Спросить
Войти
Серия «История»
И З В Е С Т И Я
Иркутского государственного университета
УДК 94(571)
Деятельность генерал-губернаторов Восточной Сибири: закон и практика
Н. П. Матханова
Институт истории СО РАН, г. Новосибирск
Аннотация. В статье рассматривается и сопоставляется с законодательством реальный круг деятельности генерал-губернаторов Восточной Сибири. Прослеживаются различия управленческих практик между отдельными главами регионов, описывается их обычный рабочий день. Особое внимание обращается на влияние личных качеств генерал-губернаторов на их административную деятельность и повседневную жизнь.
История управления Россией и ее окраинами в имперский период стала в последние годы одним из наиболее интенсивно и успешно развивающихся направлений исторической науки. Но все еще недостаточно изучена роль генерал-губернаторов, специфика их положения в системе, управленческая практика, социокультурный облик, хотя в некоторых работах эти темы и освещаются [12-14; 18 и др.]. Относительно большее внимание исследователей привлекают генерал-губернаторы Восточной Сибири [7; 8; 11; 21; 28; 29 и др.].
В настоящей статье предпринята попытка рассмотреть реальный круг деятельности генерал-губернаторов Восточной Сибири, сопоставить его с законодательством, проследить различия в этом отношении между отдельными «главными начальниками» края.
В основу исследования положены источники законодательного, делопроизводственного, мемуарного и эпистолярного характера. Нормативную базу, определявшую полномочия и обязанности генерал-губернатора, составляли три основных документа: «Учреждение о губерниях» (1775), «Сибирское учреждение» (1822) и «Инструкция генерал-губернаторам» (1853). За период существования генерал-губернаторства Восточной Сибири во главе его успели побывать 19 чел., но сохранились источники личного происхождения об управленческой деятельности только нескольких, а именно они наиболее информативны для освещения избранной темы. Их наличие или отсутствие во многом продиктовало более или менее подробное освещение деятельности конкретных лиц.
Законодательно зафиксированный объем должностных обязанностей генерал-губернаторов был очень широким и весьма неопределенным. Выполнение всех обязанностей, как и у губернаторов, было физически невозможно, поэтому выбор того, чем реально занимались больше или меньше, был неизбежен. Применительно к губернаторам об этом писали не раз и довольно подробно [2; 22; 23; 30; 34-36 и др.]. Ситуацию усложняло и положение «главных местных начальников», неизбежно оказывавшихся между регионом и центром. На несоответствие закона и практики, обусловленное самим смыслом должности генерал-губернаторов, указывали еще знаменитые русские правоведы. А. Д. Градовский писал категорично и резко: по духу и смыслу инструкции 1853 г. должность генерал-губернатора не имела ничего общего с тем, во что они превратились на самом деле [9, с. 324]. К. Н. Соколов - несколько сдержаннее: к счастью для дела, законодательство о генерал-губернаторах отмечено характером теоретическим и несоответствием тому, что было и есть на практике [32, кн. 8, с. 54]. Соколов с одобрением привел слова С. М. Середонина: «Министр - представитель интересов дела, генерал-губернатор - интересов края» [32, кн. 8, с. 48]. В постсоветские годы А. В. Ремнев и я почти одновременно повторили и развили этот тезис: «Оптимальной являлась ситуация, когда министр представлял интересы страны, генерал-губернатор - интересы края»; «в идеале министерская власть должна была выражать интересы страны в целом, а генерал-губернаторская - региона» [20, с. 34; 27, с. 65].
Реальный круг деятельности генерал-губернаторов зависел от многих факторов: социально-экономической, внешне- и внутриполитической ситуации в стране и регионе, отношений с центром и самим монархом, личных качеств. Во многом именно энергия, работоспособность, амбиции, широта кругозора, идейно-политические взгляды, добросовестность, честность, талант, вкусы, пристрастия и интересы, прочие черты характера, как и материальное и семейное положение, определяли, чем генерал-губернатор занимался более или менее обстоятельно и серьезно.
И. Л. Дамешек подчеркивала, что приоритетными были военно-политические задачи, но при этом и «административно-хозяйственная деятельность занимала» большое место «в повседневных заботах генерал-губернатора» [10, с. 227]. Наиболее типичными и почти обязательными были: составление и редактирование документов, обозрение и ревизия присутственных мест, прием посетителей, включая жителей региона. Последнее отнимало довольно много времени. В. А. Арцимович, хорошо информированный в этом вопросе, предупреждал, что «при неустройстве наших присутственных мест и недоверии жителей к правильности действий чиновников» повсеместное введение должности временных генерал-губернаторов приведет к тому, что этот деятель администрации «будет завален разными просьбами» [1, с. 462].
