Иосиф Виссарионович сталин как зеркало русской революции (еще раз о роли личности в истории)

ИОСИФ ВИССАРИОНОВИЧ СТАЛИН КАК ЗЕРКАЛО РУССКОЙ РЕВОЛЮЦИИ (ЕЩЕ РАЗ О РОЛИ ЛИЧНОСТИ В ИСТОРИИ)

© Лысенко А.О.*

Сибирский государственный университет путей сообщения, г. Новосибирск

В статье анализируются различные точки зрения на сущность и необходимость отечественной революции начала прошлого столетия. Рассматриваются основания её сталинского проекта, причины приятия или неприятия в ходе возникающих и продолжающихся дискуссий, характеристик самой революции, а также предъявляемых Историей требований к ее лидерам. Представлен социо-психологический портрет личности И.В. Сталина; анализ этого феномена, его роль и место как в прошлом, так и в настоящем времени.

В свое время идеологами отечественной перестройки, как одна из основных, была сформулирована проблема создания принципиально нового для России типа государственности - «правового государства». Отсюда заявленные для научного и общественного дискурса темы: разделения властей, демократизации всей системы управления, взаимоотношения власти и народа... Однако сама эта идея оказалась иллюзорной, из сферы «благих намерений». Социальная практика по-прежнему во многом базируется на старом, только имитирующем новое. Фигура И.В. Сталина, на фоне нарастающих социально-системных противоречий, угроз, вновь оказалась в центре внимания общественного сознания. Что это было в нашей истории: триумф или трагедия, взлёт или падение, крах идеи «тоталитарного государства» или надежда на возвращение традиционного для России принципа жёсткой ответственности, полного контроля за обществом и личностью? Что имеется сегодня: государство или просто территория, выдающая себя за таковое (при отсутствии необходимой идеологии развития)?

К началу ХХ столетия Россия встала перед необходимостью строительства нового «Отечественного Дома». Прежний во многом оказался нежизнеспособным: Русь - крестьянская, полуфеодальная, не слишком хорошо приняла цивилизационное предложение вступить в лоно буржуазного мира. Первая мировая война только усилила отрицательные общественные отзывы, мнение о его возможном преимуществе, тем более, что социал-демократия откровенно настаивала на имеющихся недостатках. Деградация обще* Доцент кафедры «Экономическая теория и антикризисное управление».

ства, депрессия, разруха в сердцах, головах, быту отпугивала большинство, неверящего в оптимистическую перспективу. Предложение взяться за решение этой задачи поступило только от большевиков. В роли вождей - архитекторов общества и личности нового типа выступили (на разных этапах этого строительства, последовательно) В.И. Ленин, Л.Д. Троцкий, И.В. Сталин. У архитекторов, как известно, бывают весьма различные точки зрения, свое видение необходимого и возможного, оптимального проекта. Он был для России принципиально, качественно новым, рождал неизбежные дискуссии, борьбу, нарастающие противоречия, доходящие в ходе идеологической борьбы до взаимного неприятия, остракизма в характеристиках. Тем не менее, они строили и построили свой, не похожий на чужие варианты Дом. Желающим сегодня предложить России что-то качественно-новое, а не заниматься только «острой, беспощадной, нелицеприятной» критикой этого реально-утопического строения (где недостатков больше, может быть, чем достоинств) следует сказать: сделайте так, чтобы это понравилось сразу, и всем. Меньшинство сегодня удовлетворено (вроде бы), большинство живет в старом (фундамент, стены, крыша лишь покрыты, облицованы внешне привлекательными современными материалами, так что не видно, что за ними скрывается на самом деле). Страна выживает, не развиваясь, на прежнем, доставшемся по наследству; гордится нефтегазовым сектором и ракетами с ядерными боеголовками (этого явно не хватит в XXI веке, грозящем «терновым венцом революций» и войн). Начинала Россия новое «строительство» с сохой и безграмотными, занятыми в массе своей крестьянскими заботами. Таковы были главные исторические субъекты возможной «перестройки», описанные В.И. Лениным в работе «Лев Толстой, как зеркало русской революции». Справедливо ли это: «не называть же зеркалом того, что очевидно не отражает явление правильно?» [1, с. 3]. Слова эти можно отнести, как это ни парадоксально звучит, не только к Л. Толстому, но и к И. Сталину. Оба они, однако, есть отражение эпохи, во всей ее многосложности, имеющихся искажениях. Но это, действительно, портрет, порожденный «кривизной» русской жизни, русской революции, являющей борьбу - протест против надвигающегося потока разорения и разграбления, осуществляемого в рамках буржуазной революции. Отсюда «... горы ненависти, злобы и отчаянной решимости» [1, с. 5], бессознательная «социалистичность» на фоне нарастающих социалистических убеждений, поиска лидеров-бунтарей, вера в них, как прежде вера в доброго царя, лишенного однако «рыхлости и дряблости». Массы искали подобного, жаждали стальной воли. Отчаяние всегда базируется на непонимании причин зла, как только они были идеологически обоснованы, закреплены достаточно в сознании масс - революция стала неизбежной, обрела своих лидеров. Не случайно, а совершенно закономерно им стал И.В. Сталин, жестко, последовательно шедший к вершинам своей власти над страной, государством, народом. Он вышел из самых его низов,

