Спросить
Войти
ВЕСТНИК ИНСТИТУТА ИАЭ, 2005, № 2.С. 120 - 142.
ЭТНОГРАФИЯ
М.О. Османов
РЕГУЛИРУЮЩИЕ ХОЗЯЙСТВЕННО-ПРАВОВЫЕ ФУНКЦИИ ДАГЕСТАНСКОЙ ОБЩИНЫ (В СВЯЗИ СО СКОТОВОДСТВОМ). ХУИ-Х1Х ВВ.
(Работа выполнена при финансовой поддержке РФФИ. Проект 04-06-80066 а)
Пищевые цепи, лежащие в основе жизнедеятельности человека и связывающие первичные хозяйственные ячейки населения с освоенной территорией и домашними животными на ней, а также структура и сущность этих связей, их характерные особенности имели в Дагестане ряд специфических черт, придававших своеобразие соотношениям экологическая ниша - хозяйство - быт (общественный и семейный) -этнос.
Большое значение в особенностях пищевых цепей и хозяйственных связей, их организации, хозяйственно-правовых основах (угодья - животные - хозяйственные ячейки - быт) имели суровые природно-географические условия Дагестана (особенно горной части), малоземелье, бедность сельскохозяйственных угодий (особенно пахотоспособных и зимних пастбищ), связанный со всем этим невысокий жизненный уровень населения, его высокая плотность в сочетании с рудиментами родоплеменной структуры и этнической пестротой и т.п.
Одна из главных, судьбоносных особенностей в этом ряду - большая, по ряду аспектов почти абсолютная организующая, регулирующая и запретительно-разрешающая роль сельской общины в хозяйственно-правовом и морально-этическом аспектах жизни поселян, которая выступает как субъект и организатор хозяйственной и правовой политики, осуществления хозяйственной деятельности, установления и реализации правовых хозяйственно-экономических и морально-этических норм.
Таким образом, община выступала как орган производственной кооперации в поселении. В основе этой кооперации был совокупный комплекс единого земледельческо-скотоводческого или скотоводческо-земледельческого (в высокогорье) хозяйства, включающего обрабатываемые угодья, единые системы севооборота, ирригации, сельского выпаса и заготовки кормов.
На это были направлены и запретительные установления общины, обычного права с жесткими, суровыми и неотвратимыми, не знающими исключений для всех слоев и категорий населения наказаниями, в том числе штрафами (крупными, неподъемными для одной семьи), за их нарушение, призванные обеспечить нормальное течение хозяйственных циклов, комплексное гармоничное развитие хозяйства поселения.
В процессе реализации своих хозяйственных функций община руководствовалась исходным руководящим принципом: имеется одно хозяйство поселения, единое, комплексное, с разными отраслями, функционирование которых в интересах этого одного хозяйства (и поселения с его населением) община должна обеспечить. С целью рационального ведения хозяйства община устанавливала порядок и последовательность проведения хозяйственных операций земледельческого и скотоводческого циклов в рационально-приемлемой и наиболее продуктивной взаимосвязи.
Другой важный принцип, неуклонно исповедуемый и жестко реализуемый общиной,
- единый подход к разным формам собственности на угодья при объединении их в целостный функционирующий хозяйственный организм. Не имело никакого значения,
какой объект (угодий) являлся частновладельческой собственностью (даже феодальной), какой - общинной, главным доминирующим был общий императив, подразумевающий единство хозяйственного организма и его структуры в поселении, и принцип обеспечения его функционирования, беспрепятственного, нормального, максимально, рационального с точки зрения его ведения и наиболее продуктивного по материальным результатам, с максимальной гармонизацией потребностей и интересов разных хозяйственных отраслей. И частновладельческие пахотные участки, используемые и под выгоны для скота, и общинные и личные сенокосы, также пускаемые под выпас и пастбища, используемые для сельских стад и отар, и сам скот - все имеют право на первостепенное внимание, хозяйственные возможности всех учитываются и оберегаются. Но все это планировалось, регулировалось и контролировалось в интересах единого сельскохозяйственного организма, гармонизации всех хозяйственных интересов, с акцентом на наивысшую производительность, конечный экономический результат (урожай, выход продукции) и сохранность угодий.
Последний аспект, надо сказать, также был в поле зрения общины, и многие ее установки носили практически природно-охранительный характер, вытекающий из стремления общины сохранить (и повысить) качественное состояние сельскохозяйственных угодий (запрет выпаса скота несколько сезонов года подряд на одних и тех же участках, обязательные общесельские «ремонтные» дни на террасных и сенокосных участках, смена назначений участков угодий и др.).