Сохранилось несколько описаний обычного рабочего дня генерал-губернатора. С. Б. Броневский, занимавший должность генерал-губернатора Восточной Сибири в 1834-1837 гг., сам описал его красочно и подробно: «Утро я проводил за бумагами, которые не кончил ночью. Принимал в 9 часов коменданта, дежурного по караулам, ординарцев, осматривал образцы
обмундирования и пригонку амуниции солдат, казаков, кантонистов, их выправку и проч., без этого редкое утро проходило. Полицейского и просителей, имевших дозволение явиться, принимал каждое утро и после обеда. Тут губернатор, бригадный командир, кто-нибудь из председателей (губернских органов управления. - Н. М.), градской глава, прокурор и жандармы... Главного управления экзекутор с рапортом о благополучии и с кучей полученных конвертов из военного штаба моего адъютанта. С тем же и начальников отделений (Главного управления Восточной Сибири. - Н. М.) с докладами. Выслушав всех, дав письменные резолюции и подписав бумаги, в дни, когда собирается совет, отправлялся туда или посещал заведения, предпочтительно больницу, госпиталь, острог и баталион кантонистов или бывал у фронта какой-нибудь части, находя приятность ходить пешком, я колесил по городу всякий день. .После обеда в 2 часа отдыхал часа полтора. Бывали просители опять. За этим следовала прогулка пешком или верхом до ночи, которую сидел до 2-3 часов, иногда и позже, почитал это время удобнейшим, потому, что был один и никто мне не мешал» (в книге Ю. В. Братющенко [3], по которой приводятся воспоминания Броневского [4], они широко используются и цитируются). По собственному признанию, он вынужден был лично заниматься рассмотрением и решением дел. При этом «громада дел вступающих, отчеты правительству по многочисленным формам засаживали меня слишком надолго к бумажным занятиям» [3, с. 201-202].
Прекрасно знавший все реалии чиновничьей жизни В. И. Вагин писал о сравнительно малой обремененности службой чиновников при Руперте: «По утрам... час или два проводили в разговорах <...> Занятия оканчивались в час, редко позже, вечерние занятия были редки» [21, с. 126].
При Муравьеве не только чиновники, но и сам он много работал. «Деятельность его - отмечал В. И. Вагин, - была необычайна. С 6 часов утра уже начинались занятия, и к этому времени должен был явиться дежурный чиновник» [5, с. 268]. Иркутский исправник И. В. Ефимов уточнял, что он являлся с делами в 8 утра, когда Муравьев еще брился, т. е. до начала официального приема [21, с. 226]. «Занятия», в данном случае - пресловутая «работа с бумагами», занимали львиную долю времени любого, даже высокопоставленного чиновника. М. С. Корсаков, описывая родителям в 1849 г. обычный распорядок дня Муравьева, сообщал, что четыре раза в неделю -по вторникам, средам, пятницам и субботам - он проводит прием, обычно в 12 часов, на который с просьбами и жалобами являются разные лица, больше простой народ [15]. «С самого своего приезда, - вспоминал и Вагин, - он открыл всем свободный до себя доступ, в его приемной всегда можно было найти много крестьян и вообще простого народа, с самыми разнообразными просьбами» [5, с. 267-268]. Пренебрежительно относясь ко всякого рода «канцелярщине», Муравьев нередко решал во время таких приемов важные и насущные вопросы.
Рабочий день Корсакова в бытность его генерал-губернатором складывался, по его словам, следующим образом: «Утром как встанешь, так до обеда в 4 часа и даже до вечернего чая с рук на руки меня передают, так что
совсем ослабеешь от множества разных лиц, с которыми все говоришь большею частью о делах» (письмо к матери, 31 янв. 1864 г.) [21, с. 347].
Преданный Синельникову его подчиненный писал, что этот генерал-губернатор «сделал распоряжение, что он принимает просителей во всякие часы дня и ночи» [33, с. 154]. Другой сибирский чиновник вспоминал, что Синельников каждое утро принимал просьбы, большую часть которых решал тут же [24, с. 934].
