К итогам российско-французского проекта «Советская деревня глазами ВЧК–ОГПУ–НКВД»

В. В. Кондрашин

К ИТОГАМ РОССИЙСКО-ФРАНЦУЗСКОГО ПРОЕКТА «СОВЕТСКАЯ ДЕРЕВНЯ ГЛАЗАМИ ВЧК-ОГПУ-НКВД»

Аннотация. В статье представлен анализ результатов одного из крупнейших международных проектов Российской академии наук по отечественной истории ХХ в., суть которого состояла в публикации ранее секретных документов архивов советских спецслужб по истории советской деревни. На основе характеристики содержания четырех томов документальной серии проекта сделан вывод о его большой научной значимости.

С выходом в свет четвертого тома документальной серии «Советская деревня глазами ВЧК-ОГПУ-НКВД» закончился один из наиболее крупных международных проектов по истории России последних десятилетий [1]. Он был частью грандиозных с точки зрения объема опубликованных источников и полученных новых знаний по дискуссионным и актуальным проблемам аграрной истории России первой половины ХХ в. научных проектов Института российской истории РАН, организованных выдающимся историком-аграрником В. П. Даниловым [2]. Анализу результатов этого проекта и посвящается настоящая статья.

По инициативе Данилова работа над проектом началась в 1993 г. группой историков и архивистов. Его идея состояла во введении в научный оборот совершенно нового массового исторического источника, ранее недоступного исследователям, - информационных материалов ВЧК-ОГПУ-НКВД о положении советской деревни в довоенные годы. В подавляющей своей массе они были сосредоточены в Центральном архиве ФСБ РФ и стали доступны благодаря их рассекречиванию в начале 1990-х гг. в рамках новой идеологической политики руководства России. Кроме того, возможность использования данных материалов обеспечивалась доброжелательной и конструктивной позицией руководства архивной службы ФСБ РФ, поддержавшего инициативу Данилова. Для работы над проектом были выделены самые квалифицированные сотрудники. В состав редакционной коллегии документальной серии вошел и руководитель архивной службы В. С. Христофоров, создавший коллективу Данилова в Центральном архиве ФСБ самые благоприятные условия для работы.

К работе над проектом были привлечены и другие центральные архивы России, где хранились документы советских спецслужб (РГАЭ и РГВА). Их руководство также поддержало инициативу Данилова, вошло в состав редколлегий соответствующих томов проекта, назначило для работы над ними самых опытных архивистов.

Осуществление проекта стало возможным благодаря участию в нем французских ученых А. Береловича и Н. Верта, поддержавших его идею. Поэтому он получил статус международного российско-французского научного проекта. Его соруководителем с французской стороны с самого начала работы и до ее завершения, наряду с Даниловым, был Алексис Берелович. Он является вторым главным редактором всех опубликованных томов документальной серии. Берелович не только поддержал саму идею проекта и выразил желание участвовать в нем, но и организовал его финансовую поддержку в трудные для российских историков и архивистов 1990-е гг. через Дом наук о человеке в Париже и другие зарубежные фонды. Благодаря этому были подготовлены к печати и опубликованы три тома в четырех книгах сборников документов [3-5]. Последний, четвертый, том проекта вышел в свет благодаря финансовой поддержке Российского гуманитарного научного фонда уже после ухода из жизни Данилова.

Данный проект - это один из ярких примеров успешного международного сотрудничества историков и архивистов России в области изучения отечественной истории в постперестроечный период.

Об этом свидетельствуют объем проделанной работы и ее научные результаты. В период с 1998 по 2012 г. в рамках проекта «Советская деревня глазами ВЧК-ОГПУ-НКВД» было опубликовано 1758 документов объемом 364,92 п.л. В подавляющем большинстве это ранее не издававшиеся материалы.

Научная значимость результатов проекта состоит в комплексном использовании нового вида источников и новых знаниях, полученных в результате их введения в широкий научный оборот.

В четырех томах документальной серии проекта представлены и охарактеризованы все виды информационных материалов ВЧК-ОГПУ-НКВД, относящиеся к работе советских спецслужб в деревне. Это и первые бюллетени ВЧК, оперативные и информационные сводки и спецдонесения ВЧК-ВОХР-ВНУС общероссийского и губернского уровня периода Гражданской войны, и унифицированные госинформсводки, земсводки периода нэпа, и аналитические материалы секретно-политического отдела ОГПУ в трагические годы сталинской «революции сверху» и т.д. Благодаря их публикации и комментированию в научно-справочном разделе сборников показана история становления и развития информационной службы советских спецслужб в рассматриваемый период. Уже это само по себе делает проект научно значимым.

