Некоторые вопросы истории формирования уездных милиций Ярославской губернии в 1918 году

Многие дворяне-благотворители не ограничивались единичными проявлениями помощи и становились попечителями (старостами) церквей. Землевладелец Пав-лоградского уезда, коллежский секретарь Яков Коростов-цев с 1864 г. являлся церковным старостой Свято-Духов-ской церкви с. Доброволья [10, с. 360]. Попечительство при Петропавловской церкви с. Павловки возглавлял помещик Александр Ханыков [7, с. 351]. Надворный советник Михаил Курилин был старостой Покровской церкви с. Мануйловки [8, с. 206-207]. Статский советник Алексей Филевский председательствовал в церковно-приходском попечительстве Софиевской церкви г. Нахичевани Ростовского округа [15, с. 176]. Старостой при Архангело-Михайловской церкви с. Камышевахи Александровского уезда являлся дворянин Димитрий Кирпотин [12, с. 91]. Подполковник генерального штаба Александр Измайлов был церковным старостой и председателем церковно-при-ходского попечительства Николаевской церкви пос. Яко-влевского Бахмутского уезда. Соборную Рождество-Богородичную церковь г. Ростова-на-Дону в качестве церковного старосты опекал коллежский асессор Иван Кошкин [13, с. 125]. Как правило, представители благородного сословия получали благодарность Епархиального начальства «за усердную и полезную службу в означенной должности», «за ревностные труды в благоукрашении храма».

Таким образом, анализ благотворительной деятельности дворян относительно церквей Екатеринослав-ской губернии во второй половине XIX - начале ХХ вв. подтвердил, что в дворянской среде благотворительность, милосердие, филантропия были не показным, искусственным актом, а систематическими деяниями, которые воспитывались, культивировались и поощрялись. Безусловно, средства дворян-благотворителей не покрывали всех необходимых расходов на содержание храмовых заведений региона. Однако, их благотворительная помощь, наряду с пожертвованиями других слоёв населения, позволила укрепить положение и облегчить функционирование церквей.

Список литературы:

НЕКОТОРЫЕ ВОПРОСЫ ИСТОРИИ ФОРМИРОВАНИЯ УЕЗДНЫХ МИЛИЦИЙ ЯРОСЛАВСКОЙ ГУБЕРНИИ В 1918 ГОДУ.

Гурьянов Павел Игоревич

Соискатель на степень кандидата исторических наук, кафедра истории России Ярославского государственного университета им. П.Г. Демидова.

Строительство советской милиции после принятия декрета «о милиции» было развернуто по всей стране. Милиция являлась органом охраны революционного и общественного порядка. В Ярославской губернии также предпринимались все необходимые усилия по формированию

милиции. Но основные усилия по конструированию милицейской системы предпринимались в уездах и волостях губернии. Ниже мы рассмотрим некоторые аспекты строительства уездных милиций.

Формированию уездных милиций милиции сопутствовали трудности.

Например, начальник Пошехонской уездной милиции отметил, что к сентябрю 1918 года не удалось заполнить полностью штат сотрудников, оставался недостаток в людях. Отсутствовали участковые начальники, полностью отсутствовал конный резерв, имелся недостаток старших и младших милиционеров. Фактически отсутствовало какое - либо управление низшими территориальными подразделениями милиции [4, с. 25-26].

Похожая ситуация наблюдалась и в Мологской уездной милиции. Штат милиционеров был не полон: нехватка составляла половину состава, штат канцелярии также был не полон, имелся недостаток сотрудников, обслуживающих, помещение для заключенных.

Ярославская уездная милиция также испытывала серьезную нехватку людей. В штате отсутствовало 50 процентов состава, конного резерва не было совсем, отсутствовали участковые начальники милиции. 24 октября 1918 года на заседании исполнительного комитета совета рабочих, крестьянских и солдатских депутатов Ярославля обсуждался вопрос о деятельности Ярославской уездно-городской милиции. Заведующий отделом управления исполкома горсовета П.А. Будкин дал высокую оценку деятельности милиционеров. «На милицию в настоящее время ложится как вся работа по наблюдению за общественным порядком, личной безопасностью граждан, так и вся тяжесть проведения военного положения в городе и уезде» [6, с. 4].

Общее руководство Рыбинским уездным управлением осуществлял начальник уездной милиции. В штате был также помощник начальника, участковых начальников милиции не было, не полным был штат канцелярских служащих. По штату на службе должны были состоять 12 старших милиционеров и 137 младших милиционеров. Данные о действительном положении отсутствуют, мы предполагаем, что, как и в других уездных милициях, нехватка милиционеров составляла 50 процентов [4, с. 68].

