Спросить
Войти
С.Б. БУЙСКИХ
СЕРАЯ ГОНЧАРНАЯ КЕРАМИКА БОСПОРА (попытка осмысления на фоне Северного Причерноморья)
«Сероглиняная керамика описывалась неоднократно, но считаю, что следует вернуться к этому предмету еще раз».
И.С. Каменецкий
(Боспорский сборник. - Вып. 6. -1994. - с. 8)
В керамическом комплексе Пантикапея, как и всего Боспора (больших и малых городов, крепостей, сельских поселений, некрополей городов и их сельских округ), среди многочисленной и разнообразной категории простой столовой посуды исследователями уверенно выделяется особая группа находок, а именно - монохромная серая гончарная керамика (или сокращенно СГК)1 - с разной степенью и типами лощения (от светло-серого до граффи-тового, темно-черного), либо с глазурованным покрытием, отчасти имитирующим лак, а также без лощения и обмазки [Буйских, 2011, с.137]. Весьма часто она повторяет формы красноглиняной керамики [Кругликова, 1957, с. 102-103], что связано со спецификой обжига - серый цвет при производстве обусловливался перекрытием доступа воздуха в гончарную печь, красный, наоборот - его поступлением туда [Книпович, 1934, с. 144-145, 155; Кругликова, 1954, с. 79; 1957, с. 136-137; Ветштейн, 1971, с. 399].
Пропорции, назначение и формы боспорских сероглиняных сосудов достаточно разнообразны (рис 1-9). Прежде всего, это различные типы кувшинов (рис. 2; рис. 6, 5-8; рис. 7, 1-2, 4-5; рис. 8, 4-9), тарелок (рис. 4, 7-11; рис. 8, 10-11) и мисок (рис. 1, 7-8, 10-12; рис. 3; рис. 6, 1-3; рис. 8, 1), а также - блюда (рис. 1, 2-6; рис. 4, 8-10; рис. 8, 2) (часто - рыбные - рис. 1,1; рис 4, 12-15; рис. 5, 5; рис. 6, 4; рис. 7, 12), патеры, ойнохои (рис. 10, I, 1) (в т. ч. мерные - рис. 5, 2-4), кратеры, канфары (рис. 9) (реже - килики), столовые амфоры (рис. 5, 1), гидрии, леканы, пелики (рис. 10, I, 2), корчаги, котелки, лутерии, кальпиды, диносы, ритоны, лагиносы, лекифы, флаконы (рис. 4, 1-6), амфориски, светильники, солонки, чаши и чашечки (рис. 1, 9; рис. 3,7; рис. 8, 3), гуттусы и др. Как правило, боспорская СГК рассматри1 В данной статье речь о сероглиняной керамике Боспора и других античных центров Северного Причерноморья доримского времени. Боспорская сероглиняная керамика первых веков н.э. с характерным лощением и выделяющейся в ней группой сосудов с зооморфными мотивами в силу своей специфики здесь не рассматривается. Она представляет собой особое явление в истории развития керамического комплекса Боспора и может служить предметом специального исследования [См. - Скалон, 1941; Кастанаян, 1951; Кругликова, 1954, с. 93-93; Зеест, 1957; Виноградов В., 1961; Абрамова, 1969; Алексеева, 1997, с. 179-180, 509-520; Котин, 2011].
вается сейчас лишь при общей характеристике вещественного материала публикуемого памятника или групп памятников (рис 6; 7; 8). К сожалению, несмотря на высокий информативный потенциал, в полном классификационном объеме предметно и специально эта группа боспорской керамики не изучалась и до сих пор не имеет сколько-либо основательной типологии форм и их разработанной хронологии. Сведения об указанных выше формах СГК, встречающихся на Боспоре, рассеяны по многочисленной и разнообразной литературе отечественного боспороведения [см., например, Книпович, 1934, с. 154-155; Блаватский, 1951, с. 216, 224; 1951а, с. 214-218; 1962, с. 21-22, 52, 56, 58, 72; Кобылина, 1950, с. 90; 1953, с. 123; Марченко, 1956, с. 114; 1968, с. 32; Сорокина, 1957, с. 20; Кругликова, 1954, с. 82. сл.; 1957, с. 136-137; 1982, с. 126, 131, 137, 143; Капошина, 1959, с. 132. сл.; Худяк, 1962, с. 43-44, 53, 57-58, табл. 37-38; Цветаева, 1966, с. 20; 1969, с. 108; Коровина, 1968, с. 60-61, 71; 1987, с. 23; Сокольский, 1976, с. 98-99, рис. 52-53; Брашинский, 1980, с. 71-73, 138-143, 226-227, 248-249; Гайдуке-вич, 1981, с. 62, 64, 66; 1987, с. 18, 77, 84; Алексеева, 1982, с. 13-14, 63-64; 1997, с. 197, 492; Соколова, 1986, с. 47-49; Лейпунская, 1986, с. 473-479; Виноградов, 1991, с. 13; Власова, Соловьев, 1998, с. 191-193, 199; Грач, 1999, с. 5960; Борисковская и др., 1999, с. 56; Ланцов, Труфанов, 1999, с. 164, 172; Зинько, 2002, с. 221, 225, 237; 2003, с. 28, 76, 78, 140-141; 2007, с. 53-54, 134; Соловьев, Шепко, 2006, с. 17, рис. 18, 20; с. 40, 41-45, с. 57, рис. 179; табл. 24, 49, 68, 71, 74, 81, 94, 100, 108, 113, 115, 118; Масленников, 2006, с. 45-49, 139, 140-143; 2007, с. 39-45; Молев, 2010, с. 162-163, 215-216 и др.].