После этих предварительных замечаний остановимся на некоторых аспектах нашей темы более конкретно и подробно.
Отметим, прежде всего, всеобщее право каждого общинника в отдельности и всех членов общины вместе на использование всех видов выпасных угодий общины для пастьбы их дойного и рабочего скота. Община выступала в качестве правового гаранта обеспечения пастбищами и кормами как всего сельского стада в целом, так и коров и рабочего скота каждого члена общины.
Особенности организации сельского выпаса, деления пастбищ и выгонов, вытекали из того, что как первобытная, так и крестьянская общины являются «хозяйственными организмами, причем столь ограниченными по своим размерам, что все их члены находятся в повседневном непосредственном контакте» (25. С. 88). В дагестанском ауле эти контакты были особенно тесны ввиду большой скученности поселения и вынесения всех сельскохозяйственных работ за пределы селения, в присельскую округу. Поэтому здесь был невозможен так называемый «приусадебный выпас» даже на равнине, как это имело место, например, на Западном Кавказе или Карпатах.
Скученность эта объяснялась интересами экономии пахотоспособных угодий и обороны. И само дагестанское поселение является средоточием населения вокруг совокупности обрабатываемых угодий, придатком к ней. Для обозначения этой округи существует и специальный термин (ургуба - даргинское, мегъ - аварское), подразумевающий совокупность всех присельских угодий без пастбищ. Правда, в литературе существует мнение, и весьма авторитетных исследователей, что «большое место скотоводства в хозяйственной жизни кавказских горцев» сыграло решающую роль в особенностях их поселений и способствовало сохранности общинных форм землепользования». «Заказное время, принудительный севооборот, организация
орошения сенокосов в масштабах хеви регламентировались в первую очередь потребностями скотоводства»(24. С. 5-6). Сказанное можно отнести лишь к
высокогорному Дагестану.
Относительно горного (среднегорного) Дагестана концепция скотоводческих поселений не имеет ни фактологической, ни логической базы. Здесь вопрос о главном занятии - земледелии или скотоводстве решается в пользу первого. Учтем также, что исторически с ростом скотоводства возникла проблема столкновения интересов земледелия и скотоводства и решалась она за счет огораживаний и выведения места основного выпаса скота за пределы присельской округи (одна из причин - предпосылок
отгонного скотоводства: «Выход литовку в горы был здесь связан прежде всего с желанием избежать потравы посевов») (30. С. 233, 237).
Соответственно тому, что лежало в основе поселения - земледелие или скотоводство, выдвигается в качестве основного предмета заботы общины и сама отрасль, ее состояние, функционирование. Для дагестанской равнины и нагорного Дагестана общинная инфраструктура и ее установления работают на земледелие и скотоводство (симбиозное хозяйство), для высокогорья - преимущественно на скотоводство.
Общепризнано, что «развитая детализация в законах случаев кражи скота» характерна для пастушеских племен (9. С. 129). В обычном праве народов Дагестана нет такого скотоводческого уклона, напротив, большее внимание уделяется охране обрабатываемых угодий. Но и в том, и в другом случае поселение - это «средоточие земельных угодий, находившихся в чересполосном владении», и выборный аппарат власти его являлся силой, обуздывающей «сепаратизм в целях обеспечения нормальной хозяйственной деятельности всего населения хеви как общественно-экономического единства, покоящегося на территориальной общности» (24. С. 6).
Как верно отмечает А. А. Шенникова, в земледельческой (крестьянской, соседской) общине нет родового строя, а есть лишь его «пережитки в сфере родственных отношений, в духовной культуре, но не в организации производственных коллективов». Здесь главная основа отношений между крестьянами - частная собственность, обусловливающая хозяйственную самостоятельность семьи, благодаря чему кровнородственные имущественные связи отступают на второй план и выдвигаются связи соседские. В этих условиях соседская община существует» почти исключительно как орган производственной кооперации» (28. С. 19). И в основе этой кооперации может существовать и единая ирригационная система, и единый севооборот, и единая система сельского выпаса, и совокупный комплекс единого земледельческо-скотоводческого или скотоводческо-земледельческого хозяйства. Общественный строй горного Кавказа характеризовался в XIX в. именно сельской общиной, и различие общин у разных народов и регионов заключалось не в том, что у одних она была родовая, у других -сельская, а в том, что у них были разные экономические основы.
