Спросить
Войти
ИСТОРИЯ
КУРСКАЯ БИТВА В ОЦЕНКАХ ЗАПАДНЫХ ИСТОРИКОВ
А.А. Падерин
Россия, 620146, Екатеринбург, ул. Фурманова, д. 125, кв. 155.
В статье рассматривается, как в западной историографии освещается одна из крупнейших битв Великой Отечественной и в целом Второй мировой войн - битва под Курском: замыслы противоборствовавших сторон, степень готовности к предстоявшему сражению, соотношение имевшихся людских ресурсов и боевой техники, ход выполнения поставленных задач, особенности стратегии и оперативно-тактических действий, допущенные германской стороной ошибки и просчеты, приведшие к поражению. Автор считает, что фундаментом для формирования представлений большинства западных историков о событиях на советско-германском фронте летом 1943 г. явились подготовленные по заданию Военно-исторической службы армии США разработки пленных гитлеровских генералов и офицеров. Именно их труды сыграли важную идеологическую и в какой-то степени методологическую роль для всей последующей западной литературы об антигитлеровской войне. Пытаясь оправдать самих себя, немецкие генералы объясняли поражение вермахта случайными факторами, непосредственно не связанными с их собственной деятельностью как военных руководителей, в частности ошибками высшего политического и военного руководства Германии, климатическими и географическими особенностями театра войны в России и т.д. В статье рассмотрены противоречивые оценки битвы под Курском западными историками; формы, методы и средства фальсификации истории и роли этой битвы в ходе всей войны; использована методика разоблачения попыток исказить суть событий и итоги битвы; сформулирована современная научная оценка величайшего сражения лета 1943 г. на советско-германском фронте и во всей Второй мировой войне.
Нам, россиянам, крайне неприятно сознавать, что о России в мире знают мало и зачастую выдумывают всякую несуразицу. К сожалению, эти выдумки на уровне молвы нередко формируют репутацию нашей страны и ее граждан за рубежом. Конечно, не среди высокообразованных интеллектуалов, так или иначе знакомых с российской историей и культурой. Имеются в виду превалирующие в сознании разношерстного и весьма многочисленного слоя западных обывателей мнения. Они поражают нелепостью суждений и оценок. Так, в канун Дня Победы, 8 мая 2009 г., в Интернете появились письма американцев, сильно возмущенных «российскими наездами на Америку» [11]. Их авторы явно ознакомились с историей Второй мировой войны, важнейшей частью которой являлась Великая Отечественная, только по фильмам типа «Спасти рядового Райана», в связи с чем свято верят в то, что эту войну выиграла Америка, а русские лишь «немного помогали».
Вот что пишет в своем письме, например, гражданин США по имени Марк: «Я был в Петербурге в 1997 г. и был шокирован холодными огромными зданиями. Сталинский стиль, не так ли вы это называете? Безобразно. Увидев на стенах следы разрушений от пуль и бомб, я спросил гида, откуда это. Она сказала: «Следы войны». Я удивился: какой войны? Я жил в Лондоне одно время, но там не было подобных следов разрушений. Что же такое происходило в Санкт-Петербурге? Может, я проспал урок истории? Я попросил уточнить. Она подтвердила, что речь идет о Второй мировой войне. Но это уже не выдерживает никакой критики - спустя 50 лет, после того как США спасли Россию от Гитлера (выделено мной. - А.П.) они даже не смогли очистить город» [11]. А вот отрывок из письма - укоризненного обращения к россиянам жительницы штата Огайо: «Вы не должны быть настолько предвзяты по отношению к стране, которая спасла вас от нацистского главенства во Второй мировой войне и которая постоянно оказывает вам помощь...» [11]. Бен Ричардсон из штата Калифорния сокрушается: «Мне тяжело думать о том, насколько вы, русские, неблагодарны США. Мы слишком много помогали вам в последние годы. Мы протянули руку дружбы вашему правительству и людям. Мы отдали бессчетное количество долларов вашему правительству, бизнесменам, церквам и просто людям. Америка - самая великая страна на земле...» [11].
Думается, многословного комментария здесь не требуется: сами выдержки из писем достаточно ясно свидетельствуют о лживом пропагандистском источнике содержащихся в них сведений. Именно это имел в виду президент России В.В. Путин, когда в выступлении на встрече с российскими послами и постоянными представителями в июле 2012 г. отмечал: «Образ России за рубежом формируется не нами, поэтому он часто искажен и не отражает ни реальную ситуацию в нашей стране, ни ее вклад в мировую цивилизацию, ни ее вклад в мировую науку и культуру» [8].
