Преемственность и реформы в судоустройстве Германии в 1919-1932гг

ПРЕЕМСТВЕННОСТЬ И РЕФОРМЫ В СУДОУСТРОЙСТВЕ ГЕРМАНИИ В 1919-1932гг.

С.И.ДЕНИСОВ

В статье рассматриваются основные процессы становления и эволюции институтов судебной власти в Веймарской Германии в период 1918-1932 гг. Анализируется законодательство республиканского периода, правового статуса судьи, их отношения к республике. Отдельное внимание уделяется вопросам формирования политической юстиции, регламентирующее структуру и компетенцию судов, уделяется внимание исследованию особенностей

The judicial system, Weimar Constitution, The Law on the Judiciary German Empire State court to defend the Republic, political justice.

История конституционного развития германского государства служит наглядным примером преемственности, нашедшей свое выражение в сознательном обращении к опыту и нормам прежней правовой системы, конструктивным принципам распределения компетенции, правовым формам организации и функционирования институтов власти. При дальнейшем рассмотрении темы нам предстоит установить наличие преемственности в сфере судебной власти.

После 1815 г немецкий либерализм решительно повернулся в сторону решения проблем, обозначенных ещё просветителями и связанных с реформой судебной системы. Эти идеи нашли свою реализацию в законодательстве

второй половины Х1Х-начале ХХ вв. Основу немецкого судоустройства составлял «Закон о судоустройстве Германской империи» принятый германским рейхстагом 27 января 1877 года и вступивший в силу 1 октября 1879г. В нём нашли своё закрепление следующие основные черты: государственное правосудие, разделение юстиции и управления, вещественная независимость судов и личная независимость судей, равенство всех перед законом. [1]

Спустя неделю после прихода к власти,16 ноября 1918 г. Совет Народных уполномоченных признал принцип независимости судей. Представители данного органа от социал-демократической партии, в своих заявлениях в рейхстаге, подчёркивали приверженность этому принципу. [2 S. 23] Деятели прогрессивно мыслящей части общественности и профессионального сообщества в тесной и неразрывной связи рассматривали принцип независимости и несменяемости судей. Они совершенно справедливо считали, что в условиях становления республиканского демократического правового государства для сохранения своей независимости судьи должны быть не сменяемы. Юридическое закрепление данных принципов чётко было закреплено в нормах статей 102 и 104 Веймарской конституции. Однако принцип несменяемости затрагивал только судей общих судов. Эти постановления не распространялись на коммерческих судей, шеффенов и присяжных. [3]

В соответствии со ст.2 конституции Веймарская республика представляла собой федеративное государство. Следовательно, допускалось различие в компетенции по вопросам юстиции между федеральным центром и отдельными субъектами федерации. Закон о судоустройстве от 1877г. предусмотрел, что государство должно было единолично определять и регулировать нормы материального и процессуального права, а также судоустройства. Это положение подтверждалось и нормами статьи 7 Веймарской конституции.

Во время судебной реформы проводимой под руководством министра юстиции Э. Эммингера в 1924 году предпринимались попытки несколько скорректировать виды суда. Однако они ничто не изменяли в общих положениях судоустройства. Суверенитет в вопросах правосудия был передан землям, под их юрисдикцию попадали и прокуратура, а также судебное управление. Из этого следовало право самостоятельно, устанавливать местонахождение судов и распределять судебные участки. В соответствии с этим, осуществлять исполнение судебных решений, проводить обыски и аресты, судебным исполнителям и представителям полиции было разрешено только в пределах одной земли. [4, S.1]

Разумеется, уже с середины двадцатых годов в Веймарской республике наметились стремления к переходу всей юстиции под юрисдикцию центральной власти. Это происходило, прежде всего, из практических соображений. [5, S.281]

Так как имперское министерство юстиции, которое отвечало за разработку судебных законов, не владело собственным фундаментом управления, то требующие много времени переговоры с судебными органами земли по существу содержания должны были проводиться при разработке проектов закона.

Это затрудняло эффективность законодательной деятельности. Кроме того, достигнутая с централизацией экономия юридической инстанции, верховных судов земли должна была вести к большей ясности в правовой системе.

Адвокат имперского верховного суда Солдан, в 1927г. в конце своей статьи, приходит к следующему выводу:" Таким образом, можно рассматривать вопрос унитаризма для юстиции только согласно унитаристской мысли, даже если по историческим и социальным причинам считать партикуляризм более высокой формой культурной национальной жизни, чем унитаризм." [6, S.2611]

Против централизации судоустройства выступали земли. С одной стороны, Пруссия и Бавария отказывались от передачи дальнейшей компетенции законодательства в государство. С другой стороны, не хотели обременять себя тем, чтобы регулировать организацию суда и персональные дела судебных служащих самостоятельно. Все же обсуждение велось дальше имперским правительством. В 1929 году государственный министр юстиции Коч-Весер объявлял централизацию юстиции главным заданием законодательства. При этом должно было учитываться мнение крупных земель. „Если та или иная немецкая страна, с учетом её (страны- Д.С.) особенных традиций или воззрений, еще не хочет участвовать в этом развитии, то все же лучше оставлять ей это особое положение, чем позволить разбиться о её сопротивление прогрессу. Так как прогресс должен развиваться от узости и запутанности к единству и ясности”. [7, S.3] Несмотря на усилия со стороны имперского правительства парламент отклоняет соответствующий законопроект снова. Вместе с тем все попытки централизовать юстицию Веймарской республики оставались без успеха.

