Спросить
Войти
3. Владимиров А.И. Об инженерно-техническом образовании. - М.: ООО «Издательский дом Недра», 2011.
БАЛКАНЫ ВО ВНЕШНЕЙ ПОЛИТИКЕ РОССИЙСКОЙ ИМПЕРИИ ВО ВТОРОЙ ПОЛОВИНЕ XVIII ВЕКА: «ГРЕЧЕСКИЙ ПРОЕКТ»
© Парастатов С.В.*
Пятигорский государственный лингвистический университет, г. Пятигорск
В статье анализируются причины возникновения и неудачи одной из наиболее претенциозных внешнеполитических инициатив Российской империи - так называемого «греческого проекта» - попытки воссоздания православного государства на черноморских проливах подконтрольного российской короне.
* Доцент кафедры Международно-политических дисциплин, мировой экономики и международного права, кандидат политических наук.
Балканское направление внешнеполитического вектора российского государства в ХУШ-Х1Х столетиях наиболее ёмко и точно характеризует проект, разработанный в эпоху царствования императрицы Екатерины II и названный «греческим». «Греческий проект» можно по праву охарактеризовать как самую масштабную и амбициозную внешнеполитическую инициативу Российской империи второй половины ХУШ столетия.
Зарождению подобного проекта в умах российской императрицы и её советников способствовали, прежде всего, гражданские тенденции общеевропейского характера. По справедливому утверждению В.Н. Виноградова «в то время Европа грезила древней Элладой, её культурой, достижениями её научно-философской мысли, изучала опыт афинской демократии» [1]. В связи с этим, в Европе всерьёз заговорили о необходимости возрождения греческого государства на обломках «Османской империи - оплота варварства и деспотизма» [4, с. 62]. При этом разрешение данного вопроса всегда требовало применения наиболее радикальных способов, что совершенно ясно понимали в Европе и о чём спустя почти столетие писал Н.Я. Данилевский: «восточный вопрос не принадлежит к числу тех, которые подлежат решению дипломации» [2, с. 318].
Не являлась в данном отношении исключением и Российская империя, старавшаяся в ХУШ столетии следовать европейским светским тенденциям. Кроме того, во внешнеполитической парадигме Санкт-Петербурга, находившемся в «историческом» противоречии с исламской Портой, восточный вопрос всегда стоял особняком, другими словами - стоял на первом плане. Актуальность восточного вопроса для России усиливала отнюдь не обветшавшая с годами духовная близость с греческим народом. Алексей Орлов -брат знаменитого фаворита Екатерины II Григория Орлова - в письме брату о задачах Первой Архипелагской экспедиции писал: «Если уж ехать, то ехать до Константинополя и освободить всех православных и благочестивых от ига тяжкого. И скажу так, как в грамоте государь Пётр I сказал: а их неверных магометан согнать в степи песчаные на прежние их жилища. А тут опять заведется благочестие, и скажем, слава Богу, нашему и всемогущему» [3]. Таким образом, общеевропейская тенденция возрождения Греческой державы в российских реалиях подкреплялась идеей защиты православия и угнетённых турецким игом единоверных балканских народов.
Однако определяющее значение в восточном векторе внешнеполитического курса Екатерины II всё же имел другой фактор - геостратегический. Результатом петровских реформ стала более рациональная внешняя политика государства, не лишённого имперских интересов. С ХУШ века Россия предстаёт на международной арене совершенно другой державой - мощной империей с ведущей ролью на мировой арене, в разумной степени лишенной стереотипов и церковных догматов. Доказательством изложенного служит упразднение Петром I института патриаршества, заменённого на Святейший Синод. Протоиерей Александр Шмеман в средине XX века писал: «спор о значении, об оценке Петровской реформы есть, можно сказать, основной русский спор. <...> Вряд ли кто будет спорить с тем, что реформа Петра была, прежде всего, резким перерывом «теократической» традиции, сознательным и всесторонним переходом на западную установку сознания. Это было воцарение в России западного абсолютизма» [5, с. 233].
Ввиду данного обстоятельства Российская империя при Екатерине II в тактическом плане стремилась обеспечить себе выход в Чёрное и Азовское моря, что означало прямое столкновение интересов с Османским государством. Стратегической же целью императрицы был контроль над черноморскими проливами, то есть захват Константинополя, что, несомненно, гарантировало бы Санкт-Петербургу доминирующие позиции в Юго-Восточной Европе и Леванте. И если с тактической задачей Россия блестяще справилась ещё в русско-турецкой войне 1768-1774 гг., то для достижения заветной стратегической цели собственных сил было не достаточно1. Таким образом, целый ряд факторов привёл к появлению на свет так называемого «греческого проекта».
«Греческий проект» носил ярко выраженный «геополитический характер и предусматривал перекройку карты Юго-Восточной Европы» [1]. Осознавая весь риск противостояния могущественной Османской империи в одиночку, Россия начала сближение с Эрцгерцогством Австрия, пообещав после победы над Османской Портой покровительство над частью освобождённой территории на Балканах. Проект был изложен в конфиденциальном письме Екатерины II к императору Австро-Венгрии Иосифу II в сентябре 1782 года. Кроме обещанной территорий на Балканах, австро-венгерская дипломатия также рассчитывала на последующую помощь России в борьбе за гегемонию в Германии [4, с. 63].
В письме императрица обращалась к Иосифу II со следующими словами: «в. и. в. не откажется помочь мне в восстановлении древней Греческой монархии на развалинах павшего варварского правления, ныне здесь господствующего, при взятии мною на себя обязательства поддерживать независимость этой восстанавливаемой монархии от моей» [1]. Отсюда следует, что конечной целью замысла Екатерины II был крах Османской империи и восстановление на её обломках Византийской (Греческой) империи со столицей в Константинополе. На престол же возрождённой державы должен был взойти младший внук императрицы - Константин Павлович, родившийся 27 апреля (8 мая) 1779 года.
В манифесте, опубликованном по случаю рождения царевича, недвусмысленно сообщалось о его великом предназначении - быть первым государем освобождённого греческого народа. Наследника будущей империи
воспитывали в духе греческих традиций, и даже назван он был бабушкой в честь Константина Великого - первого императора Византии. С младенческих лет Константина Павловича окружали преимущественно греки: кормилица-гречанка, первый слуга-грек - Дмитрий Дмитриевич Курута, также обучавший малолетнего князя греческому языку и, наконец, первыми друзьями Константина были воспитанники действующего с 1777 году в Санкт-Петербурге училища для молодых греков [4, с. 64-65].
Всё это наглядно подтверждало серьёзность намерений Екатерины II и её правительства в отношении восточного вопроса. При этом, несмотря на то, что Санкт-Петербург всё же претендовал на часть владений Османской империи (Крым, Западная Украина), преследуемые Россией цели в данном вопросе не носили в чистом виде экспансионистский характер с установлением единоличного господства в юго-восточной Европе и на части полуострова Малая Азия. Данная политика скорее являлась стремлением Российской империи, во-первых, обезопасить южные границы от набегов крымских татар, во-вторых, распространить сферу своего влияния на будущие независимые государства Балканского региона, даровав им свободу взамен на покровительство [6, с. 62; 7, с. 147].
Союз Санкт-Петербурга и Вены был оформлен в 1780-1781 гг. В это же время Российская империя приступает к осуществлению своего замысла, начав с присоединения в 1783 году Крыма и Кубани. Осознавая своё бессилие, Порта вынуждена была безучастно наблюдать за происходящим. Однако вскоре Россия испортила отношения с Англией, что означало появление сильного потенциального союзника у османов. Чашу терпения османского султана переполнило путешествие Екатерины II в Крым в 1787 году, прошедшее под знаком «греческого проекта» и явившееся демонстрацией мощи русского оружия.
В 1787 году началась очередная русско-турецкая война. Крайне успешные действия российской армии на суше и в море, обессмертившие имена великих русских военачальников А.В. Суворова и Ф.Ф. Ушакова, вновь вызвали тревогу западноевропейцев, обеспокоенных, в первую очередь, судьбой черноморских проливов. С появлением на сцене европейских держав ситуация начинает постепенно меняться. Опасаясь вступления в войну Британской империи, а также выход из войны главного союзника - Австро-Венгрии, связанный со смертью Иосифа II, Россия вынужденно подписывает мирный договор с Турцией, бесславно закончив четырёхлетнюю кампанию по возрождению христианской державы на черноморских проливах.
Итак, несмотря на всю амбициозность «греческого проекта» реализовать его в полной мере не удалось. С другой стороны, было бы наивным полагать, что задачу по осуществлению подобного проекта (не лишённого доли авантюризма) вообще можно было выполнить в чистом виде. Замысел Екатерины II предполагал глобальные геополитические изменения в пользу
лишь двух великих держав той эпохи, а, следовательно, неизбежно вызывал опасения и протест со стороны остальных. Во-вторых, в то время как в Европе говорили о необходимости возрождения Великой Греции в её античном варианте, Россия в предполагаемой державе видела скорее правопреемницу Византийской империи, то есть чуждого западноевропейским ценностям православного государства, к тому же под протекторатом Российской империи. Данное положение в полной мере подтверждают слова австрийского посла в Константинополе барона Антона фон Прокеш-Остена, заявившего однажды, что «то, что по отношению к Турции принято называть восточным вопросом, есть не что иное как вопрос между Россией и остальной Европой» [8, с. 18]. Наконец, с середины ХУШ века на международной арене зарождалось новое геополитическое противостояние ведущих мировых держав того времени - Российской и Британской империй за господство в Средней Азии, вошедшее в западную историографию под названием «большая игра». Соответственно ждать в таких условиях от передовых государств Европы (в первую очередь от Лондона) даже нейтральной позиции относительно реализации «греческого проекта» Санкт-Петербургу не приходилось.
Тем не менее, в данной войне Российской империи удалось выполнить «программу минимум» - закрепить за собой всё Северное Причерноморье, включая Крым, усилить свои политические позиции в Балканском регионе и Кавказе. В то же время к России отходили земли между Южным Бугом и Днестром, по которому установилась новая граница с Османской империей. Кроме того, российско-турецкая война 1787-1791 гг. серьёзно ослабила османские позиции на Балканах, благоприятствовав тем самым росту национально-освободительного движения многих балканских народов против османского ига, что послужило принципиальным фактором в обретении ими независимости в последующем столетии.
Достойно замечания, что российская императрица до конца своих дней не оставляла идеи возрождения Великой Греции. Так, в июне 1788 года в беседе со своим статс-секретарём А.В. Храповицким Екатерина II говорила: «Пусть турки пойдут куда хотят. Греки могут составить монархию для Константина Павловича; и чего Европе опасаться? Ибо лучше иметь в соседстве Христианскую державу, нежели варваров» [9, с. 174].
Таким образом, сама идея и характер реализации «греческого проекта» свидетельствовали, прежде всего, обо всё ещё сильных позициях религиозно-культурного фактора в рефлексии российской дипломатии, что зачастую обращало взоры Санкт-Петербурга на Балканы. Однако если в эпоху взаимоотношений с Византией религиозно-культурный фактор играл определяющую роль во внешнеполитической парадигме России, то после Петровских реформ он постепенно переплетается, а вскоре уступает место геостратегическому. Такова была тенденция эпохи, и отвергнуть её значило бы безнадёжно
отстать от передовых государств Европы, что в будущем неминуемо привело бы к краху российского государства, как это случилось в 1453 году с идеологической предшественницей России - Византийской империей.
Список литературы:
ПРАВДА И МИФЫ «ПРОЦЕНТНОГО СОГЛАШЕНИЯ» СТАЛИНА И ЧЕРЧИЛЛЯ
© Парастатов С.В.*
Пятигорский государственный лингвистический университет, г. Пятигорск
В статье анализируется степень справедливости утверждения о существовании «процентного соглашения» между И. Сталиным и У. Черчиллем в период Второй мировой войны о разделе сфер влияния на
* Доцент кафедры Международно-политических дисциплин, мировой экономики и международного права, кандидат политических наук.