Таким образом, обе основные отрасли хозяйства интерпретируются общиной в своей планирующей организационной деятельности как взаимосвязанные,
взаимообусловленные (симбиозные); община как бы игнорирует, что существует две отрасли, что их интересы не всегда совпадают, противоречивы; она исходит из того, что имеется одно хозяйство, единое, комплексное, но имеющее разные отрасли, функционирование которых в интересах этого единого одного хозяйства община и должна обеспечить. Т.е. господствовал общий принцип обеспечения нормального функционирования хозяйства селения, в котором все планируется и контролируется в интересах единого сельского хозяйственного организма. Отметим при этом, что община, несколько даже превышая свои прерогативы, следила и за качеством обработки частных, индивидуальных угодий, состоянием их посевов, террас, удобренности их полей, севооборотов и т.п. Это не всегда осуществлялось путем прямого вмешательства или запрета, но наказывалось соответствующими косвенными мерами: нарушил сельский севооборот и засеял поле - оно немедленно снимается с охраны от потрав; плохо ухаживаешь за полем, полученным от общины для пользования, например, из вакуфных, мечетских земель, в следующем году не получишь; нерадиво, нерационально используешь воду для орошения - в другой раз получишь ее в последнюю очередь и т.п. Если же нарушение, нерадение было очевидным и чреватым последствиями и для будущего, применялись и прямые санкции, особенно если нарушение имело отношение к
общественным угодьям. Так, например, в установлениях Келебского союза обществ указывалось, что если кто не завезет достаточно навоза на пахотный участок джамаата, так чтобы между кучами навоза было два метра расстояния - с того взыскивается овца (23. С. 81,96,133).
Гармонизация всех хозяйственных интересов планировалась уже при комплектовании стад. Так, например, в горно-долинных селениях, где держали коз, учитывая их всеядность и губительность для растительности, деревьев, а также неустойчивость к холоду, пускали их на скалистые склоны средне - и нижнегорья без чабана, закрыв основные выходы из этих мест к угодьям и аулу. Время от времени хозяева коз или наведывались туда, или ограничивались обзором урочища издали (союз сельских обществ Гумбет).* Не очень доверяли в этом отношении и овцам. На примере последних часто отчетливо прослеживается приоритет растениеводства (в том числе заготовки кормов) при гармонизации интересов отраслей. В большинстве селений запрещалось держать овец в ауле, в присельской округе, и даже на собственных хуторах. В горно-долинном союзе обществ Хиндалал (Койсубу), чтобы привести на время истощенных овец в пределы сельских выгонов, даже на свой хутор, хозяин овец обязан был испросить разрешения схода. Но козы ни под каким видом не допускались в пределы округи. (8. С. 24).** Что дело тут не столько в недостатке пастбищ (хотя было и это), а в принципиальном отношении к имеющимся противоречиям обеих отраслей, видно на примере села Утамы (нижнее предгорье) - одного из богатейших в Дагестане по своим угодьям: и здесь овец не пускали в аул и округу ни летом, ни зимой. В союзе сельских общество Андалал в присельской округе разрешали держать в хозяйстве только по одной доящейся корове. В Сюргинском союзе летом категорически не разрешали держать при ауле овец. Даже в тех селениях, где было совсем мало овец, хозяева обязаны были группировать их и выпасать в определенных общиной местах, если же возможности такого выпаса не было - надо было сдавать владельцам, уходящим на яйлаги, кышлаги (союз обществ Котур-Кюра).
И лишь в высокогорье (и то не везде), где возделанных угодий было меньше, а пастбищ - больше, допускалась большая свобода в сельском содержании овец, организации сельских стад с поочередным выпасом их владельцами (один день на 5 голов) или наймом чабана. Однако и здесь в местах, где был значителен удельный вес мясомолочного крупного рогатого скота (КРС) и поэтому была остра проблема зимнего кормообеспечения, также запрещалось приводить овец в селение (например, в Сюргинском союзе).
