Спросить
Войти

Алжир четверть века спустя (окончание)

Автор: указан в статье

Ту-214 и гражданских вертолетов «Камов». Однако переговоры об этом пока только ведутся, но даже в случае достижения договоренности нет оснований надеяться на скорые позитивные результаты. Проекты сотрудничества в нефтегазовой области и в сфере энергетики также трудно рассматривать как прибыльные для нашего государства и повышающие его престиж в ИРИ. Грандиозен по замыслу российско-иранский проект соединения каналов Черного и Каспийских морей. Но пока не ясны многие его технические аспекты, а главное - кто от реализации проекта выиграет и выиграет ли вообще. Влиятельный член иранского парламента К. Джалали в октябре 2007 г. назвал Россию и Иран «стратегическими партнерами», заявив в интервью государственному телеканалу, что наши страны сейчас находятся «по одну сторону баррикад». Однако будем реалистичными: и нам, и иранцам совершенно ясно, что ИРИ никогда не станет близким союзником России и по-прежнему будет играть на противоречиях РФ с другими странами, исходя из своих интересов. Это естественно, и это понимают обе стороны. Исламская революция в Иране завершилась со смертью имама Хомейни и его ближайших единомышленников. Страна давно вернулась на путь развития капиталистических отношений, постепенно освобождаясь от препятствующих этому элементов исламского революционного наследия. И в то же время Иран пытается использовать именно конфессионально-политическую составляющую этого наследия для распространения своего влияния не только в регионе Персидского залива, но и за его пределами. При этом руководство ИРИ готово сотрудничать практически с любыми силами на международной арене, если это принесет пользу режиму.

«Азия и Африка сегодня», 2008, № 8, с. 23-27.

Роберт Ланда, доктор исторических наук АЛЖИР ЧЕТВЕРТЬ ВЕКА СПУСТЯ (Окончание)

В последние десятилетия контакты между нашими странами сократились. 1990-е годы были не простым временем и для России, и для Алжира. Но за это время многое изменилось и у нас, и в этой африканской стране. Она пережила многолетнюю и кровопролитную войну, в которой погибли по разным данным от 100 до

200 тыс. человек. Повседневной реальностью на фоне боевых действий армии и спецслужб против религиозных экстремистов были также массовая безработица, засилье «черного рынка», рост нищеты и преступности, этнорегиональной, этноконфессиональной и этнокультурной нетерпимости. Во Францию и другие страны устремились десятки тысяч алжирцев, спасавшихся не только от экономического и социокультурного кризиса, но и от террористов, убивавших всех, кто писал по-французски, одевался не по-мусульмански (особенно это относилось к женщинам), не соглашался с тем, чтобы конституцией Алжира был «только Коран».

Но тяжелые годы испытаний были для алжирского общества и временем радикальных перемен. В стране проводились рыночные реформы, совершенствовались и обновлялись кадры госаппарата и местной администрации, росли ряды интеллигенции и квалифицированных специалистов, проводилась реорганизация многих учреждений, в том числе в сфере образования. С конца 1990-х годов наметился общественный подъем, выразившийся в активизации партий различной ориентации - от марксистской до умеренно исламистской. Началось выдвижение женщин на политическую авансцену вплоть до министерских постов, усилилось влияние профсоюзов, были созданы новые профессиональные объединения, появилась независимая пресса. Общественные организации «...пере-стали молчать по поводу ликвидации государственных предприятий, массовых увольнений трудящихся, все возрастающей пауперизации широких слоев населения». Характерно, что все эти признаки зарождения гражданского общества в Алжире появились уже десять лет назад, хотя тогда еще шли бои, да и сейчас в горах на востоке страны неспокойно.

