Спросить
Войти
ВЕСТН. МОСК. УН-ТА. СЕР. 13. ВОСТОКОВЕДЕНИЕ. 2019. № 1
Г.В. Лукьянов
РОССИЙСКАЯ ИСТОРИОГРАФИЯ О
ТРИПОЛИТАНСКОЙ РЕСПУБЛИКЕ 1918-1923 гг.
В ЛИВИИ
(в преддверии 100-летней годовщины ее образования)
Федеральное государственное автономное образовательное учреждение
высшего образования Национальный исследовательский университет
«Высшая школа экономики»
В статье предпринята попытка реконструировать эволюцию представлений о Триполитанской Республике, существовавшей на территории современного Государства Ливия в 1918-1923 гг. На основе анализа советской и постсоветской историографии выявлены основные этапы развития этой области исследований, выделены проблемные вопросы и подходы к их осмыслению. На конкретных примерах показано, как изменения социально-политического контекста в России и Ливии и динамика межгосударственных отношений повлияли на трансформацию представлений о Триполитанской республике и ее роли в истории Ливии ХХ в.
В отечественной историографии Триполитанская республика (1918-1923) никогда не становилась предметом специального исторического, историографического или политологического исследования1. В то же время многие авторы неоднократно касались этого феномена в работах, посвященных истории национально-освободительного движения в Ливии и социальной и политической истории стран арабского Востока в целом. Основная цель данной работы - актуализировать в контексте современных вызовов внешней политики
Лукьянов Григорий Валерьевич - старший преподаватель департамента политической науки факультета социальных наук Национального исследовательского университета «Высшая школа экономики» (e-mail: gvlukyanov@gmail.com).
научное наследие об истории Ливии, накопленное отечественными исследователями в ХХ-ХХ1 вв.
Долгосрочный кризис, охвативший всю территорию Ливии после 2011 г., характеризуется деградацией политических институтов, утратой ими функциональности и легитимности. Преодоление кризиса ливийской государственности является необходимым шагом на пути к реконсолидации общества и восстановлению гражданского мира, что отвечает интересам не только самих ливийцев, но также и заинтересованных государств Европы, Африки и Азии. Тем не менее непременным условием преодоления кризиса доверия, лежащего в корне многих проблем в современной Ливии, должен стать политический консенсус между основными социальными и политическими силами. Опыт создателей Триполитанской республики, не только допустивших возможность объединения Триполитании и Киренаики в составе единого государства, но и вставших на путь воплощения этой идеи в реальность, видится ценным и заслуживающим внимания.
Как и столетие назад, именно в Триполитании, где в 1918 г. была создана первая в арабском мире республика2, после событий 2011 г. предпринимались неоднократные попытки «перезапуска» ливийской государственности. В этой наиболее населенной области страны сосредоточены значительные ресурсы и возможности. В связи с этим понимание ситуации в данном случае - ключ к пониманию Ливии в целом.
В советский и постсоветский периоды развития российского востоковедения его представителями был накоплен опыт осмысления истории возникновения, развития и упадка Триполитанской республики. Основанный на марксистско-ленинской теории подход советских ученых заметно отличался от опыта англосаксонской, французской, итальянской школ ливийских исследований, не испытавших на себе столь сильного методологического влияния идейного наследия Карла Маркса, Фридриха Энгельса, Владимира Ленина. Он представляет собой уникальный взгляд на проблему, значительно повлиявший и на национальную историографическую традицию во многих арабских странах.
Предпосылки и первый опыт изучения Триполитанской республики в СССР (1950-1960-е годы)
Теория национально-освободительной борьбы стала центральным элементом в подходе к изучению социальных и политических про2 St John R.B. Historical Dictionary of Libya. Oxford, 2006. P. 257.
цессов в Азии и Африки в Новое время в СССР. На первоначальном этапе изучения современной истории Ливии в России труднопреодолимой преградой для исследователей стал дефицит информации, компенсировать который в определенной степени помогала именно теория и методология.
