Спросить
Войти
И. В. Крючков (Ставрополь)
Внутриполитические и внешнеполитические
факторы развития Австро-Венгрии в донесениях В. П. Сватковского (1910-1914 гг.)
В статье рассматриваются донесения представителя Санкт-Петербургского телеграфного агентства в Вене В. П. Сватковского в посольство России в Австро-Венгрии, посвященные проблемам развития империи Габсбургов в 1910-1914 гг. Российский резидент отмечал снижение роли славян во внутриполитической жизни австрийской половины Австро-Венгрии. Одновременно В. П. Сватковский констатировал укрепление союза между хорватами и сербами, что создавало предпосылки для их объединения в рамках Сербии. В будущем В. П. Сватковский допускал возможность начала большой войны на Балканах. Ключевые слова: Австро-Венгрия, Сербия, Богемия, чехи, южные славяне, посольство, конфликт, Балканы.
В начале ХХ в. Министерство иностранных дел России использовало различные каналы для получения необходимой информации. Одним из успешных проектов становится использование для этих целей российских журналистов, работавших за границей. В отличие от дипломатов они обладали большей свободой действий на территории иностранных государств, хотя представители прессы вполне могли стать объектом пристального внимания со стороны полиции и контрразведки. В начале ХХ в. в российской журналистике имелась замечательная плеяда специалистов в области международных отношений, внутренней политики государств Европы и других регионов мира, аналитиков, снабжавших МИД содержательной, зачастую секретной информацией. Они под прикрытием профессиональной деятельности, по сути, занимались разведкой.
Российских дипломатов в основном интересовала высокая политика. Посольство в Вене первостепенное внимание уделяло двусторонним отношениям России и Австро-Венгрии. Дипломатический корпус старался не вмешиваться во внутренние дела страны пребывания, стремясь давать нейтральные оценки происходившим событиям и избегать нежелательных контактов, чтобы не вызвать дипломатический конфликт1. Российские резиденты в этой связи обладали большей свободой действий, не боясь давать жесткие оценки наблюдаемым ими за рубежом процессам.
Одним из подобных журналистов, аналитиков, разведчиков являлся Всеволод Павлович Сватковский. Он хорошо знал положение дел на Балканском полуострове и в Австро-Венгрии. Неслучайно в октябре 1908 г. его назначили представителем Санкт-Петербургского телеграфного агентства в Вене2. Для облегчения деятельности В. П. Сватковскому был предоставлен дипломатический иммунитет путем назначения его членом Генерального консульства России в Вене3. Это обстоятельство позволило ему посещать различные регионы империи Габсбургов и сопредельных государств. Полиция Австро-Венгрии не имела права его задерживать и проводить у него обыски. Посол в Вене не раз доверял В. П. Сватковскому деликатные поручения, когда они касались необходимости проведения встреч с политиками Цислейтании. В. П. Сватковский покинул Вену с началом Первой мировой войны, перебравшись сначала в Рим, затем в Цюрих и, наконец, поселившись в Берне, где он продолжил свою деятельность4.
В. П. Сватковский имел обширные связи, прежде всего со славянскими политиками Австро-Венгрии и Балканского полуострова. Это позволяло ему получать важные сведения, в том числе имевшие конфиденциальный характер. Свои донесения В. П. Сватковский, как правило, адресовал послу России в Вене, а затем они уже из посольства пересылались в МИД России.
В. П. Сватковский оказался в Вене в сложный период. После аннексии Боснии-Герцеговины Сербия и Австро-Венгрия оказались на грани войны, в которую могли быть втянуты и другие государства Европы, в том числе Россия. Посол в Вене Л. П. Урусов поручил В. П. Сватковскому оценить вероятность начала войны с Сербией и по возможности оказать влияние на правительство Цис-лейтании, чтобы не допустить разрастания конфликта между Веной и Белградом. Российский резидент умело действовал через своих друзей в столице империи Габсбургов, в том числе К. Крамаржа. Он нашел выходы даже на министра иностранных дел Австро-Венгрии А. Эренталя. В. П. Сватковский смог предоставить достоверную информацию в Санкт-Петербург о том, что войны не будет5.