Однако жизнь постепенно налаживается. В том числе жизнь университетов, научных центров и обществ. Одним из наиболее влиятельных таких обществ является Алжирская ассоциация развития социальных исследований (ААРСИ), созданная в 1992 г. преподавателями социологии, экономики и истории ряда университетов. В 1993 г. ААРСИ вынуждена была прервать свою деятельность, но в 1999 г. возобновила работу. Она организовала ряд научных семинаров на актуальные темы: «Неравенство в Алжире» (июнь 1999 г.), «Состояние статистики, экономической и социальной информации в стране» (май 2000 г.), «Алжир 50 лет спустя: нация, общество, культура» (декабрь 2004 г.). Последнее мероприятие было посвящено чествованию старейшего и, пожалуй,

наиболее известного алжирского историка, политолога, знатока национальной культуры и общественного деятеля Мустафы Лаш-рафа. В мае 2005 г. ААРСИ провела симпозиум в честь антрополога Махфуда Беннуна и готовится воздать должное социологу Мха-меду Бухобзе. В октябре 2007 г. ею был организован коллоквиум по исключительно важной, и не только для Алжира, проблеме -«Социальные науки и предприятия: сопоставление взглядов».

Ассоциация изучает положение различных общественных организаций Алжира, женский вопрос, проблемы организации и оснащения научных исследований, направления инвестиций в экономическое и социальное развитие, вопросы школьного и университетского образования, психического и сексуального здоровья молодежи. Просмотрев позднее материалы ААРСИ, я убедился, что круг ее интересов очень широк - от тематики школьных учебников до изучения последствий глобализации для образования. Ассоциация пользуется известностью и за пределами Алжира. Ею, в частности, были организованы международные коллоквиумы (совместно с научными учреждениями и Министерством образования и научных исследований) на темы: «Какое образование необходимо в XXI веке» (июнь 2000 г.), «Промышленная стратегия стран Южного Средиземноморья» (май 2006 г.), «Государство и нация в эпоху глобализации» (декабрь 2007 г.).

В конце января 2008 г. именно ААРСИ провела алжиро-российский форум «Алжир и Россия: проблематика переходного периода». В этом форуме приняла участие и делегация российских ученых. Алжирская пресса писала накануне открытия коллоквиума (который также широко освещали местные радио и телевидение), что историки, социологи, экономисты и политологи Алжира и России не только обсудят черты сходства и различия политических и экономических систем двух стран и сравнят их опыт, но и смогут «...возобновить контакты между двумя обществами, особенно между интеллектуальными элитами и университетами обеих стран». Последнее, как я убедился в дальнейшем, было для алжирцев особенно важно. Они потом не раз говорили о необходимости «возродить наши отношения на прежнем уровне». Сходство же проблематики «политического переходного периода, пережитого Алжиром и Россией за последние два десятилетия», алжирцы видят в том, что и у них, и у нас были в начале этого периода «единственная партия и подконтрольные ей СМИ, а также централизация экономического планирования». Они отмечали, что обе системы «пережили сход-

ные фазы перемен, породившие одни и те же трудности», ибо «сопровождались многочисленными проявлениями политического насилия, появлением... социального неравенства, маргинализации и пауперизации».

Обмен мнениями открыл профессор экономики Алжирского университета Абдельмаджид Бузиди, рассказавший об опыте перехода его страны к рыночным методам хозяйствования. Его продолжительный доклад подробно иллюстрировался статистическими данными и схемами, последовательно появлявшимися на экране над президиумом собрания. По мнению докладчика, Алжир с 1988 г. пережил три этапа перехода к рынку. Предварительный (1988-1994), когда готовились организационные и финансовые условия реформ. Собственно время реформ (1994-1998), когда экономика страны «открылась», начались контакты с МВФ и приватизация предприятий госсектора. И, наконец, последний этап, начавшийся в 1999 г. и продолжающийся до сих пор. По Бузиди, этот этап противоречив: в 1999-2001 гг. продолжались либерализация экономики, отступление госсектора и поощрение частной инициативы, но с 2001 г. наблюдается «возвращение государства» к руководству промышленностью и вообще усиление его вмешательства в экономику «по образцу 1970-х годов».