В 1954 г. в Московском университете защитил диссертацию «Итальянский империализм в Африке» в будущем известный советский и азербайджанский востоковед Зия Буниятов. В работе, которая так и не была издана, он касался ливийских сюжетов лишь в контексте итальянского колониализма, опираясь на немногочисленные доступные источники и восполняя недостаток информации теоретическими наработками классиков марксизма и ленинизма3.
В собрании этнографических очерков «Народы Африки» под редакцией одного из основателей африканистики в СССР Дмитрия Ольдерогге и первого директора Института Африки АН СССР Ивана Потехина, четвертая глава, посвященная Магрибу, включала рассказ о Ливии4. Написали ее редакторы в соавторстве с выдающимся советским арабистом Владимиром Луцким. Она включала не только географический и этнографический, но и обстоятельный исторический очерк. По сравнению с Алжиром, Тунисом и Марокко представления о Ливии отличались фрагментарностью. Не имея достоверной информации, советские ученые констатировали: «Большое влияние на судьбы народов Магриба (включая Ливию. - прим. Г.Л.) оказала Великая Октябрьская социалистическая революция, всколыхнувшая не только всю Европу, но и весь колониальный мир»5. Таким образом, подъем национально-освободительного движения в Ливии расценивался как результат Октябрьской революции в России.
Хотя в отечественной историографии данный тезис не был подвергнут объективной и системной критике ни в советский, ни в постсоветский период, по мере накопления опыта прикладного изучения арабских стран от него последовательно отказалось большинство исследователей. Тем не менее длительное время восприятие Октябрьской революции как триггера подъема национально-освободительного движения в Ливии доминировало в советской исследовательской литературе и стало частью его наследия в постсоветские годы.
В 1950-е годы появились первые справочные работы о Ливии, носившие общий характер, поэтому возникновение республики в
Триполитании даже не упоминалось. Но уже в 1957 г. в работе «Арабы в борьбе за независимость» была представлена глава о Ливии6 за авторством Всеволода Федоренко, который на тот момент имел опыт дипломатической работы.
Социально-экономический очерк В.М. Федоренко включал раздел «В борьбе за национальную независимость»7, призванный осветить основные исторические этапы антиколониального борьбы в Ливии. Автор напрямую связывал подъем организованного движения в 1918-1919 гг., приведший к созданию Триполитанской республики, с Октябрьской революцией в России, назвав события в Ливии ее прямым следствием8.
Так, тезис о наличии каузальной связи между революцией в России и провозглашением республики в Триполитании закрепился и даже начал развиваться в работах советских исследователей истории Ливии.
Через 10 лет в обобщающем труде «Новейшая история арабских стран (1917-1966)» Нинель Аршаруни на основе ее собственных работ9 и материалов В.М. Федоренко написала главу о Ливии10, в которой противопоставила национально-освободительные движения в Киренаике и Триполитании11. Политику местных лидеров в обеих областях по отношению к итальянскому присутствию Аршаруни рассматривала как схожую вплоть до 1917-1918 гг., когда в Киренаике шейх Идрис ас-Сенуси заключил соглашение с итальянскими властями о прекращении огня и возобновлении торговли (весна 1917 г.), а в Триполитании была провозглашена Республика (ноябрь 1918 г.)12.
История же последней рассматривалась поверхностно, потому что не воспринималась как нечто уникальное и заслуживающее подробного описания. В то же время подписание в апреле 1919 г. соглашения между итальянскими представителями и Триполитан-ской республикой о «предоставлении ей внутренней автономии и о введении конституции» оценивалось как серьезное достижение освободительного движения во главе с лидерами республики шей6 Арабы в борьбе за независимость / Под ред. Л.Н. Ватолиной, Е.А. Беляева. М., 1957. С. 106-133.