Центральной проблемой при анализе внутриполитической ситуации в Австро-Венгрии для В. П. Сватковского является роль славян в развитии империи Габсбургов. В конце Х1Х - начале ХХ в. многие австро-немецкие, венгерские, германские и даже российские политики, ученые и публицисты говорили о постепенной славянизации австрийской половины империи Габсбургов. В 1907 г. в Цислейтании было введено всеобщее избирательное право, что породило надежды на получение славянами большинства мест в парламенте страны -Рейхсрате. В. П. Сватковский некоторое время также придерживался этой точки зрения. В условиях роста агрессивности Тройственного союза В. П. Сватковский видел в славянизации австрийской половины империи один из противовесов германской агрессии в Европе и на Ближнем Востоке6.
Инициатива улучшения отношения монархии со славянами, по мнению российского резидента, исходила из окружения эрцгерцога Франца-Фердинанда. Укрепляя союз со славянами, оно стремилось консолидировать империю Габсбургов и покончить с «венгерским сепаратизмом». Для этой цели Франц-Фердинанд хотел покончить с режимом П. Рауха в Хорватии, ликвидировать систему Б. Калая в Боснии-Герцеговине, где планировалось провести свободные выборы в местный парламент с расширением его полномочий, подготовить избирательную реформу в Галиции и активизировать чешско-немецкие переговоры7. В. П. Сватковский с осторожным оптимизмом относился к переменам, отмечая в качестве положительных событий успешный ход чешско-немецкого диалога в 1910 г., высказывания австро-немецких членов австрийской делегации о необходимости развития экономических связей с Сербией и нормализации отношений с Россией.
Однако в январе 1911 г. в своем донесении в посольство он признает ослабление роли славян в политической жизни Цислейтании за последние два года. Большую роль в этом сыграли не столько внешнеполитические факторы, включая аннексию Австро-Венгрией Боснии-Герцеговины, сколько события внутриполитического, даже внутриславянского характера. Славяне составляли большинство населения Цислейтании (австро-немцы - 35,58 %, чехи - 23,02 %, поляки - 17,77 %, русины (украинцы) - 12,58 %, словенцы - 4,48 %, сербы и хорваты 2,80 %, итальянцы - 2,75 % и т. д.8), и следовало ожидать, что данный факт приведет к их доминированию в политике страны, но на практике этого не произошло. В. П. Сватковский видел главную причину такого поворота событий в склоках, в которых погрязли славяне австрийской половины империи Габсбургов. Он выделял несколько конфликтов между самими славянскими народами, и самым ярким примером тому являлся польско-украинский конфликт в Галиции. Сложными оставались взаимоотношения между чешскими
и польскими лидерами. И самое важное, славянские народы Цислейтании погрузились в острую межпартийную борьбу, ослаблявшую их в противостоянии правительству и австро-немцам9.
Внутри чешского национального движения тлел конфликт между старочехами и младочехами, более того, по мере дифференциации партийно-политической системы в Богемии количество данных противостояний только нарастало. Непросто складывались взаимоотношения между польскими политиками. К 1911 г. Польское коло, еще в конце XIX в. казавшееся стороннему наблюдателю единой силой, раздирали внутренние склоки10. Не менее сложно ситуация складывалась в югославянском движении, где противоречия между сербами, словенцами и хорватами дополнялись борьбой между различными политическими партиями данных народов, каждая из которых претендовала на исключительную роль в деле защиты национальных прав. С 1909 г. данные конфликты, по мнению В. П. Сватковского, только набирали силу. Он с горечью констатировал разложение славянских политических групп11. Надежды на славянизацию Цис-лейтании и австрийской политики себя не оправдывали.
На всем протяжении последней четверти XIX - начала ХХ в. важное место в политической жизни австрийской половины империи Габсбургов занимал острый конфликт между австро-немцами и чехами Богемии. Обе стороны отказывались идти на существенные уступки друг другу12. Судьба многих правительств Цислейтании зависела от попыток урегулирования данного конфликта, большинство из них заканчивалось крахом. Российская общественность и правящие круги внимательно следила за всеми перипетиями споров чехов с австро-немцами. Разумеется, симпатии жителей России были на стороне чехов13. Правящая элита требовала от МИД страны всесторонней информации о развитии ситуации в Богемии. Поэтому посольство России в Вене стремилось получить сведения из первых рук. Аналогичная задача ставилась и перед В. П. Сватковским.
Российский резидент также признавал крайний радикализм сторон. В частности, он отмечал рост среди младочехов популярности радикального крыла во главе с В. Клофачем, расценивавшего любой компромисс с австро-немцами как национальную измену14. Тем более радикалы пользовались большой популярностью в чешском обществе. В начале 1910 г. В. П. Сватковский встретился с В. Клофачем, К. Крамаржем и другими чешскими политиками, чтобы выяснить их отношение к конфликту в Богемии и к начавшимся переговорам России с Австро-Венгрией, направленным на нормализацию взаимоотношений между двумя империями. Следует отметить наличие существенных разногласий между К. Крамаржем и В. Клофачем. В. Клофач обвинял К. Крамаржа в приверженности австрославизму и в предательстве славянского дела. В. П. Сватковский стремился их помирить, хотя больше симпатий у него вызывал К. Крамарж. В то же время он был далек от идеализации чешского политика15.
Чешские политики поддержали переговорный процесс. Они рассчитывали, что улучшение отношений России с Австро-Венгрией благоприятно скажется на положении славян в самой империи Габсбургов и приведет к спаду в ней накала антиславянской истерии16. По их мнению, данное обстоятельство будет способствовать смягчению позиции австро-немцев на очередных переговорах с чехами по урегулированию конфликта в Богемии.
Чешские политики подчеркивали в беседах со В. П. Сватков-ским, что они, как и значительная часть чешского общества, очень тяжело переживали провалы российской политики в Маньчжурии и в Боснии-Герцеговине. По их словам, они обиду за поражения России перенесли на внутреннюю политику, устроив обструкцию правительству Цислейтании и вступив в перепалку с антироссийскими политиками17. Следует признать, что многие чешские политики опасались, что уход России на Дальний Восток приведет к ослаблению позиций славянства в Австро-Венгрии и на Балканах. Большие разочарования в чешском обществе вызвало поражение России в войне с Японией, поскольку это дало основание противникам России в Европе говорить о ее слабости и необходимости проведения более решительной политики на Балканах и Ближнем Востоке без особой оглядки на Санкт-Петербург. Кроме этого, в австрийской половине империи витали опасения о возможном наступлении Вены на права славян ввиду временного ослабления России. Кстати, данные страхи славян Цислейтании оказались необоснованными.
Отдельной темой беседы В. П. Сватковского с чешскими политиками становится экономическое положение Богемии. По их мнению, экономический кризис, разразившийся в Австро-Венгрии, самым негативным образом сказался на состоянии дел в народном хозяйстве Богемии и на положении чешского населения18. Богемия являлась индустриальным центром не только Цислейтании, но и всей империи Габсбургов. Поэтому она остро переживала любые осложнения в экономике. В 1912 г. набирающая силу внешнеполитическая нестабильность, и прежде всего на Балканах, привела к падению деловой активности в империи Габсбургов и панике среди деловых кругов,
распространившейся среди широких слоев населения19. В 1911 г. объем промышленного производства в Цислейтании составил 1 млрд 711 млн крон, в 1912 г. кризис себя еще не проявил в полной мере и данный показатель вырос до 1 млрд 814 млн крон, а в 1913 г. он упал до 1 млрд 773 млн крон.20
В. П. Сватковский попросил чешских лидеров уточнить их позицию в конфликте чехов с австро-немцами в Богемии. Они подчеркнули, что чехи выступают за разделение коронной земли на национальные округа по принципу доминирующего этнического большинства, но при сохранении территориальной целостности Богемии и единства ее органов государственной власти. Они гарантировали права австро-немецкого меньшинства, в том числе в вопросах использования немецкого языка на территории Богемии. По мнению чешских политиков, австро-немцы заняли непримиримую позицию, требуя полной национальной автономии, что на практике должно было привести к распаду Богемии как единого целого в конституционном и политическом плане и было абсолютно неприемлемо для
чешской части населения данной коронной земли, требовавшей ува21
жения «исторических прав»21.
Особую тревогу у чешских политиков вызывало развитие ситуации в северных районах Богемии, где среди местного немецкого населения вызревала идея объединения с Германией. Они отмечали тот факт, что портрет императора Вильгельма II у австро-немцев этих районов встречался чаще, чем портреты императора Франца-Иосифа I22. Более того, они акцентировали внимание российского резидента на хождение в Северной Богемии германской марки наравне с австро-венгерской кроной. Всё больше, на взгляд чешских политиков, промышленность Северной Богемии зависела от Германии и ее промышленности. Следует отметить, что данные опасения не кажутся необоснованными. Германские инвесторы охотно вкладывали средства в развитие промышленности Цислейтании, и прежде всего в чешских землях. Германия становится крупнейшим внешнеэкономическим партнером Австро-Венгрии23. Значительная часть продукции из Богемии шла на экспорт в Германию, но это являлось закономерным процессом развития трансграничных связей практически всех европейских государств.
Чешские политики кроме негативных тенденций в развитии Северной Богемии видели и важные изменения, работавшие на пользу чешского дела. В регионе проживало более 300 тыс. чехов. Первоначально они в основном являлись промышленными рабочими, но постепенно чехи начали играть в жизни Северной Богемии всё более активную роль. Чехи формировали здесь национальную интеллигенцию и средний класс. Появились чешские крестьяне, возникло множество промышленных предприятий, принадлежавших чехам24. В. П. Сватковский обращал на данное обстоятельство особое внимание российского посольства в Вене в качестве подтверждения славянизации Богемии, что было объективно выгодно России.
Большое значение В. П. Сватковский отводил анализу ситуации в югославянских землях империи Габсбургов и развитию доктрины триализма в Хорватии и за ее пределами. В ноябре 1910 г. он отмечал рост популярности доктрины триализма в Вене25. Этот факт, по его мнению, во многом был связан с общим изменением отношения к славянам представителей правящих кругов Цислейтании. В марте и апреле 1912 г. В. П. Сватковский подготовил два больших аналитических отчета, посвященных истории возникновения в Хорватии доктрины триализма и ее современному состоянию. Четкое оформление доктрины триализма российский резидент связывал с сербским погромом в Загребе 1902 г. и появлением новой плеяды сербских и хорватских политиков, создавших сербо-хорватскую коалицию. Они выступили за объединение всех югославянских земель в единое целое в составе Австро-Венгрии с предоставлением этой территории особых прав. Причем В. П. Сватковский отвергал любую причастность Белграда к созданию коалиции26.
Правящие круги Венгрии, по мнению В. П. Сватковского, предпринимали любые усилия для недопущения усиления Хорватии и роста популярности сербо-хорватской коалиции. Они провалили план присоединения Боснии-Герцеговины к Хорватии, опасаясь, что это приведет к ее усилению. Премьер-министр Венгрии Ш. Веккер-ле стал активно разыгрывать карту великосербской угрозы для дискредитации коалиции и идеи югославянского сближения, не останавливаясь перед фальсификацией документов. В. П. Сватковский признавал успешность деятельности Ш. Веккерле. Если министр иностранных дел Австро-Венгрии А. Эренталь первоначально симпатизировал политике усиления Загреба, направленной против сепаратизма Венгрии, то постепенно он кардинально изменил свою позицию по этому вопросу27. Проводником политики Ш. Веккерле в Хорватии являлся Й. Франк и его сторонники, ставшие во главе антисербских сил. На взгляд В. П. Сватковского, они часто прибегали к самым грязным методам политической борьбы. Однако после
смерти Й. Франка его партия начинает разваливаться, а ее некоторые члены переходят в ряды коалиции.
Посольство в Вене и МИД России интересовала информация о росте поддержки доктрины триализма со стороны австро-немецких политиков и причин данного явления. В марте 1913 г. В. П. Сват-ковский в донесении приводил высказывания лидеров «Немецкого национального союза», которые никогда не выказывали симпатии к славянам, о необходимости сближения с сербо-хорватской коалицией против Венгрии при условии, если коалиция признает Триест и словенские земли составной частью немецкой Австрии. При этом российский резидент не сомневался в неприемлемости такого предложения для коалиции и в ее отказе от сотрудничества с союзом. В. П. Сватковский признавал факт поддержки практически всеми политическими партиями Цислейтании доктрины триализма. Одни партии (прославянские) рассчитывали с ее помощью усилить влияние славян на развитие Австро-Венгрии, другие (австро-немецкие) желали с помощью триализма разрушить дуалистическую систему с целью ослабления венгерской автономии28. Обострение ситуации на Балканах после начала Балканских войн, по мнению В. П. Сватков-ского, убедило ведущих политиков Цислейтании в необходимости решения югославянского вопроса в рамках Австро-Венгрии.
Осенью 1913 г. В. П. Сватковский посещает югославянские земли Австро-Венгрии. В ноябре он направил в МИД отдельную записку по данному поводу. В ней В. П. Сватковский отмечал разительную перемену в настроениях южных славян: «.небывалый подъем духа, повсеместно чисто сербское национальное самосознание.»29 По его мнению, различные слои хорватского и словенского общества испытывали симпатии к великосербской идее. Более того, всё большее количество хорватов и словенцев, по мнению В. П. Сват-ковского, идентифицировало себя как сербов. Противниками сербской идеи по-прежнему выступали клерикалы, сторонники партии права и евреи. Однако даже здесь В. П. Сватковский выделял определенные перемены, поскольку часть клерикалов и умеренных сторонников партии права выражало сочувствие великосербской идее. Всё это свидетельствовало о крахе югославянского варианта триа-лизма. Для подтверждения данной точки зрения В. П. Сватковский приводил мнение британского специалиста по славянским народам Австро-Венгрии У. Р. Сетон-Уотсона, который, со слов российского журналиста, признал полный крах триализма (до этого У. Р. Сетон-Уотсон не раз демонстрировал симпатии к концепции триализма)30.
В. П. Сватковский не сомневался в стремлении южных славян объединиться под эгидой Сербии. В качестве одного из доводов приводились похороны Карловацкого сербского патриарха Лукиана (Богдановича). Собравшаяся на церемонии сербская и хорватская молодежь приветствовала делегацию из Сербии, с которой венгерские официальные лица отказались встречаться. Сам приезд делегации проходил в сложной ситуации, так как многие периодические издания Венгрии негативно отреагировали на ее визит в страну31. Не только В. П. Сватковский, но и многие современники обращали внимание на рост популярности идеи югославянской взаимности среди сербской и хорватской молодежи в последние предвоенные годы32.
В Австро-Венгрии и за ее пределами постоянно ходили разговоры о создании новых террористических группировок, состоявших из южных славян. Сербская и хорватская молодежь так готовилась к австро-сербской войне. В. П. Сватковский попытался выяснить подлинность данной информации, но его информаторы не смогли ни подтвердить, ни опровергнуть факт деятельности такой организации33.
Во время поездки по землям южных славян империи Габсбургов В. П. Сватковский встретился с одним из лидеров югославянского движения. Правда, он не называл его фамилию. Об этом человеке только известно, что он был хорват, называвший себя сербом, который входил в состав австрийской делегации. По словам этого политика, южные славяне Австро-Венгрии в случае австро-сербской войны поддержат Сербию34. Австро-немцам и венграм не на кого было положиться в этом конфликте. Поляки, сохранявшие долгое время лояльность монархии, оказались в очень тяжелом экономическом положении, приведшем их к массовой эмиграции в США. Поэтому на поляков австро-немцам и венграм теперь не приходилось особо рассчитывать.
В результате разговора оба собеседника пришли к заключению о неизбежном крахе империи Габсбургов в случае начала войны с Сербией и государствами, ее поддержавшими35. Более того, они выстраивали комбинацию возможного распада империи. К России отходили Галиция, Подкарпатская Русь, большая часть Буковины, Восточная Венгрия, включая Пешт. Сербия получала Западную и Южную Венгрию, в том числе Буду, и все земли южных славян как венгерской, так и австрийской половин империи, включая словенские территории. Чешские земли объединялись со Словакией. Силезия и Познань присоединялись к России. Это вело к окончанию многовековой вражды поляков и русских, так как польская ирредента прекращала свое существование. Закрывался и «украинский вопрос», поскольку все украинские территории входили в состав России. Румыния получала Трансильванию и Южную Буковину. Австро-немецкие провинции Австро-Венгрии либо сохранялись за Габсбургами, либо присоединялись к католическими государствам Южной Германии в качестве противовеса протестантской Пруссии36. Таким образом, данный план полностью исключал возможность сохранения венгерской государственности, что делало его нереалистичным. Венгры никогда бы не согласились на полный раздел страны и ликвидацию их независимости.