Проблемы взаимодействия личности и власти

был уже сам «опытом» становящейся жизни. Критика его многообразна и представительна, не убывает, а прирастает, как и интерес к этому социопсихологическому феномену. Троцкий Л. в книге о Сталине задался целью показать главное: «каким образом сформировалась такого рода личность, каким образом она завоевала и получила право на столь исключительную роль» [2, с. 5]. Но эта исключительность, как ей и полагается, «родом из детства и юности». Этот, по выражению В.И. Ленина, «замечательный грузин», порожден страной, которой были даны благословенный климат и природные богатства; при этом она оставалась бедной, отсталой. «Полуфеодальные отношения опирались на низкую материальную базу, и потому отличались чертами азиатской патриархальности, которая не исключала азиатской жестокости» [там же, с. 19]. Рождался «южный характер» - очень сложный, где ленивая беззаботность сочеталась с приступами вспыльчивости, флегматизм - с крайним упорством, замешанном на коварстве. Культурный уровень среды был лишен письменности, крестьянство жило все еще как бы «внеисторически». Обиталище семьи Сталина: старая мазанка с кирпичными углами и песчаной крышей, пропускающей и дождь, и ветер. Вход со двора и ни одной ступеньки, одно окно, скупо пропускающее свет, маленький стол, одна табуретка, тахта, покрытая соломенной циновкой (что-то вроде нар). Старая, шумная швейная машинка матери - «кормилица» всей семьи. Отец - сапожник, соответствующий поговорке «пьян как сапожник» - рано ушел из жизни. Жили предельно бедно, но мать мечтала, чтобы он стал священником (и добилась-таки своего, сын поступил в духовную семинарию). Испытания жизнью сформировали жесткую, своевольную личность, мстительную натуру молодого человека. Еще был контраст между окружающей бедностью и относительной пышностью бытия последних грузинских феодалов. Отсюда ненависть к богатству и богатым - навсегда; сама атмосфера взаимной ненависти между простым, нищим народом и преуспевающей «элитой» превратила со временем семинариста в революционера. Бытие в духовной семинарии, также нищее, с безобразно-плохим питанием на фоне кастово-сословного общества рождало неприятие и ненависть. По воспоминаниям сокурсников, Сосо не любил ходить в гости в богатые семьи, избегал этого. Он долго был «отличником», понимая, что только знание способно родить перспективы иной жизни. Затем «увял», стал небрежно учиться (причину раскрыл сам: «нас обманывают, Бога - нет»). Значит, всё дозволено, поскольку надежда только на самого себя. Основы характера заложены, в нем был принцип: если хочешь чего-то достичь - умей «разделять и властвовать над людьми». Этим он отличался уже в семинарии, затем с ним шел по всей жизни, полной конфликтов, борьбы за лидерство, влияние, авторитет, возможность навязывать свои решения другим. Эти конфликты, благодаря «воле к жизни» заканчивались всегда победоносно. Умело сталкивал оппонентов лбами, из друзей делал врагов, из врагов формировал не