хом Сулейманом аль-Баруни, Рамаданом ас-Сувейхили и шейхами племен тархуна и варфалла13. Переговоры между «патриотическими силами» Киренаики и Триполитании в конце 1921 г. и апреле 1922 г. о совместных действиях против общего врага (итальянцев) и признании Идриса ас-Сенуси эмиром Триполитании, а не создание Республик в 1918 г., автор оценила как первый вклад в создание национальной государственности14.
На этом этапе вклад советских ученых в развитие академической дискуссии о Триполитанской республике заключался в констатации связи между Октябрьской революцией 1917 г. в России и подъемом антиколониального движения 1918 г. в Ливии. Данная мысль все же воспринималась скептически, так как слишком сильными были различия между двумя социумами, и этот факт был очевиден для советских исследователей. Однако в 1970-1980-е годы ее востребованность была продиктована уже не заполнением информационных пробелов, а политической конъюнктурой и геополитическим сближением Ливии и СССР.
Изучение Триполитанской республики в СССР после Сентябрьской революции 1969 г. в Ливии (1970-1980-е годы)
Долгое время советские ученые не спешили преувеличивать роль Триполитанской республики в консолидации единой политической общности и генезисе государства. Отсутствие в Ливии даже зачатков рабочего класса говорило о Триполитанской республике как о явлении, отвечающем скорее установкам «буржуазных» националистов, нежели коммунистов и социалистов. Ситуация стала меняться после 1969 г., когда под воздействием расширения взаимодействия между Ливией и СССР в последнем начал формироваться миф о «дружественном социалистическом» режиме Муаммара Каддафи, требующий исторического обоснования.
В 1975 г. увидела свет монография Николая Прошина «История Ливии (конец XIX - 1969 г.)», ставшая первым всеобъемлющим исследованием по истории Ливии в России. В ней восприятие Три-политанской республики претерпело кардинальные изменения. Ее истории оказался посвящен отдельный раздел главы «Борьба ливийского народа против итальянских колонизаторов»15. Но вместе с увеличением общего объема текста о Республике пропорционально выросла и вводная часть, призванная обосновать наличие связей
между подъемом политического движения в Триполитании и Октябрьской революцией в России16.
Опираясь преимущественно на арабскую историческую ли-тературу17, Н.И. Прошин детально описал внутренние расколы и противоречия в триполитанской политической элите на различных этапах существования Республики, сделав акцент на внутриливий-ском контексте18. Он наглядно продемонстрировал, что эти события проистекали не только из интересов европейских держав (Италии, Великобритании) и Османской империи, но и внутренней структуры традиционного ливийского общества, в котором племенной фактор всегда играл определяющую роль.
Прошин подробно проанализировал итальянскую политику в Ливии в годы существования Триполитанской республики19. Ее ограничения сделали невозможным проведение крупномасштабной военной операции итальянских войск в Триполитании до 1922-1923 гг.: итальянское правительство было вынуждено пойти на переговоры с руководителями самопровозглашенного государства. Ход переговоров был подробно изучен на основе арабских и британских исследований, ранее официально не знакомых для советской историографии20.
Прошин первым в СССР ввел в научный оборот ряд ранее не рассмотренных, но важных для понимания политики Триполитанской республики документов: декларацию Совета республики от 16 ноября 1918 г.; ноту Совета Республики правительствам иностранных государств; Основной Закон от 1 июня 1919 г.; соглашение между Триполитанией и Киренаикой по итогам конференции в Гарьяне 21 января 1922 г.
Благодаря этому им были детально изложены перипетии внутренней политики Триполитанской республики: определены состав и полномочия Совета Республики и пришедших ему на смену
Правительственного Совета и Центральной организации реформ, а также описана специфика их отношений с созданной осенью 1919 г. Партией национальных реформ и армией Республики21.
