Спросить
Войти
КРИМИНОГЕННЫЕ ФАКТОРЫ, ДЕТЕРМИНИРУЮЩИЕ ПРЕСТУПНОСТЬ В СССР В ПОСЛЕВОЕННЫЙ ПЕРИОД, И ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ СОВЕТСКОГО ГОСУДАРСТВА ПО ИХ НЕЙТРАЛИЗАЦИИ
© Упоров И.В.*
Краснодарский университет МВД России, г. Краснодар
В статье раскрываются криминогенные факторы, детерминирующие преступность в СССР после окончания Великой Отечественной войны (1945-1953 гг.), а также методы и средства, используемые государство, для их нейтрализации. Отмечается, что в арсенале власти первоначально доминировали карательные меры, однако их низкая эффективность вынудила прибегнуть и к предупредительным мерам с привлечением общественности.
Деятельность советского государства по противодействию преступности в послевоенный период (1945-1953 гг.) определялась рядом социальноправовых и экономических факторов, которые, в свою очередь, вытекали из того, что СССР только что победоносно, но с огромными потерями, завершил Великую Отечественную войну. Война изменила не только состав и демографический баланс общества, но и внесла коррективы в систему ценностей и жизненные стратегии людей. У многих поменялся социальный статус, что привело к появлению таких групп населения, как эвакуированные, репатриированные. И далеко не все советские граждане смогли благополучно интегрироваться в чрезвычайно сложную мирную реальность, характеризуемую, в частности, наличием бывших оккупированных территорий, на которых немалая часть советского населения находилась под воздействием вражеской пропаганды, огромного числа военнослужащих (более пяти миллионов), вернувшихся с фронтов и демобилизованных после войны - они, прошедшие мясорубку войны, вышли из нее с измененными психологией и психикой, а то и мировоззрением, многие из них считали себя обиженными в части льгот и преференций как защитников Родины. Это, конечно же, хозяйственная разруха, усугубленная послевоенным голодом. Это вызванный войной недостаток профессиональных кадров во всех сферах общественноэкономической жизни, в том числе в правоохранительной сфере. В такой обстановке криминогенная обстановка просто не могла не усложниться.
* Профессор кафедры Конституционного и административного права, доктор исторических наук, кандидат юридических наук, профессор.
В этой связи в литературе отмечается, что «резкий всплеск преступности в послевоенные годы находился в остром противоречии с официальной идеологией. Это подтолкнуло власти к ужесточению карательной политики, а также к публикации в средствах массовой информации материалов о процессах над лидерами преступных групп и хулиганами» [3, с. 21]. Однако такой вывод о причинно-следственной связи представляется не совсем точным. Мы полагаем, что усиление карательных мер было связано не с противоречиями между советской официальной идеологией и складывавшейся реальностью после окончания войны, а с вполне логичной реакцией государственной власти на ухудшение криминогенной обстановки. И такой подход встречается повсеместно. В настоящее время, например, в России нет официальной идеологии, но власть ужесточает уголовно-правовые меры в отношении лиц, совершающих преступления террористической направленности, что объясняется особой опасностью такого рода общественно опасных деяний.
Как отмечалось, существенным фактором, повлиявшим на рост преступности в первые послевоенные годы, был голод 1946-1947 гг. Не имевшие средств к существованию люди нередко шли на воровство, грабежи, убийства. Сохранившаяся со времени войны пайко-вокарточная зависимость от государства формировала страх перед голодом в сознании людей, а необеспеченность питанием миллионов сельчан, в октябре 1946 г. снятых с нормированного снабжения, усугубляла криминогенную обстановку.
В соответствии с методами административно-командного управления проблему продовольствия стали решать принудительными средствами, переходящими в карательные меры. Так, 27 июля 1946 г. было принято постановление Совмина СССР и ЦК ВКП (б) «О мерах по обеспечению сохранности хлеба, недопущению его разбазаривания, хищения и порчи» [4], а позже, 25 октября 1946 г. - постановление «Об обеспечении сохранности гоГражданское общество в России: история и современность
сударственного хлеба». В последнем документе указывалось, что «руководители партийных и советских организаций, работники прокуратуры и Министерства внутренних дел ... склонны мириться с фактами хищений и разбазаривания государственного хлеба и не принимают необходимых мер по обеспечению его сохранности». И если в 1945 г. было осуждено 5757 председателей колхозов, которых делали «крайними» в том, что вообще эта проблема возникла, то в дальнейшем эта цифра повышалась.