Особое отношение ко всему, что связано с земледелием, проявляется и в установлениях общины относительно КРС и рабочего, и дойного. Один из самых непреложных принципов в этом деле - не только обеспечение в первую очередь, лучшими пастбищами, но и близкими, прилегающими к селу и основным угодьям (пахотным и сенокосным), присельскими. Наиболее опекаемой категорией скота был рабочий скот - волы. Две черты в их содержании обнаруживают заинтересованность сельчан в их качественной пастьбе. Первая - только в пастьбе волов сохранился принцип общественного выпаса, основанного на обязательном поочередном привлечении хозяев скота. В этом проявлялась и элементарная практичность: недоверие к наемному труду в таком важном деле, а также тот факт, что волы как наиболее ценный скот (наравне с лошадьми) нуждались в охране. Стадо валов пасут сами же хозяева, числом от двух до двенадцати, в зависимости от величины стада и характера местности (ландшафт, наличие рядом крутых обрывов, леса), где находится пастбище, от активности скотокрадов и т.д. Например, в горной части стадо валов пасли два хозяина по очереди (союз обществ Мекеги); в предгорье - два днем и четыре ночью (каждый хозяин проводил у стада две ночи и один день, Урахинский союз обществ), а в лесистых предгорьях Кайтага и Табасарана со стадом находились шесть человек днем и двенадцать в ночную смену.
В тех довольно редких случаях, когда волов выпасал наемный пастух, на ночь в помощь ему ходили по 2 хозяина скота по очереди (Кулинский союз обществ). Увеличение количества присматривающих за скотом ночью объяснялось и необходимостью ночного выпаса волов, проработавших весь день (къаси чуял кваназари
- аварское, гузет - даргинское, гезет - кумыкское) в периоды страды. А ночной выпас при большом стаде очень трудное дело, ибо надо не только следить, чтобы скот не разбрелся, не только его охранять, но и дозировать выпас и отдых скота, заставлять его пастись (не лежать, чего хочется усталому животному).
Вторая особенность в содержании волов - это выделение для них особых пастбищ, предусматривающих как высокие кормовые качества, так и близость их, максимальные удобства выпаса. Отводится это пастбище в летний период, после весенних работ до летних, а затем и осенних. Цель: обеспечить в страдную пору полевых работ рабочему скоту максимум отличного корма и отдыха с обеспечением возможно близкого расстояния от выделенного для пастьбы урочища до места основных работ. Эта практика зафиксирована повсеместно по Дагестану, но особенно в центральном нагорном Дагестане. Объясняется это, по-видимому, не только развитостью здесь земледелия и необходимостью приноровления к циклу земледельческих работ, но и сравнительно небольшим (имея в виду потребности земледелия) количеством рабочего скота, вызванным бедностью кормовой базы, и прежде всего сенокосов, а также характерным для этого региона хроническим недостатком хороших летних присельских пастбищ. Так, в союзе обществ Муги после сева для волов отводилось нетронутое (сага - целина) лучшее пастбище, и по 6 человек из хозяев, еженедельно сменяясь, пасли их. Каждая смена полностью отвечала за выпасаемое ею стадо волов, в том числе и за пропажу и пр. В союзе обществ Ганк волов с подобного участка приводили во время сбора снопов, затем уводили до обмолота и осенней пахоты. Повыше в горах, где хорошая трава вырастала позже, особый участок отводился для волов в период осеннего сева и обмолота. В союзе сельских обществ Анцросо было несколько периодов содержания волов на выделенных пастбищах: на высокогорном - от весеннего сева до осеннего, затем до похолодания на нижнем ярусе. Время содержания на избранном участке было разное: недельное - это наиболее распространенное, но бывали и однодневные, когда волы каждый вечер приводились в аул. Так, например, в Курахском союзе (Кюринский округ), характеризовавшемся развитыми и скотоводством, и земледелием, в части селений был однодневный цикл (например, село Шимихюр), в других (село Гельхан и др.) многодневный: скот держали на пастбище от весенней вспашки до жатвы без возврата. Кому нужны были волы для работы, тот просил очередника, идущего на выпас к волам, послать их с возвращающимся очередником (сс. Хпюг, Шимихюр, Гельхен, Рича). Кстати, эта традиционная функция пастухов-очередников отводить или приводить скот нуждающимся хозяевам, хотя и не числилась в перечне их функций, была тем не менее обязательной для исполнения. Даже если очередник был кровником человека, нуждающегося в приведении волов, он был обязан привести их по предложению нового очередника, пришедшего к стаду, до селения и там препоручить какому-либо мальчишке, чтобы он отвел волов их хозяину.