Сероглиняная гончарная керамика использовалась в быту боспорского населения на протяжении всей истории античного Боспора с VI в. до н.э. по Ш-ГУ вв. н.э. [Кругликова, 1954, с. 84]. Давно определенная в историографии как собственная продукция керамических мастерских Боспора [Кни-пович, 1934, с. 144-145, 154-155; Блаватский, 1951а, с. 214, 218-219; Гайдуке-вич, 1952, с. 201-203; Кругликова, 1954, с. 78, 84; 1957, с. 136-137; Капошина, 1959, с. 132-137; Цветаева, 1966, с. 20], она и сейчас многими исследователями традиционно соотносится с местным, т.е. античным боспорским керамическим производством [см., например, Корпусова, 1983, с. 44; Кастанаян, Арсеньева, 1984, с. 232; Алексеева, 1997, с. 179; Коровина, 1987, с. 23, 2002, с. 36-37]. Это и понятно, т.к. на Боспоре (Пантикапей, Фанагория, Гермо-насса, Нимфей и др.) надежно зафиксированы (в первую очередь в виде остатков обжигательных печей) следы значительного керамического производства - причем не только местных амфор и черепицы, но и различных видов простой глиняной посуды [Гайдукевич, 1934; 1934а, с. 215; Круглико-ва, 1957, с. 99 сл.; Блаватский, 1954, с. 28-29; 1964, с. 66; Цветаева, 1966, с. 17], в т.ч. клейменой [Блаватский, 1957, с. 218-219; Кобылина, 1956, с. 46; Ветш-тейн, 1971, с. 409; Лейпунская, 1986, с. 477-478].
Вместе с тем, существует и другая точка зрения. Так, например, еще М.М.Худяк, в свое время открывший гончарные печи в Нимфее, по составу глины разделял СГК на местную и привозную [Худяк, 1962, с. 43-44]. И.Т. Кругликова в массиве сероглиняной (с лощением) керамики из раскопок Пантика-пея выделяла три группы: 1) греческую привозную посуду; 2) посуду греческих типов, изготовлявшуюся в городах Боспора и 3) посуду, часто подражавшую формам античной, но с использованием пантикапейскими ремесленниками местных (т.е. - варварских) традиций «изготовления посуды и орнаментации» [Кругликова, 1954, с. 84; см. также: Кругликова, 1957, с. 138]. В современной литературе вопрос о местной принадлежности СГК тоже решается неоднозначно. Ряд ученых считает, что характер глиняного теста СГК может указывать на различные центры ее производства [Гаврилов, 2004, с. 72], в том числе как для архаики [Марченко, 1968, с. 32; Онайко, 1980, с. 75], так и для эллинистического периода [Грач, 1999, с. 53] - на восточногреческие мастерские. Другие же убеждены в том, что единого мнения о центрах производства подобной керамики, находимой как на Боспоре, так и в других местах, в науке пока не существует, поэтому датировать и интерпретировать ее очень сложно [Зинько, 2003, с. 28; 2007, с. 53].
В этой связи необходимо привести точку зрения выдающегося исследователя боспорских древностей (и, в частности, керамического комплекса Боспора) - И.Б. Брашинского. Размышляя о месте производства СГК, он подчеркивал, что вопрос об этом «решается порою как будто слишком прямолинейно и упрощенно» [Брашинский, 1980, с. 73]. При том, отмечал исследователь, что такая керамика кроме Пантикапея изготавливалась практически в каждом крупном производственном центре как Северного Причерноморья, так и метрополии, и везде считается их собственной, местной продукцией - «бросается в глаза поразительное сходство ряда типов этой керамики в различных центрах, а часто и особенностей глиняного теста, из которого она изготовлена» [Там же]. Это обстоятельство, по мнению И.Б. Бра-шинского, сближает боспорскую сероглиняную керамику с ольвийской, за-паднопонтийской и даже с афинской. «Поэтому, - заключал он, - едва ли будет правильным признание всей простой керамики во всех случаях местной. Она, вне всякого сомнения, служила и предметом «международной торговли» [Брашинский, 1980, с. 73].