друзей, но «соратников» (и то на время). Времени нужен был лидер, не просто интеллектуал, но победитель, и оно получило его своевременно и закономерно в лице Сталина («Кобы» - его любимого персонажа - всепобеждающего героя из популярного тогда грузинского романа). При этом, всем своим обликом он не походил на романтического героя-бунтаря. Не обладал воображаемой массами внешностью «великого человека»: высокого, статного, представительного. У него не было даже стандартной для грузина привлекательности. Не владел большим ораторским искусством, прибегая к вынужденным аргументам - «хорошие ораторы годятся только для буржуазного парламента, тогда как высокая сила убеждения свойственна только тому, кто не умеет говорить» [2, с. 111]. Во многом, он был прав в своих умозаключениях, тем более, что весь его дальнейший облик, в совокупности, предлагал: не думай вырваться, либо сдача, либо полный провал. Абсолютное большинство предпочитало первое; харизма личности, как говорят сегодня, была исключительной. Черчилль вспоминал, что при их встрече невольно вставали все, в том числе, и он - общепризнанный лидер нации. Сталин прошел победителем по жизни, которая отнюдь не обещала побед, особенно в самый трудный для него период - годы после поражения революции 1905года. После её разгрома многие революционные организации просто перестали существовать, также как и профессиональные. На заводах и фабриках - пониженная плата, увольнения, на фоне террора снизу (бандитизм, разгул бытового насилия) и сверху (провокации, аресты, убийства). Рабочий класс молчал и терпел, а многие бывшие революционеры становились «культурными пропагандистами». Но Сталин не стал на позицию «партийного примиренчества», хотя руководство партии вынуждено было уйти в эмиграцию. По словам Ленина, «словно в гроб». Было много тяжёлого: нужда и нищета, уход в политическую тень, большой процент самоубийств В эти годы, в его отсутствие, умерла жена, мать Якова Джугашвили, по некоторым данным, ставшая нищенкой и умершая на холодной дороге от голода. Сталин на её похоронах признавался, что в сердце больше не осталось места любви к людям [2, с. 130]. Затем были две революции, три войны (две мировые и гражданская), в них моральные издержки подавлялись беспощадным отношениям и к себе, и ко всем остальным. Невозможность любви к человеку в этих условиях легко трансформируется в нарастающую неспособность, продуцируя враждебное отношение и к нему, и к массам. Выйти из масс, значит, знать их объективно-субъективное несовершенство, начать испытывать страх перед ним, желание подавить его. Это психологическое объяснение традиционного возвращения к установлению тоталитарного режима в России, не только в ней, не только в прошлом, но и в современном «глобализирующемся» мире. Обществу и человеку предлагалось «дышать вольно», но в рамках спускаемого сверху плана. Сталин реализовал собственный глобализационный проект-сверх - корпорацию под названием СССР. Плановым

Проблемы взаимодействия личности и власти

является ещё больший по масштабам концепт современной цивилизации, также жёстко требующий от более мелких организаций системного взаимодействия. Различия присутствуют только в одном, что превалирует в них: общий государственный или частный, корыстный интерес, прикрытый псевдолиберальным тезисом о «невидимой, но всемогущей руке» рынка. Она является всемогущей, но только в том смысле, что превращает всё поле человеческой жизни в поганю за прибылью, формируя фактически раба денег и вещей. В основе этого подхода - «вооружённая» методология, с её крайними методами как в идеологии, так и практике. Это «формула успеха», неизбежно заканчивающаяся поражением, поскольку отрицает идею «свободного труда, бытия свободного человека», саму возможность творческого развития.