Высокая общественная значимость, придаваемая выпасу волов, видна и из санкций общины, применяемых к тем, кто проявлял нерадение или неуважение к своему долгу. Если очередник не являлся на выпас, даже если там в данный момент не было его скота, с него взыскивалась 1 мера (от 12 до 25 кг) пшеницы и пища пастуху-заменщику. Если он посылал вместо себя подростка - сына или женщину - 1 мера зерна. За неприход до полудня - мера зерна, за полный день - овца и т.д. (23. С. S 1,96,133). Отметим также, что везде подчеркивают тот факт, что другой (кроме волов) скот на эти пастбища не допускался (сс. Хпюг, Шимихюр, Гоа, Рича и др.). Характерный случай произошел в 1S60 г. в селе Хаджалмахи: община никак не могла оградить выделенный для волов участок от
забредающих других категорий скота. И тогда старшина предложил на сходе резать в пользу бедных любую найденную там скотину. Предложение было принято, а старшина в тот же вечер велел пастуху загнать туда своего лучшего, известного всему аулу и округе бугая. Затем «барламан» (исполнитель) «нашел» бугая и по приказу самого же старшины тот был немедленно зарезан для бедноты аула. Естественно, что после этого жители аула постарались не допуска потравы этого места своим скотом. Правда, в отдельных союзах обществ была традиция, по которой крестьянин, не имевший волов, имел право пустить на это пастбище одну корову (союз обществ Куяда).
Как известно, одним из главных условий рационального использования пастбищ является установление нагрузки «в соответствии с их емкостью», установление периода и продолжительности стравливания, установление пастбищеоборота для каждого массива и т.д. (22. С. 6-7). Подобный пастбищеоборот (периодическая смена способа использования угодий на выпас или сенокос) в Дагестане применялся и довольно активно. Ясно, что это подсказывал горцам их практический опыт (в опытах по проверке способов использования угодий В.И. Евсеева пастбищеоборот повысил сбор питательных веществ по сравнению с сенокосным использованием на 18 %, с пастбищным - на 29,4 %) (22. С. 7), а также вынуждала острая нехватка угодий. Община уделяла большое внимание и делению сельских выгонов и пастбищ. Оно определялось, помимо приоритета разных видов и категорий скота, качеством угодий и состоянием травяного покрова, их соответствованием этим видам и категориям. Многое зависело в распределении пастбищ также от дееспособности общины, степени усиления общинной верхушки, от обеспеченности общины пастбищами, зональной расположенности поселения, степени зависимости от феодалов, от уровня развития земледельческого хозяйства.
В высокогорном союзе обществ Келеб, например, участки для разных видов скота определялись по травостою, и уже после разделения по видам кидался жребий для установления урочищ отдельным стадам и особенно кошам.*** По составу трав определялось распределение пастбищ и у дидойцев, а также в союзах обществ высокогорной Аварии, таких как Ухнада, Анцросо. Здесь наилучшей считалась трава открытых солнцу вершин (адра) как для выпаса, так и для сена. Такой же порядок был и в южном Дагестане, в частности у агулов.
Наиболее простой вид утилизации пастбищ открытый. В этом случае община лишь определяла начало вывода скота на пастбища, а также участки, сохраняемые для зимнего выпаса. В остальном каждый хозяин скота или группа хозяев могли вывести свой скот на любой участок и выпасать его там. Такой способ был характерен для селений с большим количеством пастбищ и особенно часто встречался в равнинном и высокогорном Дагестане. Но чаще было, конечно, регламентированное использование пастбищ, причем степень и перечень ограничивающих мероприятий сильно различались не только в разных природных зонах, но даже в пределах одной округи (в зависимости от воздействия перечисленных выше факторов использования пастбищ). Прежде всего община выделяла (и закрывала) участок, предназначенный для партнера по взаимному использованию разносезонных пастбищ, затем выделялся участок для сдачи в аренду, и только потом - участки для сельских стад и отар, в первую очередь для рабочего и дойного скота.
Во многих обществах каждую весну представители общины обходили угодья и определяли их назначение, особенно обращая внимание на выделение сенокосов. При этом первостепенное значение придавалось выделению пастбищ для зимнего выпаса. Так, в селе Чирката (Гумбетовский союз обществ) нижний ярус горных пастбищ был закрыт летом для всех видов скота. В зависимости от зоны и местного ландшафта эти зимние пастбища или требовали строгой охраны, или же их просто оставляли нетронутыми без особых предупредительных мер. У агулов даже считали, что охранять их нет никакой надобности, ведь летние (сув) и зимние (мех!) выпасы находились в разных местах (поясах) сельской округи. Ближе к равнине, в предгорьях, выеденные
весной выпасы летом все равно выгорали и были бесполезны для скота, но зато зимой представляли из себя хорошие пастбища.
