Спросить
Войти
ЗАПИСКИ ДЖ. ГОРСЕЯ И ДЖ. ФЛЕТЧЕРА О РОССИИ В ОЦЕНКАХ ОТЕЧЕСТВЕННЫХ ИСТОРИКОВ XX в.
Е.Н. Солодкина
Сочинения Дж. Горсея и Дж. Флетчера в последние десятилетия не раз исследовались в источниковедческом ключе и как историко-культурные явления. Чаще всего ученые интересовались вопросами происхождения и степенью достоверности записок английских дипломатов о России второй половины XVI в.
В середине XVI столетия устанавливаются регулярные русско-английские отношения, нашедшие отражение в многочисленных записках англичан о России. Центральные места среди этих записок ученые единодушно отводят сочинениям Джерома Горсея и Джильса Флетчера.
Эти сочинения давно, со времен Н.М. Карамзина, стали настольной книгой исследователей российской истории времени Ивана Грозного и Бориса Годунова в силу уникальности многих сведений о политической борьбе и состоянии русско-английских отношений той поры.
Видный отечественный филолог и историк последних десятилетий Я.С. Лурье считал произведения Дж. Горсея «важнейшим источником русской истории конца XVI в.» и отклонял ранее высказанные соображения о том, что при создании записок преследовались сугубо личные цели - оправдаться перед читателями, опровергнуть обвинения, возводившиеся на автора со стороны английской Московской компании, жалобы которой ученому казались чрезвычайно пристрастными [1-2].
Как писал Н.И. Павленко, у Горсея «легко обнаруживаются мелкие и крупные неточности»; вопреки В.И. Корецкому, к свидетельствам английского дипломата и предпринимателя о земском соборе 1575 г. «следует отнестись весьма осторожно». Ведь Горсей допустил ошибки даже в описании церемонии коронации Федора Ивановича, хотя был участником этого события [3].
На взгляд М.А. Алпатова, Дж. Горсей пытается подвести итог царствованию первого русского царя, и создателю записок нельзя отказать в стремлении объективно разобраться в такой чрезвычайно сложной про-
блеме, как место Грозного в русской истории, по которой не утихли споры и в современной науке [4].
А.А. Севастьянова, подготовившая новейшее издание сочинений Дж. Горсея, в начале 1970-х гг. обратилась к вопросам происхождения текста записок, которые включают три сочинения: «Путешествия сэра Джерома Горсея», «Торжественная... коронация Федора Ивановича», «Трактат о втором и третьем посольствах мистера Джерома Горсея». Исследовательница пришла к выводу, что работа над этими сочинениями была «многоступенчатой»: в течение приблизительно двух десятилетий автор несколько раз редактировал по крайней мере «Путешествия», почему текст записок приобрел своеобразную хронологическую «разнослойность». С точки зрения А.А. Севастьяновой, основу «Путешествий» составляет рассказ о царствовании Ивана IV, восходящий к заметкам «дневникового характера», обработанным не позднее конца 1580-х гг. Этим же временем датируется «Торжественная. коронация», опубликованная уже в 1589 г. Вскоре, видимо, появились фрагмент «Путешествий», посвященный первым годам царствования Федора Ивановича, и «Трактат». Как находит А.А. Севастьянова, в начале XVII в. текст «Путешествия» пополнился значительным слоем «мемуарного характера» о событиях рубежа 1580-1590-х гг. и описанием («по чужим рассказам») событий московской Смуты. В это же время и даже, видимо, в 20-х гг. XVII в. в текст «Путешествий» были вкраплены отдельные заметки и комментарии. А.А. Севастьянова подчеркивает, что такова примерная хронология «этапов создания записок»; более точные выводы о творческой истории произведений Горсея можно
будет сделать лишь при использовании оставшихся недоступными исследовательнице оригинала рукописи Горсея и документов британских архивов.
По определению А.А. Севастьяновой, текст Горсея, посвященный «русским» событиям до приезда его в «Московию», создавался на основе устных источников и имеет следы позднего редактирования, внесшего в эту часть памятника некоторую хронологическую путаницу [5-6].