Троцкий заключал, что всесилие Сталина зиждется на постоянной защите интересов аппарата - бюрократии. Действительно, он создал таковой, «под себя» и для себя, был для него «Хозяином», ценившим только одно: следование его курсу строительства социализма; требовал быть профессионалом и верным слугой при этом деле. Бывало, щедро награждал, но и крайне сурово наказывал, устраняя всё препятствующее, мешающее; прощались лишь мелкие людские слабости, «грешки», так свойственные людям. На должность «Главного злодея» эпохи сталинизма позже сверху был назначен Л.П. Берия, но ведь именно он курировал четыре мегапроекта (в том числе, ракетно-ядерный, спасший страну тогда, но и охраняющий Россию до сих пор). Хотя Сталин, понимая его потенциал, отказал ему в праве на наследование власти, сказав, что страна двух таких грузин подряд не выдержит. По всей стране действовали агенты ОГПУ и НКВД, выискивая не только «врагов народа», но и молодые таланты, чтобы отправить их на дальнейшую учебу. Из них выросли тридцатилетние наркомы, крупнейшие производственники и ученые, военные строители и инженеры, врачи и педагоги... За 15 лет была осуществлено почти всё необходимое «для спасения и развития». Учился со страной и сам Сталин: ведению промышленности и сельского хозяйства, армии и строительства, науки и образования, культуры... Было все, оптимизм и трагедия, успехи и крупные неудачи, но и движение страны в потоке «общего времени и пространства». Последнего явно не хватает современной России. Есть опыт, от которого не следует отказываться, по причине субъективного его неприятия и объективных (якобы) обстоятельств. Это моменты рационального, имеющегося, разумеется, не во всем; но - во многом; и не только в частностях, деталях, а в рамках возможного современно-системного подхода. К примеру, речь идет о проблеме взаимоотношений, соотношений капитализма и сталинской коллективизации: миллионы гектаров пашни сегодня простаивают, никто не спешит использовать их в качестве сельхозземель. Это не бесхозяйственность, справедливо замечает Т. Воеводина: «В серединной России никогда капиталистических хозяйств не было» [3, с. 6]. Причина в том, что они не могли и не

могут давать капиталистической прибыли, «барыша». Это было возможно только на Юге и Украине. На остальной земле хозяйничать - значит, удовлетворять насущные проблемы «прокорма», удовлетворения жизнеобеспечивающих физиологических потребностей. Капитал меняет основную функцию земли - формирует на ее базе рынок недвижимости. Сегодня, в ситуации экономического кризиса, он заторможен, такая «капитализация земли» несет опустошение и разруху. Сталинские колхозы работали на потребности страны, а не на прибыль, именно этот фактор способствовал возможности ее функционирования как целого, выиграть беспощадную войну «на выживание». «Земельный капитализм» победил в немногих странах: выход в одном: некапиталистическое сельское хозяйство (и не только оно), при полной поддержке государства. Это тот сталинский урок, от которого подлинным прагматикам вряд ли стоит отказываться.

Вновь растёт интерес к теме создания национального золотого запаса. В. Катасонов констатирует: «империя доллара», втянувшая мировое экономическое хозяйство в глобально-системный кризис, зиждется на тотальном обмане, спекуляциях во имя пролонгирования своего «прибыльного существования» за счет остальных. Использует грубую военную силу, однако уже сегодня страны ЕАЭС, БРИКС, ШОС, «третьего мира» бросают вызов доллару, скупая «желтое золото» как альтернативу «золоту черному, нефтяному» [2]. Сталин и здесь был прав, накопив крупнейший за всю историю нашей страны золотой запас (он вместе с дивизиями и армиями был гарантом сохранения и развития страны). Актуальным вновь стал вопрос о качестве элиты, власти, ее взаимоотношений с «простым народом, человеком». На вопрос, почему Сталин победил Троцкого, - вождя, организатора, прагматика, интеллектуала и блестящего менеджера - присутствует, на наш взгляд, определенный ответ: он был выразителем почти общих тогдашних настроений, интересов, чаяний. За ними - нормы, стандарты, исторические привязанности, интересы и вкусы. Наряду с этим, сталинский учёт и контроль за комплексами «униженных и оскорбленных», инстинктивно ненавидящих бла-гополучно-реализовавшихся, статусно-оснащенных материально. Этот факт не мог иметь сдерживающей интеллектуально-моральной планки, часто выливаясь в стихийный бунт. От Степана Разина до Емельяна Пугачева, готовых сбросить за борт Истории не одну «княжну». Подобное было учтено. Отсюда «сериал» борьбы против буржуазной цивилизации, часто с помощью деструктивных движений; борьбы неизбежной, не прекращающейся, только нарастающей [5]. Здесь воля Сталина, опирающаяся на ресурсы масс, была сильнее «элитарной» воли Троцкого, - она био-социологична.