Между тем репрессивные меры позже стали ужесточаться в отношении всего общественного и государственного имущества - так, 4 июня 1947 г. был издан Указ ПВС СССР «Об уголовной ответственности за хищение государственного и общественного имущества» [5]. Тогда же, 4 июня 1947 г., был принят и Указ ПВС СССР «Об усилении охраны личной собственности граждан» [6]. В обоих указах, по сравнению с действовавшим тогда уголовным законодательством, регулирующим ответственность за хищения имущества (УК РСФСР 1926 г.) более тщательно с юридической точки зрения были разработаны составы соответствующих преступлений и значительно усилено наказание. Помимо столь жестких мер репрессивного характера применялись и более мягкие. Так, по инициативе Н.С. Хрущева, в ту пору первый секретаря ЦК компартии Украины, 21 февраля 1948 г. был принят Указ ПВС СССР «О выселении из Украинской ССР лиц, злостно уклоняющихся от трудовой деятельности в сельском хозяйстве и ведущих антиобщественный, паразитический образ жизни» [7]. Несколько позже этот опыт было признано целесообразным распространить на другие территории - 2 июня 1948 г. был принят Указ ПВС СССР «О выселении в отдаленные районы лиц, злостно уклоняющихся от трудовой деятельности в сельском хозяйстве и ведущих антиобщественный паразитический образ жизни» [8]. Весь 1948 г. и первая половина 1949 г. ушли на интенсивную реализацию указов о выселении. За это время по решению сельских общественных судов в отдаленные районы Сибири для работы на спецпредприятиях МВД было выслано более 30 тыс. колхозников и единоличников.
Следует заметить, что преступления, связанные с голодом, нередко совершали женщины, что вполне объяснимо. Так, к концу 1948 г. в местах заключения находилось 503 тыс. женщин, в том числе 9300 беременных и 23 790 матерей, отбывавших срок вместе с малолетними детьми [9]. Количество осужденных данной категории достигло таких размеров, что власть увидела явный перегиб и соответственно был предпринят ряд мер, направленных на определенную гуманизацию по отношению к осужденным женщинам. Схожая ситуация была и в отношении несовершеннолетних преступников.
Нужно также иметь в виду, что при всей забюрократизированости советского аппарата и подконтрольности СМИ обратная связь между властью и населением все же имела место, и власть не могла не учитывать мнения людей. Собственно, и эффективная борьба с преступностью без помощи населе140 СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКИЕ НАУКИ И ГУМАНИТАРНЫЕ ИССЛЕДОВАНИЯ
ния невозможна в принципе. Анализ разного рода писем людей «во власть», в том числе анонимных, показывает, что простые граждане, особенно в 19451947 гг., довольно критически оценивали работу системы правопорядка. Вот какие критические замечания граждан, например, скопились к февралю 1947 г. в отделе проверки партийных органов ЦК ВКП(б): «Когда же вы начнете борьбу против воровских притонов, которые недавно стали обычным делом в Архангельске?»; Из Костромы: «Когда же вы покончите с хулиганством в городе?»; из Ленинграда: «Какие меры вы предпринимаете в борьбе против преступности?»; «Что вы делаете по борьбе с бандитизмом и воровством в Туле?»; из Челябинска: «Когда органы милиции действительно начнут борьбу с хулиганством и воровством и вернут порядок в этот город?» [10, с. 187]. Поэтому во властных структурах понимали необходимость повысить доверие к своим действиям со стороны общества.
С этой целью, в частности, распространение получили выступления начсостава милиции, прокуратуры, суда на предприятиях и учреждениях, в колхозах и совхозах. Так, выступая на совещании в феврале 1947 г., министр внутренних дел СССР С. Круглов признал, что милиция дискредитировала себя в глазах граждан и призвал подчиненных более активно сотрудничать с общественностью [11]. Такой подход идеологически был санкционирован на самом верху. Так, Сталин, в частности, в этой связи отмечал: «Допускать воровство и хищение общественной собственности - все равно, идет ли дело о собственности государственной или собственности кооперативной и колхозной, -проходить мимо подобных безобразий, - значит содействовать подрыву советского строя, опирающегося на общественную собственность как на свою базу». Сталин полагал нужным «поднять такую компанию и создать такую моральную атмосферу среди рабочих и крестьян, которая ... делала бы невозможной жизнь и существование воров и расхитителей народного добра» [12].
При этом, однако, как справедливо отмечает И.В. Говоров, власть игнорировала попытки работников силовых структур объяснить, что причины преступности следует искать глубже, чем в идеологических факторах [13]. Мы полагаем, что во многом по этой причине не была налажена работа госорганов по реабилитации освобождаемых из мест лишения свободы - многие бывшие заключенные, вернувшись домой, испытывали сложности с жильем и трудоустройством, что также способствовало рецидиву преступности. И в целом вектор государственно-правовой политики в сфере борьбы с преступностью определялся соответственно доминированием карательно-репрессивных мер, даже в отношении деяний небольшой общественной опасности, в ущерб предупредительным и воспитательным мерам. Такой подход приводил к осуждению неоправданно огромного числа лиц, покушавшихся на социалистическую собственность, в том числе женщин и детей, и власть вынуждена была смягчать правоприменительную практику, однако суть антикриминогенной политики оставалась прежней.
Гражданское общество в России: история и современность
Список литературы:
