Спросить
Войти
as Delphi and Didima. The author also marked multinational composition of migrants who realized themselves as Ionians, continuity of the Greek settlements on the earthen shore of Anatolia at the end of the second millennium BC.
© 2007 г. Л.Л. Селиванова
ДРЕВНИЕ ПИФИЙСКИЕ И СОВРЕМЕННЫЕ ДЕЛЬФИЙСКИЕ
ИГРЫ
Архаическая эпоха была эпохой «общечеловеческого культурного переворота», рождения из агонального духа Древней Греции1, «греческого чуда», каковому суждено было угаснуть в эллинистическую эпоху2. В отличие от людей Востока, древние греки, сознавая трагизм и быстротечность земной жизни, не впадали в уныние, апатию и фатализм. Любя жизнь, они ценили каждый ее миг и понимали ее как героический подвиг, требующий от человека полной самоотдачи. Эта позиция непосредственно была связана с возникновением олимпийской религии. Человек в своей жизни способен на величайшие свершения, он не может избежать лишь смерти3. А.И. Зайцев говорил об «относительном оптимизме», в котором видел вторую, после агонального начала4 причину культурного расцвета Греции .
УП-У1 вв. до н.э. по праву считаются «золотым веком» греческой агонистики. Этот расцвет совпал с порой наивысшего развития Дельфийского оракула. Именно к этому времени относится исторически зафиксированное устройство панэллинских игр — Пи-фийских, Истмийских и Немейских. Участвовать в них имели право только свободные мужчины6 (однако Греции были известны и женские состязания ), полноправные граждане, чаще всего зажиточные люди и аристократы, так как ремесленник или земледелец не мог забросить хозяйство, чтобы усиленно тренироваться на протяжении года. Красивое, гармонично развитое тело было отличительным признаком свободного гражданина, а «идеалы греческой аристократии, по Гомеру, очень часто основывались на значении физической доблести» . Греческое общество было первым, известным нам, которое серьезно занималось спортом. Атлеты были знамениты в своих полисах, их чествовали в победных одах. Можно лишь удивляться, что при таком коллективистском менталитете греки совершенно не знали командных состязаний9. Священные состязания, проходящие в Дельфах, поддерживали и дополняли пифийский культ — мантику дельфийского оракула.
Когда и как возникли Пифийские игры, какова была первоначальная программа состязаний и как она изменялась, каковы были правила и возрастной ценз соревнующихся, какое значение имела победа в Пифийских играх, в чем была их особенность по сравнению с Олимпийскими и другими панэллинскими агонами, чем отличался античный спорт от современного, а также какое место занимали Пифийские игры в религии и культе дельфийского Аполлона и какова была дальнейшая судьба этих состязаний — эти вопросы будут рассмотрены в настоящей статье.
ЭВОЛЮЦИЯ
Официальной датой проведения первых Пифийских игр считается 590 г. до н.э. В этот год длившаяся почти 10 лет Первая священная война1 закончилась11 разрушением Крисы и ее гавани Кирры12 и их присоединением к Дельфам путем посвящения этих земель Аполлону Пифийскому13. Главным итогом войны было возникновение Пилей-
ско-Дельфийской амфиктионии, ставшей отныне гарантом независимости дельфийской храмовой общины. После взятия Кирры в Ол. 47,3, в год архонтства Симонида в Афинах и Гилида в Дельфах, члены дельфийской амфиктионии14, как о том свидетельствует Паросская хроника (Marmor Parium FGrHist 239 A 37-38 = CIG. P. 301. № 2374), устроили на земле Кирры, посвященной Аполлону Пифийскому, праздник с мусическими и гимнастическими состязаниями. Победитель получал ценные призы из военной добычи (о аушу хРЛЦат1-тЛ? апо тшу Хафиршу)— Paus. X. 7.4-8; Pind. Pyth. IV. 66; X. 8.9.
Однако Пифийские игры, равно как и остальные панэллинские состязания, проводились задолго до их официального установления15. К тому же списки победителей и участников общегреческих агонов велись не с момента их возникновения, а спустя значительное время. Так, каталог олимпийских победителей был составлен софистом Гиппи-ем из Элиды на рубеже VI-V вв. до н.э., а список победителей на Пифийских агонах — во второй половине IV в. до н.э. Аристотелем и его племянником Каллисфеном16. Об этой работе Аристотеля упоминает Плутарх в «Солоне» (XI). Наречие pavlin («снова, опять») в Паросской хронике указывает на традицию, согласно которой Пифийские игры праздновались еще в героическое время (возможно, в VIII в. до н.э.), но были прерваны священной войной. Общепринятая легенда гласит, что Пифийские игры были установлены самим Аполлоном после убийства им дракона, сторожившего в Дельфах древнее прорицалище Геи и Фемиды (H.h. II. 115-196; Callim. Hymn. II. 100-104; Paus. X.6. 6; Ovid. Met. I. 438-451; Ael. Var. hist. III.1; Jamblich. De Pythag. Vit. I. 52; Hygin. Fab. 140). Так как дракон, пораженный стрелами Аполлона, сгнил в этом месте (пиОестОаь — «гнить»1 ), то Дельфы, названные вначале по имени сына Аполлона Дель-фа (Paus. X.6. 3), получили свое второе название — Пифон (Paus. X. 6. 6; Strabo. IX. 4. 5)18. После убийства дракона Пифона19 Аполлон обрек себя на 9-летнее изгнание и удалился в Темпейскую долину. Очистил Аполлона от крови змея критянин Карманор, после чего Аполлон вернулся в Дельфы, увенчав голову темпейским лавром и с веткой лавра в руке, и завладел оракулом (Paus. X.7. 2; Apollod. I. 4.1; Ael. Var. hist. III.1; Senec. Trag. Hercul. Oet. 92-93). Аристотель в «Пеплосе», объединив легенду и историю, говорит об установлении Пифийских игр амфиктионами из-за убийства Пифона (FHG II M^ler. Fr. 282. P.189-190). Почти то же сообщает и Иоанн Антиохийский: игры были учреждены дельфийцами в честь победы над драконом или древним героем Дельфином (FHG IV. P.539). Так или иначе перед нами типичное поминальное состязание, тризна (аушу еттафю?), описанная еще Гомером в связи с похоронами Патрокла (Il. XXIII).
Менее известное сказание приписывает устройство Пифийских игр Диомеду, который посвятил их Аполлону по возвращении из Илиона (Paus. II. 32.2). С этой версией хронологически увязывается драгоценное свидетельство христианского писателя IV века Августина, который сообщает, что Аполлону Дельфийскому были устроены музыкальные состязания (ludi musici), дабы унять его гнев, ибо земли Греции были поражены бесплодием за то, что не был защищен храм бога от напавшего на эти земли и сжегшего храм Даная. Оракул Аполлона повелел устроить эти игры (August. De civ. Dei. XVIII.12). Причем Августин указывает время учреждения Пифийских игр — от исхода Израиля из Египта до смерти Иисуса Навина (“ab exitu Israel ex Aegypto usque ad Iesu Nave obitum”). Интересно, что примерно к этому же времени относит Иоанн Антиохийский состязания Аполлона с Марсием — в период правления еврейских судей (’ Еу тоь? хроуоь? тшу Чоибаьшу Крьтшу) во второй книге своей «Исторической хроники» (FHG IV. P. 539). Неожиданное подтверждение этим свидетельствам дали археологические раскопки 1970-х годов, проведенные Немецким археологическим институтом под руководством Р. Фельша и Х.Кинаста. В Фокиде, близ местечка Калаподи был обнаружен храм Аполлона и Артемиды Элафеболии, непрерывно существовавший с середины XIII в. до н.э. до конца классического периода20. Таким образом, можно с достаточным основанием предполагать существование Пифийских игр уже в древности.
В древнейшее время, вплоть до 582 г. до н.э. (Вторая пифиада) , праздник отмечался эннаэтерически — каждые 8 лет (Censor. De die nat. 18; Plut. Quest. Gr. 12; Ael. Var.
Hist. III. 1), по легенде, в память о добровольном уходе Аполлона после убийства Пифона. В Греции многие великие праздники отмечались с таким интервалом времени22 (Censor. De die nat. 18). Создание эннаэтериды приписывается Солону (Plut. Solon. XXV), который, чтобы подогнать гражданский лунный календарь к солнечному году, сделал 3, 5 и 8-ой год цикла эмболисмическими23. (Предположение о том, что реформа календаря была проведена в Дельфах в VIII в. до н.э.,24 нельзя ни доказать, ни опровергнуть25).
Первоначально управление играми находилось в руках дельфийских жрецов, которые награждали победителей венками из «любой древесной ветви»26. Поскольку, согласно Овидию, лавра еще не было, победитель мог получать и дубовые листья (Ovid. Met. I. 448-451). Самым древним и единственным видом состязаний в Дельфах было пение пеана (птау) в честь бога27 под аккомпанемент кифары (Strabo. X.4.10; Philostr. Apoll. VIII. 18). Первым в состязаниях кифаредов28 одержал победу Хрисофемис, отец которого Карманор очистил Аполлона от скверны убийства. После Крисейской войны агонотесия в пифийских играх переходит к амфиктионам, таким образом, дельфийские амфиктионы были также и эпимелетами29 агона30. В их функции входили организация игр (постановка программы торжества), руководство (назначение или утверждение служителей торжеств и т.д.), судейство, управление финансовыми делами (утверждение сметы расходов). Амфиктионы кроме того охраняли посвященную богу землю, управляли ей как собственностью бога, занимались финансовыми вопросами дельфийского храма (в том числе ведали сбором налогов) и вели активное строительство31. Кроме руководителей состязаний, обладающих рядом привилегий (почетные места на играх, ношение длинного торжественного одеяния с пурпурной каймой и специального посоха32), были также и непосредственные распорядители и судьи состязаний (Зра^еТ?, которые выносили решение о победе и вручали призы33 ((ЗраЗеь? аОХшу). Порядок и дисциплину на состязаниях поддерживали биченосцы — mastigofovroi34.