Но не везде было так. У тех же агулов, если чабан летом нарушал границу и захватывал часть осеннего пастбища, у него тут же резали барана. Чтобы нарушение считалось состоявшимся фактом, необходимо было, чтобы границу перешли 5 овец, одна собака и один чабан. Если же баранов на запретной земле оказывалось больше - рос и размер штрафа. Строго разделялись зимние и летние пастбища и у даргинцев. И вообще вопрос использования зимой выгонов, пахотных и сенокосных угодий, солнечных экспозиций - зимних пригревов, имел особую остроту в связи с трудностями зимнего содержания скота, недостатком зимних пастбищ и заготовленных кормов. Поэтому община повсюду в горах запрещала использование летом для выпаса зимних пригревов, чтобы сохранить их для периода зимней бескормицы (сс. Гигатли, Карата, Кудиябросо, Годобери, Еимры, Шиназ, Кураг, Хпюг и др.).
Особое место занимает вопрос об обеспечении пастбищами овец. Община далеко не со столь большой готовностью и охотой заботилась об этом. Пастбища для овец выделялись лишь после того, когда все другие виды скота пастбищами были обеспечены. В некоторых селениях, в частности, долинных, часть лучших пастбищ, оставшихся после распределения, выделялась владельцам овец только за плату, иначе пастбища могли быть сданы барановодам других селений. Нередко община рассматривала свои отношения с барановодами в использовании сельских пастбищ как своеобразную экономическую сделку между ними. Отражением подобного отношения к овцам являлось и часто встречающееся категорическое запрещение привода овец к сельским выгонам, используемым для выпаса КРС.
Примером такой сделки может служить село Кабир: здесь на сельских землях летом оставалась пятая часть владельцев овец, и они были обязаны давать за это арендную плату общине. В селе Верхнее Мулебки за выпас овец на двух горах - Кьанда (весенний выпас) и Хъаранаци (летний) с владельцев крупных отар селения взималась арендная плата «кьарган». В селе Еинта общинные пастбища Гъумрила - бек и Кабкая сдавались владельцам отар за 70 баранов (мясо раздавалось подушно всем членам общины). Также брали плату с сельских барановодов в селениях Кулецма, Гимры, Унцукуль, Араканы, Ругельда и др. Иной раз, если даже владельцы овец не обязаны были арендовать за плату сельские пастбища, они должны были по возвращении с выпаса устраивать благотворительные раздачи овец и мяса беднейшим членам общины. Хотя это и не имело обязательной, правовой силы, но в противном случае при попытке использовать летние пастбища в следующем году у барановода могли возникнуть трудности. В отдельных обществах вообще не выделяли пастбищ для овец, как, например, в даргинском селе Еапшима, община которого считала, что одну-две овцы можно содержать вместе с другими видами скота, а кто хочет иметь больше, пусть организует (вступает) кош и арендует пастбища. В союзе обществ Технуцал аулы Ботлих, Конхидатль и Тасуда, в селениях других союзов Арчо, Рачабулда, Нижнее Инхело, Хелатлури и др. также не выделяли общественных выгонов для овец.
Особо следует отметить обилие при эксплуатации кормовых угодий разнообразных сервитутов. Так, например, у лакцев Казикумухского ханства при имевшейся частной собственности на пахотные и сенокосные угодья использование их в качестве выгонов принадлежало уже ханам, которые по своему усмотрению давали их на выпас за плату. Назывался этот сервитут «тамач». Сервитуты у лакцев описаны в литературе (7. С. 3940). У высокогорных аварцев было, по выражению нашего респондента сел. Гилиб, «двойное владение покосами»: один владеет до выкоса и уборки сена, другой пасет на нем скот после уборки сена (союз обществ Тлейсерух), А. Калантар называет их
«дробным владением землей - сено, отава, весенняя трава» (14. С. 174). В них бросается в глаза то, что ханская власть и отдельные лица получили права на присвоение функций, которые принадлежали прежде сельской общине и отправлялись ею в интересах всех отраслей и всего хозяйства аула. С такой же целью во многих местах община прибегала к принудительному чередованию севооборотов по отдельным урочищам сельских угодий и соответственно «закрыванию» и «открыванию» участков угодий, урочищ, с тем чтобы использовать часть пахотных и сенокосных угодий в качестве сельских выгонов и в летнее время и рационализировать использование всего комплекса угодий общины. Например, в селе Хаджалмахи все неполивные угодья делились на две части: восточную (Чяххи-Хухбурт) и западную (Х1уссула кьада). Границей их было ущелье Х1инцла къадти. Каждый член общины, независимо от того, есть ли у него участок пашни или сенокоса в этих угодьях или нет - имеет право выпасать летом скот в той половине угодий, которая отведена под пар или перелог. «Раз ты член общины - значит, твой скот в сельском стаде, а стадо пасется там, где укажет джамаат. Земля хозяйская, но закон -джамаата» - объяснял наш респондент. Именно так оценивал это положение и Ф. Энгельс, когда указывал, что «принудительный выпас, естественно требовал, чтобы время посева, как и жатвы, не зависело от воли отдельного лица, а было для всех общим и устанавливалось общиной или обычаем» (31. С. 334).
Мы уже отмечали, что подобные «закрывания» и «открывания» имели в виду соблюдение как интересов земледелия, так и обеспечение кормом скота. Перевешивание в этом балансе зависело от удельного веса отраслей. Однако общинники, специально открывавшие для выпаса сенокосы и даже пахотные угодья, имели в виду и улучшение угодий, их унавоживание. Высокотравные субальпы хороши для сенокосов, но при длительном их использовании происходит развитие мхов и заторфовывание. И потому в качестве профилактики полезен, оказывается, умеренный выпас (10. С. 126).
Рекомендация прямо гласит: в субальпах «желательно преимущественно сенокосное использование травостоя с периодическим, строго регулированным выпасом» (29. С. 337). Горцам это правило открыл стихийный опыт, поэтому в горной части до середины июня, а повыше до конца июня были открыты для выпаса и сенокосы. Затем их закрывали и открывали только в октябре. Но поскольку в процессе пастбищеоборота использовались и обрабатываемые угодья, земли под насаждениями, то в горном Дагестане (особенно в центральном) чаще применялось поэтапное открытие и закрытие разных урочищ (союзы обществ Карата, Хиндала).
У аварцев, разработавших наиболее детальные правила использования угодий всех категорий для выпаса, сложился даже специальный термин, обозначающий открывание урочища: мегъ бихун - «разрушить» (запрет), «отпустить» (союз обществ Гумбет).
С учетом этого порядка весной с окончанием сева весь скот, рабочий, молочный и непродуктивный), выводился на дальние сельские пастбища, ближайшая же к аулу сельхозокруга (пашни, хутора, сенокосы, пастбища, оставляемые для зимнего выпаса) объявлялась закрытой для скота. Для скота, который на ночь приводился в селение, оставляли специальные проходы - дороги между угодьями, огражденные завалами камней, иногда плетнем, колючей изгородью. После уборки урожая объявлялись постепенно (поэтапно) открытыми для пастьбы все угодья. Так выглядит эта этапность на примере селения Араканы (горнодолинное): стадо волов селения содержалось на яйлагах в урочище «Большой лес» (на Араканском хребте), стада коров и телок в урочище «Дирхъибазди». В августе глашатай объявлял, чтобы освободили от жнивья местность «Шураб кЫа», которая предоставлялась стаду волов. В сентябре объявлялись открытыми для сенокошения субальпы и по его завершении сюда тоже можно было выгонять скот. В середине октября глашатай объявляет запрет на выезд из аула, пока каждый не уберет
кукурузу на своем участке, особенно на тех, через которые пролегают проходы-дороги к другим участкам и пастбищам.
