Кристин Бар. Политическая история брюк

Кристин Бар ПОЛИТИЧЕСКАЯ ИСТОРИЯ БРЮК*

Предмет данной монографии - история распространения брюк как женской одежды, преимущественно во Франции.

Предшественником брюк была разновидность штанов - «брэ», которые со II в. до н.э. носили галлы под влиянием кельтов и германцев. Для римлян эта одежда была символом варварства. Она дала название Нарбоннской Галлии - «Галлия в штанах» (Gallia Braccatta), в отличие от Цизальпинской Галлии - «Галлия в тоге» (Gallia Togata). В Новое время брюки стали принадлежностью костюмированных вечеров (маскарада), а также рабочей одеждой матросов и рыбаков. Таким образом, происхождение брюк отсылает нас к широкому спектру коннотаций: это одежда варвара, крестьянина, моряка, шута (с. 10).

Брюки - самый важный показатель пола (гендера) для истории Запада двух последних веков. Примеры расхождения между полом и гендером довольно редки. Дифференциация внешнего вида в соответствии с полом - фундаментальный закон, за соблюдением которого следят религиозные и политические власти. Со времен Средневековья смешение полов становится одним из самых больших источников страха в западной культуре. Мужчина, надевая одежду женщины, понижал свой социальный статус, тогда как женщина, переодеваясь, поднималась вверх по иерархической лестнице.

* Бар К. Политическая история брюк / Пер. с франц. С. Петрова 2013. - 316 с. - (Б-ка журн. «Теория моды».)

- М.: НЛО,

Мужчины носят одежду закрытую, женщины - открытую. «Эта вестиментарная (т.е. связанная с одеждой) асимметрия влияет на отношения между полами начиная с детских игр (страх, что тебе задерут юбку) и на протяжении всей жизни» (с. 15).

Эпоха Великой французской революции была эпохой крайней политизации костюма. Один из французских авторов в 1798 г. пишет: «Когда мы меняем конституцию, я не вижу причин, чтобы не изменить костюм» (с. 22). Внедрение однотипной одежды - способ отвергнуть различия, унаследованные от монархии. Уже в начале революции появилась мода на «большие кюлоты», т.е. собственно брюки; до этого были кюлоты на подвязках и короткие. Эта мода идет снизу, т. е. противоречит доминирующему в общей истории костюма закону, согласно которому низшие классы подражают высшим. Брюки присваивают себе санкюлоты (букв. «бескюлот-ники»), мелкие ремесленники, входящие в революционные секции Парижа. «Брюки напоминают о бедных и ценности труда. Эта довольно примитивная, простая, функциональная и полезная одежда выражает идею равенства (разве они не скрывают телесное неравенство - некрасивые ноги?)» (с. 24).

Прямая наследственная связь между брюками санкюлотов и брюками буржуа XIX в. не очевидна: в конце XVIII - начале XIX в. существовали другие брюки (военные, рабочие, обтягивающие «английские», которые носили вместе с сапогами, конные). Но только брюки санкюлотов стали долговременным политическим символом (с. 34).

Термидор уничтожил одежду санкюлотов, но не брюки. В Наполеоновскую эпоху возвращается придворный костюм с обязательными белыми кюлотами. Однако на уровне состоятельного класса кюлоты сосуществуют с брюками черного и коричневого цветов. В целом с распространением брюк мужской силуэт мало меняется, поскольку их носят вместе с сапогами, которые, как и кюлоты, делят ноги на две части. Но в 1820-е годы уже все мужчины, за редкими исключениями, носят брюки.

Брюки усиливают разницу между мужским и женским. Если они не слишком обтягивают тело, то скрывают ноги и лишают сильный пол утонченного орнаментализма, цветового разнообразия, дорогих тканей. На смену все упрощающейся мужской моде приходит мода женская, бесконечно разнообразная и постоянно обновляющаяся. В XIX в. мужчины - представители состоятель-186

ных кругов начинают носить простые и строгие костюмы, явно отказываясь от эротизации своего внешнего вида. «В каком-то смысле, чтобы вступить демократическую эру, они совершают эстетическую и нарциссическую жертву» (с. 35). Это означало переход от аристократического вестиментарного режима к буржуазному.

Сам факт ношения женщиной брюк отождествляет ее с травести, чей гендер (мужской) больше не соответствует биологическому полу. В XIX в. это неприемлемое нарушение. В 1800 г. указом Парижской префектуры женщинам было запрещено носить мужской костюм. «В то время казалось логичным, что биологические различия должны дублироваться различиями в одежде» (с. 11). Со времен Античности женщина, переодетая мужчиной, служила прообразом перевернутого мира, который так ценили юмористы. «Инверсия ролей - это антифеминистский фантазм» (с. 90).

Тем не менее многие знаменитые женщины XIX в. носят брюки. Основное здесь - это свобода передвижения. Большой город XIX в. - это пространство со строгим разделением по половому признаку, где большинство женщин не могут свободно перемещаться. Те, которые все же пользуются этой свободой, считаются «публичными женщинами» (с. 118). Чтобы проникнуть в пространство, которое присвоили себе мужчины, и сменить статус наблюдателя на статус наблюдательницы, необходимо надеть маску. Вся мода целиком препятствует этой свободе: платья, шляпки, туфли заставляют женщину вести сидячий образ жизни. Как тут не склониться в пользу маскулинизации одежды?

Дорогу здесь проложила Жорж Санд. Вопреки легенде, она не все время ходила в мужском наряде. Выбор Санд мужской одежды связан также и с ее политическими взглядами - ее приверженностью идее равенства. Теми же соображениями обусловлен выбор ею мужского псевдонима. «Словно мужской костюм, этот псевдоним представляет собой маску, которая одновременно освобождает и защищает. В то же время псевдоним и мужская одежда превратятся в знаки исключительного статуса» (с. 120).

Среди других известных женщин, носивших брюки, следует назвать прежде всего художницу Розу Бонёр (1822-1899) и археолога Жанну Дьелафуа (1851-1916). После того как Жорж Санд и Роза Бонёр открыли путь женским брюкам, эта одежда уже в меньшей степени считается нарушением для будущих поколений женщин из парижских литературных и артистических кругов. На

сцене блистала Сара Бернар, сыгравшая около 20 ролей травести. «В то время театр был центром культурной и светской жизни, он знакомит публику с допустимой и желанной женской андрогинией» (с. 125).

Были ли женские брюки частью политического высказывания? «Да, в том смысле, что их политизировали те, кого эта одежда шокировала, и что невозможно отрицать феминистский оттенок поступка женщины, присвоившей себе мужскую одежду» (с. 136). Для всех женщин брюки имеют практическую функцию. Они защищают в общественном пространстве, более дешевы и, наконец, они просто подходят для нестандартных занятий - археологических раскопок, охоты или баррикад. Притягательность одежды наездниц, особенно сапог, играет важную роль в растущем успехе верховой езды в XIX в.

Переодевание способствует появлению очерняющих или, наоборот, приукрашивающих легенд о женщинах, достигших большой известности. Они вышли из навязанной им полурезервации. Свободные в своей частной жизни, женщины не могут не знать, что брюки - это также символ сексуальной двусмысленности, и неважно при этом, переживает ли женщина любовь к другим женщинам или нет (хотя многие из них познали «два вида любви», по выражению Колетт) (с. 137).

В 1890-е годы женская мода становится более простой, приспосабливаясь для активного отдыха и поездок в поезде. Получает распространение костюм, сделанный по образцу мужского. Это приталенная одежда без украшений: жакет, блузка с галстуком или без, длинная и прямая юбка. Спортивная одежда оказывается союзником движения за эмансипацию женщин, и прежде всего одежда для езды на велосипеде. Приобретает популярность всевозможная одежда с двумя штанинами. В целом в моде сокращается дистанция между мужским и женским, что усложняет задачу определения понятия «травести» (с. 158).

Другой важный момент - всеобщий переход в начале XX в. к закрытому нижнему белью. «Ношение панталон - мутация фундаментальная, поскольку привилегия ношения закрытой, т. е. непроницаемой одежды перестает быть исключительно мужской, по крайней мере в том, что касается нижнего белья» (с. 147).

«Три независимые друг от друга логики, отстаивающие использование мужского костюма женщинами - феминизм, спорт и 188

гомосексуализм» (с. 197). Реальная или предполагаемая гомосексуальность женщин в брюках представляется как угроза морали и обществу. Феминизм нередко воспринимался как ненависть к мужчинам и как причина падения рождаемости.

Начинается оживленная дискуссия о юбке-кюлоте (или юбке-брюках). Это средняя формула между брюками и платьем. Ее носят многие активистки феминизма и популяризируют велосипедистки.

Во время Первой мировой войны работницы военных заводов носят брюки с рабочей блузой или комбинезон. Военные условия сводят на нет критику маскулинизации женщин, которая не всегда происходит добровольно. Как до, так и после войны ношение мужской одежды, которая автоматически ассоциируется с властью, имеет эффект «обретения силы» (empowerment, если воспользоваться позднейшим английским термином). Однако хотя к умеренной маскулинизации относятся терпимо, ей все равно предпочитают «добротную женственность» (с. 199). Мода принимает брюки только в определенных обстоятельствах. Допускается ходить дома в пижамных штанах, носить пляжные штаны (очень широкие, что сближает их с юбкой).

«Тот факт, что феминистки - за редчайшим исключением -тоже осуждают женщин-эмансипе, свидетельствует о том, как сильно они боятся дестабилизации гетеросексуального порядка. Ведь пересмотр кодов соблазнения практически сразу же отсылает к тому, что в то время было принято называть сексуальным извращением, а эта трансгрессия вдруг начинает восприниматься как феминистская. Феминисткам мешает лесбофобия противников феминизма» (с. 203).

Именно флер нарушения границ делает женские брюки чем-то запретным и возбуждающим. Марлен Дитрих удалось сделать женщину в брюках желанной, не отказываясь от своего пола. От одной ленты к другой она появляется в смокинге - символе высшей власти, связывающей деньги и мужественность. Ее фотографируют в окружении мужчин, полностью одетой в мужскую одежду - от обуви до берета. «В жизни и на экране Марлен Дитрих делает кальку с костюмов и жестов своих партнеров-мужчин, но при этом сохраняет женственность облика: без сомнения, это нестандартное поведение связано с бисексуальностью актрисы, но

также с ее стремлением к свободе и желанием создать определенный медийный образ» (с. 209).

Во время войны женщины в брюках неоднократно попадают на обложку журнала «Life». Британская королева Елизавета фотографируется в брюках служащих Вспомогательной территориальной службы (женское подразделение британской армии) во время обучения на шофера. Послевоенная Франция в культурном плане следует в фарватере США, однако короли моды пока не следуют этим веяниям. Женские брюки появляются в коллекциях высокой моды и готовой одежды только в 1960-е годы. Их успех оглушителен: в 1965 г. женских брюк производилось больше, чем юбок (с. 217). Блузы и туники, которые в начале этого десятилетия часто закрывали брюки сверху, исчезают.

В 1966 г. Ив Сен-Лоран впервые использует смокинг, который остается главным предметом его коллекции вплоть до 2002 г. «Его стиль привлекает женщин, отвергающих буржуазность, ведущих независимый стиль жизни, разводящихся, рожающих детей вне брака, свободно и без чувства вины воспринимающих любовь. Это естественные феминистки» (с. 219). Брюки, как и короткая стрижка, отвоеванная женщинами чуть раньше, молодят.

Для великих кутюрье 1960-х брюки - это вечерняя одежда. Настоящий бум женских брюк происходит одновременно с появлением мини-юбок. Французская мода «из концентрической становится полицентричной. У нее больше нет национального (парижского) характера, и она испытывает английское влияние. Мода развивает снизу вверх, от молодежи к взрослым, от пролетариата к средним и высшим классам, от стран третьего мира к богатым странам Запада, от бедных пригородов к богатым кварталам» (с. 225).

Значение джинсов во Франции полностью осознают в 1967 г., когда начинает набирать силу движение хиппи. Молодежь обоих полов облачается в ношеные джинсы, украшенные и обрезанные. Мужская и женская стрижка становятся похожими, а мужская мода феминизируется. Журнал «Marie Claire» заметил в 1960 г.: возникает ощущение, что больше нет юношей и девушек, а появился общий пол - «приятели» (с. 227). «Мода на унисекс знаменует символический разрыв, новую вестиментарную эру <...> в которой вестиментарный половой диморфизм выглядит как возможность, а

не строгая обязанность», - пишут французские историки моды М.Т. Басс и О. Буржелен (с. 226).

Отдельный вопрос - униформа времен маоизма в Китае. «Очевидно, что равенство полов использовало в качестве референтной группы мужчин. Требовалась милитаризация обоих полов. Возможно, это был пуританский способ управления полами, между которыми больше нет различий. В таком случае этот костюм следует рассматривать как уродующий. <...> Может ли быть так, что там брюки убивают свободу, а здесь - порождают? Их ценность не универсальна и зависит от общественно-политического контекста» (с. 233-234).

Свобода выбирать одежду не распространяется на жизнь на работе. Так, юбка остается обязательной одеждой в сфере обслуживания. В медицинских учреждениях платье и фартук конкурируют с брюками и туникой. Сотрудницы охраны общественного порядка могут носить юбку-кюлоты, но предпочитают брюки, не только потому, что они более удобны, но еще и потому, что это мужская одежда. «Вирилизация [уподобление мужчинам] для них -профессиональная необходимость» (с. 255).

«Брюки выступили в качестве важного символа в споре о равенстве полов. Женщины вышли из этого спора победительницами. <... > В последние два века брюки сопровождали мутацию ген-дера. Постигнет ли та же участь юбку? Станет ли она определять унисекс завтра?» (с. 270-271).

К. В. Душенко