Спросить
Войти
Вестник Челябинского государственного университета. 2014. № 8 (337). История. Вып. 59. С. 92-96.
НАУЧНАЯ РЕФЛЕКСИЯ ИСТОРИК И ЕГО ДЕЛО
О. А. Рябкова
ПРИСОЕДИНЕНИЕ ОБСКИХ УГРОВ К РОССИЙСКОМУ ГОСУДАРСТВУ В «ИСТОРИИ СИБИРИ.» Г. Ф. МИЛЛЕРА
Предпринята попытка представить взгляды знаменитого историка Г. Ф. Миллера на проблему; характер присоединения территорий Сибири и вхождения обских угров в российскую государственность. Основой для анализа послужил труд ученого «Описание Сибирского царства». Богатый материал, собранный им, позволяет раскрыть смысл государственной политики в отношении сибирских народов, методов включения обско-угорского этноса в состав Российского государства.
Личность выдающегося российского историка, знаменитого исследователя Сибири Герарда Фридриха Миллера трудно назвать обделенной вниманием как его современников, так и последующих поколений ученых1. Среди наиболее известных историков, посвятивших свои исследования трудам Г. Ф. Миллера, можно отнести М. П. Пуцилло, Н. В. Го-лицина, С. В. Бахрушина, А. И. Андреева, М. О. Косвена, В. Г. Мирзоева, А. Б. Каменского и др.2 Особый интерес к научному наследию Миллера в области сибиреведения объясняется актуальностью поднятых им проблем, насыщенностью его трудов и экспедиционных материалов фактическими данными, доверием к сообщаемым им сведениям.
Материалы «Истории Сибири» Г. Ф. Миллера содержат интереснейшие данные об освоении Сибири русскими в XVII в., о присоединении новых территорий в Забайкалье и Приамурье, в Якутии и на Северо-Востоке, о русско-китайских отношениях, истории церкви в Сибири, восстаниях казаков и коренных жителей, географии Сибири, ее промышленности, этнографии коренного населения3.
Герард Фридрих Миллер (1705-1783) -выдающийся исследователь, «отец сибирской истории», географ, картограф, академик. Миллер родился на северо-западе Германии, в Герфорде провинции Вестфалии, в семье ректора Герфордской гимназии, в которой получил начальное образование. В 1725 г. закончил Лейпцигский университет, получив степень бакалавра. В 1725 г. Миллер
в числе многих иностранных ученых прибыл в Санкт-Петербург для работы в Академии наук, открытой по проекту Петра I. С 1733 г. Миллер отправляется в Сибирь в составе академического отряда Второй Камчатской экспедиции.
Миллер провел в Сибири долгих десять лет (1733-1743), побывал почти во всех крупных городах и населенных пунктах Урала и Сибири, обследовал их архивы и собрал огромный научный материал в виде подлинных документов и их копий, историко-гео-графических описаний и анкет, богатейших лингвистических и этнографических данных, сведений по экономике и демографии, путевых дневников и описаний. Весь этот материал и по сей день не только не потерял, своего научного значения, но и далеко не изучен в полной мере. Его введение в научный оборот продолжается и поныне и рассматривается как актуальная научная задача. Объем же его столь велик, что работы хватит еще не одному поколению историков4.
Политика Российского государства конца XX - начала XXI в. ориентирована на сохранение и возрождение национальных культур коренных народов, их полноправное участие в действующих социально-экономических структурах регионов России. Необходимость выстраивания новых принципов государственной политики в отношении коренных народов Севера и Сибири на современном этапе делает актуальным обращение к историческому опыту, связанному с рассмотрением и решением этого вопроса, сибирской историографии XVIII в.
В научной литературе общим названием &обские угры& объединяются два современных народа, проживающих на территории Западной Сибири: ханты и манси. Ханты были ранее известны под названием &остяки&, &обские остяки& и т. п., а манси под названием &вогулы&.
В труде «Описание Сибирского царства» (1750) Миллер выделяет ряд проблем, связанных с характером присоединения и освоения Сибири, знакомства русских с коренным населением. Дорусская история Сибири изучается ученым не как самостоятельная часть истории, а лишь в связи с русским присоединением. Исходя из концепции исследователя, Сибирь получила своё историческое развитие и стала объектом истории лишь со времени русского присоединения, основная роль в данном процессе принадлежит русскому правительству, а «начало русского владычества в этих краях» - семье Строгановых5. В «Описании Сибирского царства» Миллер рисует схему присоединения Сибири. В процессе разгрома царства Кучума в земли Сибири стали двигаться промышленники, привлекаемые выгодной торговлей и главным образом «мягкой рухлядью» - пушниной. Промышленники и составили, по Миллеру, передовые отряды русской колонизации. За ними уже двигались военные отряды служилых людей. Для окончательного закрепления новой территории строились остроги, бывшие форпосты русского продвижения, затем превратившиеся в города. Руководство всеми этими предприятиями ученый отдает в руки правительственной администрации5. Отдельное место в исследовании автора занимает описание роли Ермака Тимофеевича, его отрядов, анализу характера походов в освоении Сибири.
Основываясь на своих личных наблюдениях и впечатлениях, анализе архивных источников (летописей, синодика), народных преданий, этнографических и археологических данных, нашедших отражение в «Описании Сибирского царства», Миллер затрагивает этнографическую проблему, связанную с происхождением остяков и вогулов. Среди остяков и вогулов не было однозначного мнения о своем происхождении. Так, «томские остяки сказывали, что они произошли из земли Саомисъ, а именно из Финляндии», другие
утверждают «что некоторые из них ведут свою породу от пермяков, другие от татар».
В понимании происхождения народа важным элементом считается язык, именно он отображает развитие того или иного народа, указывает на происходящие трансформации, исторические изменения народа, тесно связан с его историей. Размышляя о происхождении остяков и вогулов, Миллер делает акцент на сравнении языков «в Тобольском, Березовском и Сургутском уездах остяки и вогули-чи, в разных свойствах и особенно в языке с пермяками и чухнами имеют схожесть»6. Татары использовали топонимические заимствования у остяков и вогулов, например, в названиях рек «реку Тере, или Тере-я называют так, что татарское звание (р. Тура) взято от вогуличей»1. Миллер также делает существенные замечания о территории проживания сибирских народов, поясняя: «... под именем остяки следует понимать вогу-личей, которые вверху при Чусовой и кругом в Югорских горах живут. Тогда такое название принято от татар, которые эти народы общим именем остяками (по татарски Иш-тяккъ) называют»*:
Параллельно с описанием происхождения обских угров, освоением Сибири историк сообщает о взаимоотношениях, которые складываются между русскими, пришлыми людьми и обскими уграми, остяками и вогулами. Миллер указывает тот факт, что еще задолго до официального процесса освоения Сибири языческие народы, населявшие Сибирь, имели не только внутренние контакты между собой, но и вступали в контакт с русскими. В основном характер контакта был связан со звериным промыслом и торговлей дорогой мягкой рухлядью9. Так, Аника Строганов со своими сродниками, занимаясь торговлей, устанавливал дружественные контакты с аборигенами. Описывая этот факт, Миллер говорит о том, что торговля имела неравноправный характер, обмен товарами был неравноценен: «вместо дешевых мелочных товаров купцы привозили с собой оттуда множество самой лучшей рухляди»10.
Повествуя о дальнейших событиях и встречах русских промышленников, отрядов казаков, воевод с остяками и вогуличами, Миллер дает неоднозначное описание качеств этих народов. С одной стороны: «вогуличи <...> в то время были гораздо бодрее и храбрее нынешнего и первых переселенцев в Перми
часто беспокоили», и «может быть тогда старание (российского правительства) было больше о их усмирении, нежели о совершенном покорении»11. С другой стороны, Миллер отмечает, что казакам не составляло труда, в ряде случаев, одержать победу над «бессильными и боязливыми Вогуличами»12. «Остяки, проживающие по рекам Оби и Кети, в силу природной их боязливости и миролюбия сопротивления казакам не оказывали»13. По данному аспекту Миллер поясняет, что языческие народы «не знали до прихода русских чужестранной власти и препровождали жизнь свою в природной вольности и сим гостям противились весьма редко. А где было оказано сопротивление, там от Российских людей была применена сила»14. Таким образом, отношение к земле Сибирской было как к сокровищнице, с которой можно было получить много прибыли.
По мере продвижения русских людей в Сибирь, государственного закрепления земель применялись государственные меры по покорению отдельных групп остяков и вогу-личей - взятие вогульских и остяцких городков, пленение людей и князей, установление даннических отношений. Появление в Сибири Ермака и действия его дружины с большей силой приводили к сопротивлению остяцких и вогульских народов. Отношение дружины Ермака к остякам и вогуличам, как и к другим «неприятельским Сибирским народам», отражалось в действиях: грабежи, жестокие поступки, наложение дани, установление ясака, принесение присяги (по вере и обычаю) в установлении российского подданства. Неоднократно в ответ на жестокое обращение остяки и вогуличи отвечали сопротивлением, чинили заговоры, толкали народы на вооруженные бунты.
Описывая злоупотребления дружины Ермака, Миллер приводит следующие факты и оценку их действиям: «весьма бы изрядно было, если казаки одними припасами довольствовались и не брали бы более ничего у вогуличей, кроме того, что у них было в излишестве. Но склонный к грабежу дух долго таиться не мог. Казаки брали, что бы не нашлось, не токмо съестные припасы, но и весь скарб и пожитки до самого платья, и так сей бедный народ в их жилищах нагих и голодных оставляли»15.
С одной стороны, благополучные успехи казаков Ермака в Сибири, включение новых
территорий в состав российского государства, укрепление российского влияния не могли не взволновать живущих на р. Тавде вогуличей, с другой стороны, по словам воеводы г. Чердынь Василия Пелепелицина: «казаки своим грабительством возмущали вогуличей, что выражалось в постоянных набегах на Чердынь (1581 г., 1582 г.)»16. Злоупотребления выражались и в том, что вновь прибывавшие воеводы и казаки при недостатке съестных припасов требовали припасов с тех же народов (татар и остяков), как и их предшественники17. Корысть воевод и начальников также вызывала у сибирских народов возмущение. Миллер пишет: «у всех восточных, а особенно у сибирских народов, чтобы приезжающих людей, а иначе Воевод и других начальников дарить небольшими подарками. Но часто бывало, что любящие через меру свою корысть подарками неудовлетворялись и всякими насильствами еще и другие вымучивали. Народ воспринимал это за оскорбление и считали, что это общий порок пришлых и приведен был в отчаяние, и не жалели жизни своей для освобождения от такого владения»1*.
Описывая частые бунты сибирских народов, Миллер говорит, что их причины были разные, но в целом направлены на то, чтобы «возвратить себе потерянную прежнюю вольность»19. По свидетельству Миллера у народов имелись князья: «их преимущество состояло в том, что пред прочими более богатства имеют, или что они многоречивы и потому за умных почитаются, и простые люди в происшедших между, собою ссорах за судей и за посредников их принимают. Кроме того никакой власти над народом не имели. Каждый человек жил по своей природной вольности, и никто у сих судей в подданстве не считался, и ниже им какую дань давати был должен»20. Как правило, победа русского оружия над любыми военными действиями остяков и вогулов вела к принятию российского подданства, выполнения ясачных обязательств и других повинностей. Это действие сопровождалось присягою в верности и принесением богатых подарков победителям: мягкой рухляди, съестных припасов, рыбы21.
Выражение отношения к победителям (к Ермаку, к его дружине) у остяков и татар выражалось, по Миллеру, в следующем: «тогда по Иртышу не было более неприятельского сопротивления. Куда казаки не проходили,
тут они от остяков и татар принимаемы были с честью и добровольным приношением положенного на них ясака. Знатнейшие каждого места выезжали к ним как своим победителям с покорностью и провожали их от места до места с такой униженностью. При этом казаки вели себя не ниско. Они старались язычникам о себе и российском народе вложить подобострастное почтение. Надевали на себя лучшее праздничное платье»22.
Использование русскими отрядами огнестрельного оружия, пушек и победа в вооруженных столкновениях рождала у остяков и вогулов страх и приводила их к покорению. Миллером приведен пример, когда отряд Мансурова остался зимовать в укрепленном месте Рушъ-пашъ (по-остяцки Русский город), многие остяки с Иртыша и Оби начали приступать и хотели напасть. Мансуров в целях защиты приказал стрелять из пушки по почитаемому белгородскому идолу. Выстрела было достаточно, чтобы разогнать силы остяков. «После действий русских войск Мансурова <... > на все места вниз по реке Оби страхом наполнились живущие по впадающей реке Созьве остяки и вогуличи, которые с той стороны еще никогда завоеваны не были, весьма его опасались.»23.
Закрепление русского влияния на территории проживания остяков и вогулов происходило и путем поддержки остяцких и вогульских князцов, «лучших людей», которые впоследствии состояли на службе российского государства. Миллер пишет следующее: «есть примеры, когда князья были верными подданными и помогали приводить в ясачный платеж многих других Князцов с их землями»214. Служа Российскому государству, князья получали некоторые привилегии и жалованья. Остяцкие Кодинские князья Игичей и Онша за заслуги были награждены царскою милостью. С двух остяцких волостей ясак собирали для себя, судили местных жителей, не платили ясак русским воеводам и приказным людям25. Против произвола от русских служилых людей часто остяцкие и вогульские князья писали челобитные царю для «испрошения охранительных жалованных грамот»26. Миллер свидетельствует о факте междоусобных военных столкновений между остяками и вогулами: «остяцкие и вогульские роды имели часто между собой войну»21. Остяцкий князь Игичей Алачеевич ходил со своими людьми и взял в плен вогульского
Кондинского князя Агая со всей его семьёй28-
Таким образом, анализируя взгляды Миллера на отношение к обским уграм, как в целом и сибирским народам, можно заметить его непредвзятость и доброжелательность к описываемым народам. Как отмечает А. Х. Элерт, «здесь мы не обнаружим идеализированный образ "дикаря", не испорченного цивилизацией, но нет у ученого и высокомерной снисходительности, а тем более презрения к народам, столь отличным от его собственного. Особо привлекательными в сибирских народах он считает такие черты, как гостеприимство, взаимопомощь, сострадание, честность, отсутствие стремления к наживе, умение находить радости и удовлетворение в казалось бы самых трудных обстоятельствах их жизни»29.
Жизнь аборигенов протекала в «природной вольности», и Г. Ф. Миллер не призывал менять её коренным образом. Но Россия, согласно взгляду ученого, является частью цивилизованной Европы, ее историческую миссию он видел в распространении европейской культуры на Восток, в приобщении аборигенов Сибири к достижениями цивилизованных наций. Дикость - это следствие изолированности народов, цивилизованность - результат их общения между собой29. В отношении тех народов, которые отстаивают свое право оставаться дикими, проявляют «упрямство» и не желают подчиняться, для их же блага, по мнению ученого, допустимо применение военной силы, тем самым он оправдывает жесткие, насильственные методы включения народов в состав Российского государства. Политика покровительствования верхушке, князьям обских угров, которые пользовались у народа авторитетом и уважением, должна была стать одним из мирных методов вхождения туземного населения Сибири в подданство России.
К числу негативных последствий вхождения сибирских народов в состав России Миллер относит бедственное положение аборигенов, вызванное злоупотреблениями местных властей. Частые восстания коренных жителей против русской власти - это акты отчаяния людей, измученных произволом, поборами и откровенными грабежами со стороны представителей русской администрации.
Русская историография XVII в., оснащенная религиозной концепцией завоевания Сибири, не отвечала уже рационалистическим
теориям XVIII в. Возникает другая идея - идея государственной пользы30. Выражая взгляды «просвещенного абсолютизма», Г. Ф. Миллер положительно оценивает процесс присоединения Сибири к России. На первом месте стоят интересы государства, его слава и могущество, интересы промышленности и торговли. По мнению историка С. В. Бахрушина, «научная деятельность Миллера должна была обслужить интересы государства»31. Но все же главной задачей для Миллера как исследователя было собирание обширного материала по истории Сибири, работа в архивах, систематизация документов, сбор фольклора, преданий и показаний очевидцев, анализ археологических находок, описание русских, татарских, вогульских и остяцких городищ, описание нравов и обычаев туземного населения. Значение взглядов и научных трудов Миллера определяется не только тем, что он первым предпринял попытку комплексного описания всех сибирских народов, их этнической истории, материальной и духовной культуры, но обозначил общегосударственные проблемы, связанные с включением Сибири в состав Российского государства.
Примечания
Сибири // Доклады 1-й межвузовской конференции по историографии Сибири. Кемерово, 1970. С. 1514; Каменский, А. Б. Академик Г. Ф. Миллер и русская историческая наука XVIII в. // История СССР. 1989. № 1. С. 144159.