Ему многие возражали. Так, социолог Рашид Тлемсани утверждал, что «никакого переходного периода в Алжире не было, так как сохранилась прежняя социально-экономическая система». Экономист Мустафа Микидаш заявил, что «реформы провалились... ввиду безразличия общества». Бывший премьер Ахмед Бен Битур сказал: «У нас ныне богатое государство, но бедное общество, что и привело к глубокому политическому кризису». Доклад Бузиди обсуждался столь активно еще и потому, что только он серьезно, с фактами в руках, пытался разобраться в сути экономических процессов переходного периода. Все остальные выступавшие, в том числе критиковавшие его коллеги, касались этих процессов, на мой взгляд, весьма поверхностно, уделяя основное внимание социальной, политической и идеологической, а иногда -исторической, но никак не экономической подоплеке событий. Профессор юриспруденции Валид Лааггун остановился на несовершенстве государственных институтов в Алжире. Он заявил, что сам термин «переходный период» вызывает сомнения и даже «дискредитирован».

Наряду с левоориентированными и даже левацкими мнениями на коллоквиуме высказывались и другие, в большинстве - прямо им противоположные. В частности, М. Хамруш и В. Лааггун, выступая в прениях, объясняли «социальную маргинализацию» большинства населения во время переходного периода «лишением его политической демократии». Самым же убежденным защитником либерализации выступил Джамиль Герид, профессор социологии университета Орана - второго по экономическому и культурному значению центра страны. Он прямо осудил «всесилие государства», которое «контролировало все и не интересовалось свободой». А когда оно стало проводить либеральные реформы, им мешали, с одной стороны, «неблагоприятные политические условия, связанные с насилием в стране» (имеется в виду террор исла-моэкстремистов, начавшийся в январе 1992 г.), а с другой - «сосредоточенность властей лишь на экономических мерах при игнорировании мер политических и социальных». В результате государство в конечном итоге вернулось к своей роли главного распределителя ресурсов, «коллективного интеллекта, владельца и предпринимателя».

Николай Карпусь рассказал об экономических реформах в России 90-х годов, Константин Курылёв - о политических переменах в России тех лет, Виктор Шаклеин - о реформах в системе образования, Дмитрий Микульский - о востоковедении и его проблемах в переходный период, Михаил Родионов - об особенностях этого периода в Санкт-Петербурге. Автор этих строк попытался, сравнив особенности переходного периода в Алжире и России, найти в них сходства и различия. Должен сказать, что алжирцы слушали нас чрезвычайно внимательно и, как вежливые хозяева, почти не критиковали. Однако по характеру вопросов, задававшихся после докладов, чувствовалось, что с нами они не во всем были согласны. Их, в частности, интересовали конкретные формы и способы перехода от централизованного планирования к рынку, частной инициативе. Большой интерес вызывали российский опыт сотрудничества с иностранным капиталом и международными финансовыми фондами, наше отношение к опыту Китая. Особенно много вопросов задавали К. Курылёву - о партиях и выборах в России, о политике Горбачёва и Ельцина, о роли и значении политической стабилизации, о понимании демократии в России, о положении профсоюзов и нынешней стратегии власти. Один из дискутантов даже упрекнул нашего докладчика за то, что он ничего не

сказал об «...отличии советской системы и, в частности, военной элиты от их алжирских аналогов», а также об изменениях внутри нашей государственной системы, «включая КГБ».

Однако со своими докладчиками алжирцы не церемонились и критиковали их довольно жестко. Своих соотечественников (как, впрочем, и нас) многие упрекали за замалчивание роли нефти и газа в «добывающей экономике» обеих стран, а экс-премьер Бен Битур упрекнул российских участников симпозиума за то, что они «ничего не сказали о роли олигархов в России».

В целом же, как отмечала алжирская пресса, коллоквиум оправдал возлагавшиеся на него ожидания «и разнообразием тем, затронутых его участниками, и уровнем их обсуждения». Вместе с тем, все были согласны, что в Алжире переход к рынку не завершен, ибо, с одной стороны, проходил в неблагоприятных условиях войны с террористами; с другой же - сказывалось отсутствие ясной стратегии развития. В результате «рожденное войной нескончаемое чрезвычайное положение» блокировало саму возможность «демократического перехода» и отпугивало иностранных инвесторов. А вот «страна Толстого и Достоевского», по общему мнению, «проделала более значительный путь перехода к рыночной экономике... создав практически все ее универсальные учреждения». Кто-то объяснял это энергичными усилиями новой российской элиты, а кто-то тем, что, мол, «...Россия располагает гораздо более значительной нефтяной рентой». При этом алжирцы высказывали удовлетворение тем, что Россия, выходя из кризиса 1990-х годов, смогла «восстановить высокий авторитет государства, что позволило ей вернуться в ряды великих мировых держав».

Лично мне кажется, что проблема перехода к рынку в Алжире все же должна стоять иначе, чем в России, - ведь в этой стране даже в самое «социалистическое время» сохранялась мелкая и средняя частная торговля. Что не мешало, например, предпринимателю даже средней руки добиваться через суд, чтобы его не причисляли к буржуазии, ибо само слово «буржуа» тогда звучало как оскорбление. Но времена меняются. И «буржуазность», как, впрочем, и у нас, теперь не считается словом со знаком «минус».

Я встретил на симпозиуме многих старых знакомых, в том числе Лакдара Бенхасина, Мухаммеда Саиди, Джаафара Иналя и др. Все они в разное время, в основном в 60-е годы, учились в Москве, неплохо говорили по-русски и пытаются говорить на этом языке и сейчас, хотя и с трудом - десятилетия отсутствия языковой

практики так или иначе сказываются. Мои друзья - уже пенсионеры, но продолжают активно интересоваться происходящим в мире, пишут мемуары и даже научные труды. Само их появление на коллоквиуме говорило о нежелании «отойти от дел». Кстати, все они выглядят моложе своих 70 с лишним лет.

Как это ни парадоксально, ностальгия по прошлому свойственна сегодня многим алжирским интеллигентам. Особенно тем, кто когда-либо разделял левые и крайне левые взгляды, а потом разочаровался в них. Сейчас, когда в стране идейный и политический плюрализм существует и общепризнан, понятно желание оглянуться назад, на пройденный с немалым трудом тернистый путь и трезво оценить его, заодно вспомнив молодость и все, что в ней было хорошего. Это часть духовной атмосферы современного Алжира, которую автору этого очерка посчастливилось познать и прочувствовать во время короткой командировки в эту страну уже в новое время, в 2008 г.

«Азия и Африка сегодня», М., 2008 г., № 10, с. 11-15.

Д. Нечитайло,

публицист ИСЛАМ В ИТАЛИИ

Италия имеет давнюю историю отношений с исламом и мусульманами. Сицилия столкнулась с исламом в VII в., и мусульмане занимали здесь лидирующие позиции вплоть до XI в. Византийская империя оставалась серьезным препятствием экспансии ислама в центральные районы Европы вплоть до падения Константинополя в 1453 г. Однако был и другой путь - через Северную Африку по морю на Сицилию, а затем на север. Сицилия была захвачена арабами в 902 г. Она нужна была им для последующей экспансии в центр Европы. В 823 г. неаполитанцы вместе с арабами завоевали Адриатическое побережье Италии. В 841 г. арабы захватили и использовали как форпост для экспансии в последующие 30 лет Бари. Во многих частях Италии до сих пор остаются свидетельства былого соперничества с арабами-мусульманами. Например, башни Сарацинов, построенные для предупреждения нападения арабов с моря. Во времена арабского завоевания Сицилии сюда было привнесено многое в искусство и науку. Палермо стал цен-

Другие работы в данной теме:
Контакты
Обратная связь
support@uchimsya.com
Учимся
Общая информация
Разделы
Тесты