Но еще более значимы полученные в результате его осуществления новые знания о ситуации в советской деревне в обозначенных хронологических рамках. Эти знания специфичны, так как отражают ту часть действительности, которая представляла интерес для спецслужб с точки зрения их функций. Поэтому в опубликованных материалах ВЧК-ОГПУ-НКВД на указанную тему используется «ведомственная терминология», отражающая их специфику, а также и саму эпоху: «контрреволюционные кулацкобелогвардейские и бандитские элементы», «кулацкая контрреволюция», «вредительская деятельность кулачества», «кулацкий террор», «спецпоселенцы», «изъятие и выселение кулачества», «засоренность колхозов классово чуждыми элементами», «рвачи», «лодыри», «саботаж хлебоуборки и хлебопоставок» и т.д.

Но данная терминология не меняет фактической сути описываемых явлений, и в этом ценность информационных материалов ВЧК-ОГПУ-НКВД. Они содержат достоверные сведения о болевых точках в жизни советской деревни. Поэтому они и оказывались в центре внимания спецслужб и оперативно доводились до высшего руководства страны (И. В. Сталина, В. М. Молотова и др.). В значительной степени, опираясь на них, оно принимало решения при выработке и корректировке своей аграрной политики.

Как видно из содержания опубликованных томов проекта, ведомственная специфика почти не отразилась на полноте информации, собранной спецслужбами о повседневной жизни советской деревни в рассматриваемый период. Иными словами, из поля зрения не выпали наиболее важные ее аспекты. В четырех томах содержится очень разная информация. Но она, хотя и с разной полнотой, характеризует все стороны жизни крестьян, делая при этом акцент на наиболее важные события в тот или иной год и период. В результате получилась своеобразная хроника реальной жизни советской деревни в годы Гражданской войны, нэпа, коллективизации, голода 1932-1933 гг. и т.д.

Об этом можно судить хотя бы по заголовкам опубликованных документов: «О восстаниях крестьян», «Об экономическом расслоении и политическом состоянии деревни», «О землеустройстве, лесоустройстве», «О низовой сельской кооперации», «О ходе налоговой кампании», «О ходе перевыборов советов», «О ходе хлебозаготовительной кампании», «Об операциях по кулачеству», «О настроениях спецпереселенцев» и т.д.

Структурно информация ВЧК-ОГПУ-НКВД представлена в соответствии с реальными процессами, происходившими в советской деревне и стране в целом в рассматриваемый период. Первый том документальной серии охватывает время с начала Гражданской войны и по 1922 г. включительно, второй том - период нэпа и его слома (1923-1929 гг.), третий том - период сталинской «революции сверху» (1930-1934 гг.), четвертый том -1935-1939 гг., когда происходило формирование того колхозно-совхозного строя, который просуществовал в СССР вплоть до его распада.

Все тома сбалансированы с точки зрения отражения событий в советской деревне не только на общероссийском, но и региональном уровнях. Региональная специфика очень полно и всесторонне отражена в сборниках. И это одно из важнейших достоинств проекта.

В вышедших в его рамках сборниках опубликованы наиболее важные директивы ВЧК-ОГПУ-НКВД, распоряжения и отчеты его руководства (Ф. Э. Дзержинского и др.) в ЦК ВКП(б), лично Сталину и другим руководителям государства относительно ситуации в советской деревне в период с 1918 по 1939 г. [4, с. 223].

Вполне закономерно доминируют сюжеты, связанные с профессиональной деятельностью спецслужб: профилактикой и борьбой с «деревенской контрреволюцией» (восстаниями, «бандами», «терроризмом», «антисоветской агитацией» и т.д.).

Опубликованные документы проекта убедительно свидетельствуют, что в рассматриваемый период в советской деревне было неспокойно. Крестьянство активно сопротивлялось политике власти, и степень этого сопротивления была разной в разные годы.

В первом томе показан размах крестьянского повстанческого движения в годы Гражданской войны против политики военного коммунизма, его территория и лозунги. Совершенно новой стала полученная из центрального и региональных архивов ФСБ информация о 106 руководителях крестьянских восстаний против власти большевиков в 1918-1922 гг. [3, с. 10-11]. В первом томе даны о них биографические справки в именном комментарии. До этого было известно лишь около десяти имен руководителей крупных повстанческих движений (Антонов, Махно, Григорьев и др.).

Концептуальное значение имеет информация в опубликованных в первом томе сводках ВЧК о реакции крестьян на наступление армии Деникина летом 1919 г. и их настроениях после освобождения их селений от власти белых. В это время в прифронтовых губерниях резко ослабевала и даже приостанавливалась борьба крестьян с большевиками. Из лесов возвращались дезертиры и добровольно вступали в Красную Армию, в деревнях создавались отряды самообороны, прекращались восстания. На освобожденной от Деникина территории крестьяне приветствовали советскую власть, поскольку испытали на себе власть белых и поняли, что она еще хуже, так как не только действовала, как и большевики, в плане реквизиций и мобилизаций, но и ставила под сомнение право крестьян на землю [3, с. 155, 163, 182, 185, 194, 195, 201, 202, 206, 209, 213].

Таким образом, кратковременный союз крестьянства и большевиков в период кульминации вооруженного противостояния Красной и Белой армий в значительной степени предопределил его исход [6].

Из документов второго тома следует, что в годы нэпа в советской деревне продолжалось противостояние власти и крестьянства, и оно нарастало по мере давления на деревню с середины 1920-х гг. с помощью налогов, хлебозаготовок, коллективизации. Именно в этот период была окончательно отработана методика борьбы власти с крестьянством. Она научилась «умиротворять» деревню силой. На эту тему представлены насыщенные информацией и конкретным статистическим материалом сводки, аналитические доклады и другие документы центральных и региональных органов ОГПУ [4, с. 339].

Особенно важным для понимания успеха сталинской коллективизации является факт обезоруживания крестьянства в годы нэпа. В условиях жесточайшего давления на него в период раскулачивания и принудительных хлебозаготовок начала 1930-х гг. в деревне не осталось оружия, и она не смогла защитить себя так, как это было в годы Гражданской войны.

Для понимания главного направления в деятельности спецслужб в рассматриваемый период особое место занимают события первой половины 1930-х гг. В двух книгах третьего тома показаны масштабы крестьянского сопротивления насильственной коллективизации, обрушившихся на советскую деревню репрессий, их последствий. Они подтверждают концептуальное положение В. П. Данилова и современной российской и зарубежной историографии в целом о трагедии советской деревни в период коллективизации и голода 1932-1933 гг., ответственности за страдания миллионов советских граждан сталинского режима [5].

В контексте проблемы репрессий в советской деревне в четвертом томе опубликованы документы, указывающие, что в 1937 г. она также попала под «большой террор». Речь идет не только о показательных процессах в отношении партийного и хозяйственного актива, отраженных в материалах тома, но и о выполнении приказа по НКВД № 00447 от 30 июля 1937 г. о «бывших кулаках». Всего по этому приказу было арестовано и осуждено 584 899 человек. Задания руководства «по бывшим кулакам» были перевыполнены в три раза, в том числе по расстрелам - в пять раз. Их «вычистили» из новостроек, шахт, совхозов и даже с руководящих должностей в колхозах [1, с. 229, 239, 287, 447, 575; 3, с. 20-21].

Таким образом, в 1937 г. массовые репрессии коснулись не только партийнохозяйственного актива и армии, но и сотен тысяч крестьян. Это новые знания, полученные в результате осуществления проекта.

В двух книгах третьего тома документально и очень точно описаны «кулацкая операция», механизм и детали раскулачивания советской деревни, судьба «кулацкой ссылки». Это поистине уникальный источниковый материал, впервые введенный в научный оборот. Были опубликованы многочисленные справки, докладные записки регионального и центрального руководства ОГПУ, статистические таблицы особого отдела ОГПУ «о количестве изъятого и выселенного контрреволюционного элемента» во время «операций по кулачеству» с разбивкой по областям и социальным группам [5].

В четырех томах документальной серии проекта содержится ценнейшая информация о состоянии сельского хозяйства СССР в рассматриваемый период, его проблемах, трудностях, с которыми сталкивалась власть при проведении аграрной политики, различных мероприятий. Хотя они также освещались в информационных материалах спецслужб сквозь призму профессиональных функций, собранные в них факты очень точно характеризуют реальное состояние сельского хозяйства страны за два десятилетия. В документах ОГПУ-НКВД описан ход основных сельскохозяйственных кампаний в СССР и конкретных его районах начиная с 1922 и по 1939 г. включительно с акцентом на трудности с точки зрения государственных интересов.

В сводках и спецсообщениях ОГПУ-НКВД рассматриваемого периода присутствовали так называемые «сквозные темы»: посевная, уборочная, хлебозаготовительная кампании. В них фиксировались все их нюансы. В данном контексте документальная серия проекта - это своеобразный энциклопедический справочник о сельском хозяйстве СССР в 1920-е-1930-е гг., поскольку в нем охарактеризованы все наиболее важные его проблемы в указанный период.

Научная значимость опубликованных в третьем и четвертом томах документальной серии информационных материалов ОГПУ-НКВД состоит в том, что они показывают оформление колхозного строя в том виде, в каком он просуществовал до реформ М. С. Горбачева. Из их содержания хорошо видно, что главной проблемой во второй половине 1930-х гг. было стремление власти заставить крестьян добросовестно работать в колхозах. Загнанные в них силой, они уклонялись от работы, бежали из деревни в город, переключали свое внимание на личное подсобное хозяйство и промыслы. Документы проекта, несмотря на свою специфику и политическую терминологию, фиксируют факт кризисного состояния советского сельского хозяйства накануне войны, малую эффективность мер государства по его преодолению, тяжелое материальное положение крестьянства, жившего в атмосфере страха, негативно в массе своей относящегося к существующему режиму. Таковы были реальные последствия сталинской коллективизации [1, с. 123-124, 192, 387, 410, 426, 718].

В информационных материалах, помещенных на страницах документальной серии проекта, отражена и судьба различных категорий сельского населения, за которыми велось постоянное наблюдение. Это - сельский актив (председатели колхозов и т.п.), сельская интеллигенция (учителя), 25-тысячники, «бывшие красные партизаны», критиковавшие колхозы, молодежь и т.д.

Значительный интерес представляют введенные в рамках проекта в научный оборот документы ОГПУ-НКВД о реакции крестьянства на различные политические мероприятия власти, об их отношении к лидерам Советского государства. Это совершенно новая информация по важнейшим событиям в истории СССР 1920-х- 1930 -х гг., ранее не доступная исследователям.

Например, сводки ОГПУ фиксируют положительное отношение крестьян к В. И. Ленину в связи с его болезнью и смертью: «большинство крестьян сожалеет о смерти т. Ленина» [4, с. 175]. Его преемниками они видели Л. Д. Троцкого, М. И. Калинина и др. [4, с. 188]. Среди обсуждаемых лидеров государства нигде не называлось имя Сталина. В первой половине 1920-х гг. в народе он был неизвестен по сравнению с перечисленными деятелями. Этот факт очень важен при анализе причин возвышения Сталина и утверждения его диктатуры.

Документы советских спецслужб, опубликованные в сборниках проекта, освещают и многие другие факты из повседневной жизни советской деревни в рассматриваемый период, как известные в историографии, так и совершенно новые. Среди них массовые панихиды в Винницкой области Украины в январе 1934 г. «по умершим от голода», религиозные шествия летом 1936 г. в сельских районах СССР «по случаю отсутствия дождя», свидетельствовавшие о сохранении веры в Бога у крестьян, несмотря на все гонения власти на церковь в годы коллективизации, многочисленные отказы весной 1937 г. в советской деревне «от новых паспортов с карточками», переселения красноармейцев накануне войны в поселения типа аракчеевских и т.д. [1, с. 280, 445, 447].

Предпринятый в настоящей статье анализ результатов российско-французского проекта «Советская деревня глазами ВЧК-ОГПУ-НКВД», на наш взгляд, дает все основания для вывода о большой их научной значимости и успешности проекта в целом. С другой стороны, результаты проекта указывают на большие перспективы в плане продолжения международного сотрудничества ученых России в изучении национальной истории. И, наконец, самое главное, они свидетельствуют о необходимости продолжения начатой В. П. Даниловым и его коллегами при поддержке руководства архивной службы ФСБ России работы по публикации новых документов из архивов российских спецслужб (например, осуществить фондовую публикацию сводок ВЧК-ОГПУ-НКВД). Только в этом случае возможно создание подлинно научной основы изучения истории России ХХ в.

Список литературы

Кондрашин Виктор Викторович

доктор исторических наук, профессор, заведующий кафедрой истории России, краеведения и методики преподавания истории,

Пензенский государственный университет E-mail: vikont37@yandex.ru

УДК 94 (470)

Кондрашин В. В.

К итогам российско-французского проекта «Советская деревня глазами ВЧК-ОГПУ-НКВД» / В. В. Кондрашин // Вестник Пензенского государственного университета. - 20із. - № з. - C. 2б-зі.

Kondrashin Viktor Viktorovich

doctor of historical sciences, professor, head of sub-department of Russian history, local history and the methods of teaching history, Penza State University