Многочисленные рапорты, отношения, записки по разным проблемам Сибири, адресованные министрам и иным высоким инстанциям, требовали немало сил и времени. Особое значение придавалось всеподданнейшим отчетам - это был канал связи непосредственно с монархом. Е. Л. Пономарева провела тщательный анализ не только самих отчетов, но и подготовительных материалов к ним, и пришла к убедительному выводу (частично опровергая высказанное мною ранее мнение), что отчеты были «плодом труда коллектива авторов» [25, с. 113]. Для раскрытия поставленной в настоящей статье темы важно наблюдение Е. Л. Пономаревой о работе над ними самого генерал-губернатора. Он ставил общую задачу, редактировал текст: «выправляет структуру предложения», «вписывает отрывки в уже готовый текст», «зачеркивает целые абзацы» и т. д. [25, с. 114].
Иногда генерал-губернаторы не ограничивались обычными отчетами, ответами на запросы петербургских ведомств, но и сами проявляли инициативу, создавали и направляли проекты различных преобразований в регионе. В таком случае их роль могла не ограничиваться руководством и редактированием. Муравьев некоторые важные документы писал сам, собственной рукой, это было отмечено современниками. Синельников также вспоминал, что «в сношениях... с высшими правительственными лицами» все писалось им собственноручно [31, № 7, с. 44].
Все генерал-губернаторы должны были по долгу службы регулярно объезжать губернии, ревизовать губернские и даже окружные присутственные места, а как главы военного управления - и расположенные в регионе воинские части. Броневский замечал: «Занятия мои главнейше заключались в осмотре заведений военных и гражданских» [3, с. 179]. Здесь нет противоречия с характеристикой его обычного дня: в одном случае речь идет о времени, которое тратилось на то или иное занятие, в другом - о значении, которое ему придавали сам автор и его начальство. В данном случае речь идет не об особенностях, а об общем в деятельности генерал-губернаторов Восточной Сибири. Все они посещали, и не по разу, многие предприятия. Муравьев в первые годы и Синельников постоянно особенно много внимания уделяли ревизиям, которые сопровождались борьбой с злоупотреблениями, расправами и наказаниями. Во время поездок на каждой станции их осаждали толпы, они творили суд и расправу [24, с. 935].
На практике, как отмечает вслед за А. Д. Градовским и К. Н. Соколовым Л. М. Лысенко, генерал-губернаторы не ограничивались главной своей функцией - надзором и «активно вмешивались (в ущерб самостоятельности
губернаторов) в управление на губернском, а порой и на уездном уровне» [18, с. 174].
Огромная территория и отдаленность региона, а все генерал-губернаторы должны были регулярно бывать в Петербурге, делали дальние поездки заметной частью их работы. На практике в этом отношении имелись существенные различия. Руперт осматривал и Енисейскую, и Иркутскую губернию, включая Забайкалье и даже Якутскую область. Муравьев, как известно, особенно много ездил по всей Восточной Сибири, несколько раз посетил и Камчатку, и Якутию, а с 1854 г. почти ежегодно бывал на Амуре и Дальнем Востоке. Синельников посетил Дальний Восток лишь однажды, но и пробыл он в своей должности всего три года. По подсчетам М. И. Венюкова, за время сибирской службы он «изъездил» почти 120 тыс. верст [21, с. 231]. Корсаков в должности генерал-губернатора регулярно бывал и на Амуре, и в Петербурге. П. А. Фредерикс в 1875 г. ездил в Приморскую область и в 1876 г. - в Троицкосавск.
Среди обязательных дел генерал-губернаторы выделяли какие-то особо важные или приоритетные. Для Броневского и Руперта это была организация вооруженных сил и путей сообщения. Для Муравьева в первый период его управления это были административные преобразования и социально-экономические меры, а с начала 1850-х и до конца - «амурский вопрос», т. е. присоединение и начало освоения Амурского края. Муравьев серьезно и много занимался внешнеполитическими вопросами, причем не только отношениями с Китаем, но и организацией обороны накануне Крымской войны, планами внешней торговли с Соединенными Штатами через дальневосточные порты и Амур. Первым из глав сибирской администрации он посетил в 1859 г. Японию. Корсаков считал главной задачей достойно продолжить и завершить начатое его родственником и покровителем - Н. Н. Му-равьевым-Амурским, которого он искренне считал гением. Практически большую часть времени и сил он тратил на переписку с центральными ведомствами, оправдываясь от обвинений в попустительстве политическим ссыльным (вызваны были бегством Бакунина), от упреков в нерациональном расходовании средств на Амур. Большое значение он также придавал народному образованию и просвещению, пытался добиться распространения на регион реформ 1860-х гг. Синельников особое внимание уделял управлению ссыльными и использованию их для строительства дорог и на иные цели [31, № 6, с. 700-701], что соответствовало и опыту прежней управленческой деятельности.
Бывало, что генерал-губернаторы с вдохновением, горячо и энергично занимались тем, что вовсе не входило в их обязанности, порой даже вызывало недовольство вышестоящих лиц. Руперт ставил себе в особую заслугу «учреждение» и содержание на собственные средства учебного заведения «вроде военной школы», где подпрапорщики и вольноопределяющиеся, служившие в сибирских линейных батальонах, готовились к экзамену для производства в офицеры. За пять лет существования школы, учрежденной в 1839 г., 18 чел. из 31 обучавшихся были произведены в офицеры [16,
л. 99об-100]. Муравьев, стремившийся расширить свои полномочия, добивался передачи ему части внешнеполитических функций. Синельников составлял и публиковал «циркуляры о своих распоряжениях в крае», рассылал их «по начальствующим лицам», включая «сельские и станичные правления». В них он оглашал «беспорядки и злоупотребления», открытые командированными им чиновниками [31, № 7, с. 29, 30]. Особенно он прославился и запомнился борьбой с «темными поборами».
Все генерал-губернаторы в той или иной мере содействовали в духе времени благотворительным и просветительным начинаниям: Руперт - открытию Девичьего института Восточной Сибири, Муравьев - созданию Сибирского отдела Географического общества, Синельников - появлению Воспитательного дома, Анучин - строительству Музея ИРГО. В статье А. А. Кузнецова охарактеризована роль разных генерал-губернаторов в судьбе иркутского театра: решение открыть его принял Муравьев, новое здание было выстроено купцами по инициативе Синельникова, он же утвердил особую инструкцию, по которой был создан управлявший театром комитет, П. А. Фредерикс переработал инструкцию и несколько раз переменил директоров [17].
«Главные местные начальники» должны были возглавлять местное общество и реально это осуществляли. Но каждый имел собственное излюбленное занятие.
Броневский очень любил музыку и всячески способствовал ее популяризации в Иркутске [3, с. 171-176]. У Рупертов, по воспоминаниям Вагина, «зимою, по четвергам... бывали вечера; в торжественные дни - официальные обеды; праздновались также дни рождения и именин жены и дочерей» [6, с. 460]. Л. Ф. Львов вспоминал: «Генерал-губернатор Руперт очень часто устраивал у себя музыкальные вечера» и «домашние спектакли» [19, № 4, с. 541, 542]. Муравьев, как сказано в дневнике преподавательницы Девичьего института В. П. Быковой, «сам дает балы, устраивает клубы, где собираются лишь затем, чтобы пить и играть в азартные игры, хотя сам он никогда не играет». Особое возмущение у нее вызвали «заведенные» им «вольные маскарады», на которых генерал-губернатор «танцует рядом с лакеями и горничными, приглашает к себе актрис и воображает себя "демократом"» [21, с. 235]. Корсаков, кроме обычных балов, приемов, карточной игры, театра, покровительствовал так называемым семейным вечерам, куда дамы приезжали не в бальных, а в обычных нарядах, и главным развлечением была музыка. Самой же любимой его затеей стала дача «Звездочка» - заменитель далекого родного имения [21, с. 348-349]. Синельников инициировал создание бульвара на берегу Ангары, строительство нового здания для Благородного собрания [31, № 6, с. 699].
Таким образом, круг деятельности генерал-губернаторов может быть разделен на три сегмента. В первый входило то, что они должны были делать и в действительности делали. Во второй - то, что им следовало делать по должности, но чем на практике они занимались в малой мере. И в третий - то, на что тратилось гораздо больше сил и времени, чем это полагалось.
Список литературы
The Activity East Siberian Governor-Generals: Law and Practice
N. P. Matkhanova
Abstract. The article describes the actual field of activity East Siberian governor-generals. It maps to the legislation. Identified differences in managerial practices of heads
of regions, presents their usual working day. Special attention is paid to the influence the governor-general&s personal qualities on the administrative activities and daily life.
Матханова Наталья Петровна
доктор исторических наук, профессор Институт истории СО РАН 630090, г. Новосибирск, ул. Николаева, 8 тел.: 8(383)330-38-21 e-mail: istochnik_history@mail.ru
Matkhanova Natalya Petrovna
Doctor of Sciences (History), Professor Institute of History SB RAS 8, Nikolayev st., Novosibirsk, 630090 tel.: (8383)330-36-71 e-mail: istochnik_history@mail.ru