По окончании Крисейской войны к мусическому агону амфиктионы присоединили гимнастические и конные состязания (аушу уицуько? ка1 ипткб?) — CIG. II. P.301. № 2374, а к состязаниям кифаредов добавляют игру на флейте и пение под ее аккомпанемент (аиХшб&ш? аушуьстца rai аиХшу) пифийского нома (Paus. X.7. 2; Strabo. X. 4.10).
Но уже со второй пифиады в Ол. 49,3 (582 г. до н.э.) игры реорганизуются. В 582-581 г. до н.э., в год архонства Дамасия Второго в Афинах и Диодора в Дельфах, было снова устроено празднество. Восьмилетний цикл был изменен на четырехлетний (■пеутет^р&ь? - пентетэрида)35, и игры стали отмечаться в третий год Олимпиады36. Было решено, что праздник должен проходить несколько дней, а победитель вместо прежних ценных призов (о аушу хрЛ^атьт^?) получит, как это было в древности, венок (Paus. X. 7. 5) из священного лавра Аполлона3 (8афу^? сттефауо?) — Marmor. Par. CIG. II. P. 301. № 2374: еу ДеХфоГ? сттефау&ьт^? аушу паХьу етеОе («в Дельфах было установлено состязание, в котором победителя награждали венком»). Во вторую пифиаду изменения коснулись и мусических состязаний: было отменено пение под флейту. Амфиктионы осудили авлодию как производящую неприятное впечатление из-за мрачности и скорби песен: сткитршпотата rai еХеуеьа [Ор^уоь] (Paus. X.7. 7)38. В атлетических состязаниях были прибавлены конские бега (Paus. X. 7. 6). В дальнейшем программа расширялась. В 8-ую пифиаду была введена игра на кифаре без пения. В 23-ю прибавлен бег гоплитов (опХ1т^? 8роцо?). В 48-ую — скачки на колесницах, запряженных парой коней (стиушр&ьбо? 8роцо?). Еще через пять пифиад установили скачки на жеребятах (пшХои? ипо арцать), в 1-ую введен панкратий для мальчиков и скачки на колесницах парой (стиушрьбо? пшХшу) и на одном жеребце (пшХш?). В 63-ю пифиаду установили скачки для жеребят в одиночку (8роцо? пшХш) и в 69-ую — для жеребят в парной упряжке (стиушр&ь? пшХисд) — Paus. X. 7. 5-8.
Когда приближалось время празднования Пифийских игр, жрецы Аполлона объявляли всем грекам о священном перемирии (екехеьрьа)39 и рассылали гонцов (феоров) в разные города с приглашением на праздник. Чтобы успеть выполнить это поручение,
феоры отправлялись в путь за полгода до начала игр. Экехейрия вступала в силу с момента объявления (епаууеХьа). Период перемирия, гарантирующий проведение и посещение празднества, длился для Пифий целый год40. Он обеспечивал прибытие и отъезд атлетов, гостей и зрителей, которые находились под защитой Аполлона. Защита распространялась особенно и на тех, кто пересекал враждующие государства41. Этого времени было вполне достаточно, чтобы в безопасности добраться до Дельф из самых отдаленных уголков Средиземного моря и после праздника спокойно вернуться домой. А так как Пифии совпадали с проведением Панафиней, то священное перемирие распространялось и на афинский праздник.
Накануне игр дельфийцы посылали священное посольство, состоящее из юношей благородного происхождения, в Темпейскую долину. Посольство шло по Пифийской дороге42, причем всюду ему оказывали почести не меньшие, чем гиперборейцам, следующим с жертвенными дарами (Ael. V.h. III. 1). В Темпейской долине мальчик благородного происхождения, имеющий в живых обоих родителей43, золотым ножом срезал ветви со священного лавра Аполлона44. Венками из этого лавра награждались пифиони-ки — победители на Пифийских состязаний (Suid. s.v. ПиОьоу&ьк^?; Paus. X. 7. 8; VIII.
Пифийский праздник начинался во второй месяц дельфийского календаря — Бука-тий (CIG. № 1688), который соответствовал второму месяцу аттического календаря Ме-тагейтниону (август-сентябрь)50. Спорным остается вопрос о том, в какой день месяца начинались Великие Пифии. Август Моммзен полагает, что вечером 7-го числа, исходя из того, что семь — священное число51, в этот день родился Аполлон (Hes. Opera. 771; Diog. Laert. III. 2; Plut. (Plut. Quaest. conv. VIII. 717 d-e). Однако этот аргумент все-таки сомнителен. В аттическом календаре52, имеющем много сходства с дельфийским, Аполлону посвящено первое и седьмое число месяца, да и в спартанском календаре ежемесячными праздниками помимо новолуния были 1 и 7 дни, посвященные Аполлону. Если Септерий (Еепт^рьоу — «Почитание» в честь Аполлона) — праздник, на котором после жертвоприношения трех быков разыгрывалось мимическое представление мифа об убийстве дракона (Plut. Quaest. Gr. 12), является частью Великих Пифий (а типологически53 это, бесспорно, так), то они начинались не 7-го, а 6-го Букатия. А 7-го торжественная процессия (поцп^) из жрецов в богатых одеждах, послов и участников состязаний из всех городов, неся дары святилищу, двигалась от стои афинян к храму Аполлона, где приносилась вторая жертва на алтаре — гекатомба. На третий день (8-го Букатия) устраивался пир, на котором поедалось мясо принесенных в жертву животных. На четвертый день (9 Букатия) проходили мусические состязания в театре5 . Исполнялся пеан Аполлону на кифаре, игра на кифаре и на флейте, ставились комические и трагические хоры. На пятый день (10-го Букатия) начинались атлетические состязания: 8оХьхо? (надо было пробежать 24 круга стадиона), стта8l,оn-стадий (178, 35 м), 81аиХо? (двойной стадий), pevntaqlon-пентатл (пятиборье, включающее в себя бег, прыжки, борьбу, метание диска и метание копья), борьба (паХ^), кулачный бой (пиуц^), паукратьоу-панкратий (комбинация борьбы и кулачного боя) и в конце — состязания гоплитов. На 6-ой день (11-го Букатия) проходили соревнования колесниц на Крисей-
ской равнине55. Они включали скачки лошадей, ристания колесниц, скачки на четырех и на двух конях56. Характерно, что в такой широкой программе атлетическим состязаниям отводился всего один день.
Атлетические и иппические состязания в Дельфах не были оригинальными: они повторяли программу Олимпийских игр. Древнейшим и главным агоном здесь был музыкальный. Отсутствующий в других панэллинских состязаниях, он оставался постоянным на протяжении всей истории Пифийских игр: ведь Аполлон, как бог катарсиса, был и Мусагетом. Поэзия и музыка в культе этого бога занимали очень важное место. Первоначально в Дельфах в честь Аполлона кифародами исполнялся пеан, его Пиндар считал главной жертвой богу. После Крисейской войны были добавлены состязания флейтистов и кифаристов без пения, которые должны были играть так называемый пифийский ном, известный в описаниях Поллукса, Страбона и схолиаста к Пиндару. Суда называет номом кифародическую песнь, настроенную на определенную гармонию и лад57. Изобретение пифийского нома приписывается Сакаду Аргосскому (VII в. до н.э.)58, а Терпандр59 составил семь напевов нома (Suid. s.v. Йоцо?). В этом произведении в пяти частях изображалось сражение Аполлона с Пифоном. Поллукс подробно описывает древнейшую форму нома (Pollux. Onom. 4. 84). Первая часть называлась pei&ra (проба, попытка), в ней бог обозревает будущее поле битвы. В следующей — катакеХеистцо? -Аполлон вызывает дракона на поединок. В 1ац(З1коу бог сражается с драконом и ранит его, звуки трубы и флейты передают скрежет зубов дракона, пораженного стрелами солнечного божества. Епоу8еГоу представляет победу Аполлона, и в катахореисть? бог празднует свою победу танцем. Страбон рассказывает о мелодии (Strabo. IX. 10), исполнявшейся в его время (или во время Эфора, которому он следует) так: вступление называлось анакруса, начало борьбы — ампейра, сама борьба — катакелевсмос, триумфальная песнь — ямб и дактиль, наконец, издыхание чудовища — сиринга, так как играющие подражали шипению издыхающего дракона.
Аполлон Пифийский тесно связан с агонистикой. Как и повсюду в Греции, Аполлон
— бог цветущей юности и палестры, которую создал вместе с Гермесом 0. Не случайно Плутарх, бывший жрецом Аполлона в Дельфах61 и эпимелетом амфиктионии (Plut. De Ei ap. Delph. 397 E; idem: De Pyth. or. 409 С), говорит, что «вместе с Дельфами цветет юность, набирает сил Пилея» (Plut. De Pyth. or. 409 A). Киник Эномай Гадарский высказался еще определеннее: Аполлону надо было родиться учителем гимнастики, «чтобы дельфийское прорицалище было одновременно и гимнасием, ибо не были чужды Пи-фийским играм пифийские гимнасии» (Евсевий. Пригот. к Еванг. V. 34. C. 230 слл.). Сам Аполлон был первым олимпиоником, победив в беге Гермеса, а в кулачном бою Ареса, по поводу чего, как сообщает Павсаний, была введена игра на пифийских флейтах во время прыжков для борющихся в пентатле, так как «флейта посвящена Аполлону»62 (Paus. V.7. 10). Как богу кулачного боя ему поклонялись в Дельфах. Аполлон был и первым пифиоником. При этом культу Аполлона была чужда варварская жестокость рингов, чему мы находим множество примеров в источниках63. Выбить зубы, вырвать внутренности противника, задушить, искалечить или забить насмерть соперника вовсе не считалось нарушением правил (Ael. V.h. X. 19; Paus. VIII. 40. 1-2, 5; VI. 9. 6; II. 20. 1). А излюбленным приемом в панкратии, объединявшем борьбу и бокс, был удар ногой в желудок64. Становится понятным, почему Ксенофан Колофонский (Афин. X. 413) называл панкратий «состязаньем ужасным». Таких примеров мы не находим в источниках для Пифийских игр.
Чужды были культу Аполлона Пифийского и изматывающие тренировки (в Элиде 30 дней и, кроме того, ежедневные десятимесячные тренировки перед Олимпийскими играми — Paus. V. 24. 10; VI. 23. 1) и чрезмерные спортивные нагрузки65, что особенно тяжело отражалось на детском организме. Ведь в Олимпийских и Пифийских играх существовали только две возрастные группы паГ8е? (мальчики) и ау8ре? (мужи) без промежуточной ауеуеьоь (безбородые, юноши). В Олимпии возрастные границы паГ8е? были относительно высокими — 17-20 лет66. Но на практике судьи обращали внимание
не только на возраст, но и на физические данные и мастерство (Paus. VI. 23. 2). Однако порядок состязаний в Олимпии был такой, что сначала выступали паГ8е?, а затем ау8ре?. Это значит, что победители в младшей возрастной группе должны были потом еще бороться с взрослыми. А на остальных панэллинских играх еще и с юношами. Так, Артемидор из Тралл, будучи в возрасте па!?, в один день одолел в панкратии мальчиков, юношей и мужей. Причем со старшей возрастной группой вступил в борьбу по совету своего тренера (Paus. VI. 14.3-4). Кулачный боец Архипп из Митилены в двадцать лет был периодоником (то есть победителем на всех четырех панэллинских состязаниях6 ), борясь к тому же с взрослыми (Pais. VI. 15.1). Показательна судьба Ни-косила с Родоса. Ему было восемнадцать лет, и гелланодики не разрешили ему бороться в числе мальчиков. Поэтому он боролся с взрослыми и победил. Потом он был победителем в Немее и на Истме. А в двадцать лет умер, не успев вернуться домой на Родос (Paus. VI. 14. 2).
Здравомыслящие люди того времени и, прежде всего, философы крайне отрицательно относились к чрезмерным нагрузкам на молодой растущий организм. Аристотель, специально занимавшийся этими вопросами, говорил, что в списках олимпийских победителей крайне редко встретишь людей, победивших в бытность их детьми, а затем взрослыми. «Это объясняется тем», — отмечает он, — «что молодые люди от постоянных непосильных упражнений теряют свои силы» (Arist. Polit. VIII. 4, 1339 a). Он критиковал тренеров, которые, стремясь выработать атлетическое телосложение, калечат фигуру детей и мешают их естественному росту (Ibid. VIII. 3, 1338 a). На необходимость гармонического развития указывал Платон (Resp. III. 410 b-d), хотя с сожалением заметил, что «в природе плотная кость и обильная плоть никак не могут ужиться с тонким и отчетливым ощущением». (Plato. Tim. 75 b).
Иной порядок состязания был в Дельфах. Там вначале в соревнование вступали взрослые в каждом виде состязаний, затем уже дети68. Благодаря этому мальчики могли отдыхать и к тому же имели шанс на победу, соревнуясь с уже уставшими мужами. Щадящее отношение к детскому организму — отличительная черта Пифийских игр. Победа как силовое превосходство определенно не была в Дельфах самоцелью. Судя по надписи некоего Николадаса из Коринфа (V в. до н.э.) 9, победа в Пифийских играх была столь престижной (и не только для Николадаса), что перевешивала все остальные победы в других играх 0. А Диоген, признавая, что философствовать ему приписано самим Аполлоном Пифийским (Юлиан. Речи. VI), воспитывал детей своего хозяина Ксениада, не позволяя тренеру делать из них атлетов. Он заботился лишь о том, чтобы лица юношей покрывал румянец и были крепки их тела. При этом сочетал такое воспитание с гуманитарным образованием (Сенека. Письма к Луцилию. LXXXVI). Считающийся сыном Аполлона или даже самим Аполлоном Гиперборейским Пифагор (Porphyr. Vit. Pyth. 2; Diog. Laert. VIII. 1, 11) тренировал не «олимпийских надежд», а как бы теперь сказали, «неперспективных детей». С помощью мясной диеты7 (а раньше атлеты питались лишь сыром и смоквами) он привел своего слабого ученика самосца Евримена к Олимпийской победе (Porphyr. Vit. Pyth. 15; Diog. Laert. VIII. 1. 12-13). Однако при этом он советовал Евримену бороться, но не побеждать, ибо человек должен принимать на себя труд, но не навлекать, побеждая, зависти: ведь и увенчанные победители небезупречны (Porphyr. Vit. Pyth. 15). В этих словах выражена сущность Пифийских игр, их принципиально гуманный характер. Сам Пифагор, по свидетельству Аристоксена, большую часть этических положений взял у дельфийской жрицы Фемистоклеи72 (Diog. Laert. VIII. 1, 8: FHG II. P.272. Fr. 2).
Серьезная забота пифагорейцев о физическом воспитании принесла свои плоды: Кротон и Тарент, где были влиятельные секты пифагорейцев, дали самое большое количество олимпиоников73 (была даже поговорка, что «последний из кротонцев был первым из остальных греков» — Strabo. VI. 1.12). А в доме знаменитого атлета Милона (единственного шестикратного периодоника) собирались друзья Пифагора74 (Porphyr. Vit. Pyth. 55; FHG. II. P. 274-275. Fr. 11).
Священные игры в Дельфах проходили под эгидой Аполлона, покровителя молодости и агонистики. «Ведь Аполлон, любитель состязаться и побеждать, и сам состязался в игре на кифаре, в пении, в метании диска... и в кулачном бое». Греки верили, что «бог, дающий нам здоровье, посылает также и умение для гимнастических состязаний», от Аполлона «исходит важнейшая сила, приносящая победу» (Р1и1 Оиаеэ! сопу. VIII. 724 Ь-с). При этом у бога имелась и своя «узкая специализация»: он патронировал бегунов и кулачных бойцов. И хотя главным оружием Аполлона-стреловержца был лук, сам бог был непревзойденным стрелком и покровителем лучников, а стрельба из лука подробно описана в эпосе75 и мифологии, этот вид состязания, весьма распространенный в древнейшие времена, не входил в программу панэллинских игр. По мнению Ю.В.Шанина, причиной этого стала все возрастающая аристократизация агонов в классическую эпоху, лук же никак не мог быть отнесен к «рыцарским» видам оружия. Состязания лучников снова обрели право спортивного гражданства уже в Северном Причерноморье как под влиянием местного скифского элемента, так и в силу военной необходимости76. Аполлон и зритель: древний храм его (который был старше даже святилища Аполлона Пифийского на Самосе), находившийся в Трезене, был назван храмом Аполлона Теария (Зрителя) — Раш. II. 31. 5. Кроме того, Аполлон был и спортивным судьей: когда афиняне с большим пренебрежением отказались платить штраф за подкуп и не явились на Олимпийские игры, Аполлон пригрозил, что ни в чем не будет давать им вещаний, покуда они не заплатят элейцам штраф (Раш. V. 21. 6). За несправедливое лишение героя бегуна Эбота, победителя в Олимпии, почестей Аполлон дал оракул: ни один из ахеян не одержит победы в Олимпии (Фаш.УП. 17. 3). Умершего кулачного бойца Клеомеда из Астипалеи бог сделал героем 7, а героя Феагена и вовсе богом, статуя которого к тому же стала врачевать болезни78. Интересна здесь функция Аполлона как верховного судьи в панэллинских состязаниях. Вообще в своей солярной ипостаси (а в Дельфах она исконная) Аполлон олицетворяет космический закон, и, как и боги Солнца во всех религиях, он — всевидящий судия, недреманное око79. Им постоянно клянутся и герои Аристофана, и в речах ораторов IV в. до н. э. В речи Лисия «Против Феомнеста» (X. 17) приводится закон Солона, где ответчик, представив поручителей, клянется Аполлоном. Пожалуй, нигде так точно не выражена судейская функция Аполлона, как в том образе, в котором он появляется в храме Зевса в Олимпии (471-457 гг. до н.э.)80. Скульптурное оформление храма посвящено агональной тематике (Раш. V. 10. 6-9): на западном фронтоне изображена битва лапифов с кентаврами, на восточном — сцена подготовки к состязанию Пелопса и Эномая. На метопах храма показаны подвиги Геракла, основателя Олимпийских игр и образца для всех греческих атлетов. Восточный фронтон представляет Зевса в образе судьи, поворотом головы выражающего благоволение к Пелопсу. В центре западного, возвышаясь над остальными фигурами, выступает сын Зевса Аполлон, так же усмиряющий стихию хаоса и упорядочивающий космос. Бог изображен анфас, развевающиеся одежды позади обнаженного тела откинуты рукой, правая рука царственным жестом следует за поворотом головы. Левая рука (сохранилась в обломках) первоначально держала лук со стрелой. «Величием светится его лицо, повелевающее одним лишь взглядом огромных глаз; в сильных и благородных губах сквозит, однако, тонкое, почти меланхолическое чувство обладания высшим знанием»81. Художнику удалось с потрясающей выразительностью передать атмосферу величественности, когда среди столпотворения внезапно возникает бог, одним мановением руки наводящий порядок82. Будучи, помимо того, богом атлетических состязаний, Аполлон является также и их судьей. «Аполлон требует честной борьбы, что можно отнести как к спортивному агону, так и к соперничеству греческих государств, которые должны были уважать принятые нормы»83. В.Рашке обращает внимание на жест правой руки Аполлона, давно уже представляющий интерес для историков искусства. Сравнение с многочисленными атлетическими сценами в вазописи приводит Рашке к справедливому выводу, что это жест тренера или судьи, который инструктирует или наказывает атлета84.
Вначале поединки представляли собой честные любительские состязания представи-
телей аристократии, возводящих свой род к богам и героям (Главк из Каристы, Клеомед из Асткпалеи, Евфим — сын бога реки Кекина, Феаген с Фасоса — сын Геракла и прочие). Причем греки не отдавали предпочтения какому-либо одному виду состязания, будучи в архаический период универсальными атлетами. Кулачный боец Эпей в Илиаде не вызывает симпатий у автора. Эпей горд лишь своим сокрушительным ударом. Ахейцы его недолюбливают: он мощный кулачный боец, но не лучший воин. Эпей противопоставлен универсальным атлетам Одиссею, Ахиллу, Нестору (II. XXIII. 664-669, 839-840). Тем не менее, он, согласно благородному обычаю, поднимает нокаутированного противника (II. XXIII. 695). Подражатель Гомера Квинт Смирнейский доводит этот рыцарский жест до поцелуя (IV. 375 sqq.).
Постепенно, однако, начинает преобладать узкая специализация, и в состязания проникают элементы профессионализма. Гардинер отмечает, что с конца V в. до н.э. слово (атлет) приобретает значение «профессионал» и противопоставляется І8ішті^? (любителю)85. Раньше победа в Олимпии давала только масличный венок, но она, равно как и смерть в Олимпии, занимала высшее место в шкале ценностей наравне со славой умереть за свой полис (отражение аристократического принципа калокагатии). Теперь же, с появлением профессионалов, победа в состязаниях становится выгодной материально86.
Очень показательно, что первыми статуями, воздвигнутыми в Олимпии в честь атлетов, были статуи кулачных бойцов (Раш. VI. 18. 7) — в 59-ю Олимпиаду. Также первыми занами87 (медные изображения Зевса, сделанные на деньги оштрафованных атлетов, нарушивших правила) в Олимпии были шесть скульптур, поставленных кулачными бойцами, обвиненными в подкупе соперников (Раш. V. 21. 2-4)88. Взяточничество, убийства, выступление за деньги становятся обычным явлением. Сравним, например, отношение к победе знаменитого кулачного бойца периодоника Диагора Родосского (сер. V в. до н.э.)89, у которого вся семья — братья, дети и внуки были олимпиониками, а дочь даже стала тренером собственного сына (Раш. VI. 7. 1-5; V. 6. 8). Когда два его сына, победившие в Олимпии, на руках пронесли осыпаемого цветами отца через все восхищенное собрание, некий спартанец сказал ему: «Умри теперь, Диагор, раз ты не можешь взойти на Олимп». Растроганный Диагор на виду у всех испустил дух (Р1и1 Ре1ор. 34). Это воплощение арете (доблести, совершенства)9 , которая не является свойством характера и не достигается путем длительных тренировок. ’ Арєтг| — это божественный дар, передаваемый по наследству от предков к потомкам, она неизменна и вечна, победитель — только носитель доблести91. На другой стороне — поведение кулачного бойца из Александрии Аполлония, которого судьи осудили за то, что он, опоздавший на игры и не допущенный к состязаниям, оправдывался уважительными причинами, а на деле подрабатывал на Кикладских островах на выступлениях. Поэтому противник его получил венок без боя. Оскорбленный Аполлоний надел ремни и бросился избивать соперника, хотя тот уже находился под защитой гелланодиков (Раш. V. 21. 12-14).
Первым профессиональным кулачным бойцом П.Картледж называет периодоника Феагена92, стяжавшего за свою жизнь 1400 венков93. Его не менее знаменитый современник Клеомед из Астипалеи на Олимпийских играх в 492 г. до н.э. убил соперника Икка из Эпидавра и, так как бился не по правилам, был лишен победного венка. Его самолюбию был нанесен такой удар, что он сошел с ума. Вернувшись домой, он зашел в школу во время занятий н ударом кулака свалил колонну, поддерживающую потолок. Все 60 детей погибли, а Клеомед бежал в храм Афины, где и исчез чудесным образом, став героем (Раш. VI. 9. 6-8).
Появление профессионализма не отразилось сколько-нибудь значительно на правилах пиу|аг|. Но присущая профессиональному спорту ставка на победу любой ценой не могла не повлечь за собой изменений в экипировке в сторону ее утяжеления и ужесточения. К чести греков, однако, следует заметить, что пришли они к этому довольно поздно. И это свидетельство гуманизма (в той мере, в какой это понятие применимо к той эпохе) греков 94, в то время как их соседи в Иллирии и верхней Италии по крайней мере уже с
— пиу|аг|. Кулачный бой как вид спортивного состязания был возрожден в Англии в ХУ1-ХУП вв. В 1743 г. англичанин Джек Бротон установил первые правила бокса, в специальных мягких перчатках. Правила во многом соответствовали античным. Как и пиу|аг|, бокс, пока оставался любительским, был честным состязанием в силе и ловкости. Известное выражение, появившееся в Англии в связи с возрождением бокса, «вести себя спортивно», значило быть честным, вести себя по-джентльменски. С включением бокса в 1904 г. в программу Олимпийских игр началась его профессионализация, которая привела к его вырождению. Яркое свидетельство тому — скандально известный поединок за звание чемпиона мира между Э.Холифилдом и М.Тайсоном. История бокса повторила историю пиу|аг|96. Примерно с ГУ в. до н.э. Олимпийские игры пошли по пути развития профессионального спорта, и Пьер де Кубертен принял эту эстафету97.
По мнению Вадима Михайлина, «возрождающий Олимпийские игры» барон де Кубертен, «прививал оливу к груше: и привил», «кубертенов клон ничуть не схож с оригиналом»98. Это не совсем так, если иметь в виду конечный результат (тем более что клон есть точная внешняя копия оригинала). Бесспорно, барон был настоящим романтиком и подвижником, принеся в жертву олимпизму свои здоровье, состояние (умер в нищете), семью, личную жизнь, он искренне верил в аутентичность собственных идей античным. В олимпийской декларации черным по белому было прописано, что «к соревнованиям не допускаются те, кто профессионально занимается спортом, и те, кто получал в прошлом и получает теперь денежные вознаграждения за занятия спортом. Именно поэтому на международных Олимпийских играх никогда нельзя назначать денежные призы, а можно вручать только почетные награды». Однако необходимо помнить, что этические и эстетические взгляды древних греков весьма существенно отличались от современных. Главным отличием античных игр были их сакральный характер99, поскольку состязания являлись неотъемлемой часть культа100, а также неразрывно связанные с ними чисто греческие представления о гармонии, чести, доблести101 (аретг|) и калокага-мии102. «Спортивные состязания проводились не ради рекордов как таковых, которые сводились в таблицы, демонстрирующие их рост...Тот, кто одерживал победу в соревновании,.. рассматривался как приблизившийся. к божественному, он как бы прорывал свою человеческую оболочку и обретал некий божественный ореол. Вот почему. победитель. должен был обладать, кроме собственно высоких физических данных, тренированности мышц, еще и высокими нравственными качествами; человек злой, несправедливый, подлый. в принципе не мог добиться победы»103. Поэтому, когда в конце классического периода произошло размывание системы традиционных религиозных и нравственных ценностей 04, кризис коснулся и агонистики. То же произошло и с современными Олимпийскими играми: изначальная честность любительского спора выродилась в жестокую, беспринципную борьбу за лидерство, а выхолощенная религиозность была заменена эффектным внешним ритуалом: самая красивая девушка Греции в окружении свиты зажигает Олимпийский факел от лучей солнца на развалинах храма Олимпийского Зевса. Так что, в конце концов, «кубертеновские игры» повторили путь античных Олимпийских игр: профессионализм, коммерциализация, победа любой ценой, использование запрещенных препаратов, влияющих на результаты, политизация105, несправедливое судейство. Этого В.Ю.Михайлин отрицать не может: «Античные олимпиады и олимпиады, возрожденные бароном де Кубертеном, исходили из совершенно разных представлений о сути атлетических состязаний и о природе человека вообще. Но с ходом времени, стартовав из разных точек, две эти традиции привели примерно к одной и той же роли спорта в обществе»106.
Поэтому вряд ли можно согласиться с Э.Мелем, что кулачный бой древних представлял собой разительный контраст современному . Мы полностью разделяем мнение Пола Картледжа: «То, что писал о современном спорте Джордж Оруэлл108, еще больше относится к античным Олимпийским играм: “Серьезный спорт не имеет ничего
общего с честной игрой. Он связан с ненавистью, завистью, хвастовством, пренебрежением всеми правилами и с садистским наслаждением явной жестокостью, иными словами, это война без стрельбы”»109.
.Пифийские игры зав?
