа-вой19. В интересах Японии было перейти от конфронтации к установлению мирных отношений, к чему неизменно проявляло политическую волю Советское правительство.

Таким образом, последующие действия японского руководства показали, что, несмотря на сохранение японскими правящими кругами военных планов в отношении СССР и расчётов осуществить их при определённом развитии событий в ходе Второй мировой войны, после поражения в необъявленной войне на Халхин-Голе главный вектор агрессивных устремлений Японии был нацелен на Китай, страны Юго-Восточной Азии и южной части Тихого океана.

Примечания

для наименования реки, а сам военный конфликт называется локальным «инцидентом у Номон-Хана». «Номон-Хан» - название одной из гор в районе маньчжуро-монгольской границы того времени.