По всей вероятности, И.Б.Брашинский был прав. Тем более, что СГК, в принципе, считается общим специфическим явлением, можно сказать -феноменом, присущим всем без исключения основным античным центрам Северного Причерноморья [Кастанаян, Арсеньева, 1984, с. 232; Кра-швша, 2007, с. 98], а по большому счету и всего Понтийского бассейна. Последнее было подтверждено недавно на специально посвященной проблемам происхождения, хронологии и типологии понтийской СГК международной конференции в Румынии [Ьи^и, 2009, р. 14 ГГ.] В этой связи, в плане постановки вопроса о роли и специфике Боспора в контексте решения проблемы феномена греческой сероглиняной керамики представляется целесообразным провести здесь хотя бы краткий сравнительный ретроспективный обзор суждений относительно СГК и по другим регионам Северного Причерноморья в смысле определения этой группы керамики как местной продукции гончарных мастерских или импортной.
Нижнее Поднестровье. Сероглиняную гончарную античную керамику из раскопок Тиры А.И.Фурманская относила к продукции местного производства [Фурманская, 1979, с. 10], следов которого до сих пор, правда, раскопками не обнаружено [БашоПоуа ОБГарепко, 2009, р. 55]. Т.Л.Самойлова в группе находок столовой посуды из Тиры в свое время выделяла серую (и красную) посуду ольвийского, херсонесского и боспорского производства [Самойлова, Строкин, 1982, с. 142-143; Самойлова, 1988, с. 63-64]. В последней специальной работе, посвященной сероглиняной керамике из Тиры, говорится, что тирская СГК, испытывая ощутимое влияние Ольвии, находит аналогии и во многих других античных центрах Северо-Западного Причерноморья [БашоНоуа, ОБГарепко, 2009, р. 55-57]. Среди обширного комплекса СГК доримского времени из Тиры выделяется также и небольшая группа посуды т.н. дакийского типа [БашоНоуа, ОБГарепко, 2009, р. 58]. Относительно никонийской СГК Н.М.Секерская отмечала, что «сложилась традиция считать сероглиняную керамику местной, однако в Никонии не обнаружено пока никаких следов керамического производства» [Секерская, 1989, с. 82]. Она считала, что поскольку многие сосуды не только по типам и формам, но и по глиняному тесту и характеру обработки находят аналогии в совершенно разных центрах греческого мира, определение никонийс-кой СГК и распределение ее по центрам производства - дело будущего [Там же]. Все же в весьма многочисленной группе СГК из Никония ряд форм исследовательница достаточно уверенно связывала с продукцией малоазийских керамических мастерских [Секерская, 1989, с. 40].
Для рядовых архаических поселений региона (левый берег Днестра и его лимана) С.Б.Охотников отмечает, что происходящая отсюда СГК находит ближайшие аналогии в Истрии и на памятниках фракийского населения Лесостепной Молдовы [Охотников, 1990, с. 23]. В то же время А.И.Мелюкова предполагала, что СГК одного из этих поселений УГ-У вв. до н.э. (Надлиманское - III) производилась в Никонии [Мелюкова, 1980, с. 15]. Наиболее близкие аналогии СГК из раскопок другого приднестровского поселения, но уже 1У-111 вв. до н.э. (Николаевка - II) она находила в Ольвии и городах Западного Понта и, в первую очередь, в Истрии [Мелюкова, 1975, с. 42].
По данным В.А.Хромовой, античная СГК Нижнего Поднестровья включает в себя две основные группы столовой посуды [Хромова, 2008, с. 45-46].
К первой группе, которая по формам тяготеет к СГК, представленной в Ольвии, относится комплекс тирской керамики и керамики прилегающих поселений западного берега Днестровского лимана. Напротив, серая посуда второй группы, куда входят Никоний и античные сельские поселения восточного берега лимана, почти полностью идентична истрийско-фра-кийским комплексам. Это различие исследовательница объясняет борьбой Ольвии и Истрии за сферы влияния в данном регионе, начиная с колонизационной эпохи [Хромова, 2008, с. 46].
Таким образом, в Нижнем Поднестровье, как видим, Днестровский лиман служит своеобразной границей между двумя основными комплексами СГК. Среди серой кружальной керамики Тиры и античных памятников ее окружения выделяются сосуды различных центров с ощутимым преобладанием влияния и продукции ольвийских мастерских [Самойлова, Строкин, 1982, с. 142-143; Хромова, 2008, с. 46; БашоПоуа 0Б1арепко, 2009, р. 55-57]. В Никонии же и на его хоре по большинству показателей СГК тяготеет к истрийско-фракийским традициям ее производства [Охотников, 1990, с. 23; Хромова, 2008, с. 46], а ряд форм (для периода архаики) связывается с продукцией малоазийских центров [Секерская, 1989, с. 40].