Какую цель преследуют западные распространители антироссийских исторических фальсификаций? В частности, о ходе и итогах Второй мировой войны? Если говорить прямо, то велика ответственность историков за то, чтобы убедительно объяснить соотечественникам, прежде всего молодому поколению, вредоносный характер распространяемых на Западе пропагандистских выдумок о нашем Отечестве. По существу, верный ответ на поставленный выше вопрос содержится в книге российского историософа и литературоведа В. Кожинова: «Великая Отечественная война не закончилась в 1945 г. Война продолжается до сих пор - не в окопах, а на «идеологическом фронте», за умы и сердца людей. Враги и ненавистники России (как внешние, так и внутренние) хотят переиграть итоги Второй мировой, взяв реванш хотя бы задним числом. У нас пытаются отнять Великую Победу. За этим стоит очевидный геополитический заказ: лишив русский народ гордости за свое прошлое, опорочив или вовсе вычеркнув из памяти самую славную страницу отечественной истории, духовные наследники гитлеровцев убирают последние препятствия на пути нового мирового порядка. И если мы хотим сохраниться как страна и нация - мы обязаны вступиться за дедовскую славу, отстоять память о Победе. Потому что восстановить Россию как великую державу можно, лишь вернув себе национальную гордость и веру в героическое прошлое нашей Родины» [6, с. 4].
Одно из важнейших направлений отстаивания правды о Великой Отечественной войне - это разоблачение фальсификаций истории крупнейших битв Красной армии, приведших к разгрому войск вермахта. Достойное место среди них занимает завершившаяся 70 лет тому назад безоговорочной победой советских войск Курская битва, сыгравшая судьбоносную роль в ходе не только советско-германской, но и всей Второй мировой войны. Прежде чем приступить к рассмотрению того, какое отражение битва под Курском получила в западной историографии войны, представляется целесообразным привести ниже краткую историческую справку об этой битве.
Историческая справка
Курская битва (1943 г.) — это совокупность стратегической оборонительной (5—23 июля) и стратегических наступательных (12 июля — 23 авг.) операций Красной армии в районе так называемого Курского выступа. Их целями были срыв крупного наступления войск вермахта и разгром его стратегической группировки. ...Замысел операции противника (условное наименование «Цитадель») предусматривал ударами по сходящимся направлениям с севера и юга по основанию Курского выступа на 4-й день боевых действий окружить и затем уничтожить здесь советские войска.
Для проведения операции «Цитадель» привлекались лучшие генералы вермахта и наиболее боеспособные войска: в общей сложности 50 дивизий (в том числе 16 танковых и моторизованных) и большое число отдельных частей, входивших в 9-ю
и 2-ю армии группы армий «Центр» (ген.-фельдм. Г. Клюге), а также в 4-ю танковую армию и оперативную группу «Кемпф» группы армий «Юг» (ген.-фель-дм. Э.Манштейн). Их поддерживала авиация 4-го и 6-го воздушных флотов. Всего эта группировка насчитывала свыше 900 тыс. чел., около 10 тыс. орудий и минометов, до 2700 танков и штурмовых орудий, почти 2050 самолетов. Это составило около 70% танковых, до 30% моторизованных и более 20% пехотных дивизий, а также свыше 65% боевых самолетов, действовавших на советско-германском фронте. Особые надежды немецкое командование возлагало на широкое применение новой боевой техники — танков «тигр» и «пантера», штурмовых орудий «фердинанд», истребителей «Фокке-Вульф-190Д», штурмовиков «Хеншель-129» и других.
При планировании летне-осенней кампании 1943 г. Ставка ВГК избрала наиболее рациональный вариант - преднамеренной стратегической обороной на Курском выступе истощить наступательный потенциал вражеской группировки. Затем, перейдя в контрнаступление, завершить разгром группировок врага в районе Курского выступа. К началу битвы советские войска превосходили противостоявшую им под Курском немецкую группировку в личном составе в 2,1; артиллерии - в 2,5; танках и САУ- в 1,8; самолетах - в 1,4раза.
Войска наших фронтов и Степного военного округа к началу битвы создали мощную оборону, включавшую 8 оборонительных полос и рубежей общей глубиной 250 — 300 км. Она строилась как противотанковая, противоартиллерийская и противовоздушная с глубоким эшелонированием боевых порядков и фортификационных сооружений, с широко развитой системой опорных пунктов, траншей, ходов сообщения и заграждений.
Утром 5 июля основные силы ударных группировок противника, ослабленные нашей упреждающей артиллерийской контрподготовкой, перешли в наступление, бросив против оборонявшихся на орловско-курском направлении до 500, а на белго-родско-курском - около 700 танков и штурмовых орудий. В течение семи суток непрерывно атаковавшие немецкие войска были измотаны и обескровлены стойкой, глубокой и активной обороной наших войск. В полосе Центрального фронта к исходу 11 июля враг смог вклиниться в нашу оборону только на 8-12 км, а в полосе Воронежского фронта (к 16 июля) — на глубину до 35 км.
к 23 июля вышли на рубежи, занимаемые до начала оборонительной операции, а 3 августа перешли в контрнаступление. Стремительным ударом их армии разгромили войска немецкой 4-й танковой армии и оперативной группы «Кемпф», а 5 августа освободили Белгород. Вечером того дня в Москве впервые был произведен артиллерийский салют в честь войск, освободивших Орел и Белгород.
Курская битва была одной из крупнейших битв Второй мировой войны. С обеих сторон в нее было вовлечено более 4 млн чел., свыше 69 тыс. орудий и минометов, более 13 тыс. танков и САУ, до 12 тыс. самолетов. В ее ходе советские войска разгромили 30 дивизий (в том числе 7 танковых) противника. Его потери составили свыше 500 тыс. чел., 3 тыс. орудий и минометов, более 1,5 тыс. танков и штурмовых орудий, свыше 3,7 тыс. самолетов. Провал операции «Цитадель» навсегда похоронил созданный фашистской пропагандой миф о «сезонности» советской стратегии, в соответствии с которой Красная армия якобы способна наступать только зимой.
Эта битва привела к дальнейшему изменению соотношения сил на фронте в пользу Красной армии, окончательно закрепила за ней стратегическую инициативу и создала благоприятные условия для развертывания общего наступления на широком фронте. Разгром врага под Курском стал важным этапом в достижении коренного перелома в ходе всей Второй мировой войны. Германия и ее союзники были вынуждены перейти к обороне и на других ее театрах. В результате разгрома значительных сил вермахта на советско-германском фронте создались более выгодные условия для развертывания действий американо-английских войск в Италии, было положено начало распаду фашистского блока: потерпел крах режим Муссолини, и Италия вышла из войны на стороне Германии. Под влиянием побед Красной армии возросли масштабы движения Сопротивления в оккупированных вермахтом странах, укрепился авторитет СССР как ведущей силы антигитлеровской коалиции. (Справка подготовлена на основе данных Военной Энциклопедии: В 8 т. М.: Воениздат, 1999 Т.4. С. 358 - 360).
Под Курском Красная армия преподнесла гитлеровскому командованию очередной урок русского военного искусства. После этой битвы даже самые преданные нацизму генералы и фельдмаршалы третьего рейха засомневались в способности Германии возвратить себе военную фортуну. Русские оказались совсем не теми «недочеловеками», о которых им твердил Гитлер. «Не государственные дарования славянства дали силу и крепость русскому государству,- утверждал он. - Всем этим Россия обязана была германским элементам - превосходнейший пример той громадной государственной роли, которую способны играть германские элементы, действуя внутри более низкой расы... В течение столетий Россия жила за счет именно германского ядра в ее высших слоях населения» [5, с. 13-14].
Красная армия научила гитлеровцев более уважительно отзываться о русском и других народах Советского Союза. Правда, это произошло постепенно: сначала поучительный урок преподали им Московская и Сталинградская битвы. А затем настала очередь Курской. К ней фашистская верхушка готовилась особенно тщательно: очень уж им хотелось доказать самим себе и своим союзникам, что еще есть у них «порох в пороховницах». Однако их вновь подвели самоуверенность, недооценка сил противника, которому якобы просто повезло под Москвой и Сталинградом. Сегодня уже вряд ли возможно точно установить, на что реально рассчитывали ответственные германские военачальники и верховное командование, решившиеся проводить операцию «Цитадель» по весьма примитивной схеме. Английский историк Р. Кросс, автор книги об операции «Цитадель», изучая причины ее провала, предположил: «По всей вероятности, операция планировалась в расчете на то, что советская оборона развалится после первых серьезных ударов, и ничего не планировалось и не готовилось на тот случай, если этого не произойдет» [7, с. 264]. А произошло по русской пословице: «Не зная броду, не суйся в воду».
