Спросить
Войти
Ю.Ф. Игина
МЕДИЦИНА ПРОТИВ ДЕМОНОЛОГИИ:
ДИСКУССИИ ВОКРУГ ВЕДОВСТВА,
ОДЕРЖИМОСТИ ДЬЯВОЛОМ И ЭКЗОРСИЗМА
Средневековая демоническая одержимость - явление отнюдь не новое для Средневековья и известное в Европе еще с античности. Однако античные авторы понимали под ней особого рода болезнь, не имеющую никакого отношения к сверхъестественным силам. Свое название и этиологию болезнь впервые в истории медицины получила от Гиппократа, назвавшего ее истерией и считавшего болезнью матки (с греч. hystera - матка), свойственной по этой причине лишь женщинам1. Заложенное Гиппократом понимание истерии как болезни, связанной с особенностями женской физиологии, было воспринято последующими поколениями античных медиков (Цельсием, Аретеем, Соранусом из Эфеса и Галеном), став преобладающим для античной медицины.
Однако в средневековый период светская медицина переживала период стагнации и в том, что касается истерии, не стала преемницей античной медицины вовсе. В то же время клир монополизировал сферу излечения людей и доминирующей этиологией истерии, как собственно и всех душевных болезней, стали теологические объяснения, впервые сформулированные Августином Блаженным. Он считал, что причиной истерии являются злые духи - демоны, способные вселяться в тела людей, а потому эта болезнь имеет сверхъестественное происхождение. В связи с этим излечение ее возможно только с помощью божественной силы, чудесами святых, постом, молитвами и экзорсизмом2. Таким образом, теология объяснила истерию самостоятельным вмешательством демонов и приписала ей сверхъестественное происхождение. Так, истерия — болезнь, известная с античности, перекочевала из рук медиков в домен христианской церкви.
В период «охоты на ведьм» понимание демонической одержимости обрастает новым смыслом. Теперь ее происхождение перестают связывать с самостоятельно действующими злыми духами или демонами, а приписывают самому дьяволу и его агентам - ведьмам, которые считаются способными сделать людей одержимыми, вселяя в них дьявола. Одержимые стали восприниматься, таким образом, жертвами вредоносного колдовства ведьм, служащих проводниками между миром людей и миром дьявола. Именно благодаря идее ведовства, ведьмы стали той самой точкой, на которой соприкоснулись представления о способности дьявола и демонов проникать в тела людей с представлениями о дьяволе как источнике особой вредоносной силы. Таким путем истерия как демоническая одержимость проникла в феномен ведовства и «охоты на ведьм» и, обогатив его содержание, стала составной и значительной частью этого явления.
В Англии начало дискуссии датируется 1550-ми годами, когда одержимость в качестве «идолопоклоннической церемонии, не имеющей одобрения в Библии», была вычеркнута реформаторами из списка англиканских церковных ритуалов3, однако расцвет дискуссий об одержимости и экзорсистских практик приходится на 1580-1590-е годы. Запрещение спровоцировало иезуитских миссионеров, начавших проникать в Англию
© Ю.Ф. Игина, 2007
после 1580 г., на использование экзорсизма в качестве средства пропаганды католической веры. Однако вскоре монополию католических миссионеров на проведение экзорсизма разрушили пуританские священники, взявшие идею об изгнании дьявола на вооружение в целях пропаганды своего собственного учения.
Апологетом пуританского направления демонологической мысли, обосновавшего возможность и необходимость проведения экзорсизмов, считается священник, проповедник, экзорцист и полемист Дж. Даррелл. Он начал свою деятельность в 80-е годы XVI в., а в 90-е годы уже руководил серией экзорсизмов в Ноттингемшире, Ланкашире и Стаффордшире. Масштабы его деятельности вызвали недовольство со стороны церкви и получили широкий общественный резонанс в связи с подозрением в мошенничестве. В 1598 г. в результате судебного разбирательства Даррелл был осужден как мошенник, обучавший своих пациентов симулировать одержимость, лишен сана и приговорен к 1 году тюремного заключения. В ответ Даррелл написал труд, в котором подробно описал случаи из жизни своих пациентов, и дал обоснование своим действиям4.
Экзорсистская деятельность Даррелла и ее идейное основание стимулировали соперничество между течениями в англиканской церкви, в результате возникла дискуссия между сторонниками и противниками Даррелла вокруг проводившихся им экзорсизмов, искренности его пациентов, самой возможности одержимости дьяволом и его изгнания молитвами и постом. Основной идеей, на которой Даррелл построил защиту одержимости, была уже не новая, встречаемая ранее у христианских апологетов идея о способности изгонять дьявола как доказательстве истинности христианского учения, приспособленная Дарреллом для пропаганды способностей именно пуританского вероучения творить чудеса, выступая тем самым одновременно и против папства и против англиканства.
Ближайший сподвижник Даррелла священник Джордж Мор прямо писал, что «может быть лишь одна истинная церковь, принципиальной чертой которой является способность творить чудеса, и главное, изгонять дьявола»5. Аппелируя к Библии и протестантскому наследию, Даррелл утверждал, что молитва и пост являются надежными средствами изгнания дьявола. По его мнению, они «не способны творить другие чудеса», потому что действуют «не сами по себе, а только с божественного благословления»6. В ответ канцлер Кембриджа принял меры против продажи сочинения Даррелла. Кроме того, в памфлетную войну против него вступили арминианские священники, памфлетисты и будущий архиепископ Йоркский Самюэль Харснет7. Именно Харснет разоблачил на суде жульничество Даррелла и вместе с Диконом и Уолкером категорично заявил, что «экзорсизм бесполезен», потому что «время чудес закончилось», «молитвой и постом больше нельзя изгнать дьявола», и «реальная одержимость стала делом прошлого, делом времени Христа и его апостолов»8. В английском переводе специально была опубликована дискуссия вокруг французского случая одержимости Марты Броссьер9, чтобы показать, что по естественным причинам одержимость является мнимой. В ответ Даррелл написал два труда10, в которых подробно ответил на критику своих противников, считая ее необоснованной, однако ответа от них не получил. В день церемонии вручения дипломов и присвоения степеней в Кембридже У. Барлоу официально заявил, что одержимость больше невозможна.
Итак, совершенно очевидно, что в тот период актуальности идеи одержимости способствовала ситуация религиозного противоборства между различными течениями внутри христианской церкви. Также ясно, что общественный интерес к этой теме стимулировался как этим противоборством, так и неожиданно ставшим актуальным после принятия государством антиведовского статута 1563 г. вопросом ведьм и необходимости
«охоты» на них, поднимавшимся и подробно обсуждавшимся в памфлетной литературе тех лет. Однако острота религиозного вопроса и ведьмомания той эпохи были не единственными факторами, определившими развитие идеи одержимости в Англии.
Дело в том, что уже к концу XV в. все более очевидным стал кризис замкнутой и самодостаточной системы средневековой медицины. Этот процесс шел параллельно с развитием светских наук и светской культуры, и на этом фоне медики начали наступление против засилья церковных идей в медицинской сфере. Начиная с эпохи Ренессанса врачи постепенно заняли следующую позицию: все болезни, как духовные, так и телесные, основаны на естественных изменениях организма, а потому должны относиться скорее к сфере медицины, чем к сфере религии. Так, Парацельс в Швейцарии, И. Вейер в Нидерландах, Паре во Франции и другие врачи вместе с ними вернулись к позиции Гиппократа, отрицавшего какое-либо сверхъестественное влияние на человеческий организм. В силу этого одержимость стала тем краеугольным камнем, на котором острее всего столкнулись натуральная медицина и теология.
Суть позиции медиков по этому вопросу сводилась к тому, что они настаивали на естественном характере одержимости, считая ее тем, что античные врачи называли истерией и, следовательно, относили ее диагностику и лечение к сфере натуральной медицины. Адептом этой идеи в английской медицинской мысли стал известный врач Эдуард Джорден (1569-1632). В 1602 г. он и несколько членов корпорации врачей были привлечены властями в качестве специалистов на скандальный и шумный процесс по делу Елизаветы Джексон, обвиненной одержимой девушкой Марией Гловер в связи с дьяволом11. Несмотря на все усилия, а также личное вмешательство выступавшего ранее против Даррелла епископа Лондона Р. Бэнкрофта, убежденного в невиновности обвиняемой, медикам не удалось убедить главного судью Э. Андерсона в том, что рассматриваемый случай одержимости является смесью жульничества и болезни естественного происхождения12, и обвиняемую Елизавету Джексон признали виновной.
Этому неудачному процессу Джорден посвятил чуть позже небольшой трактат под названием «Краткое рассуждение о болезни, названной "удушьем матки ”», в котором подробно изложил свой взгляд на природу и лечение одержимости. Любопытно, что, в отличие от противников Даррелла, он не отрицал возможности одержимости и ведовства как таковых и признавал: «Я не отрицаю [...] одержимость Дьяволом изнутри, искушение им снаружи и ведовство, как и изгнание одержимости через молитвы к богу и обращения к нему его слуг [...] но такие примеры очень редки в наши дни»13. Он предлагал рациональный подход к решению проблемы этиологии болезней, считавшихся имеющими сверхъестественное происхождение: «Те, кто склонен рассматривать каждую вещь, которую они не понимают как сверхъестественную, соизмеряют границы природы со своими собственными возможностями, что доказывается злоупотреблением имени Господа, безосновательным использованием святой молитвы, как это делают Паписты в своих трюках, готовые проявить на деле свои деревянные кинжалы; и, если какие-либо девицы страдают от одного из припадков матки, они вызывают духов и изгоняют их, как если бы те были одержимы злыми духами»14. Другими словами, одержимость, по его мнению, имеет естественное, природное и вполне объяснимое с точки зрения медицины объяснение и для диагностики таких явлений необходимо иметь, в первую очередь, врачебную квалификацию.
Джорден построил свою теорию на уже упоминавшейся античной теории об истерии как болезни матки (отсюда и название его трактата), однако переосмыслил ее по-новому.
Он признавал, что, кроме матки, и другие внутренние органы, например мозг, сердце или печень, могут подвергаться истерическим расстройствам15. Это происходит двумя путями: либо 1) вредные субстанции, например «пары» (выделения больной матки), поступают из матки в другой орган; 2) либо возникает своего рода взаимодействие между маткой и другим органом, который начинает быть «созвучным страданию» (например, участие по этому принципу мозга приводит к расстройствам «умственных способностей», воображения, памяти, ослаблению интеллекта и т. п.). Нарушение «умственных способностей» вызывает нарушения в области отдельных органов чувств, что проявляется внезапной потерей зрения, слуха, речи, параличами, анестезиями, судорогами и т. п.16 Таким образом, фундаментальные симптомы истерии Джорден связывал с мозгом, не отказываясь одновременно от предыдущей этиологии. Другими словами, если античные врачи считали, что истерия локализуется в матке, то Джорден перенес все истерические проявления в мозг, что стало поворотным пунктом и положило начало неврологической фазе в истории истерии.
Джорден видел истерию как совместную болезнь тела и сознания, а потому он стал первым, кто советовал для излечения истерии методы, схожие с психотерапевтическими. По его мнению терапия должна быть направлена на снятие эмоционального напряжения и ликвидацию враждебных чувств, вызывающих истерические симптомы, а потому для больного важна психологическая, как мы бы сейчас сказали, поддержка врача, друзей и людей, присутствующих рядом с больным, а также исповедь, которую медик считал эффективной терапией в случаях истерии17.
Понимание одержимости как естественной болезни - истерии, заимствованное из античности, однако, по-новому переосмысленное и введенное в английскую медицинскую мысль и практику Джорденом, было воспринято последующими поколениями английских медиков (У. Гарви (1587-1657), Т. Уиллис (1622-1675), Т. Сайденэм (1624-1689) и др.). Это понимание постепенно прочно прижилось не только в Англии, но стало определяющим и для общеевропейской медицины. Благодаря усилиям медиков, так долго озадачивавшее средневековых людей явление было возвращено в домен медицины и получило новое осмысление в зарождающейся неврологии. Таким образом, результатом противостояния медицины и теологии, выраженного (в нашем случае) в борьбе медиков против демонологов и их идеи о сверхъестественном происхождении и характере истерии, была победа медиков и утверждение концепции истерии.
Примечательно, что средневековая мысль в результате долгих размышлений и дискуссий относительно природы одержимости вернулась, по сути, к тому, от чего отталкивалась - от античного понимания этого явления. В Англии данному процессу способствовало религиозно-политическое противостояние англиканской церкви и католических и пуританских сил. И если идея одержимости вполне эффективно служила интересам Римской католической церкви на протяжении всех средних веков, то с утверждением англиканской церкви она постепенно стала не только не актуальной, но и «неудобной» для последней в ситуации ее противостояния оппозиционным религиозно-политическим силам, использовавшим ритуалы изгнания дьявола в качестве средства борьбы. В результате идея одержимости объединила англиканских скептиков и рациональных медиков в совместном противостоянии средневековой религиозной традиции.
Возвращение к концепции истерии оказало, на мой взгляд, существенное влияние на изменение восприятия ведовства в целом и в результате на прекращение «охоты на ведьм» в Англии. Идея о естественном характере одержимости - истерии переводила
жертв колдовства - одержимых - из разряда «сверхъестественно больных», или околдованных, в разряд непростых, но при этом «естественно больных», нуждающихся в особом медицинском уходе, а не в известном церковном ритуале. Кроме того, согласно этой идее ведьмы автоматически лишались своей силы насылать демонов на людей и, следовательно, с них снималась вина за «странные» припадки и болезни, которые приписывались их власти.
Однако изменение в восприятии ведовства шло медленно, хотя и неуклонно. Первым результатом стало официальное церковное запрещение проведения обряда экзорсизма без соответствующего разрешения епископа и врачебного освидетельствования, закрепленное в каноне 1604 г. Этот запрет неоднократно нарушался, о чем свидетельствуют как известные историкам факты проведения не санкционированных судов после 1604 г., так и то обстоятельство, что дискуссия вокруг одержимости регулярно возобновлялась. Однако уже к концу 1620-х годов мы можем наблюдать сокращение не только экзорцистских практик, но и, главное, ведовских судов. Вполне вероятно, что сокращение судов было прямым результатом деятельности Джордена, чья карьера отнюдь не закончилась после процесса Марии Гловер. Напротив, его позиция привлекла внимание короля Якова I, взгляды которого на ведовство сменились на прямо противоположные. Как раз в этот период Джорден попал в расположение короля и известно, что тот обращался к советам медика в таких известных случаях одержимости, как случай Анны Гюнтер (1605 г.), Лестерского мальчика (1616 г.) и др. Любопытно также, что в 20-30-е годы XVII в. наблюдается пауза в издании антиве-довских памфлетов, зафиксированная историками, что свидетельствует об исчезновении интереса к теме ведовства со стороны широкой публики.
Вполне вероятно, что это - прямой результат дискуссии вокруг одержимости и вызвавших ее громких случаев разоблачения лже-экзорсизмов, ставших широко известными. Считается, что эти факты способствовали нарастанию скептицизма вокруг темы ведовства и снижению интереса к ней как со стороны ученых кругов, так и со стороны обывателей. В результате тема ведовства исчезла на два десятка лет со страниц популярных изданий: к ним вернулись на новом этапе благодаря другим обстоятельствам - уже только в период гражданских войн.
Статья принята к печати 5 мая 2007 г.