Об «архиве» Горсея можно говорить лишь предположительно, считает А.А. Севастьянова. При создании записок использовались некоторые документы, в том числе, видимо, на русском языке. Большая часть их -непосредственно деловая переписка, иногда копии с писем, касавшихся англо-русских торговых и дипломатических связей 80-х гг.
Недавно А.А. Севастьянова указала на текстуальную зависимость рассказа Горсея о России начала XVII в. от записок Т. Смита, который накануне поездки в Москву слушал рассказы Горсея [7].
Исследовательница остановилась на критике показаний Горсея, активно используемых учеными и определяющих источнико-вую ценность его записок.
В оценке А.А. Севастьяновой расхождения историков в трактовке ряда известий Горсея, особенно уникальных, во многом вытекают из неточностей переводов, которые она постаралась устранить в выполненном ею самой варианте. Так, в изданиях записок важнейшие для смысла известий английские термины (такие, как «parliament», «council», «nobility», «gentlemen») нередко переводились произвольно; разные русские выражения соответствовали одному и тому же английскому и наоборот. Это невольно служит ловушками для тех историков, которые рассматривают термины перевода как определения автора источника [8].
По наблюдению исследовательницы, Горсей пользовался английскими терминами в описании российской действительности, не закрепляя их за определенными русскими понятиями и явлениями. Нет в записках и попыток трактовки (хотя часты случаи употребления) русских сословно-чиновных терминов.
Р.Г. Скрынников воспринял вывод
А.А. Севастьяновой о разновременности создания отдельных разделов записок Горсея, но с некоторыми «уточнениями». Так, ранней редакцией записок ученому кажется «Повествование о посольских миссиях Горсея» за 1580-1587 гг. Это заключение вызвало обоснованные возражения со стороны А.А. Севастьяновой [9].
В посмертно опубликованной монографии А.А. Зимина о России середины 15701590-х гг. отмечается, что в записках Горсея нет строгой хронологической последовательности, а его рассказ про ликвидацию Иваном Грозным тарханов при передаче видимости верховной власти Симеону Бекбу-латовичу не подтверждается другими источниками. Выдающийся историк указывает на возможность нескольких трактовок свидетельств Горсея о воцарении Федора Ивановича. В оценке А.А. Зимина «интересные наблюдения о России тех лет, которые он там провел, перемежаются (у Горсея. - Е. С.) со всевозможными домыслами». Это объясняется, в частности, тем, что «Путешествия», работа над которыми была в основном выполнена в конце 1560-1590-х гг., приобрели окончательную редакцию только к 20-м гг.
XVII в. [10].
Попытка анализа происхождения записок Дж. Горсея была предпринята и историком В.А. Колобковым. Он предложил «наложить сетку» одного сочинения на другое, полагая, что «незакрытые сюжеты дадут жестко установленные поздние вставки». «Путешествия» представляются В.А. Колобкову оригиналом «Коронации» [11-12 и др.]. Эти выводы и методические соображения автора А.А. Севастьянова оценивает как бездоказательные и некорректные, упрекая В.А. Ко-лобкова в том, что он занимается «игрой в текстовые сюжеты».
Флетчер, по мнению С.Ф. Платонова, сумел выяснить цель учрежденной Иваном Грозным опричнины, обладая «официальными сведениями всей английской колонии в России». Выдающийся историк обращает внимание на приведенные Флетчером, «очень точным и основательным наблюдателем», данные о ежегодных доходах правителя Бориса Годунова, и считает предсказание англичанином Смуты в Московском государстве
свидетельством прозорливости, которой «не отличались русские люди XVI в.» [13].
В оценке С.В. Бахрушина Флетчеру принадлежит прекрасное описание России, очень расширившее географический кругозор его соотечественников [14].
На взгляд Я.С. Лурье, едва ли справедливо ставить Флетчеру «в упрек недостаточную осведомленность и недоброжелательность», как часто делают исследователи. По заключению известного ученого, отношение к России автора книги «О государстве Русском», писавшейся, несомненно, при помощи Горсея, «было сложным и неоднозначным»; хотя, «действительно, его обобщения относительно русского характера сомнительны и односторонни., они отнюдь не враждебны». Наблюдения Флетчера о смысле опричнины Я.С. Лурье кажутся не потерявшими ценности для историков даже конца XX в. [2; 15].