Приведу также мнение российского историка Ю.М. Мухина: «У немцев в 1943 г. была альтернатива Курской битве — они могли быстро откатиться за Днепр, очень сильно выровняв фронт, и зарыться на левом берегу в землю. И требовать переговоров о мире или перемирии. Но они полезли под Курском решать войну в свою пользу. И не в Гитлере дело -здесь все фельдмаршалы пытались доказать «Иванам» свое превосходство. Готовились, готовились, два месяца откладывали битву, чтобы уж совсем хорошо подготовиться, наконец «поехали по шерсть» и через две недели «вернулись стрижеными» [9]. Вот как Г. Гудериан описывает обстоятельства, в которых родилась идея организовать наступление в районе Курской дуги: «Беда Германии, заключавшаяся в том, что, сжатая со всех сторон противником, она вела войну на два фронта, давала знать о себе все больше и больше. После потери Северной Африки и последовавшей за этим высадки союзников в Италии возник третий фронт. Воздушные базы противника угрожающе приблизились к границам Германии. Видя эти трудности, тогдашний начальник немецкого генерального штаба (генерал Курт Цейтцлер. - А.П.) задумал сделать попытку снова взять инициативу на Востоке в свои руки и решающим образом ослабить наступательную мощь русских. Он предложил Гитлеру провести наступление на выступ русского фронта под Курском, глубоко вдававшийся в расположение немецких войск. Гитлер долго колебался, потому что хорошо понимал трудности этого предприятия, о которых ему, кстати, очень убедительно рассказал командующий войсками под Курском генерал-полковник Модель. Но в конце концов Гитлер согласился с мнением Цейтцлера» [3].
Бесславный ход операции «Цитадель» вызвал восторженные отклики ведущих политиков Запада. Например, в начале августа 1943 г. президент США Франклин Рузвельт в специальном послании главе Советского правительства писал: «В течение месяца
гигантских боев Ваши вооруженные силы своим мастерством, своим мужеством, своей самоотверженностью и своим упорством не только остановили давно замышлявшееся германское наступление, но и начали успешное контрнаступление, имеющее далеко идущие последствия». А еще через несколько дней премьер-министр Великобритании У Черчилль в очередном своем послании И.В. Сталину дал аналогичную оценку действиям советских войск на Курской дуге, подчеркнув, что «поражения германской армии на этом фронте являются вехами на пути к нашей окончательной победе» [4]. Так на Западе думали и писали во время войны. Но после ее окончания, когда угроза со стороны полчищ нацистской Германии миновала, подули леденящие ветры холодной войны.
Историческая правда о решающем вкладе Советского Союза и его Вооруженных сил в победу над фашизмом уже не устраивала бывших союзников. Их правительства, политики и идеологи делали все для того, чтобы сформировать в сознании народов убеждение в решающей роли своих армий в разгроме вермахта. Как и можно было ожидать, помощь им в фальсификации реального хода и результатов победных битв Красной армии, в том числе такой крупнейшей битвы, как Курская, оказали плененные ими немецкие генералы и офицеры. Военно-историческая служба армии США, в руки которой в конце войны попало много германских архивных материалов, в 1946 - 1947 гг. организовала обобщение оперативно-стратегической информации, знаний и опыта германских командиров и штабных работников в интересах военного ведомства США. Из числа немецких военнопленных ею было отобрано около 800 бывших гитлеровских генералов и офицеров для обобщения опыта войны. Среди них оказались генерал-фельдмаршалы А. Кессельринг, Э. Клейст, Э. Манштейн, генералы Ф. Гальдер, Х. Гудериан, К. Цейтцлер, Г. Гот, Г. Блю-ментрит, К. Типпельскирх и др.