Нижнее Побужье. Рассматривая общие методические (классификационные и хронологические) проблемы изучения красно - и сероглиняной посуды из раскопок архаических комплексов Ольвии, Н.А.Лейпунская писала: «Наиболее вероятным кажется ольвийское происхождение если не всей, то значительной доли «простой» керамики. Отсутствие конкретных данных о местном производстве еще не дает возможности категорически отрицать его, тем более, что вряд ли ольвиополиты при уровне развития транспорта того времени могли полностью обеспечить свое хозяйство импортной посудой» [Лейпунская, 2010, с. 123]. Сразу следует сказать, что такие конкретные данные для Ольвии есть, и ими надежно зафиксировано местное керамическое производство (включая СГК) как для У1-У вв. до н.э. [Буйских, 2006, с. 32; Кратвша, 2007, с. 98], так и для 1У-11 вв. до н.э. [Кни-пович, 1940, с. 131]. Последнее подтверждено и специальными анализами готовых изделий и глин [Кульская, 1940, с. 183; Кульська, 1958, с. 77, 82].
Традиционно и практически единодушно считается, что изготовление своей СГК было налажено в ольвийско-березанском регионе с самого раннего времени [Буйских, 2006, с. 32; 2007, с. 29 (там же и литература); Крашвша, 2007, с. 105; Лейпунская, 2010, с. 123]. Однако как по ассортименту, так и по формально-типологическим признакам античная серая керамика Березани, Ольвии и поселений ранней хоры находит себе аналогии в керамических комплексах других памятников ионийской колонизации Северо-Западного Причерноморья [Ханенко, 1979, с. 81], в частности, в Истрии, Никонии, Керкини-тиде [Буйских, 2007, с. 37-38]. В этой связи предполагается, что на ранних
этапах колонизации Нижнего Побужья СГК (типа ЪиееИего) в самой Оль-вии не производилась, а либо специально импортировалась из Малой Азии, либо завозилась туда непосредственно греческими колонистами [Буйских,
Исследователи, как правило, четко отличают именно ольвийскую местную СГК от столовой керамики той же группы других античных центров, в частности, от боспорской [Самойлова, 1988, с. 63-64; Лейпунская, 2010, с. 141]. Более того, они выделяют ее в качестве отдельного явления в истории развития гончарного ремесленного производства Северного Причерноморья [Книпович, 1940, с. 166-168; Зайцева, 1972, с. 95; Парович-Пешикан, 1974, с. 88-90, 96-97], считая Ольвию одним из крупнейших центров производства этой посуды в Северном Причерноморье [Козуб, 1974, с. 101]. Находки СГК, подобной ольвийской на памятниках раннего железного века укра-ино-молдавской Лесостепи и Степи, в большинстве своем также связываются с ольвийско-березанским регионом [Онайко, 1966, с. 29, 47; Смирнова, 1994, с. 186; 1999, с. 47; 2004, с. 418; Бессонова, Скорый, 2001, с. 81-82; Был-кова, 2007, с. 51, 58-61, 83; Кубышев, Бессонова, Ковалев, 2009, с. 27-28]. Сероглиняную керамику «ольвийского типа», находимую даже в более отдаленных от Ольвии областях Понта, часто также относят к продукции ольвийских гончарных мастерских [Матиашвили, 1985].
Серая гончарная керамика Ольвии [Крапивина, 1987; 2006; 2007; Буйских, 2006; 2007; Кгаршпа, Ье&рипБка&а 2009; Нута, 2009; Каг&ака, 2010; Лейпунская, 2010] приобрела столь своеобразные черты на основе развитой технологии производства, исходных форм и приемов декора сосудов, получивших распространение в метрополии, а также выработки и внедрения в изготовление посуды своих местных традиций [Буйских,
Таким образом, в Нижнем Побужье только для начального этапа греческой колонизации предполагается отнесение СГК из раскопок Березани, Оль-вии и хоры к импортной малоазийской (ионийско-эолийской) продукции [Буйских, 2006, с. 31; 2007. С. 38]. Затем же, начиная с 3-й четверти VI в. до н.э., ольвийская СГК традиционно и, не без оснований, относится исключительно к продукции местных гончарных мастерских [Крапивина, 1987; 2007], что подтверждается (включая УГ-У вв. до н.э.) их археологически зафиксированными остатками и наличием керамического брака [Буйских, 2006, с. 32;
Херсонес и его округа. Для Херсонеса рассматриваемая в данной статье категория находок, как отмечают непосредственные исследователи памятника, «и после многих лет масштабных полевых исследований в городе и на хоре до сих пор не получила своего адекватного научного объяснения и интерпретации» [Ушаков, Струкова, 2009, с. 125].