Особое внимание Н.И. Прошин уделил роли личности в истории, подробнейшим образом осветив противоречивую, но показавшуюся ему ключевой для понимания феномена Триполитанской республики фигуру Рамадана ас-Сувейхили. Он описал его как довольно неоднозначного, но беспрецедентно сильного лидера, обладавшего нетривиальными управленческими способностями. Советский исследователь не только выделил его среди политических вождей Триполитанской республики, но и сравнил по уровню влияния с куда более «популярным» в российской и европейской историографии эмиром Киренаики Идрисом ас-Сенуси. Гибель Рамадана ас-Сувейхили в августе 1920 г. рассматривалась Н.И. Прошиным как один из решающих моментов в истории Триполитанской республики не только потому, что она спровоцировала беспрецедентную по своим масштабам смуту и борьбу за лидерство, значительно ослабившую Республику перед ее внешними врагами22, но и по той причине, что она изменила баланс сил между элитами Киренаики и Триполитании на многие годы вперед. Как убедительно показал Н.И. Прошин, исчезновение фигуры Рамадана ас-Сувейхили лишило Триполитанию потенциального лидера и создало условия для того, чтобы Центральная организация реформ обратилась к эмиру Идрису ас-Сенуси с предложением возглавить объединенные силы севера Ливии.
Помимо внутренней и внешней политики Н.И. Прошин описал ход военных действий, первым в российской историографии изложив ход «семнадцатидневной войны» 1922 г., продемонстрировавшей эффективность объединенных вооруженных формирований Республики и эмирата Киренаики перед итальянцами23.
На основе изложения истории падения Республики в 1922-1923 гг., приведенного Н.И. Прошиным24, можно выделить несколько основных причин, почему оно стало возможным. Во-первых, новое правительство Бенито Муссолини поддержало сторонников силового варианта решения «ливийской проблемы» во главе с губернатором Джузеппе Вольпи, что означало отказ от переговорного процесса и начало боевых действий по всему фронту. Во-вторых, неспособ21 Там же. С. 138-139.
ность триполитанских вождей избрать собственного лидера сделала Республику заложником политики Идриса ас-Сенуси. В итоге его явное нежелание продолжать войну и бегство из страны полностью дискредитировали руководство Триполитанской Республики, приложившее максимум усилий для передачи сенуситскому лидеру властных полномочий и обеспечения ему признания со стороны вождей племен.
Другим примером представлений советских ученых о Республике может служить «История национально-освободительной борьбы народов Африки в новейшее время» 1978 г. В главе, посвященной Ливии (автор - В.М. Федоренко)25, ей была уделена значительная часть раздела «Ливия после Первой мировой войны». Автор начал рассмотрение событий 1918 г. в Ливии с описания происходившего в Триполитании, а не в Киренаике, как это делалось раньше.
Начав раздел со ставшего ритуальным признания, что «в условиях подъема национально-освободительной борьбы в странах Востока под влиянием Великой Октябрьской социалистической революции ливийский народ также усилил свою борьбу»26, В.М. Федоренко впервые привел обстоятельный обзор европейской и арабской историографии, противопоставив господствовавшему в них критическому отношению к Триполитанской республике и представлению о ней как об искусственно созданном внешними акторами образовании позицию советских исследователей, в частности - Н.И. Прошина27.
Как и Н.И. Прошин до него, В.М. Федоренко отстаивал позицию, что даже вдохновленная идеалами Октябрьской революции Три-политанская республика проводила самостоятельную политику, не являясь продуктом или агентом влияния ни одной из великих держав. Федоренко, как и Прошин, дал высокую оценку «Основному закону» Триполитанской республики и конференции в Сирте в 1922 г. в контексте консолидации национально-освободительного движения и объединения страны28.
Он также сделал акцент на том, какое влияние на политику Три-политанской республики оказывали внутренние разногласия между племенами, в частности - между арабами и берберами, а также между группировками, сплотившимися вокруг ведущих автори25 История национально-освободительной борьбы народов Африки в новейшее время / Отв. ред. А. Громыко. М., 1978. С. 96-110.
