Спросить
Войти
30 "Культурная жизнь Юга России"
№ 2 (45), 2012
все его особенности, утерянные в веках истоки - каждое новое поколение, несмотря на ревностное следование традициям, естественным образом уходит от прошлого. Как исследователь быта горских народов, И. Ф. Бларамберг понимал: искусство верховой езды, своеобразный рыцарский кодекс джигита - стремление прославиться и выделиться престижной экипировкой - имеет древние корни, связанные с сохранением мобильности, военной мощи [5].
В основу изучения общественной и частной жизни горцев положены политические, хозяйственно-производственные и культурно-бытовые критерии. Емкие и точные характеристики позволяют увидеть роль традиционных социальных институтов народов Кавказа, проследить изменения в государственном и экономическом устройстве, в семье. Наблюдения выдающегося этнолога тем более значимы, что процесс трансформации устоявшегося уклада он наблюдал сам в ходе Кавказской войны [6].
И. Ф. Бларамберг выступил новатором в толковании структурных компонентов горского этикета - общения, обрядовых действий, поведения в обыденных и нестандартных ситуациях и т. д. Ученый видел в них основу духа и самобытности народа, что послужило дальнейшему научному познанию (этнологическому, психологическому, педагогическому, лингвистическому), хотя лавры первооткрывателей в этих отраслях несправедливо присуждены нашим современникам.
Культурологический, цивилизационный подход И. Ф. Бларамберг применил и при анализе традиций в одежде северокавказских народов -смешения автохтонных / заимствованных компонентов материальной культуры, которые оказали влияние на оформление нарядов. Участие в полевых экспедициях позволило ему описать разнообразные типы верхней мужской одежды дагестанцев, кабардинцев, карачаевцев, ногайцев и других народов (бурки, овчинные накидки, бешметы) и женской (кафтанчики, платья, корсеты, головные уборы) - с учетом цветовой символики, социального статуса и возрастных характеристик.
Обзорная характеристика творческого наследия Ивана Федоровича Бларамберга, даже столь краткая и неполная, показывает его высокий профессионализм в культурологическом анализе исторического развития человеческих сообществ, умение сопоставлять, казалось бы, несовместимые стороны жизни этносов. Труды ученого свидетельствуют о том, что он четко представлял себе истоки народа, позволяющие определить его цивилизационный уровень, место во времени и пространстве, ценностные ориентиры, и тем самым еще на заре этнологических исследований заложил фундамент нового подхода к кавказоведению как к науке.
Литература и источники
A. I. MUSUKAYEV. IVAN FE0D0R0VICH BLARAMBERG -AN OUTSTANDING SCHOLAR AND THE CAUCASUS RESEARCHER
The article describes I. F. Blaramberg&s contribution to the study of the Southern Russia and formation of the studies of the Caucasus.
О. В. МАТВЕЕВ
К ИСТОРИИ ПОВСЕДНЕВНОСТИ ОТСТАВНЫХ КУБАНСКИХ ОФИЦЕРОВ
(Вторая половина XIX столетия)
На основе архивных данных об историке Урупской бригады М. И. Санькове освещена повседневная жизнь отставных офицеров Кубанского казачьего войска.
Нам уже приходилось писать о наследии полковых историков Кубанского казачьего войска [1] - материале, который сложно анализировать без истории повседневности и без оценки мировоззрения, ценностных установок и представлений этих авторов. Мы обратимся к особенностям повседневной жизни М. И. Санькова - одного из
тех офицеров, которым в 1865 году было поручено приступить к составлению истории кубанских строевых частей.
Матвей Иванович Саньков родился в 1829 году в ст-це Михайловской (ныне г. Михайловск Ставропольского края). В 1858 году в чине хорунжего был переведен из Ставропольского полка во вновь
№ 2 (45), 2012 "Культурная жизнь Юга России"
сформированную Урупскую бригаду, занимавшуюся обустройством новых кордонных линий и участвовавшую в завершении Кавказской войны. Здесь заслуженный офицер (среди его многочисленных наград - орден Св. Анны 4-й степени с надписью «За храбрость» и Св. Станислава 3-й степени с мечами и бантом) получил звание войскового старшины. Он обрел в Приурупье вторую родину: основал на пожалованном ему личном участке поныне существующий хутор возле ст-цы Отрадной [2].