Памятники Сталину можно сбросить с пьедесталов, но они останутся в сознании тех, кто активно ищет своего места в жизни; законного, или вне законного, любой ценой. Об этом следует сегодня знать, вновь перечитывая романы Ф.М. Достоевского «Братья Карамазовы», «Преступление и наказаПроблемы взаимодействия личности и власти

ние», «Бесы»... Орден профессиональных революционеров пополнялся отнюдь не из худших представителей народа. Многие из них убеждённо, всецело отдавали себя делу революции. Молодой Джугашвили принадлежал к этим многим, но была у него и своя, отличная от других цель: «низвержение сильных мира сего» [2, с. 86]. Но для этого надо стать сильным, он и стал им. При всех, подчас крайне негативных чертах, был человеком действия. Время требовало именно такого лидера-вождя, а особые исторические обстоятельства наделили его властью, фактически диктаторско-беспредельной. Заметим, что современность снова, погрязнув в глобально -системных проблемах, кажущихся практически не решаемыми, ищет действий по свержению «новых сильных» по-прежнему несовершенного мира. Объективные условия для явления лидера подобного типа явно складываются. Произойдёт ли это на самом деле - покажет Время. Может быть, оно сможет предложить иной, гуманно-демократический вариант; или, что просматривается куда более явственно, - это будет глобальный контроль за всем сущим.

Жизненной философией И. Сталина, как вождя, был радикальный волюнтаризм, производный от раннего познания, что жизнь человека, изначально и конечно, лишена гуманно-человеческого, порождает ощущение пессимизма вселенских масштабов. Потому надо изменить устройство мира, уйти от страха, обратившись к безжалостной, «стальной» воле. Он даже играл на пороках, чувствах человека отдельного, за этим был явный скепсис по поводу природы человечества и человека. Но это только закаляет волю, поскольку всякое великое будущее порождается трагически-низменным, родом из него. Сталин, как, впрочем, и сегодняшние лидеры, не мог оставаться оптимистом и гуманистом в мире, где все это было невозможно. Он не захотел быть «мышью из подполья», решив сделать целью жизни пробить её «стену»; хотя, как писал Ф.М. Достоевский, затем можно погрузиться «в холодную, ядовитую и, главное, вековечную злость» [6, с. 104]. Бытие Троцкого квалифицируют как «триумф и трагедию», такова и жизнь Сталина (различие только в том, что последняя для него случилась уже после смерти). Он сам предсказал этот вариант: предвидел будущий негативный бранный диагноз в свой адрес. Однако понимал, что «воля к жизни» - единственное ее оправдание в глазах масс, рвущихся на её просторы; надо превратиться в свободолюбивого тигра, со всеми последствиями, возможно даже трагическими, для себя и других. Он хотел построить свой «Дом», не курятник, а дворец. Казалось, почти достиг этого, но новый «термидор», буржуазная революция, загнала затем «недостойных» на свое место. Обязательно вновь будет попытка завоевать свое место под Солнцем, расплата над властвующими может вновь оказаться масштабно-агрессивной. Цивилизация Запада - страшная сила и мощь, играющая на такой же силе и мощи человеческого эгоцентризма, поиске комфортности бытия, увлекла Россию на путь Ваала, мещанско-потребительского, накопительского. Увела от

высшей цели мирового порядка - духовности, обеспечив победу Материи над Духом [7, с. 204]. Отсюда нравственный хаос, «карамазовщина»; это приближающаяся катастрофа, но и предчувствие возможности будущей гармонии, личной и нравственной, той, что спасет мир. Ясно одно - России нужна новая правда, к ней и должна лететь Русь-тройка, в поисках «Нового Дома».