тетных семейств традиционной триполитанской арабской элиты29. Признавая важность роли личности в истории, как и Прошин, Фе-доренко все же не был склонен превозносить деятелей вроде Рамадана ас-Сувейхили30. Их влияние было нивелировано конфликтами элитных группировок и временным характером всех альянсов31. Но, как и многие другие советские авторы, В.М. Федоренко был склонен признать вину Идриса ас-Сенуси в провале последнего правительства Республики в 1922-1923 гг.32
Именно в этой работе впервые в советской историографии истории Ливии упоминалось участие ливийской делегации в Первом съезде народов Востока в Баку в сентябре 1920 г. Упоминание данного обстоятельства свидетельствовало о признании политической зрелости национально-освободительного движения в Триполитании времен Республики, а также о наличии долгой истории взаимного признания и поддержки СССР и национально-освободительных сил в Ливии.
Данное событие становилось инструментом легитимации ливийского режима в СССР. По широкому кругу политических вопросов позиции Триполи и Москвы расходились кардинально, но обоюдная экономическая выгода казалась бесспорной. Концепция преемственности «сомнительной» в идеологическом отношении Джамахирии33 по отношению к «чистой и непорочной» Триполитанской республике снимала многие вопросы, возникавшие на этот счет в советской партийной номенклатуре.
При всей полезности конструкта очевидной стала слабость его доказательной базы. В 1978 г. В.М. Федоренко не сумел получить доступ к государственным архивным материалам и не смог документально подтвердить факт участия ливийской делегации в Бакинском съезде. Он был вынужден апеллировать к «английским буржуазным авторам» Эдварду Эвансу-Притчарду34 и Джону Райту35, не найдя подтверждений их заявлениям ни в советских источниках, ни в литературе.
В работах В. Федоренко и Н. Прошина образ Триполитанской республики стал куда более содержательным и фактурным, поскольку строился на основе ранее неизвестных для отечественных
исследователей материалов, почерпнутых из академических работ на английском и арабском языках. В поисках исторического обоснования мифа о «дружественной» Ливии пришло осознание необходимости анализа эндогенных факторов в генезисе Триполитанской республики и национально-освободительного движения в Ливии.
Триполитанская республика в исследованиях эпохи Перестройки (вторая половина 1980-х - начало 1990-х годов)
В 1980-1990-е годы появились работы, в которых удивительным образом могли сочетаться веяния новой эпохи и наследие раннего советского периода. После книги Н.И. Прошина в 1980-е годы в СССР не появилось ни одного исследования, посвященного раннему периоду национально-освободительной борьбы в Ливии. Триполи-танская республика изредка упоминалась36 и кратко описывалась37 в рамках заложенной Н.И. Прошиным и В.М. Федоренко традиции, когда как основное внимание оказалось приковано к процессам в послереволюционной Ливии при М. Каддафи.
В 1990 г. под руководством заведующего Отделом арабских стран ИВ АН Виталия Наумкина была подготовлена «Новейшая история арабских государств Африки (1917-1987)», в которой провозглашение Триполитанской республики было названо «сравнительно успешной попыткой преодолеть раскол национально-освободительных сил»38. Авторы (А.З. Егорин, Н.И. Прошин и М.Ю. Рощин) акцентировали внимание на том, что это была первая самобытная республика в арабском мире39. В качестве триггера политического подъема ливийцев рассматривалась не Октябрьская революция, а взаимодействие местных элит и действия итальянских оккупантов. Создание элементов государственности в Триполитании в 1918-1920 гг. оценивалось как ключевой фактор не только усиления антиколониальной борьбы в средиземноморской Ливии, но и формирования организационного и нормативного (на основе Сиртского Национального пакта 21 января 1922 г.) базиса для объединения всех регионов Ливии в составе единого государства.
