Спросить
Войти
99.04.017. РОССИ М. ПЛЕННИКИ ЦАРЯ: ИТАЛЬЯНСКИЕ СОЛДАТЫ АВСТРО-ВЕНГЕРСКОЙ АРМИИ В ЛАГЕРЯХ РОССИИ (1914-1918). ROSSI M. I рrigюnieri dello zar: soldati italiani dell&esercito austro-ungarico nei lager della Russia (1914-1918). - Milano: Mursia, 1997. - 206 р.
В книге итальянской исследовательницы, научного сотрудника Института истории движения Освобождения в г. Триесте Марины Росси рассматривается проблематика, которая до последнего времени мало изучалась в отечественной и зарубежной историографии. Не слишком много исследований, посвященных истории военнопленных двух мировых войн, выходило и в Италии. Книга базируется на широком круге источников, в первую очередь собранных ею материалах российских архивов - от центральных до провинциальных, дневников участников войны -попавших в русский плен итальянцев.
«Военнопленные всегда представляли собой проблему, неудобную для всех армий и правительств, так как пленение связано с поражением. Их использовали и до сих пор используют во всех частях света как источник информации и орудие политического давления», - подчеркивает Росси в предисловии к книге (с.7). Для австро-венгерских солдат из южных провинций империи - итальянцев, так же, как словенцев и хорватов, опыт русского плена составляет последующую главу их пребывания на передовой линии фронта.
Автор напоминает, что земли Адриатического побережья имели вековые связи с Россией. Триест, например, еще в XK в. был тесно связан с Одессой. Существовала итальянская эмиграция в Россию из Фриули и Карнии и русская эмиграция в Италию в район Триеста из России после революционных событий 1905 и 1917 гг. В годы первой мировой войны многие русские военнопленные трудились на судоверфях Триеста или выполняли работы на предприятиях поблизости от этого города и на прилежащих территориях.
Росси отмечает, что ее первоначальный замысел сосредоточить научный поиск на изучении судеб только военнопленных триестинцев был расширен за счет отражения судеб всех австро-венгерских военнопленных в контексте истории самой России в этот переломный период. По признанию автора, работа создавалась не только с помощью архивных изысканий и установления связей с российскими учреждениями науки и культуры, но и при непосредственных личных контактах со многими людьми в России, пережившими многое из того, о чем повествуется в книге. Места ссылки противников царского, а впоследствии и советского режимов становились чаще всего и местами, куда попадали иностранные военнопленные двух мировых войн. Переносимые ими страдания были
сопоставимы со страданиями попавших в плен во время этих двух конфликтов солдат царской, а затем и Красной армии, считает Росси.
В первой части книги, оценивая положение России накануне и в годы первой мировой войны, итальянская исследовательница акцентирует внимание на следующих факторах. Страна оказалась вовлечена в мировую войну очень плохо подготовленной, пишет Росси, ссылаясь в подтверждение этого тезиса на труды британского историка У.Чемберлена, французского посла в Петрограде М.Палеолога, российского генерала Брусилова, немецкого военного разведчика М.Вильда и других современников конфликта. Вооружения ее армии были значительно меньше, чем у армии германской, которую она превосходила лишь по своей численности. Во время сражений отмечалась устрашающая дезорганизация. Налицо было техническое отставание, недостаточное развитие железнодорожной и телеграфной сети, неразвитость медицинских структур. Ощущалась острая нехватка амуниции и вооружений, становившаяся причиной провала предпринимавшихся русской армией наступательных усилий вначале на северо-западном, а затем и на юго-западном фронте. Из-за применения высшим командованием устаревших методов ведения боевых действий, когда победы рассчитывали добиться при помощи брошенных на штурм солдатских масс, в большом количестве погибавших под огнем артиллерии противника, российская армия несла тяжелые потери, составившие за один только 1915 г. четыре миллиона человек. Дневниковые записи одного из итальянцев из области Трентино, служившего в австро-венгерской армии и оказавшегося в российском плену Дж. Де Манинкора, свидетельствуют, что при наступлении Брусилова в июне 1916 г. русские солдаты были вооружены лишь парой гранат, не имея винтовок, а немногочисленные охранники австрийских военнопленных имели австрийские винтовки.
В результате потерь, понесенных в первый год войны, сильно переменился офицерский корпус, по своему социальному составу он уже не был столь предан режиму. Согласно последним оценкам российских историков в течение 1916 г. в царской армии было 1млн. 200 тыс. дезертиров, а в ходе брусиловского наступления в руки австро-венгров попало 300 тыс. пленных. Росло число солдат, не имевших при себе документов, т.е. потенциальных дезертиров и военнопленных. Эту тенденцию не удавалось остановить с помощью самых суровых мер: расстрелов, возвращения беглецов на передовую, наказания ссылкой в штрафной изоляционный лагерь в Дарнице.
Россия признала главные международные юридические документы: Александр III подписал Брюссельскую декларацию 1874 г., русское правительство поддержало Гаагскую конвенцию 1899 г. и новые нормы
соблюдения прав военнопленных 1907 г., уточненные в вышедшем 7 октября 1914 г. «Положении о военнопленных». Оно было разработано Красным Крестом, военным министерством, министерством иностранных дел и подписано Николаем II. Согласно статье 7 Гаагской конвенции военнопленные должны были содержаться за счет правительства страны, в которой они находятся, и обращение с ними должно было быть эквивалентным обращению с военнослужащими данной страны. Первым последствием этого, по мнению Росси, было то, что военнопленные в России, Сербии или Македонии, например, оказывались в худших условиях из-за более низкого уровня жизни, чем в других воюющих странах. Острой проблемой, как впоследствии и во время второй мировой войны, становилось содержание сотен тысяч людей, которым следовало предоставить приют, одежду, питание и медицинскую помощь. Целый ряд циркуляров и соглашений, выработанных с помощью нейтральных стран, например, протоколы Стокгольмской конференции от 1 декабря 1915 г. и Стокгольмской конференции от 13 мая 1916 г., способствовали улучшению в некотором отношении положения военнопленных.