Сталин - «Мавр» сделал свое дело и ушел (хотя весьма реален вариант, что его «ушёл» созданный им же аппарат). Тем не менее, он сумел удовлетворить потребности времени, направив энергию маленького человека, пролетария, предложив ему стать хозяином всего мира. Разумеется, это было невозможно сделать за столь короткий исторический срок, только через «пытку» стальной силой. Кажущийся и реальный «взлет» подобного рода не мог ни закончиться падением. Оставил многие физические и идеологические шрамы, здесь и у самого автора «сталинской модели социализма» также не было иллюзий. Ставка делалась на мощную «деятельность» как противоположность простого, желанного покоя, отвергающего необходимое «долженствование». Надо не только объяснять мир, но и изменить его мерами запредельными, вплоть до разрушения всех прежних оснований. Ленин, по воспоминаниям Троцкого, назвал Сталина «поваром, готовящем только острые блюда». Но разве еще не более «острым продуктом» была троцкистская теория перманентной мировой революции? То же самое можно сказать и про «поваров» эпохи глобализации. У Сталина не было другой реальной силы, способа, опоры для проведения массовых реформ, кроме партхозно-менклатуры. Именно так были осуществлены сверхиндустриализация, коллективизация, научная и культурная революция. Он вынужденно опирался на неё, держа под жестким контролем. Отсюда необходимость репрессий -от моральных до физических, - «иначе сомнут». За это ему причиталось «наследие»: ненависть будущих элит и попавшей под «красное колесо» части народа. Тяжела длань истории, как не контролируй, цивилизация навяжет свой буржуазно-радикальный вариант, устранит и партию, и такое государство, «бросится в самую ярую и безумную реакцию» [8, с. 487]. Рухнет и прежняя экономика, мораль, культура. Временный выход виделся в одном: ничего личного (дач, машин, яхт) - только общее. Напоминает странный современный тезис: «только бизнес и ничего личного»; но парадокс в том, что бизнес может быть только «личным». С постоянной заботой сохранить и умножить имеющееся для себя, передать его по наследству. «Все остается не людям, а себе» - разница, разумеется, существенная; и только История рассудит: есть ли это полная правда и навсегда. Или всякий конец - это только начало, как утверждает диалектика. Что касается «грехов» сталинской концепции социализма, то в полном объеме с ними можно познакомиться в книге Л.Троцкого «Сталинская школа фальсификаций»: о подделке истории Октябрьского переворота, революции и гражданской войны, партии; о НЭПе, угрозе термидора - новой буржуазной революции; оппозиции

Проблемы взаимодействия личности и власти

и репрессиях... В ней достаточно точных и верных умозаключений, но и субъективизма, с подоплекой внешнего и внутреннего свойства [9]. Заметим, что при ее прочтении необходимо «держать в уме» главное на сегодняшний день. Не является ли современная цивилизация, с её диктатурой денег и вещей, всевластия неконтролируемой «элиты» - Фальсификатом (с большой буквы)? Россия остро нуждается в ином Доме, лишенном подобного фундамента, грозящего всеобщей разрухой, крушением все ещё имеющихся несущих и сдерживающих этот процесс оснований. Как только появятся лидеры-вожаки, «всё опять повторится с начала». Самое время просчитать, предупредить явление «нового русского», «топорного» бунта, чтобы избежать его удара. Это общий «грех» материально-ориентированной цивилизации, который необходимо преодолеть. На этом пути, несомненно, будут новые ошибки, главное - не повторять старых.

Список литературы: