Спросить
Войти

На развилке истории Л. Г. Протасов. Всероссийское Учредительное собрание: история рождения и гибели. М. : Российская политическая энциклопедия (РОССПЭН), 1997. 368 с. , ил

Автор: указан в статье

РЕЦЕНЗИЯ

НА РАЗВИЛКЕ ИСТОРИИ

Л.Г.Протасов. Всероссийское Учредительное собрание: история рождения и гибели. М.: Российская политическая энциклопедия

(РОССПЭН), 1997. 368 с., ил.

А.Г. Айрапетов

A.G. Airapetov. At the fork of history. The author reviews L.G.Protasov&s ",All-Russia Constituent Assembly: The history of its birth and downfall" (Moscow: Russian Political

Encyclopaedia, 1997. 368 p. II.).

История Всероссийского Учредительного собрания 1917 - 1918 годов продолжает "задавать” исследователям и всем интересующимся прошлым Отечества немало "загадок". Почему, например, Учредительное собрание, призванное установить конституционно-парламентский строй в стране, успевшей взять лишь первые уроки демократии, не выполнило своего предназначения? Что оно, Учредительное собрание? Жертва несчастных обстоятельств или чужеродный цветок в России? Изучение феномена Учредительного собрания предполагает системное исследование эволюции российской государственности, гражданского общества, национального менталитета.

До недавнего времени в специальной литературе, статьях и редких монографиях, заметно идеологизированных под влиянием ленинских оценок, доминировало представление об Учредительном собрании как о потерянном для истории времени. "Всероссийское Учредительное собрание, его идея еще до 5 января приняли политическую смерть", - писал ленинградский историк О.Н. Знаменский.

В монографии доктора исторических наук, профессора Тамбовского государственного университета Л.Г. Протасова, многие годы занимающегося данной темой, предпринята попытка на основе критического переосмысления всего накопленного фактического материала воссоздать историю развития идеи народного представительства, реконструировать картину подготовки к созыву российской

Конституанты, проведения выборов и роспуска Учредительного собрания. Высокий профессионализм автора заставляет его в предисловии отметить, что состояние документалистики проблемы вряд ли позволит когда-либо полностью восстановить картину первых в России свободных общенациональных выборов. Тем не менее, на наш взгляд, историография пополнилась капитальным исследованием с характерными для него глубиной анализа, научной логикой, эстетически совершенным исполнением. Уважение к традициям подлинного академизма сочетается в нем с преодолением устаревших стереотипов и формированием новых парадигм научного знания.

Уже в первой главе, посвященной предыстории выборов в Учредительное собрание, обосновывается вывод, что любая интерпретация идеи Учредительного собрания принимала, по условиям России, радикализированный облик по мере соприкосновения с массовым общественным сознанием. Российские либералы (кадеты, октябристы и другие) понимали, насколько опасным и обоюдоострым политическим оружием может оказаться лозунг созыва Учредительного собрания в случае его практической реализации. Революционная идея замены царского самодержавия "самодержавием народа" пугала их как возможным торжеством левого экстремизма, так и скрытой в ней угрозой сохранить государственное принуждение, лишь видоизменив его, утвердить силу над правом.

Почему в таком случае оппозиционные депутаты IV Государственной думы, упреждая роковой исход событий, не объявили себя, по хорошо известному им примеру из истории Франции конца XVIII века, Учредительным собранием? Л.Г. Протасову успех такого предприятия, учитывая реальный ход событий и, в частности, оформлявшуюся в недрах революции снизу альтернативную власть в лице Советов, представляется маловероятным, но не исключенным вовсе. За нерешительным поведением либералов, по его мнению, скрывались и неуверенность, и неявное желание спасти монархию, хотя бы ценой отречения Николая II. Последующая трагифар-совая история Временного правительства, этого органа российских "жирондистов и умеренных якобинцев", достаточно хорошо известна.

Своеобразие конкретно-политической ситуации 1917 года заключалось в том, что с отходом либералов от лозунга Учредительного собрания он переходил в монопольное обладание социалистов и все более связывался в массовом политическом сознании с социалистическим общественным идеалом. За партиями эсеров и меньшевиков была поддержка большинства населения страны, влиятельные, если не господствующие, позиции в органах власти и в средствах массовой информации. Из всех политических сил лишь они были искренне и до конца заинтересованы в Учредительном собрании. Анализируя леворадикальную политическую мысль, автор обнаруживает в ее толковании Учредительного собрания как никем не ограниченной власти противоречие между внешним преклонением перед "общенародной волей" и требованием демократической республики. В предписывании "общенародной воле" строго определенного решения видится источник будущих коллизий. На наш взгляд, это противоречие отражало общеисторическую тенденцию того времени, интерпретированную М. Вебером как потребность в преобразовании парламентской демократии в плебисцитарную.

Вполне исторична авторская оценка позиции большевиков. Отмечая, что они в целом не разделяли официально принятого принципа "непредрешенства", выдвигая лозунги "Не возложим надежд только на Учредительное собрание. Будем брать позицию за позицией, чтобы обезвредить реакцию", Л.Г. Протасов указывает, что такая гибкая, эластичная тактика, немало послужившая популярности большевизма, объективно умаляла суверенность буду-

щего верховного органа страны. Вместе с тем ему представляются надуманными и провиденциальными попытки приписать большевикам наличие наперед детально просчитанного плана действий в отношении Учредительного собрания.

Несомненный интерес представляет предпринятое в монографии во многом новаторское исследование массового общественного сознания, своеобразно преломлявшего идею Учредительного собрания. Она (идея. - A.A.), по словам автора, "быстро проглатывалась, но плохо усваивалась" большинством граждан (с. 46). Так, интеллигентские слои, мироощущению которых была органически близка идея всенародного представительства, остывали к ней по мере того, как революция приоткрывала непривлекательные черты взлелеянного ею образа народа. Страх перед возможным возвратом реакции сменился страхом перед "грядущим хамом". Видимо, этим объясняется противоречивая позиция интеллигенции, переставшей верить в магическую силу Учредительного собрания, но продолжавшей представлять его в качестве самого разумного политического института.

Не менее противоречивой была позиция и других средних городских слоев (служащих, ремесленников, торговцев и прочих), желавших стабильности, твердой власти и правопорядка, но стремившихся в то же время выждать исхода борьбы, что подтвердилось их широким уклонением от участия в выборах. В целом Л.Г. Протасов не оспаривает известного тезиса о слабости "среднего класса" как весомом факторе социальной и политической конфронтации в России. Остается, правда, не вполне ясным, что понимается под этой слабостью (малочисленность, низкая политическая активность?) и в чем ее причины.

Приводя мнение ряда исследователей о прохладном и даже равнодушном отношении рабочих к Учредительному собранию, автор справедливо полагает более важным выяснить, как соотносился не чуждый вовсе рабочим лозунг Учредительного собрания с иным, все более набиравшим силу именно в пролетарской среде, - вся власть Советам. По его наблюдениям, в дооктябрьский период в сознании большинства рабочих они не исключали, а дополняли друг друга, будучи наполнены демократическим содержанием. "Лучшим подтверждением этого, - считает Л.Г. Протасов, -стали сами выборы в Учредительное собрание: в городах никто не голосовал так активно, как рабочие. Невозможно допус-

тить, что это делалось ради скорейшего его роспуска" (с. 50-51). Невольно напрашивается в этой связи сравнение с ситуацией в Германии конца 1918 - начала 1919 года. Под влиянием правых социал-демократов и центристов большинство немецких рабочих решило дилемму "Учредительное собрание или Советы" в пользу Учредительного национального собрания. Это было обусловлено не в последнюю очередь тем, что германская социал-демократия накопила к тому времени значительный опыт парламентской деятельности, воспринимавшейся массовым сознанием (в отличие от России) как неотъемлемый компонент политической традиции и культуры.

Констатируя, что политическое сознание крестьянской массы едва пробуждалось, что социальный идеал крестьянства "Земля и Воля" не был связан с конкретными политическими формами, Л.Г. Протасов вместе с тем указывает на мощный импульс, исходивший от лозунга Учредительного собрания и ломавший извечное крестьянское равнодушие к вопросам политики. То был земельный вопрос, решения которого крестьяне ждали от нового "Хозяина Земли Русской".

Фигура "человека с ружьем" выдвинулась в революционные месяцы 1917 года на авансцену политической жизни. В монографии показано, как идея Учредительного собрания, по-разному воспринимаемая, укоренялась в военной среде. Для солдат, к примеру, она была ограничена вопросом войны, тогда как принцип народоправства соединялся в их сознании с Советами.

Важнейшей особенностью избирательной кампании 1917 года было то, что она проходила в условиях войны и революции, обусловливавших повышенную агрессивность масс, их склонность к силовым методам решения конфликтов. Следует также учесть, что политический опыт масс формировался в рамках созданных ими же представительных органов - Советов. Судьба Учредительного собрания оказывалась в этой обстановке, по мнению Л.Г. Протасова, в жесткой зависимости от уровня политической культуры общества, пребывавшей еще, заметим, в младенческом возрасте.

Во второй, третьей и четвертой главах монографии представлена масштабная картина подготовки и проведения выборов в Учредительное собрание. Статистикосоциологический анализ сочетается в них с "живыми" зарисовками, иллюстрирующими политическое поведение российского из-

бирателя. Объектом "обозрения" становится практически вся страна, как в географическом и этническом, так и в социально-стратификационном планах. Для историков и политологов в книге содержатся ценные наблюдения и аналитические выкладки, касающиеся формирования кандидатских списков, межпартийной борьбы за электорат, складывания предвыборных блоков. Успешно, на наш взгляд, реализован замысел дать ответы на вопросы, как, за кого и за что голосовали избиратели столиц и провинции, горожане и сельчане, жители национальных районов страны, солдаты и офицеры.

Почти не изученная до сих пор статистика голосования в деревне (а это до 80 процентов всего электората) подвергнута в монографии скрупулезному анализу, позволившему в совокупности с использованными нарративными источниками сделать вывод, что крестьянство выразило свою коллективную волю ясно и недвусмысленно - оно голосовало за землю. Для крестьянства далеки были такие абстрактные ценности, как нация, государство, демократия, формирующиеся через длительное культурное воспитание и образование.

Считая заведомо бесперспективными попытки выявить некий единый и всеохватный критерий голосования, Л.Г. Протасов указывает, что, как правило, наиболее активно среди горожан голосовали рабочие и солдаты, наиболее пассивны были средние слои города (интеллигенция, мещане, служащие). За "лежащим на поверхности" объяснением абсентеизма городского "среднего класса" - обывательским страхом перед неизвестностью - следует видеть, по мнению автора, более глубокие мотивы -разочарование в политике и партиях вообще, в их способности выполнить свои обещания. Весьма распространенной причиной уклонения горожан от голосования была боязнь эксцессов на улицах и в избирательных участках.

Электоральная активность колебалась в зависимости от возраста избирателей. Самый низкий показатель явки, к удивлению, оказался у молодежи (20 - 29 лет). Впрочем, данный факт, нам представляется, как раз свидетельствовал о несформи-рованности механизма передачи демократической политико-культурной традиции. Участие женщин в выборах (заметим, что Россия была тогда единственной крупной страной, где женщинам было предоставлено избирательное право) показало, что они, не разделяя экстремизма, отдавали

предпочтение умеренным партиям. Вместе с тем часть женщин была охвачена радикальными настроениями. Вообще политический выбор женщин, участвовавших в голосовании, активнее, чем мужчин, зависел от их социального положения. Так, в рабочих кварталах городов и шахтерских поселках они голосовали за большевиков.

Пятая глава монографии посвящена анализу состава избранных депутатов и их исторически предельно непродолжительной деятельности. Справедливо напоминая, что научного внимания заслуживает не только логика исторического процесса, но и человеческие воли и поступки, образующие вектор исторического движения, Л.Г. Протасов предпринимает попытку со-циографического изучения депутатского корпуса - 767 персоналий. Бесспорно интересные материалы, представленные в информативно насыщенном параграфе "Кто был кто" в Учредительном собрании", могут быть в дальнейшем развернуты в большое самостоятельное исследование, воссоздающее колоритный портрет "Хозяина Земли Русской". Содержащийся в книге анализ речей и выступлений депутатов Учредительного собрания, и в частности нетрадиционный контент-анализ с применением методов исторической информатики, дает представление о профессионализме парламентариев. Наблюдения автора тем более ценны, что невольно наводят на параллели с современными российскими реалиями.

Заключают книгу размышления автора об исторической драме Учредительного собрания. Его "ликвидация... в эмбрионе содержала, - пишет Л.Г. Протасов, - и свертывание тех демократических преобразований, ради которых революция совершалась, - прямое народовластие, производственная демократия, земля крестьянам, национальное самоопределение и другое - и которые базировались на политическом и экономическом плюрализме" (с. 323-324). Неизбежным последствием этого шага и ему подобных стало историческое движение России к тоталитарному строю. Поднятый в книге нравственноэтический вопрос о вине большевиков рассматривается в широком контексте со-циально-исторических изменений, и прежде всего подъема массового радикализма, на гребне которого пришли и удержались у власти большевики. К сказанному следует, на наш взгляд, добавить, что эпоху "восстания масс" (X. Ортега-и-Гасет) пережила в 1900-х - 1930-х годах не только Россия, но и многие европейские страны и США. Парламентская демократия в них держала на этом этапе своеобразный исторический экзамен. Видимо, можно считать закономерностью, что Россия, Германия, Италия как страны, недавно освободившиеся от многовекового авторитаризма, не выдержали, в отличие от государств классической западной демократии - Великобритании, Франции, США, испытания свободой.

Другие работы в данной теме:
Контакты
Обратная связь
support@uchimsya.com
Учимся
Общая информация
Разделы
Тесты