С.Б. Веселовскому же казалось, что Дж. Флетчер знал об опричнине по слухам и рассказам от бояр и приказных людей. Он, -писал выдающийся историк, - «человек умный и наблюдательный, но мало знакомый с русской жизнью» [16].
В представлении М.Н. Тихомирова книга Флетчера - важнейший источник по истории России XVI в. (наряду с произведением С. Герберштейна). Автор «собирал по возможности точные данные», проявив иногда поразительную осведомленность и наблюдательность. Из фактических ошибок английского автора М.Н. Тихомиров самыми явными считает «сообщения о русской церкви, носящие характер воинствующих выпадов против православия» [17].
А.Н. Медушевский тоже признает сочинение Дж. Флетчера ценнейшим источником по истории России XVI в., сопоставимым лишь с записками С. Герберштейна, причем источником по очень широкому кругу вопросов - по существу, развернутым описанием многих важнейших сторон жизни Московского государства [18].
В оценке Д.П. Маковского Флетчер правильно определил форму правления в России конца XVI в. как тираническую и указал на упадок всех главных отраслей ее экономики [19].
С точки зрения Р.Г. Скрынникова, поскольку миссия Флетчера в Россию потерпела провал, он мог намеренно чернить правителя Бориса и его политику. К тому же английский
дипломат писал мемуары, находясь под сильным впечатлением от увиденного в Москве, а он был там в самый разгар гонений на князей Шуйских и их сторонников. Тем не менее ученый признает Флетчера осторожным, вдумчивым и трезвым наблюдателем [20].
Как пишет М.П. Алексеев, Дж. Флетчер оставил толковый очерк русской истории с древнейших времен [21].
В глазах М.А. Алпатова книга Флетчера фактически явилась продолжением его полемики с русской стороной во время переговоров в Москве иными средствами, и полемики чрезвычайно злобной. Флетчер создал пасквиль о России. Вместе с тем историк находит, что сведения о России Флетчер мог получить в Москве от торговавших там английских купцов, а некоторые известия, сохраненные создателем книги «О государстве Русском», чрезвычайно ценны своей непосредственностью (многое автору удалось наблюдать самому) и вошли в источниковедческий фонд русской истории. М.А. Алпатов указывал, что Флетчер как юрист, со своим стремлением «членить действительность по определенным рубрикам», представил различные категории феодального класса, обратив при этом внимание на напряженное положение в России и то обстоятельство, что Грозный явно противопоставлял дворянство боярству [4].
По наблюдению С.Н. Богатырева, ранние списки сочинения Флетчера содержат важную информацию о боярском совете, которая не попала в опубликованный текст и потому осталась неизвестной историкам [22].
Д.М. Володихин допускал, что Флетчер составил «себе представление об опричнине по материалам архива Московской компании» и пользовался сообщениями Дж. Горсея. На взгляд ученого, показаниям Флетчера о военном деле в России, несмотря на отдельные неточности, можно доверять [23-24].
В оценке А.И. Клибанова Флетчером был «подмечен дух юродства», и автор, «без сомнения, оценил юродство как общественное явление, а не просто как экстравагантность, любопытную для иностранного читателя» [25].
Таким образом, в историографии последних десятилетий сочинения Дж. Горсея и Дж. Флетчера признаются важными, нередко уникальными источниками по истории России, а также ее отношений с Англией в по-
следней четверти XVI в. Ученые, однако, не пришли к единодушным выводам относительно происхождения широко известных записок и спорят о том, в какой мере достоверны их сведения.
Поступила в редакцию 29.10.2007 г.
Solodkina E.N. Russian historians of the 20th century in J. Horsey and J. Fletcher’s writings about Russia. For the last decades J. Horsey and J. Fletcher’s works have repeatedly been an issue of source study, historical and cultural research. It is the problem of the origin and the trustworthiness of the English diplomats’ writings about Russia in the second half of the 16th century that the scholars brought into the foreground of their studies.