Принятое Россией «Положение о военнопленных» от 7 октября 1914 г. оставалось почти без изменений на протяжении всей войны вплоть до Февральской революции и стало основой для нормативных актов правительства большевиков в период гражданской войны 19181920 гг. и советского правительства в ходе второй мировой войны (с.23-24). Организовывало содержание плененных неприятельских офицеров и солдат в России созданное 21 июля 1914 г. и размещавшееся во дворце-музее императора Александра III на Инженерной улице Петрограда Центральное бюро военнопленных, председателем которого был Авчинни-ков. В него входили представители ведущих министерств и ведомств в числе 14 человек, структурно оно подразделялось на 9 основных и 3 дополнительных отдела. В сентябре 1915 г. в бюро работало в две смены с 10 утра и до 11 вечера 700 человек, в их числе добровольные помощники. Бюро было подчинено Верховному командованию и Министерству внутренних дел, его деятельность проходила в координации с международными организациями, дипломатическими представительствами и гуманитарными ассоциациями, в первую очередь Российским Красным Крестом и организациями Красного Креста неприятельских и нейтральных государств.
Попавшие в плен австро-венгерские солдаты славянского происхождения, прежде всего чехи, уже в сентябре 1914 г. обратились к царским властям с предложением разрешить им воевать на стороне России, и эти просьбы впоследствии были отчасти удовлетворены. Отношение к попавшим в плен славянам Австро-Венгрии: чехам, словакам, сербам,
хорватам, полякам, украинцам, русинам было достаточно мягким, условия содержания и выполнявшаяся ими работа отличались в лучшую сторону от тех, в которые попали представители других наций. Им разрешено было формировать батальоны-дружины для сражений на фронте в рядах царской армии.
Кроме дипломатической поддержки ее притязаний на Трентино и Триест Италии было передано предложение Петрограда освободить военнопленных итальянского происхождения. В интервью газете «Коррье-ре делла сера» в конце октября 1914 г. российский посол в Италии А.Крупенский подчеркивал, что само по себе данное предложение означает признание со стороны России того факта, что земли, на которых проживают в Австро-Венгрии итальянцы, попавшие в русский плен, являются землями итальянскими. Как полагает вслед за известным итальянским историком Л.Вальяни автор книги, тем самым посол невольно высказался в пользу итальянских притязаний на смешанные итало-югославские земли Адриатического побережья (с.45). Поначалу испугавшаяся осложнений в отношениях с Австро-Венгрией правящая верхушка тогда все еще нейтральной Италии никак официально через печать не реагировала на русские предложения, хотя итальянский король и его правительство выразили послу удовлетворение таким шагом русского царя. Лишь после вступления страны в войну на стороне Антанты этому делу был придан надлежащий размах, и итальянские военнопленные, как свидетельствуют приводимые в книге Росси их дневниковые записи, смогли заявить российским лагерным властям о своем желании вернуться в Италию (с.45).
Итальянские военнопленные были разбросаны в лагерях по всей территории России от Дарницы под Киевом до Кирсанова под Тамбовом и Самарканда в Туркестане. Интересны приводимые в книге описания посещения весной 1916 г. лагеря в Кирсанове, где содержались 2600 итальянцев, корреспондентами ведущих итальянских газет «Стампа», «Джорнале д&Италиа», «Коррьере делла сера». Пленные не скрывали своего раздражения не выполнявшимися обещаниями итальянских властей по их репатриации. Раскол в среде военнопленных вызвали революционные события 1917 г. в России, констатирует Росси. Многие из них, вынужденные возвращаться долгим кружным путем через Манчжурию, не скоро смогли попасть на родину (с.54-55).
Всего из взятых в плен солдат и офицеров австро-венгерских вооруженных сил в России, по официальным данным, находились 26 тыс. итальянцев, из них половина жителей Триеста и Истрии, отмечает Росси. Однако из-за того, что многие в условиях плохого содержания и недостаточной медицинской помощи умерли, их следы потерялись, и эти пленные не были учтены статистикой. Разнообразной была и география размещения пленных: уроженцы Фриули, Трентино, Триеста, Истрии были сосланы к Полярному кругу, в степи и пустыни Туркестана, в Сибирь, на Урал, словом во все концы европейской и азиатской частей России (с.149).
Далее автор раскрывает некоторые проблемы невидимой борьбы спецслужб противоборствующих сторон в прифронтовой полосе, показывает, как они пытались использовать в своих целях военнопленных, а также издавна существующие взаимно неприязненные национальные отношения некоторых соседних европейских народов. Несколько страниц посвящено описанию действия в условиях военного времени цензуры и почты. Завершается монография главами, носящими преимущественно описательный характер, в которых раскрываются специфические особенности содержания военнопленных, и в их числе итальянцев, в России в годы Великой войны, оказавшей столь неизгладимое воздействие на весь ход истории ХХ в.
В.П.Любин