Вместе с тем в 1992 г. была опубликована монография «История Ливии в новое и новейшее время», подготовленная коллективом
авторов из Института Африки и Института востоковедения РАН под руководством Алексея Васильева. Она была призвана внести новое слово в рассмотрение истории Ливии в России40. Четвертая глава «Национально-освободительная борьба ливийского народа против колониализма и фашизма (1918-1943 гг.)»41, открывавшаяся параграфом о Триполитанской республике, была написана Анатолием Егориным.
В качестве отправной точки в рассуждениях им были выбраны даже не общие рассуждения о влиянии Октябрьской революции на историю Ливии, а конкретный сюжет об участии триполитанской делегации в Съезде народов Востока. Учитывая, что сама Республика была создана за два года до Съезда, такой ход, заведомо содержащий логическую ошибку, имел целью акцентировать внимание на глубине взаимного доверия между советскими коммунистами и ливийскими националистами и наличии между ними не только идейной близости, но и реального физического взаимодействия. Если ранее В.М. Федоренко, опираясь на исследовательские работы на английском языке, довольно взвешенно рассуждал на этот тему и делал осторожные выводы, то А.З. Егорин, ссылаясь лишь на один источник на арабском языке42, в подробностях, которых не могло быть в этом источники, описывал визит ливийских делегатов в Баку и делал смелые обобщающие выводы43.
Таким образом, у исследователей, писавших о Триполитанской республике в начале 1990-х годов, сформировалось две противолежащих взгляда на существование связи между ней и Советской Россией: полное отрицание, как в «Новейшей истории арабских государств Африки», или поддержка с претензиями «дописать» историю, как в «Истории Ливии в новое и новейшее время». Ввиду отсутствия документальных свидетельств на этот счет назвать вторую позицию аргументированной никак нельзя, но именно она
нашла отражение в большинстве работ самого автора и его учеников, сформировавших новое поколение исследователей истории Ливии в постсоветской России.
Представления о Триполитанской республике в современных российских исследованиях (конец 1990-х - 2000-е годы)
В 1999 г. в авторской «Истории Ливии. ХХ век», где Триполитанской республике посвящен первый параграф44 третьей главы «Ливия между двумя мировыми войнами», А.З. Егорин вновь вернулся к тезису о катализирующей роли событий в России для подъема освободительного движения в Ливии в целом и Триполи-тании в частности, значительно расширив аргументацию, но так и не подкрепив ее новыми источниками45. Тем самым он отказался признать примат внутренних факторов над внешними в генезисе Триполитанской республики, который в свою очередь убедительно доказывали В.М. Федоренко, Н.И. Прошин и коллектив «Новейшей истории арабских государств Африки». Наметилась тенденция к гиперболизации роли внешнего фактора, лишь отчасти происходившая от марксистского прочтения теории национально-освободительной борьбы, а скорее представлявшая производную послереволюционной традиции историописания, с которой А.З. Егорин познакомился достаточно близко в период пребывания в качестве советника посольства СССР в Ливии (1974-1980).
В связи с этим заслуживает внимания трактовка феномена Три-политанской республики и подход к ее описанию в монографии «Сенуситы в истории Ливии (1843-1969 гг.)», написанной им в вместе с Г.В. Мироновой через десять лет после «Истории Ливии. ХХ век». В этой книге Республике посвящены разделы «Декларативная Три-политанская республика 1918-1922 гг.» и «Междоусобные распри» в главе «Итальянская колонизация и ливийское сопротивление (19181931 гг.)»46. Эпитет «декларативная» многое говорит об эволюции авторского подхода к интерпретации этих событий. В частности - не только об отрицании примата «внутреннего» над «внешним», но и о признании, что не Триполитания, как доказывали В. Федоренко и Н. Прошин, а Киренаика под властью сенуситов при поддержке Англии стала центром антиколониальной борьбы в 1910-1920-е годы. В чем причина такого поворота?
Источниковую базу книги составили исследования 1950-х годов47 и две относительно новые работы, до того А.З. Егориным не использовавшиеся: наиболее известная в ливийских исследованиях (Libyan Studies) статья по теме Лизы Андерсон48 и книга Эрика де Кандоле49 об Идрисе ас-Сенуси50. Из последней был заимствован и переведен на русский язык ранее на нем не публиковавшийся текст клятвы верности лидеров Триполитанской республики эмиру Идрису (от 28 июля 1922 г.)51. Но главное, что все остальные материалы, хорошо известные в зарубежной историографии, написаны с опорой на источники и исследования, опубликованные в период пребывания у власти в Ливии короля Идриса (1951-1969), а потому заведомо пристрастные к Триполитанской республике.
Стоит признать, что благодаря обращению к мемуарной литературе А.З. Егорин и Г.В. Миронова одними из первых в России отметили вклад Триполитанской республики в складывание национальной культуры и литературной традиции объединенной Ливии52. Наравне с работой Н.И. Прошина данное исследование на сегодняшний день остается наиболее подробным рассказом о Триполитанской республике в русскоязычной историографии. Большая заслуга в том принадлежит другому автору книги - арабисту из Московского университета Галине Мироновой, обстоятельно осветившей в собственных работах роль сенуситов в политической истории Ливии53. Опираясь на арабские и европейские исследования и источники, она сумела представить близкую для английских и американских, но не для советских авторов позицию о том, что Республика была изначально обречена на распад в силу неизбежности внутренних конфликтов в разобщенной Триполитании, отсутствовавших при этом в объединенной сенуситами Киренаике54.
В шеститомной «Истории Востока», призванной обобщить основные достижения российского востоковедения на рубеже ХХ-XXI вв., история Ливии первой половины ХХ в. рассматривалась выдающимся арабистом и авторитетным специалистом по истории Северной Африки Робертом Ландой55. Указав лишь дату образования Триполитанской республики, он отметил, что причиной ее «бессилия и нестабильности» стали «ссоры между ее лидерами, вражда арабских и берберских шейхов, интриги колонизаторов»56. Основные же выводы советских исследователей 1970-х - начала 1990-х годов о том, что: (1) Республика была создана в результате консенсуса «внутренних» ливийских сил; (2) не благодаря, а вопреки устремлениям великих держав, никак не заинтересованных в складывании суверенного государства в северо-западной Ливии в эти годы; и (3) создала основу для социальной и политической консолидации территорий современной Ливии в составе единой политической общности, - оказались незаслуженно обделены вниманием.
Заключение
Изучение историографии позволяет сделать вывод, что оценка роли Триполитанской республики в России претерпела значительную эволюцию во второй половине ХХ - начале XXI в. Остается немало спорных вопросов, точку в обсуждении которых сможет поставить только открытие и введение в научный оборот аутентичных архивных материалов. Одним из дискуссионных остается вопрос о масштабах и характере связей деятелей Триполитанской республики и Советской России во время Съезда народов Востока 1920 г. в Баку, а также соотношении внутренних и внешних факторов в развитии и гибели Республики в 1918-1923 гг. В то же время процесс осмысления места Триполитанской республике в истории и исторической памяти ливийского народа и государства находится на начальном этапе и представляет собой перспективное направления теоретических и прикладных исследований.
При всем внимании к политической консолидации Триполи-тании в 1940-е годы57 опыт Триполитанской республики оказался незаслуженно обделен вниманием в современной российской науке. Триполитания продолжает оставаться самой густо населенной, наи55 История Востока: В 6 т. Т. 5: Восток в новейшее время: 1914-1945 гг. / Отв. ред. Р.Г. Ланда. М., 2006. С. 203-207.
более экономически развитой и политически разобщенной частью современного ливийского государства. Понимание эффективных механизмов, позволивших здесь преодолеть разобщенность социальных и политических групп в предшествующие исторические периоды, может оказаться полезным для воссоединения расколотого иностранной интервенцией и гражданской войной общества в будущем.
Список литературы
24. Шукри Мухаммед Фуад. Миляд давля Либия аль-хадиса, васаик тахр