Первоначально намечалось всю программу по обобщению опыта войны завершить к 1948 г. Но многие из них этих авторов продолжали работать по заказам американцев до 1961 г. В их распоряжение в 1948 г. были предоставлены захваченные армией США германские военные архивы. Всего для американцев генералами и офицерами вермахта было подготовлено более 2500 разработок (меморандумов) общим объемом свыше 200 тыс. машинописных страниц. Большинство из них освещали особенности действий вермахта на советско-германском фронте. Эти разработки переводились на английский язык и широко использовались в американских военных штабах и военно-учебных заведениях. В начале 1960-х гг. они были переданы в Национальный архив США в Вашингтоне, где стали доступными для историков, занимающихся проблемами истории советско-германской войны [12, с. 19].
Эти разработки одновременно сыграли важную идеологическую и в какой-то степени методологическую роль. Они стали фундаментом, на котором формировались представления
большинства западных историков о событиях на советско-германском фронте. Пытаясь оправдать себя, гитлеровские генералы объясняли поражение вермахта случайными факторами, непосредственно не связанными с их собственной деятельностью как военных руководителей: ошибками высшего политического руководства Германии, климатическими и географическими особенностями театра войны в России и др.
Выводы и оценки, использованные в своих военно-исторических разработках, бывшие гитлеровцы позднее стали широко распространять в открытых публикациях. С конца 1940-х гг. в ФРГ, а затем и в других западных странах приступили к изданию книг бывших гитлеровских генералов, основанных на материалах, которые писались ими по заказам военного ведомства США. Это были публикации Ф. Гальдера, Х. Гудериана, Х. Фрисс-нера, А. Хойзингера, К. Цайтцлера, Э. Вестфаля и многих других. Ими делалось немало попыток отмежевать германский генералитет от Гитлера и его нацистских сообщников. Стремясь реабилитировать «честь» немецкой армии, битые фашистские генералы объясняли поражение под Курском в основном ошибками Гитлера и его ближайшего окружения. Вместе с тем в своих объемных «исследованиях» и мемуарах они пытались завуалировать авантюристический характер гитлеровского плана реванша летом 1943 г.
Фальсифицируя историю Второй мировой войны, западные авторы стремятся всячески умалить значение выдающейся победы Красной армии летом 1943 г. При этом либо вообще умалчивают о Курской битве, либо говорят о ней скупо и невразумительно, пытаясь внушить своим читателям мысль, будто Курская битва - это обычный, ничем не примечательный эпизод войны. У Черчилль в своей книге «Вторая мировая война» (воспоминания о периоде 1940 -1945 гг.), в 1997 г. изданной в СССР на русском языке, акцентирует такие ключевые события в ходе войны, как «битва за Англию», открытие второго фронта и т.д., но не уделяет должного внимания крупнейшим победным битвам Красной армии. На роль творцов коренного перелома во Второй мировой войне Черчилль «выдвинул» не героев Сталинграда и Курска, истинные заслуги которых он ранее вынужден был признавать, а английских и американских генералов и солдат, действовавших на второстепенных фронтах. Например, в январе 1952 г. Черчилль заявил: «Вторая мировая война представляла собой почти непрерывный ряд неудач и поражений до битвы у Эль-Аламейна и высадки войск генерала Эйзенхауэра в Северной Африке... Эти два события изменили весь ход войны» [4]. Черчилль явно преувеличивает масштабы и значение названных операций, «забыв» при этом упомянуть о Московской битве. Может быть, по его мнению, она не относилась ко Второй мировой войне или относилась, но никак на ее ход не повлияла?!..
Многие западные авторы усердно изыскивали способы принижения роли Красной армии в победе над гитлеризмом. Они пытались, в частности, доказать, будто не сами советские войска сорвали немецкое наступление в районе Курского выступа летом 1943 г., а этому способствовала высадка 10 июля американо-английских войск в Сицилии, которая якобы вынудила гитлеровское командование по собственной инициативе «внезапно прекратить» операцию «Цитадель». «Гитлер, -пишет Р. Пейн (США), - отменил битву за Курск, так как его потери в танках достигли головокружительных размеров. Но была и другая, возможно даже более важная, причина: 10 июля союзники высадились в Сицилии». Автор изданной в ФРГ книги «Вторая мировая война» (Мюнхен, 1967) Л. Грухман пишет, будто 13 июля 1943 г. немцы прекратили свое наступление под Курском, чтобы «перебросить силы в район Средиземного моря». Эта же мысль присутствует в работах М. Говарда (Англия), Э. Зимке и М. Блюменсона (США) и других западных исследователей. Как это можно взять да и «отменить» или «прекратить» битву, находящуюся в самом разгаре? А советская сторона, по их понятиям, как отреагирует на создавшуюся ситуацию? Тоже отменит начатое ею 12 июля широкомасштабное контрнаступление и пожелает немцам доброго пути до Сицилии?
Кстати, «главной целью» Сицилийской операции союзников, по признанию самого Эйзенхауэра, который ею руководил, являлось отнюдь не освобождение Италии, а «очищение средиземноморского пути». В самом деле, заняв летом-осенью 1943 г. Сицилию и южную часть Италии, то есть в общей сложности менее трети территории страны, союзники как-то нелогично остановились. И возобновили наступление лишь в июне 1944 г., когда было предпринято их вторжение во Францию.
Для западной историографии послевоенного периода (до середины 1980-х гг.) характерен, как отмечала английская газета «Гардиан» в 1978 г., взгляд на историю Великой Отечественной войны, на участие в ней советского народа «сквозь затемненные очки холодной войны». В работах западных авторов основное внимание уделялось германской стороне, а в действиях советской стороны главным образом выискивались негативные моменты, о которых советские историки обычно умалчивали или говорили вскользь. Лишь небольшое число западных историков, таких, как англичане Дж. Эриксон и А. Кларк, американец Д. Гланц, француз А. Костантини, австралиец Дж. Джукс, а также некоторые представители университетской исторической науки США и Англии стремились по возможности уйти от односторонности в изображении Великой Отечественной войны, дать ее более или менее объективное описание.
Для общей характеристики содержания на тот период западной исторической литературы о советско-германской войне сошлюсь на мнение известного американского военного историка Д. Гланца. В выступлении на первом советско-американском коллоквиуме по проблемам Второй мировой войны, состоявшемся в 1986 г., он подчеркнул, что среди американцев преобладают
представления о Великой Отечественной войне, основанные на концепциях бывших гитлеровцев. «Весь период с 1945 г. по настоящее время, - отметил Гланц, - ... немецкие взгляды на войну на Восточном фронте являлись доминирующими... В результате эти взгляды были внедрены в учебные пособия для средних школ и колледжей, в программы военно-учебных заведений США». По мнению американского историка, взгляды эти являются «вульгарными» и занимают место «где-то между мифами и реальностью».
С ослаблением остроты идеологического противоборства, происходившего в период холодной войны, и в связи с коренными социально-политическими изменениями в СССР в западной историографии Великой Отечественной войны наметились положительные тенденции. Прежде всего, такая наиболее важная: поскольку исследователи получили больше возможностей для использования в своих работах советских источников, в том числе ранее засекреченных, их работы перестали быть односторонними. О действиях Советского Союза в годы войны зарубежные авторы стали писать не меньше, чем о действиях нацистской Германии.
Например, ряд новых советских источников, не бывших ранее в научном обороте, использованы в книге «Война Германии против Советского Союза 1941 - 1945», изданной в ФРГ в 1991 г. в связи с 50-летием нападения Германии на СССР. В ней использованы материалы из Центрального архива Министерства обороны РФ, Мемориального музея немецких антифашистов (г. Красногорск), Центрального музея Вооруженных сил (г. Москва), других российских музеев и частных коллекций.
Дэвид М. Гланц и Джонатан Хаус издали книгу «Битва за Курск» (1999), написанную в результате использования широкого доступа к советским архивам. Многие рецензенты оценили ее как перспективное научное исследование роли Красной армии в этом сражении. В конце 1980- начале 1990-х гг. в США и Англии историки опубликовали несколько объективных работ, посвященных действиям Красной армии в 1941 - 1945 гг. К их числу относится, в частности, объемный труд Д. Глан-ца «От Дона до Днепра: Советские наступательные операции с декабря 1942 г. по август 1943 г.». И его же широко известная работа «Курская битва: решающий поворотный пункт Второй мировой войны» (М., 2007). Назову также недавно изданную работу М. Кайдина «Тигры» горят! Разгром танковой элиты Гитлера» (М., 2011).
Однако, на мой взгляд, не нужно и преувеличивать место этой тенденции в западной историографии. Общая направленность западной литературы о Великой Отечественной войне во многом еще сохраняет прежние тенденции, в том числе имеющие своей целью принизить значение победы Советского Союза над фашизмом. Это в какой-то степени спровоцировал и поворот нашей отечественной военной историографии с конца 1980-х гг. к анализу прежде всего негативных сторон прошедшей войны, в чем западные историки
усмотрели поддержку своим прежним критическим утверждениям о предвоенной политике Советского Союза и о действиях его Вооруженных сил во время войны. Поэтому наслоения холодной войны по инерции продолжают сказываться и в ряде новых публикаций западных авторов о советско-германской войне. В большей или меньшей степени политика и теперь влияет на западную историографию.
Во введении к вышедшему в 2006 г. - впервые на русском языке - сборнику работ непосредственных участников операции «Цитадель», подготовленных ими еще в конце 1940-х гг. по заданию американского командования, подчеркивается, что «наше (имеются в виду западные историки. - А.П.) понимание произошедшего слишком долго находилось в зависимости от мемуаров, написанных немецкими командующими Эрихом фон Манштейном и Фридрихом Вильгельмом фон Меллентином», а также опубликованных историй немецких соединений.
«Эти и подобные им источники продолжали преобладать в историографии сражения, освещавшей действия немецкой стороны: Курск: столкновение бронетанковых войск (1968) Джеффри Юкеса; Горят «тигры» (1974) Мартина Кайдина; Курск 1943: волна поворачивает на восток (1992) и Цитадель: битва за Курск Робина Кросса (1993); Операция «Цитадель», Курск и Орел: величайшее танковое сражение Второй мировой войны Януша Пикаль-кевича (1987); Решение на Украине, лето 1943: второй и третий танковые корпуса СС Георга М. Нипа (1996) и Курск: авантюра Гитлера, 1943 Вальтера С. Дана (1997).
Авторы этих работ пытались каждый по-своему расширить горизонты немецких источниковедческих материалов, однако «ни в одной из них не было воссоздано всесторонней истории этого сражения» [10, с. 5-6]. Составитель названного выше сборника — американский историк Стивен Ньютон собрал в нем статьи небольшой группы разработчиков - от генерала Т. Буссе до майора М. Франке. Затем Ньютон написал обширные комментарии к их статьям и дал собственный анализ с выводами. Правда, как отмечено в аннотации к сборнику, «парадоксальными» выводами с точки зрения отечественного читателя. В частности, такими, как в заключительной главе книги «Был ли Курск решающим сражением?», написанной самим составителем. Применительно к ним эпитет «парадоксальный» вполне оправдан: Ньютон не уделяет никакого внимания взглядам российских историков на данный вопрос. Кстати, такой пример приводит сам автор главы: «После работы с огромным количеством советских архивных материалов Дэвид Гланц и Джонатан Хаус начали оспаривать многие из прижившихся предубеждений, связанных с операцией «Цитадель». В конце концов они соглашаются с давно принятой точкой зрения, что Курск был решающим моментом в войне и стратегически, и оперативно, и тактически» [10, с. 513].
Естественно, читая книгу, я старался понять, в чем же заключается парадоксальность сделанных составителем выводов. Остановлюсь только
на своих впечатлениях от последней главы, написанной самим Ньютоном. Ее название поначалу не вызвало у меня каких-либо возражений: «Был ли Курск решающим сражением?» Думаю, не беда, что просто «Курск», ведь и так понятно - имеется в виду Курская битва. Но все-таки подумалось, что название главы было бы более корректным, если б вместо слова «Курск» дать «Курская битва». Тогда было бы точнее и понятнее, для какой из противоборствующих сторон данное сражение явилось действительно решающим и в достижении какой именно стратегической цели.
Кратко сообщив о точке зрения Дэвида Глан-ца и Джонатана Хауса, С. Ньютон, по сути, всю главу посвящает анализу книги других исследователей: «...Недавно Никлас Цеттерлинг и Ан-дрес Франксон в своем важнейшем исследовании «Курск 1943: статистический анализ» попытались опровергнуть вывод Гланца и Хауса. Цеттерлинг и Франксон опубликовали (Лондон, 2000) первое полное исследование о численности и потерях сражавшихся армий, основанное исключительно на архивных материалах, как немецких, так и русских. Избегая излишнего внимания к деталям, авторы создали важную справочную работу (хочется назвать ее точной), которую обязательно должны учитывать авторы всех последующих трудов о Курске. В заключительной главе своего труда, названной «Последствия сражения», Цеттерлинг и Франксон анализируют стратегическое, оперативное и тактическое значение этой битвы и, учитывая новую информацию, которую им удалось обнаружить, объявляют: «Нельзя утверждать, что «Цитадель» привела к решающему для войны на востоке результату» [10 , с. 513].
Стоп, уважаемые коллеги! Разве речь должна идти о потерпевшей фиаско немецкой операции «Цитадель», а не о проведенной войсками Красной армии победной Курской битве? Странная логика! Окончательный вывод, к которому пришли два вышеназванных автора, состоит в том, что график, показывающий общие потери в личном составе, свидетельствует о постоянном росте немецких потерь без каких-либо заметных или неожиданных всплесков в численности. Они постепенно и подточили силы немцев. Отталкиваясь от этого вывода, Цеттерлинг и Франксон утверждают, что Курск может считаться решающим сражением, как своего рода пик, проявившийся на протяжении последующих шести месяцев и указывающий на огромное уменьшение немецких сил. Иначе говоря, операция «Цитадель», по мнению исследователей, стала еще одним толчком к сокращению численности немецких войск. С этим согласился и высоко оценивший их труд С. Ньютон.
Извините, уважаемые коллеги, но у нас с вами разное толкование понятия «решающий»: вы упорно рассуждаете о «Цитадели», в результате фиаско которой резко сократилась численность немецких войск. Но не договариваете, кто и о чем «решающем» в данном случае вправе вести речь. А вот Гудериан тяжелые последствия разгрома войск вермахта в сражении на Курской дуге
описал очень точно: «Наступление провалилось, армия понесла тяжелые потери, невосполнимые при нашем бедственном положении. Инициатива на Восточном фронте окончательно перешла к противнику. С этого времени немецкая армия постоянно отступала. Истощенные в боях дивизии беспорядочно отходили, не образуя сплошного фронта и не находя поддержки в тылу. Организация тыла была не налажена, в связи с чем войска несли излишние потери, а при тех недостатках, которые мы имели во многих областях, они вели к еще большему ослаблению фронтовых войск...» [3, с. 130].
Вот смысл эпитета «решающий»! И относится он не к «Цитадели», а к Курской битве, в ходе которой войска Красной армии привели немецкие войска в состояние, описанное выше Гудерианом. Тем самым они и обеспечили достижение Красной армией окончательного коренного перелома не только на Восточном фронте, но и в ходе всей Второй мировой войны. Не могу утверждать, что Стивен Ньютон в рассматриваемой главе занял такую позицию из каких-либо далеких от науки соображений. Может быть, его увлек исследовательский азарт, стремление взглянуть на проблему с разных сторон в целях объективности. Однако даже если это так, то вывод из данной попытки получился, к сожалению, отнюдь не объективный. Увы, это не единичный факт, о чем свидетельствует, в частности, содержание им же написанной 14-й главы под красноречивым названием «Начальный этап наступления группы армий «Юг»: анализ и критика».
«Под Курском советские войска, - отмечает автор, - выстроили глубоко эшелонированную оборону; советская разведка лишила немецкие войска эффекта внезапности, и, как всячески подчеркивают Гланц и Хаус, советское командование на всех уровнях вело боевые действия тактически грамотно, что позволило полностью использовать численное превосходство и в живой силе, и в технике. Однако ни одна из этих причин не должна отвлекать от того факта, что немецкое командование в тактическом плане само обеспечило поражение своих войск. В силу того что немецким танковым дивизиям еще никогда не приходилось терпеть неудачу при прорыве советских оборонительных рубежей, многие офицеры - Гот, Кемпф, фон Кнобельсдорф и Брайт - значительно переоценили возможности своих войск... Стоит еще раз повторить, что если бы планы наступления 48-го и 3-го танковых корпусов были разработаны более тщательно, исход всей операции «Цитадель» был бы совершенно иным» [10, с. 508-509].
И далее следуют рассуждения в том же духе: «Однако целый комплекс более мелких недочетов свел шансы на успех практически к нулю. От не обнаруженных минных полей в полосе наступления 168-й пехотной дивизии до фантастической надежды на то, что 10-я танковая бригада прокатится по линии советской обороны. Все это были в целом в таком ужасающем количестве ошибки, которые допустили офицеры штабов дивизий,
корпусов и армии, что они стали определять ход, а в конечном итоге и исход всего сражения. При чтении докум?