Поднимался вопрос и об улучшении материального положения сотрудников милиции. Осенью 1918 года Мышкинские милиционеры писали в губернское управление милиции: «Получая мизерное содержание, на которое невозможно быть мало-мальски сытыми, хотя оно все уходит только на продовольствие, все служащие милиции чувствуют ужасный упадок сил от истощения организма, что вредно отражается на продуктивности работы... От недоедания и питания дурандой и льняным зерном были случаи заболевания милиционеров на постах. То же можно сказать и про обмундирование. В настоящее время милиционеры одеваются кто во что горазд, так что даже не приятно видеть такую пестроту: вряд ли из всей команды у двух человек можно встретить порядочные сапоги или другую часть обмундирования, но и то приобретенное в прежнее время. Подходит осень, а у милиционеров нет ни обуви, ни другой одежды» [5, с. 66]. Тяжелое положение на фронтах, сложная экономическая ситуация в стране способствовали плохому снабжению во всех уездных милициях.

Помимо общих трудностей в организации милиции, были и вопросы не правильного исполнения милиционерами своих обязанностей.

Например, начальник Губмилиции указал и на то, что двое милиционеров - Сатюков и Каплин во время мятежа в ноябре 1918 года покинули свои посты. В остальном были предприняты меры, а именно расставлены посты и вооруженные патрули. Начальник Главмилиции Дижбит приказал занести Сатюкова и Каплина на «черную доску» советской милиции.

В исполнение поручений съезда начальников уездных милиций и центральных органов милиции о налаживании связи между управлениями, в том числе при помощи ревизий и проверок, в сентябре по инициативе уездных управлений были предоставлены краткие сведения о состоянии Угличской, Тутаевской, Мышкинской милиций.

Общее руководство Угличской уездной милицией осуществлял начальник управления. Непосредственное руководство строевыми милиционерами осуществлял помощник начальника, делопроизводством ведала канцелярия управления. В городе Угличе службу несли 32 милиционера, в уезде охрану порядка осуществляли 34 милиционера. В территориальном отношении Углич представлял один милицейский участок, уезд был разделен на три участка. Каждым участком руководил участковый начальник.

В отличие от других уездных управлений Угличская милиция располагала конным отрядом в 15 человек. Такое же положение имели Даниловская, Мышкинская, Пошехонская уездные милиции.

Тутаевская уездная милиция в территориальном отношении состояла из двух уездных и двух городских районов. Уезд разделен на 2 района по 7 волостей. 28 милиционеров несли охрану в уезде и 30 милиционеров осуществляли охрану города. Тутаевская милиция располагала конным отрядом численностью 14 человек. Документооборот осуществляла канцелярия [4, с. 231].

В августе в губернское управление был направлен краткий отчет о состоянии Мышкинской уездной милиции. Руководство уездной милицией осуществлял начальник милиции. Город Мышкин охраняли 14 милиционеров, в уезде на службе состоял 21 милиционер. В виду отсутствия участковых начальников, начальник милиции и его помощник осуществляли непосредственное командование милиционерами. Также Мышкинское управление абсолютно не имело конной милиции [4, с. 14]. Начальник милиции затребовал у губкома РКП (б) квалифицированного сотрудника для налаживания делопроизводственной работы [7, с. 64], в виду малочисленности и неопытности сотрудников канцелярии.

Озвученные выше недостатки не означали, что действия милиции были не квалифицированными, или исполнялись милиционерами недобросовестно.

В ноябре 1918 года заведующий губернским управлением милиции направил начальнику главного управления милиции Дижбиту сообщение о том, что в пределах Ярославской губернии 29 октября в г. Мологе белогвардейцы подняли восстание, а 30 октября волнения перекинулись уже на волости Мышкинского уезда. Мятеж подавили солдаты гарнизона г. Мышкина. По словам начальника губернской милиции, весь состав Мышкинской милиции во главе с начальником и его помощником не покидали постов и в течение двух суток обеспечивали порядок в пределах уезда и города, исполняли все поручения коменданта города и были готовы защищать советскую власть [3, с. 43].

При проведении ревизии Ростовской уездной милиции, члены комиссии отметили начальника Панова, который приложил максимум усилий для организации дела милиции. Отмечено было стремление начальника уездной милиции наладить дело милиции в соответствии с распоряжениями центральных милицейских органов и слаженность коллектива милиции, что способствовало устроению милиции на должной высоте. Комиссия отметила общежитие, находящееся в великолепном состоянии; милиционеры имеют в своем распоряжении чистые теплые помещения, собственную кухню, библиотеку с читальным залом [1, с. 18].

Выше нами было указано, что для налаживания связи между уездами и губернским управлением были организованы регулярные инспекции. Приведенные выше данные о проведенных проверках управлений не были единственными случаями. С 9 по 15 октября 1918 года ревизионная комиссия проводила проверку уездных управлений Даниловской и Любимской милиций.

В Даниловском управлении члены комиссии первым делом отметили, что название управления Даниловской милиции не соответствовало положениям декрета о милиции и постановлениям съезда уездных начальников милиции Ярославской губернии от 25-26 августа 1918 года. Было предложено изменить название на «Управление начальника Даниловской уездной советской милиции».

Охрану Данилова осуществляли 22 милиционера. В распоряжении начальника милиции имелись конвойная команда и конный отряд, состоящий из трех человек. Комиссия предложила, в виду незначительной преступности в городе, чему возможно способствовали и действия милиционеров, направить конных милиционеров в уезд для помощи и связи с волостными милиционерами.

Было проинспектировано и общежитие, имевшееся при управлении милиции. В общежитии смогли располагаться все милиционеры, оно являлось достаточно удобным, что подтверждалось сплоченностью милиционеров.

Члены комиссии отметили дисциплину сотрудников, явившихся на службу вовремя, а некоторые милиционеры прибыли даже ранее установленного срока, что более чем положительно характеризует милиционеров Данилова, так как о комиссии никто не знал и не был предупрежден заранее.

При управлении имелась канцелярия в составе секретаря, делопроизводителя уголовного стола, регистратора, машиниста, писцов. А помощник начальника уездной милиции более того обладал своей собственной канцелярией. Такое большое количество не строевых служащих являлось упущением и увеличивало «бумажную волокиту», на что комиссия и указала, предложив слить обе канцелярии в одну и сделать её канцелярией управления уездной милиции. Члены комиссии отметили, что инвентарные и оружейные книги велись неправильно (было трудно выяснить место нахождения оружия и инвентаря).

В наличии имелись винтовки в количестве пяти штук, а также револьверы и патроны к ним и шашки. Из представленных сведений можно сделать вывод о недостаточности оружия для качественного выполнения функций милиционерами. При экстраординарных происшествиях милиционерам сложно было бы обеспечить порядок [5, с. 134135].

Инспектируя Любимскую уездную милицию, члены комиссии отметили, что в первых числах января 1918 года был учрежден уездный комиссариат внутренних дел при уездном исполкоме, который и ведал делами милиции в уезде. Городские милиционеры подчинялись городскому старосте. Канцелярия комиссариата ведала документооборотом.

Город в функциональном отношении представлял единый милицейский район. На территории городского участка службу несли девять милиционеров, хотя по минимальному штату было положено одиннадцать милиционеров. Руководство городской милицией возлагалось на помощника начальника уездной милиции. Своей городской канцелярии также не имелось, все функции выполняла канцелярия уездного управления. Очевидно, что штат в девять человек недостаточен для несения службы, тогда как отсутствие канцелярии положительно. Денежные средства и силы расходовались на нужды действующих милиционеров. Помимо своих прямых обязанностей милиционеры выполняли поручения отделов исполкома, ЧК, занимались конвоированием заключенных, что, несомненно, отрицательно сказывалось на работе милиционеров, так как вместо несения постовой службы и патрулирования им приходилось заниматься курьерскими функциями.

Члены комиссии отметили свою беседу с милиционерами: ими было отмечено полное отсутствие самостоятельности - любой член исполкома мог распоряжаться милиционерами по собственному усмотрению. Были случаи, когда милиционер снимался с поста и направлялся в уезд без ведома начальника или его помощника, о чем последние узнавали при проверке постов, наблюдая отсутствие милиционеров на местах. Такое положение характеризовало милицию как не дисциплинированный орган советской власти, что было недопустимо, так милиция являлась защитницей советской власти, хранителем революционной законности, и наблюдала за военным положением внутри страны.

Что касается вооружения милиционеров, члены комиссии дали полностью негативную оценку. Об этом можно судить по тексту доклада: «Вооружение милиции ниже всякой критики. На весь состав (18 милиционеров и комсостав) имеется три револьвера, одна винтовка, пять шашек, да и то не вполне исправных». По факту, можно сказать, что милиция разоружена. Члены комиссии отметили, что сотрудники милиции способствовали реквизиции оружия в уезде, но не смогли истребовать для себя

хотя бы малую часть этого оружия. Эта ситуация характеризует негативно уездный исполком, который не смог помочь в деле вооружения милиции, но имел все полномочия и обязан был способствовать всему, чтобы дело организации милиции было поставлено на высоту.

Что касается канцелярии: управление милиции располагало шестью сотрудниками для ведения делопроизводства. Оценка работы канцелярии также низкая. Плохо организован учет дел и описей этих дел. Канцелярия фактически не имеет связи с волостями, не получая сведений от волостных милиционеров.

Комиссией было отмечено наличие общежития для милиционеров, которое к моменту проверки не было оборудовано [5, с. 135-136].

Литература:

К ВОПРОСУ О ЛАТИНОАМЕРИКАНСКИХ ОБЩЕСТВЕННЫХ ОРГАНИЗАЦИЯХ. ЛИГА ОБЪЕДИНЕННЫХ ЛАТИНОМЕРИКАНСКИХ ГРАЖДАН

Ионова Екатерина Николаевна

Ст. преподаватель каф. второго иностранного языка и методики обучения иностранного языка, г. Владимир

В современных США, также как и в России проживает достаточное количество этнических меньшинств. В Соединенных Штатах самым многочисленным является сообщество латиноамериканцев. Сама по себе эта группа не является однородной, но соединяет в себе представителей Мексики, Кубы, Аргентины, Филиппин, Пуэрто-Рико. Для нас наибольший интерес представляют мексиканцы ввиду их большой численности и общей мексикано-аме-риканской границы, позволяющей непрестанно пополнять приток новых выходцев из Мексики. Поскольку американское иммиграционное законодательство не позволяет всем желающим получать визы на въезд, большинство мексиканцев попадает в страну нелегально, а соответственно никаких политических или гражданских прав иметь не может. Дети этих нелегалов, рожденных в США, по американскому законодательству уже являются гражданами страны, на которых распространяются все законодательные акты по поддержке американского гражданина. Несмотря на почти вековую историю миграции и наличие статуса гражданина фактически не дает латиноамериканцу всей полноты гражданских прав: голосовать на выборах, получать образование и пользоваться социальными программами помощи. Это заставило испаноязычных граждан бороться за свои гражданские права сразу в нескольких направлениях. Во-первых, лоббирование своих интересов в Конгрессе и законодательных и исполнительных органах на местах и на уровне штата. Во-вторых, действовать через свои общественно-политические организации. В нашем исследовании будет рассмотрен вопрос о влиянии одной из старейших латиноамериканских общественных организаций на положение Латинос в США в контексте других обществ подобного типа.

История общественно-политических организаций латиноамериканцев в Соединенных Штатах началась в 19 веке, когда на первый план в 1884 году вышли две соперничающие политические фракции от Республиканской партии «Ботас» и «Гуарачи». В переводе они означали «Сапоги» и «Сандалии» и действовали в округах Ларедо и Вебб штата Техас. Они возглавлялись Раймондом Мартином, влиятельным политическим лидером и богатейшим

человеком и Хосе Мариа Родригезом, судьей округа. [1] В целом, фракции представляли зажиточный класс, хотя и пользовались поддержкой менее обеспеченной прослойки своих соплеменников. Основу их политических интересов составляли вопросы о перевозке алкоголя через границу. Несмотря на политическое соперничество в 1895 году фракции объединяются и создают «Независимый клуб». Иногда последовательницей этих фракций считают политическую партию «Единая Нация», основанную в 1970 году и просуществовавшую всего несколько лет. Она в свою очередь вышла из «Молодежной Организации Мек-сиканоамериканцев». Такая непоследовательность и лихорадочная спонтанность сразу политического объединения мексиканоамериканцев говорила о ее несвоевременности. Одновременно с этим нарастал комплекс социально-экономических тупиков на базе дискриминации латиноамериканского населения по этническому признаку. Как показала история общественно-политического участия латиноамериканского населения в жизни Соединенных Штатов, больших успехов добились, прежде всего, организации по защите гражданских прав не только мексиканцев, но всех испаноязычных граждан США, которые тесно работали с другими объединениями подобного рода и получали материальную поддержку от негосударственных фондов и частных жертвователей.

В конце 19 века после присоединения трети территории Мексики к США почти 77 тысяч мексиканцев стали гражданами Соединенных Штатов, но подвергались систематической дискриминации и сегрегации. Мексикано-американцы не могли изучать английский язык, так как целыми семьями работали на полях, а дети некоторых из них посещали специальные «Мексиканские Школы», представляющие собой сегрегированные учебные заведения на Юго-западе Техаса с низким уровнем подготовки и ужасными условиями пребывания. Поэтому, не проходя тест на грамотность, они не имели права голосовать на выборах. Многие мексиканоамериканцы не могли заплатить избирательный налог, так не имели работы или получали очень низкую зарплату. Работодатели, действуя в своих интересах, сами платили за них избирательный налог. В