Упоминание о керамике из «местной серой глины» встречается в научной литературе о Херсонесе давно [см., например, Ахмеров, 1946, с. 188191; Белов, 1948, с. 8-10, 59] и также давно относительно происхождения херсонесской сероглиняной и серолощеной керамики в науке сложились две основные точки зрения. Еще в 1948 г., рассматривая встреченную им при раскопках группу сосудов из серой глины (фрагменты кувшинов, мисок, солонок, рыбных блюд и килика), С.Ф.Стржелецкий совершенно определенно заявил: «Я думаю, что это целиком продукция местного херсонес-ского производства» [Стржелецкий, 1948, с. 84]. Большую часть столовой посуды классического и эллинистического времени из раскопок Херсонеса относил к местной и Г.Д.Белов [Белов, 1948, с. 58-60; 1950, с. 280; 1962, с. 152153]. С ним была полностью солидарна и В.В.Борисова [Борисова, 1958, с. 144 сл.; 1966], считавшая надежно установленным факт наличия в Херсо-несе собственного производства чернолаковой керамики. Тут следует оговориться, что точка зрения названных исследователей базируется на методически неверном определении одной из групп херсонесской СГК - «с темным покрытием»2 не как лощеной, а как чернолаковой посуды3 местного производства, изготовлявшейся в подражание греческому импорту. Однако, как известно, лощение (в сочетании с обмазкой или без нее) и лак по происхождению имеют разную технологическую основу и отождествлять их нельзя [Буйских, 2006, с. 4; Котенко, 2011, с. 69].
Между тем это делается, и, к сожалению, ненамеренная ошибка старой историографии, которую надлежало бы просто откорректировать и исправить, теперь тиражируется и распространяется на сознательном и безапелляционном уровне. Речь идет о цикле работ Т.В.Егоровой [2004; 2006; 2009], в которых исследовательница усиленно отстаивает приоритет херсонесского производства СГК, находимой в Херсонесе. По ее мнению, херсонесская «чернола-ковая» (на самом деле «сероглиняная с черным покрытием» - см. Ушаков, Струкова, 2009) керамика изготавливалась по образцам импортной аттичес-
кой и малоазийской продукции, но детали форм, местные глины и традиции гончарства значительно отличали ее от первоисточника [Егорова, 2006, с. 17; 2009, с. 66]. Местная СГК, по Т.В.Егоровой, столь своеобразна, что кроме Хер-сонеса она имеет аналогии только в Ольвии и на поселениях Северо-Западного Крыма, входивших в состав Херсонеского государства [Егорова, 2006, с. 17-18; 2009, с. 66]. Что же касается ольвийской СГК, то Т.В.Егорова упрямо стоит на том, что ряд ее характерных форм (в т.ч. - известные ольвийс-кие рыбные блюда) «производились все-таки в Херсонесе и ошибочно считаются многими учеными ольвийскими» [Егорова, 2009, с. 66]. То, что и она сама, вероятно, может ошибаться, исследовательница просто не допускает. Ее не убеждают в ольвийском происхождении т.н. херсонесской СГК даже анализы глин, зато контраргументация удивительно проста. Цитирую: «А то, что находят в Ольвии в таком количестве, что принимают даже за местное производство, говорит только о значительном экспорте туда Херсоне-сом своей продукции» [Егорова, 2006, с. 17]. Вот так, не больше и не меньше.
Многолетние наблюдения других ученых над херсонесской СГК позволили прийти к абсолютно иным выводам. Вот, что, например, писал об этой, как он считал, «весьма интересной и достаточно своеобразной группе археологического материала» видный знаток херсонесского керамического комплекса М.И. Золотарев: «Значительный интерес представляют фрагменты сероглиняных сосудов со специфическим серым, а порою черным покрытием, напоминающим черный лак, а может быть его имитирующим. Формы этих сосудов полностью повторяют формы столовой посуды, особенно аттической чернолаковой ... Центр изготовления этого типа керамики не известен. Существующее мнение о том, что сероглиняная керамика является продукцией местных мастеров, на наш взгляд, не выносит критики. Если бы это было так, то тогда во всех северопричерноморских центрах (а сероглиняная керамика с черным покрытием найдена практически на всех памятниках Северного Причерноморья, а также и в Восточном Причерноморье (Пичв-нари) следовало бы иметь совершенно одинаковые глинища и абсолютно одинаковую технику работы гончаров. Гораздо более обоснованно относить сероглиняную керамику к одному из неизвестных пока нам античных центров, скорее всего - причерноморских. Однако, это вопрос специального исследования .» [Золотарев, 1988, с. 12, 21]. Далее автор развивает свою мысль, подчеркивая, что «эту керамику нельзя считать местным производством северопричерноморских античных центров, т.к. подобная керамика - обычные находки по всему Причерноморью. Выскажем еще несколько соображений относительно этой керамики. Прежде всего, говоря о формах этих сосудов, следует отметить, что по форме они не отличаются от столовой посуды аттического или ионийского производства. Более того, формы у сосудов совершенно одинаковые. Здесь мы имеем тот же стандартный
набор всевозможных тарелочек, мисочек, солонок, рыбных блюд и даже светильников, которые по форме совершенно аналогичны аттической столовой посуде. Сероглиняные кувшины в точности повторяют формы ионийских сосудов. Здесь можно встретить (как и в ионийской посуде) кувшины с шаровидным туловом и эллипсовидными или двухствольными ручками. Кувшины биконической формы с массивными доньями на кольцевом поддоне, как и сосуды ионийского производства. Горловины этих сосудов раструбо-видные с гофрированной поверхностью.
Нам представляется, что наиболее вероятным следует считать серогли-няную столовую посуду из античных памятников Северного Причерноморья производством одного из причерноморских центров и, на наш взгляд, вероятнее всего, Гераклеи Понтийской. Однако такая локализация центра производства носит весьма и весьма предположительный характер. Для окончательного выяснения правильности локализации центра производства сероглиняной керамики необходимо провести специальные сопоставительные анализы глин сероглиняных сосудов с бесспорно гераклейскими изделиями, например, клеймеными амфорами. Не исключено, однако, что положительные результаты могут дать и аналогичные сравнения с глинами ионийских сосудов. Но это все предстоит предпринять при специальном научном изучении сероглиняной керамики, которое нам видится в высшей степени необходимым и своевременным» [Золотарев, 1988, с. 24-25].
Как подчеркивается в литературе: «В Херсонесе сероглиняная керамика с черным покрытием впервые была четко и определенно выделена в Отчетах о раскопках, написанных М.И.Золотаревым, который проводил исследования на разных участках херсонесского городища ...» [Ушаков, Струкова, 2009, с. 125]. К сожалению, в подавляющем большинстве суждения и размышления ученого об интерпретации СГК из раскопок в Херсоне-се опубликованы не были, поэтому, учитывая их важность для разрабатываемой нами темы, мы привели здесь столь обширную цитату из отчета М.И.Золотарева за 1988 г. Она дает полное представление о взглядах исследователя, который не разделял мнения о местном производстве херсо-несской СГК, полагая, что ее, скорее, следует относить к продукции одного из причерноморских центров, вероятнее всего, Гераклеи.
В работе его ученика - Д.Ю.Коробкова, специально посвященной хер-сонесской СГК, ее местное происхождение также подвергалось сомнению [см.: Ушаков, Струкова, 2009, с. 125, 127]. Наконец, в одной из последних предметных работ по херсонесской СГК говорится, что кроме Херсонеса «похожая керамика была «местной» и в Ольвии, и на Боспоре . Сейчас нет сомнения, что эта импортная посуда», которая могла поступать из одного из регионов метрополии - по мнению авторов - скорее всего, из Малой Азии [Ушаков, Струкова, 2009, с. 125, 135-136].
Что касается херсонесских памятников в Западном и Северо-Западном Крыму, то здесь мнения о принадлежности находимой там сероглиняной керамики тоже разделились. Ряд исследователей убежден, что это - характерная ольвийская посуда [Sceglov, 1987, р. 244; НаппеБГаё е; а1., 2002, р. 131; Виноградов, 1990, с. 52; Рогов, 2000, с. 272-273], другие находят в ней характерные черты производства СГК не только Ольвии, но и Истрии, и Боспора [НапёЪе^, 81;о1Ьа, и§акоу 2009, р. 171-174], наконец, третьи отдают предпочтение ее херсонесскому производству [Коваленко, 1991, с. 23; Ланцов, 1994, с. 81-83; Кутайсов, 2001, с. 79; 2002, с. 142; 2004, с. 110; Егорова, 2004, с. 150].
На наш взгляд, более взвешенный и компромиссный подход к решению проблемы демонстрирует новая генерация. Так, молодая харьковская исследовательница В.В.Котенко, обработав комплекс СГК из раскопок В.В.Латышевой поселения херсонесской хоры Маслины в Северо-Западном Крыму, пришла к выводу, что такая керамика могла поступать сюда как из Херсонеса, так и из Ольвии, причем экспорт последней ввиду полного совпадения форм более предпочтителен [Котенко, 2011, с. 70]. И все же окончательные выводы относительно центра экспорта СГК не только на Маслины, но и в Херсонесское государство вообще можно будет сделать, по мнению В.В.Котенко, только опираясь на данные специальных анализов [Там же, с. 70], в чем мы полностью солидарны с автором.
Как видим, среди исследователей Херсонеса единого мнения относительно интерпретации СГК из его раскопок не существует. Одни из них считают, что это исключительно местная посуда, причем ошибочно включают в нее и керамику, с полным основанием ранее интерпретировавшуюся в литературе как ольвийскую СГК [Егорова, 2006, с. 17; 2009, с. 66]. Другие же более склонны заносить СГК в разряд импортной, поставлявшейся в Херсонес и на его хору либо из Ольвии [Виноградов, 1990, с. 52; Рогов, 2000, с. 272-273; Котенко, 2011, с. 70], либо, кроме Ольвии, еще из Истрии и с Боспора [НапёЪе^, БшШа, и§акоу 2009, р. 174], либо из южнопонтийско-мало-азийского региона [Золотарев, 1988, с. 24; Ушаков, Струкова, 2009, с. 135-136].
Варварский хинтерланд. Проблема появления и распространения СГК, начиная с архаического времени, на варварских памятниках украинской Лесостепи, в т.ч. в Поднепровье, Побужье, Поднестровье, а также в Подолии, Буковине и далее - Добрудже, Трансильвании, Венгрии, Словакии, Румынии и Болгарии составляет отдельную тему исследования [см., например,
Мирчев, 1962; с1коуа, 1963; 2004; Dushek, 1971; А1ехапёгеБеи, 1977; Бтюп, 1985; 2003; Romsaueг, 1991; Romsaueг, Р1е;а, 1992; Cochoгowski, 1996; Ьеу^Ы, KashuЪa, 2009; Daгagan, 2009]. Исходя из целей нашей статьи, не уходя далеко за границы избранной территории и глубоко не погружаясь в обширную зарубежную историографию по теме, приведем здесь вкратце основные точки зрения относительно феномена СГК в варварской среде, бытующие
в историографии отечественной. Признавая фактор греческой колонизации решающим в вопросах распространения как изделий из СГК, так и технологии ее производства в среде варварских племен, исследователи, тем не менее, склонны по разному оценивать пути и особенно формы ее попадания туда.
Многие, например, считают, что в варварскую среду шел прямой импорт СГК из Ольвии и (или) Березани [Онайко, 1966, с. 29, 47; 1970, с. 19; Бессонова, Скорый, 2001, с. 81; Буйских, 2006, с. 32; 2007, с. 30; Былкова, 2007, с. 60-61; Кубышев, Бессонова, Ковалев, 2009, с. 27-28; Задшков, Гавриш, 2001, с.106] и (или) из Истрии [Бруяко, 1992, с. 20; 2004, с. 219-220]. Другие придерживаются мнения, что только часть импорта поступала из греческих гончарных мастерских Северного Причерноморья (Ольвия, Боспор), другая же часть - шла из Фракии [Петренко, 1967, с. 12-13, 23-24], а, возможно, и полностью из Фракии [Петренко, 1967, с. 12; Шрамко, 1998, с. 125]. По мнению И.В.Бруяко, нельзя всю без исключения СГК на варварских памятниках Восточной Европы считать продуктом греческого импорта, однако трудно предполагать для них и совершенно автономное происхождение там своей СГК [Бруяко, 1992, с. 20].
В литературе существует также точка зрения, согласно которой речь должна идти не об импорте, а только о заимствовании и усвоении в варварской среде основ технологии античного гончарства (и в т.ч. производства сероглиняной керамики) и осуществлении затем варварскими мастерами своего собственного производства [Смирнова, 1994, с. 186; 1999, с. 5556; 2004, с. 418; Кашуба, Левицкий, 2009, с. 249]. Как вариант - выдвинута и версия о передаче технологии серой гончарной посуды не только через греков-колонистов, но также и через собственно варварскую среду - из Восточных Балкан через Добруджу и Восточно-Карпатский регион в Среднее Поднестровье [Бруяко, 1992, с. 20; Смирнова, 1999, с. 56; Кашуба, Левицкий, 2009, с. 257].
Наконец, М.Ю.Вахтиной, сомневающейся в возможности заимствования варварами в архаическое время гончарного круга у греков, высказано весьма остроумное соображение, объясняющее распространение СГК в лесостепной полосе Северо-Западного Причерноморья. На ее взгляд, при решении этого вопроса необходимо учитывать необычайную подвижность греческих мастеров, в силу чего на территории варварских поселений могла существовать сеть «небольших греческих керамических мастерских, производивших простую столовую посуду» [Вахтина, 2004, с. 57].
Таким образом, в отношении СГК, находимой на памятниках варварского хинтерланда, преобладающей является точка зрения, согласно которой импорт непосредственно ее или технологии ее производства в варварскую среду так или иначе был связан с греческой колонизацией и появлением на побережье Черного моря античных центров (Березань, Ольвия, Истрия, Боспор) и началом функционирования их гончарных мастерских [Бруяко,
Теперь кратко рассмотрим оценку присутствия СГК в комплексах варварских памятников, расположенных территориально ближе к Боспору. Так, Т.Н.Книпович в группе тонкостенной (красно- и сероглиняной) керамики из раскопок известного Елизаветовского городища видела «продукцию мастерских Боспорского царства, скорее всего, пантикапейских» [Кни-пович, 1934, с. 145]. По ее мнению, «первым доводом за это является характер глины этих сосудов, крайне сходной с глиной многочисленных изделий, найденных в Пантикапее и прилегающей к нему области» [Там же].4 И.Б.Зеест же, напротив, всю столовую посуду Елизаветовского городища и, в первую очередь, сероглиняную считала местной (варварской) керамической продукцией, которая несла на себе черты сильной эллинизации, сочетавшейся «с ярко выраженными местными особенностями керамики Прикубанья» [Зеест, 1951, с. 113].
Именно Елизаветовку местом производства меотских сероглиняных блюд считал Н.В.Анфимов [Анфимов, 1986, с. 129]. Еще раньше к продукции местных гончарных мастерских относил простую гончарную сероглиняную керамику из Елизаветовского могильника В.П.Шилов [1959, с. 24]. Ю.С. Круш-кол в этой связи писала: «Находка обжигательных печей на Елизаветинском городище говорит о производстве местной сероглиняной керамики. Изготовлялись сероглиняные чаши, местные сосуды в виде высоких чашек, сероглиняные канфары ...» [Крушкол, 1971, с. 131]. По И.Брашинскому, однако, оснований для таких заключений нет, т.к. елизаветовская СГК находит прямые параллели (не только по типам и формам, но и по особенностям глины и характера обработки) в материалах не варварских памятников, а Боспора и других греческих центров [Брашинский, 1980, с. 67-68].
Сероглиняную гончарную керамику, имевшую хождение в меото-сармат-ской среде Восточного Приазовья и Прикубанья, Н.В.Анфимов считал работой местных варварских мастеров [Анфимов, 1951, с. 206]. Он указывал, что на рубеже У-ГУ вв. до н.э. под воздействием античной культуры в оседлой варварской среде распространяется гончарный круг, а вместе с ним и традиция изготовления сероглиняной керамики, которая, начиная с этого времени, становится типичной для меотов [Анфимов, 1986, с. 125]. По его мнению,
СГК изготовлялась на всех крупных меотских городищах, была многочисленна и разнообразна по форме (кувшины, чашки, канфары, пелики, миски, рыбные блюда и др.) (рис. 10) и развивалась под ощутимым влиянием античного (боспорского) ремесла. [Анфимов, 1986, с. 125, 129]. В то же время «это влияние, - отмечал он, - выражается не в рабском копировании античных образцов, а в переработке их, приноровленной к местным вкусам и образу жизни» [Анфимов, 1951, с. 190],5 поэтому он считал меотскую СГК в основе своей - самобытной [Анфимов, 1986, с. 125].
Сероглиняную керамику меотского могильника у ст. Пашковской на правобережье р. Кубани К.Ф.Смирнов не только по форме, но и по глине находил «очень близкой» и «тесно связанной» с сероглиняной керамикой Елизаветовского городища [Смирнов, 1958, с. 302-303], считая, что многие сосуды Пашковского могильника были изготовлены елизаветовски-ми гончарами. Он, в частности, писал: «Определенная зависимость гончарной лощеной посуды от боспорского гончарного производства сказывается в довольно многих формах, представляющих собой сильно переработанные на свой манер реплики греческой, точнее - боспорской посуды» [Смирнов, 1958, с. 302] (см. рис. 10).
Античное влияние на керамический комплекс меотов отмечал и И.С. Ка-менецкий [Каменецкий, 1987], но не преувеличивал его. Он считал, что се-роглиняная керамика получила широкую известность у меотов, начиная примерно с начала среднемеотского времени (V-IV вв. до н.э.) и имела хождение по III в. н.э. включительно [Каменецкий, 1989, с. 235, 239, 240, 247] как продукция «местного производства» [Каменецкий, 1994, с. 8; 1998, с. 200]. По его мнению, СГК меотов «является выразительным признаком их культуры», и она по качеству равноценна греческой простой кружальной посуде [Каменецкий, 1994, с. 8].
Наличие собственного керамического производства у меотов подтверждают находки остатков гончарных печей [Анфимов Н, 1973, с. 109; Анфимов И, 1985, с. 68; Раев, 2011], в т.ч. с остатками сероглиняной продукции и браком ее производства [Каменецкий, 1994, с. 8]. По И.С.Каменецкому, в разных районах расселения меотов СГК имела свои особенности в технологии изготовления - так, например, керамика Кубани отличалась от керамики Дона
[Каменецкий, 1994, с. 8]. Кроме того, грань между сероглиняной и красногли-няной керамикой, находимой на меотских памятниках, часто стирается. «На Дону, - пишет И.С.Каменецкий, - это полностью дискретные группы: серо-лощеная керамика местного производства, а вся красноглиняная . является привозной из античных центров» [Там же].
Сероглиняная меотская керамика служила важным предметом торговли и довольно часто встречается в сарматских могильниках Поволжья и Северного Кавказа [Каменецкий, 1994, с. 8]. Вместе со своей керамикой, занимаясь транзитной торговлей, меоты могли распространять и греческую (в т.ч. боспорскую) продукцию [Каменецкий, 1989, с. 248]. В целом, в прилегающих к Боспору регионах - Приазовье, Прикубанье6 и Подонье меотская серогли-няная керамика (кувшины, бл