В. П. Сватковский внимательно следил за всеми перипетиями деятельности правительства австрийской половины империи Габ-сбургов и последними политическими новостями Вены. В частности, в феврале 1910 г. В. П. Сватковский обратился к теме состава правительства Цислейтании во главе с Р. фон Бинертом-Шмерлин-гом, ставшего премьер-министром в ноябре 1908 г. При обновлении своего кабинета он предложил шесть министерских портфелей ав-стро-немцам, два - полякам, два - чехам и один - представителю южных славян. Славянские политики, по мнению В. П. Сватковско-го, справедливо потребовали паритетного распределения министерских портфелей по принципу 5 на 5 или 6 на 637. Российский резидент не сомневался в нежизнеспособности правительства Р. фон Бинерта-Шмерлинга, хотя оно продержалось до июля 1911 г.
В Австро-Венгрии и за ее пределами много внимания уделялось разногласиям, возникшим между бывшим премьер-министром Цис-лейтании М. В. фон Беком, находившимся у власти с июня 1906 по ноябрь 1908 г., и наследником престола эрцгерцогом Францем-Фердинандом (хотя М. Бек был долгое время в ближайшем окружении наследника). Одно время будучи его наставником, он присутствовал на бракосочетании Франца-Фердинанда и принимал у него соответствующую клятву38. Речь здесь идет о морганатическом браке Франца-Фердинанда с графиней Софией Хотек, заключенном в 1900 г. Перед вступлением в брак Франц-Фердинанд дал клятву, что его дети не будут претендовать на престол39.
В марте 1912 г. В. П. Сватковский отметил, состоявшееся примирение М. Бека с Францем-Фердинандом. По мнению российского резидента, Франц-Иосиф I сознательно привлекал к государственной службе способных людей из ближайшего круга наследника престола, отрывая их от эрцгерцога и привязывая к себе, как это было с М. Беком, А. Эренталем и др.40
В донесениях В. П. Сватковского доминировали сведения о событиях, происходивших в австрийской половине империи Габсбургов. В тоже время в марте 1912 г. он подготовил доклад под названием «Значение венгерского вопроса». Поводом к его появлению послужила отставка премьер-министра Венгрии К. Куэн-Хедервари. В Будапеште данный факт расценили как очередные происки эрцгерцога Франца-Фердинанда и его окружения против Венгрии, так как наследник престола никогда не скрывал своего негативного отношения к дуализму и чрезмерным правам венгерской половины империи Габсбургов41. В. П. Сватковский сомневался в такой трактовке событий, поскольку К. Куэн-Хедервари был близок к А. Эрен-талю, входившему в ближайшее окружение Франца-Фердинанда42. Действительно, Франц-Фердинанд и военный министр Австро-Венгрии М. Ауффенберг интриговали против К. Куэн-Хедервари, но не добиваясь его отставки. Данное обстоятельство не могло привести к отставке венгерского премьера еще и потому, что, поскольку сам император не высоко оценивал политические способности наследника престола, он не прислушивался к его мнению при решении сложных политических вопросов. В то же время К. Куэн-Хедервари пользовался полным доверием монарха (в Венгрии его с некоторой долей презрения даже называли «холопом императора»). Истинная причина отставки премьер-министра, по мнению В. П. Сватковско-го, заключалась в том, что он без согласия Франца-Иосифа I начал переговоры с венгерской оппозицией с целью утверждения военного бюджета. Этот факт мог расцениваться как ущемление прерогатив короля Венгрии. «Доброжелатели» К. Куэн-Хедервари в Вене тут же доложили о переговорах императору-королю, и тот принял решение об отставке правительства Венгрии, что стало для всех полной неожиданностью. В то же время уход правительства встретил полное одобрение со стороны венгерской оппозиции43.
В. П. Сватковский собрал комментарии ведущих газет Венгрии по данному поводу. Все они обвиняли Франца-Фердинанда и «венскую камарилью» в отставке премьера. Многие из них в этом шаге видели первый удар по дуализму и венгерскому конституционализму. Не менее острые высказывания звучали в парламенте страны. Даже лояльный к монарху И. Тиса призвал защитить конституцию Венгрии и дуализм. Новым премьер-министром Венгрии был назначен Л. Лукач, который, по мнению В. П. Сватковского, являлся протеже общеимперского министра финансов Л. Билинского44. Отставка К. Куэн-Хедервари, ярого противника введения всеобщего избирательного права, на взгляд российского резидента, могла привести к избирательной реформе в Транслейтании, но в весьма усеченном варианте, так как ни правительство, ни оппозиция не собирались делиться властью с представителями национальных меньшинств, в том числе со славянами45.
В июле 1914 г. посол в Вене Н. И. Шебеко направил проект К. Крамаржа о создании славянской империи после развала Австро-Венгрии, изложенный им в беседе с В. П. Сватковским46. Сам посол называл проект фантастическим. В то же время он призывал хранить план в глубокой тайне, так как его обнародование могло иметь самые негативные последствия для К. Крамаржа, к которому в МИД России относились с симпатией, по праву считая его негласным лидером русофильских кругов Чехии и австрийской половины империи Габсбургов в целом47.
План К. Крамаржа В. П. Сватковский сопроводил собственной вводной частью, содержащей его комментарии. По мнению российского резидента, славяне Средней Европы опасались, что разразившаяся война может застать Россию врасплох, в том числе и по причине возможного политико-территориального переустройства региона после ее завершения48. В. П. Сватковский отмечал, что чехи, хорваты и словенцы боялись распада Австро-Венгрии, полагая, что в таком случае они окажутся в составе Германской империи. Констатируя укрепление сербо-хорватского союза, он в то же время был вынужден объяснять причины патриотических манифестаций хорватов: «.в этом явлении (выступление хорватов. — И. К), быть может, играет некоторую роль хорватская и вообще славянская неуравновешенность.. ,»49 Еще одну причину данного явления В. П. Сватковский видел в негативных последствиях Львовского судебного процесса над русинами, принявшими православие и обвиненными в шпионаже в пользу России. Это событие вызвало тревогу у католического духовенства Хорватии и подозрения в экспансии православия при поддержке официальной России. Данный и другие примеры, по мнению В. П. Сватковского, требовали активизации проведения Россией собственной славянской политики, в том числе с помощью пропаганды на территории зарубежных государств для развенчания слухов и создания позитивного образа России50.
Большое внимание В. П. Сватковский уделял событиям, происходившим в Сербии, которые напрямую влияли на внутреннюю и внешнюю политику Австро-Венгрии. В июле 1911 г. в Санкт-Петербурге и в других столицах Европы обратили внимание на
исчезновение премьер-министра Сербии Н. Пашича после его, как многим казалось, неожиданной отставки 4 июля 1911 г. Это дало основание для возникновения различных слухов и домыслов. МИД России стремился получить полную информацию по данному вопросу. Официально сербские власти объявили о болезни политика. В. П. Сватковскому удалось встретиться с Н. Пашичем и выяснить причины его временной изоляции. Сын Н. Пашича по настоянию отца отправился на обучение в Дрезден. Там вместо учебы он вел разгульный образ жизни. Нуждаясь в деньгах, сын сербского премьер-министра подделал подписи отца и других должностных лиц на векселях на общую сумму в 200 тыс. франков, сумев получить таким образом почти 40 тыс. франков51. Вскоре аферы молодого Паши-ча стали достоянием общественности, и его отцу пришлось срочно без лишней огласки выехать в Германию для улаживания конфликта. Н. Пашич потратил на выплату долгов сына 140 тыс. франков. В данной ситуации сербский политик находился под постоянной угрозой разоблачения, он опасался попадания этой информации на страницы периодической печати. По мнению В. П. Сватковского, в таком случае можно было говорить о серьезном политическом кризисе в Сербии и даже завершении политической карьеры Н. Пашича52.
В состоявшейся беседе с российским резидентом Н. Пашич коснулся ряда важных политических проблем. Во-первых, он соглашался стать премьер-министром страны в очередной раз только в случае начала войны. Во-вторых, он опасался, что война начнется слишком рано, т. е. летом 1912 г. Н. Пашич понимал, что Сербия не была готова в полной мере к войне с Австро-Венгрией или Османской империей. Полагаем, что он был хорошо осведомлен о внутрироссийских делах и прекрасно осознавал неготовность в 1912 г. к войне и России. В данной связи он выражал осторожный оптимизм, дававший ему основание надеяться на возможность оттянуть войну, ибо великим державам удалось заморозить конфликт вокруг Албании. Правда, это обстоятельство не устраняло коренных причин конфликта, в любой момент он мог вспыхнуть с новой силой. Н. Пашич не сомневался в возможности начала войны на Балканах в течение ближайших трех лет. В своих словах, адресованных В. П. Сватковскому и высшему руководству страны, он призывал Россию срочно готовиться к новым серьезным потрясениям на Юго-Востоке Европы и прежде всего усилить боеготовность ее вооруженных сил. По мнению сербского политика, Сербии для подготовки к войне требовалось еще полгода для пополнения запасов и вооружений, после чего она могла вступить в вооруженный конфликт. Скорее всего, считал В. П. Сватковский, он произойдет между Сербией и Османской империей, которая не доверяла Белграду и его политике на Балканском полу-острове53.
В. П. Сватковский интересовался условиями вступления Сербии в войну. Н. Пашич выделил два момента: вступление в войну против Османской империи Болгарии или ввод войск Австро-Венгрии в Но-випазарский санджак54. По мнению сербского политика, болгарский царь Фердинанд, чувствуя падение своей популярности внутри Болгарии, хотел вступить в войну с Турцией, воспользовавшись очередным обострением ситуации на Балканах. Таким образом, Фердинанд стремился поднять собственный престиж в Болгарии. Разумеется, в данных условиях Сербия не могла сохранять нейтралитет. Однако, по мнению Н. Пашича, перед началом войны с Османской империей Софии и Белграду следовало договориться о разделе Македонии55. Он подчеркнул важность получения Сербией выхода к Адриатическому морю, что являлось основной стратегической задачей страны в войне с Османской империей. Сербия готовилась и к возможному началу конфликта с Австро-Венгрией, если она захочет не допустить ее к Адриатике.
Отдельной темой разговора являлась политика Черногории и ее короля Николы. Н. Пашич не сомневался в двурушнической политике короля. С одной стороны, на словах он заявлял о верности славянскому делу, а с другой стороны, действовал в орбите политики Австро-Венгрии. Действительно, со второй половины 1909 г. взаимоотношения между Сербией и Черногорией сильно ухудшились, что привело к временному сближению Черногории с Австро-Венгрией, но не в ущерб ее связей с Россией56.
Николай рассчитывал, что вступление войск империи Габсбургов в санджак отрежет Черногорию от Сербии и тем самым спасет ее от мнимой, согласно высказыванию Н. Пашича, великосербской угрозы. Черногория своими действиями не раз мешала сербской политике в Албании. Объективно, на взгляд Н. Пашича, Албания была не нужна ни Черногории, ни Австро-Венгрии57. Она становилась разменной картой в большой балканской политике. Вена сознательно накаляла ситуацию на Балканах, пытаясь спровоцировать конфликт. Неготовность к нему России, по мнению Н. Пашича, имела бы самые трагичные последствия для Сербии, России и славян Балканского полуострова.
В заключение разговора В. П. Сватковского с Н. Пашичем речь зашла о сербском правительстве М. Миловановича. Н. Пашич не верил в прочность позиций его кабинета министров, тем более в условиях обострения ситуации на Балканах58.
Следовательно, В. П. Сватковский играл важную роль в обеспечении посольства России в Вене необходимой информацией о внутренней и внешней политике Австро-Венгрии. Имея знакомства среди представителей политических и деловых кругов австрийской половины империи Габсбургов, и прежде всего среди славянских политиков Цислейтании, российский резидент не только собирал через них сведения, интересующие Россию, но и пытался воздействовать на принятие правительством в Вене некоторых решений, объективно выгодных России. В. П. Сватковский не сомневался в возможности «большой войны» на Балканском полуострове, в которую могли быть втянуты Россия, Австро-Венгрия, Сербия и Османская империя.
По его мнению, России следовало активно готовиться к этой войне, в том числе проводя агитационную работу среди славянских народов, развенчивая в их среде русофобские стереотипы. «Большая войны» должна была завершиться развалом Австро-Венгрии и переустройством Средней Европы на выгодных для России условиях. Обреченность Австро-Венгрии объяснялась не столько внешнеполитическими факторами, сколько внутренними конфликтами, раздирающими империю Габсбургов, главным образом славян с австро-немцами и венграми. В то же время В. П. Сватковский был далек от идеализации самого славянского движения внутри Австро-Венгрии, отмечая острые противоречия между славянскими народами и различными славянскими политическими группами. Одновременно он отмечал консолидацию югославянского движения Цислейтании и рост сербофильских настроений в его среде, что могло нанести мощный удар по наступательной политике Австро-Венгрии на Балканах.
ПРИМЕЧАНИЯ
3 Архив внешней политики Российской империи (д