После объявлялся сбор винограда, затем снятие урожая всех видов в местности Верхние теснины (куда приводилось стадо волов), через 3-4 дня указывалось на необходимость освобождения угодий в «нижних теснинах», которые тоже отдавались под выпас. Через 10 дней объявлялось об освобождении всех посевов от мельницы вверх по течению реки, и в самом конце освобождались все поля «до большой реки» (Койсу) (1. С. 13-14; 2. С. 57). С этого дня сельхозокруга в целом отдавалась под выпас; отставший убрать свое поле по неуважительным причинам мог лишиться урожая, его не ждали: если причина была уважительна - община ему помогала не выпасть из общего графика. Такой порядок соблюдался и в предгорных аулах (Касумкент, Шиляги, Чумлы) и нижнепредгорном Утамыше. Об аналогичной ситуации сообщает Г.-М. Амиров. Во время его пребывания в родном ауле (Урахи) глашатай объявил, что все сельские стада быков и три отары овец из шести (с указанием, какие именно) должны оставить местность Ирау, где они паслись до этого дня, и перейти в урочище Чавази (5. С. 36). Интересно отметить, что община часто регулировала не только очередность использования угодий, но и регламентировала трассы скотопрогона, так как иногда пастух или чабаны из соображений, например, скорейшего достижения травяных мест, выбирали короткие, но небезопасные маршруты. Так, в установлении цекобского общества сказано, что община решила гнать стадо ослов и телят начиная с ущелья Ихакари, через стоянку овец Уммахана, ниже известковых выступов, если же стадо пустят по выступам - потери взыскиваются с пастуха (23. С. 102).
Отметим, что подобной, строго выверенной регламентацией не только охватывались все виды и категории земельной собственности, в том числе феодальная (если она имелась) и вакуфная, в нее принудительно вовлекалась и вся система сельских хуторов, в том числе комплексных, многоотраслевых, представлявших единый хозяйственно-жилой комплекс и расположенных на собственной земле. Даже на хуторах, где имелись садовые участки, значительные межевые травяные откосы, жилье летом жизнь фактически замирала, и, по выражению респондентов, там оставались только куры, да один из членов семьи (чаще кто-либо из детей) приходил сюда приглядеть за участком. Характерно, что в регламентирующих установлениях общины наиболее жесткая отрицательная позиция выражена именно к жилым хуторам-комплексам. Например, она могла запретить разжигать там огонь (чтобы не могли готовить еду) и зажигать ночью свет (чтобы не могли там ночевать). Стоило кому-нибудь увидеть там дымок или свет ночью и немедленно следовали жесткие неподъемные экономические санкции (например, отбирание на убой для раздачи в ауле всей имеющейся на хуторе скотины или изгнание коров и быков из общего сельского стада).
В части селений из общей совокупности обрабатываемых земель создавались три группы - участки под озимые, яровые и под пар со строго соблюдаемой погодовой очередностью, пар отводится под выпас. И в этом делении отдельные общины не забывали подчеркнуть приоритет земледелия. В союзе обществ Ганк при этом трехчленном делении угодий, на землях отведенных под пар любого владельца разрешалось выпасать только волов, занятых земледельческими работами («запряженных в этот день»).
Назначение этого мероприятия, казалось бы, ясно - обеспечить скот дополнительной кормовой базой. Отчасти это справедливо, но только именно отчасти. Наш респондент, рассказав об этой традиции в селении Гапшима, затем добавил - от пашни как пастбища вообще-то мало толку, так как ее часто перепахивают. С перелогами дело обстояло лучше, но в горах перелогов было очень мало - этого не позволяли земельные ресурсы. Следовательно, суть этого порядка не в том, чтобы поставить пахотные угодья на службу скотоводству, на предмет выпаса, а в том, чтобы лучше организовать выпас на чересполосных землях, межах, в оврагах, на неудобьях, незанятых склонах и т.п.,
лежащих вокруг пахотных угодий, и при этом не нанести ущерба землепашеству а напротив, даже поддерживать его посредством унавоживания почвы.
Таким образом, речь идет не об ущемлении одной отрасли в интересах другой, а о рациональном и эффективном использовании всей совокупности сельскохозяйственных угодий поселения в интересах аульного многоотраслевого хозяйства. Об этом свидетельствует пример осуществления принудительного чередования в селе Утамыш: в этом ауле не было недостатка в угодьях - больше 7 десятин пахотных угодий на хозяйство (один из самых высоких показателей в Дагестане); много было здесь пастбищ, лесов и соответственно имелось много скота. Неорошаемая часть общинных земель этого аула (в том числе и пахотных) была на потоке, и любой общинник мог сделать заимку и обработать землю под посев в любом конце сельских угодий. О недостатке пашни, земель под выпас не было и речи. И тем не менее принудительное чередование было и здесь, и оно имело целью рационализировать в первую очередь отданное на поток землепашество на общинных землях, оградить их от беспорядочного выпаса, но одновременно и наладить организованный, правильный выпас многочисленных сельских стад, т.е. задача заключалась в рационализации и упорядочении комплексного хозяйства поселения в целом.
Разумеется,