В нескольких номерах «Кубанских войсковых ведомостей» за 1868 год опубликовано сочинение есаула М. И. Санькова «Описание поселений 5-й (Урупской) бригады Кубанского казачьего войска и отдельных действий ея частей против непокорных горцев». В нем рассказано в основном о боевых действиях 18-го полка, в которых непосредственно участвовал и сам автор (его фамилия неоднократно встречается в изложении подробностей боев). Жизнь войскового соединения характеризуется так: «Поселение 5-й бригады производилось в самое тревожное время - с 1858 года, в близком соседстве с хищными и непокорными племенами Тамовским и Кызылбековским <...> Полки 5-й бригады, составляя кордонную стражу на Урупской линии, неоднократно были в действовавших отрядах <...> под начальством генералов Евдокимова, Ольшевского и Геймана, полковников Семенкина, Полькена, Ишинского и Шульги» [3].
Хотя этот труд, написанный адъютантом Уруп-ской бригады, занял достойное место среди военно-исторических сочинений о Кубани, о его авторе можно судить лишь по некоторым архивным данным. Изучение документов показывает, что представители казачьего служилого сословия не всегда одобряли предприимчивого М. И. Санькова. В начале 1893 года мещанин станицы Передовой Михаил Забашта донес атаману Баталпашинского отдела о ростовщической деятельности отставного офицера и его причастности к распространению хлыстовской ереси. Расследование, проведенное адъютантом атамана Баталпашинского отдела есаулом Бесединым, выявило следующие факты. При оставлении службы в начале 1870-х годов М. И. Саньков, «не имея никакого хозяйства, занялся более легким и выгодным трудом, это отдачею в рост капитала, скопленного им на службе, по неимоверно высокой уплате. Но чтобы не быть ответственным перед законом и придать сделке законную форму, возможные проценты прибавлял к капиталу и на эту сумму брал векселя, писанные его рукою. Такие сделки он имел не только с жителями ст. Отрадной, из коих в настоящее время 2/3 состоят и состояли должными, но и в соседних станицах и селениях, как напр[имер] в ст. Надежной, Удобной, Передовой, Спокойной, селениях Кунлинском, Ивановском, Ливентель и других» [4]. Так, отставной казак Федор Фисен-ко «имея крайность по хозяйству, вынужден был занимать деньги у <...> Санькова несколько раз по 100-200 р. с платою за 8-9 месяцев по 40 р. В настоящее время он взял у него еще 40 р. на 5 месяцев и вексель вновь на 50 р.». Проживающий в ст-це Отрадной колонист Фридрих Эйфлер, колбасник, ежегодно занимал у Санькова 100 р. на
шесть месяцев с выплатой процентов в размере 45 р., а отставной казак Роман Долженко - по 50 р. на полгода. В случае несвоевременного возврата денег ростовщик «требовал другой вексель и, прибавивши наложенные им проценты по своему усмотрению, и старого векселя до окончательного расчета не возвращал». Среди должников войскового старшины в архивном деле фигурируют также отставные урядники Петр Черенков и Петр Караченцев, казаки Алексей Караченцев и Моисей Макаренко, крестьянин Яков Захаров.
П. Караченцев обвинил отставного офицера пропаганде хлыстовского учения. Это подтвердил казак неслужилого разряда Дмитрий Маньшин: «Г[осподин] Саньков занимается распространением среди жителей ст. Отрадной и окрестных станиц по рр. Урупу и Лабе хлыстовской секты, в которую совратил и его, Маньшина». Хлыстовскому учению Маньшин следовал около 10 лет, но, убедившись в его ложности, «принес повинную отрадненскому священнику Сапежко <...> указал поставленных им по станицам проповедников, к которым ему приходилось ездить с г[осподином] Саньковым». По словам Д. Маньшина, бывший офицер «при отдаче в рост денег совращенным им лицам не брал процентов, но за то все сектанты в летнее время косят сено, убирают хлеб, возят дрова и все это бесплатно». Священник, более 30 лет связанный узами тесного общения с семьей войскового старшины, хода делу не дал.
И отставной урядник Георгий Шмайлов засвидетельствовал: М. И. Саньков «действительно принадлежит к секте хлыстов, часто посещает дом бывшего когда-то у него вестовым казака Васильева, где и развращает народ». Его показания подтвердили казаки Моисей Макаренко и Алексей Караченцев: обвиняемый распространяет учение хлыстов «с левой стороны р. Кубани, как это делает по правой стороне Кубани отставной есаул ст-цы Баталпашинской Уклеин».
М. И. Саньков решительно отверг все обвинения и 12 июля 1893 года написал рапорт на имя наказного атамана Кубанского казачьего войска Я. Д. Маламы с просьбой оградить его от подозрений и клеветы: «Может быть, я не нравлюсь начальству Баталпашинского отдела потому, что по наклонности моей к религиозности я уже давно перестал посещать клубы, ночные и дневные оргии, танцы, картежные игры и вообще стал удаляться разгульной и антихристианской жизни, все же христианские догматы, изложенные в символе веры, все правила и уставы нашей святой православной церкви я признаю и исповедую за истин-ныя, спасительныя и искренно желал бы пробыть в ней до конца моей жизни. У исповеди и Святого причастия я бываю своевременно. Я не только не отступился от Православия, но даже ревнитель, что подтверждается тем обстоятельством, что моими убеждениями и стараниями семейство станицы Отрадной урядника Тимофея Щербакова из секты баптистов обращено и присоединено к православной церкви в конце минувшего 1892 года». К обращению было приложено свидетельство приходского священника ст-цы Отрадной Максима Сапежко о том, что все семейство М. И. Санькова «неуклонно исполняет все обязанности православного христианина, именно: ежегодно
"Культурная жизнь Юга России "
^ 2 (45), 2012
говеет, исповедывается и причащается Святых тайн Христовых; Церковь Православную чтит и почитает в Воскресные и праздничные дни, когда бывает дома, и относится с благоговением. Вообще все семейство Санькова Матвея Ивановича во главе с ним ведет себя в жизни домашней и общественной так, как подобает это благочестивому члену Православной Церкви Христовой».
Сложно однозначно установить, был ли это заговор должников, или Матвей Иванович действительно увлекся учением хлыстов - сектантство играло значительную роль в религиозной жизни казачества бывших линейных станиц второй половины XIX века [5]. Член Ставропольской духовной консистории Петр Овсянников в обращении от имени консистории к начальнику Кубанской области (17 февр. 1894 г.) изобличает Санькова «в распространении лжеучения между православными». Священник говорит о вовлеченности в секту Санькова как об установленном факте, просит начальника Кубанской области учредить за ним полицейский надзор и привлечь его к суду. Часть требований была выполнена: 23 марта 1894 года замещающий атамана Баталпашинского отдела войсковой старшина Захаров сообщал Я. Д. Ма-ламе: «Вследствие предписания Вашего Превосходительства от 10 февраля за № 1691 полицейский надзор за войсковым старшиной Саньковым учрежден». Однако Матвею Ивановичу, видимо, удалось решить щекотливый вопрос. В деле есть запись: «Сенат признал жалобу Забашты не заслуживающей уважения. Оставить без последствий».
Приведенные биографические данные позволяют сделать вывод: реальная повседневная жизнь казачьих офицеров не всегда совпадает с идеальными моделями поведения и ценностными категориями, которые порой выстраиваются в современной литературе о казачестве. Поэтому изучение архивных источников приобретает для подобного рода работ первостепенное значение.
Литература и источники
o. v. matveyev. to the history of retired kuban officers& everyday life
(The second half of the XIX century)
On the example of historical records about the historian of Urupskoi brigade M. I. San&kov, the everyday life of retired officers of Kuban Cossack Army is reported in the article.
И. М. АЗИЗОВ
КРУПНЕЙШИЙ ДЕЯТЕЛЬ ПРОСВЕЩЕНИЯ, КУЛЬТУРЫ И НАУКИ ДАГЕСТАНА
В статье рассматривается разносторонняя деятельность виднейшего представителя дагестанской науки и просвещения А. А. Тахо-Годи, его вклад в общественно-политическую жизнь республики. Ключевые слова: Дагестан, А. А. Тахо-Годи, просвещение, культура, наука.
Плеяда ярких личностей, выдвинутая в XX веке народами многонационального Дагестана, внесла выдающийся вклад в развитие отечественной экономики, культуры и науки. Достойное место в созвездии этих талантов занимает Алибек Алибекович Тахо-Годи. Современники, близко знавшие А. А. Тахо-Годи, считали его одним из самых образованных, высококультурных деятелей Дагестана [1].
Научной общественности он был известен как крупный ученый-обществовед, педагогической -как выдающийся организатор народного образования, писательской - как мудрый советчик и помощник в деле развития художественно-литературного процесса, в издательских и журналистских кругах - как незаурядный публицист и поборник ускоренного прогресса национальной печати. И в каждой из этих сфер творческой деятельности А. А. Тахо-Годи оставил глубокий след [2].
Родился Алибек Тахо-Годи в августе 1892 года в ауле Урахи Даргинского округа (ныне Сергока-линский р-н) в семье обедневшего узденя Алибека Халимбек-Оглы. Отец Алибека снискал большое уважение аульчан за свои разносторонние дарования, общительность и отзывчивость. Он был знатоком местного фольклора, хорошо играл на чунгуре, обладал приятным голосом, умел импро-