Тот факт, что в Веймарской республике не удалось в полной мере осуществить планы глубокой централизации государственного организма, свидетельствовал о силе и жизнеспособности федеративной идеи в стране. Вместе с тем, нерешенность проблемы территориального переустройства и начавшийся в Германии процесс централизации основных сфер жизнедеятельности государства, темпы и масштабы которого не всегда учитывали особенности регионального развития, не способствовали превращению существовавшей в республике модели федерализма в фактор политической и социально-экономической стабильности веймарской демократии. Исключение представлял с 1878 существующий имперский верховный суд в Лейпциге. Имперский верховный суд непосредственно подчинялся имперскому министерству юстиции. Он должен был обеспечивать унифицированное истолкование права во всем государстве. Кроме того, суд

отвечал в первой и последней инстанции за определенные политические преступления.

Следующим аспектом, определяющим развитие германского судоустройства, является характеристика статуса судьи.

Как и раньше, судейское сообщество представляло собой группу специально обученных людей, ценности и взгляды которых сформировались еще в эпоху императора Вильгельма II. Большинство из них имели адвокатскую или судейскую практику в кайзеровской Германии. Часть из них занимались административной работой на муниципальном уровне или преподавательской деятельностью. По данным, опубликованным в статье Т.В.Евдокимовой, 55,36 % членов 20-ти кабинетов Веймарской Германии имели юридическое образование. [8, С. 170]

По статье 109 Веймарской конституции мужчины и женщины в республике имели равные гражданские права и обязанности. Поэтому в 1922 г. издаётся закон о допущении женщин к работе в органах судопроизводства, после этого женщины могли рассчитывать на получение профессии судьи. [9, S. S.573] Однако реализация этого закона на практике наталкивалась на серьёзные препятствия. Всё же в двадцатые годы некоторым женщинам, опираясь на нормы этого закона, удалось сделать карьеру судьи. [10, S. 130]

Судьи общей юрисдикции, как отмечалось выше, назначались пожизненно. Однако судья ввиду своего особенного правового положения отличался от общего чиновничества. Что само по себе, уже тогда таило ряд опасностей: "Судья получает от государства оклад, ему необходимо

подчиняться служебному надзору и вместе с тем, он подвержен влиянию управления юстиции настолько значительно, что существует опасность превращения его из независимого органа в зависимый орган." [11, S.80] Наряду с этими соображениями относительно опасности для судебной независимости из должностного подчинения играли роль и чисто материальные соображения.

Однако опасения вокруг независимости судей оказались необоснованными. Судьи в Веймарской республике так не зависели от государства как никогда прежде в немецкой истории. Все же судьи того времени не испытывали какого-нибудь уважения к республиканской форме правления, так как, она была связана для них с поражением в 1918г, последующей за ним революцией и с экономической нестабильностью послевоенных лет. Кроме того, по-новому должны были определяться цель и задачи судопроизводства в демократическом государстве, что вело к большой ненадежности у судей. Таким образом, не стоит, удивляется, что в этот переломный момент судейский корпус политизируется.

Отражение этого процесса наглядно было отражено, на страницах журнала " Die Justiz ", который издавался с 1925 консервативным Республиканским союзом судьи. [12, S. 306] Противоположную позицию занимал Немецкий союз судьи, который стремился к деполитизации правосудия. Судейский корпус был расколот.

Недоверие судей по отношению к республике нашло своё отражение, прежде всего, в критике качества законов, частоты изменений закона и запутанности права. Большинство из них считали законы, созданные представительными выборными органами, а не предложенные облеченным божественной властью монархом, не нейтральным инструментом, «а незаконнорожденными законами лжи». «Когда у власти находятся несколько партий, результатом становятся компромиссные законы. Они порождают путаницу в законодательной системе, они выражают противоречащие друг другу интересы правящих партий, они делают законодательство убогим. Все величественное сгинуло. Величие закона тоже».[13, S.24]

Одновременно юстиция подвергалась критике со стороны общественности. Критиковались, прежде всего, в прессе отдельные решения и из них делались выводы в отношении всего судейства. Отдельные авторы призывали к тому, чтобы конкретизировать судебную критику и объяснять ее

собственно политическими причинами. Кампания, начавшаяся во второй половине 20-х гг., была самой большой кампанией критики в истории германского права. Но цель не была достигнута. Из консервативных судей не удалось сделать поборников и защитников демократии. Провалилась попытка вытеснить их со службы и заменить республиканскими судьями. [8,С.174]

Падение роли юстиции в глазах общественного мнения в целом, порождало неуверенность в среде судейского корпуса в частности. Судейство колебалось между внутренней изоляцией и активным сопротивлением. Они были верны не республике и демократии, а тому абстрактному идеалу государства и порядка, который ассоциировался у них с эпохой империи. Поэтому в многочисленных политических процессах, возникавших из-за глубоких политических конфликтов в годы республики, судьи в подавляющем большинстве случаев принимали сторону праворадикальных преступных элементов. Правосудие постепенно политизируется. В связи с этим отдельно хотелось бы обратить внимание на существование такой структуры как особые суды.

Статья 105 конституции запрещала какие-либо чрезвычайные суды в Веймарской республике. Однако допускалось учреждение особых судов, которые должны были рассматривать особые предметы спора между представителями определенных групп в рамках компетенции чётко определенной законом.[3] Понятие особого суда в Веймарской конституции соответствует сегодняшней специальной юриспруденции. Один из первых специальных судов Веймарской республики создавался постановлением о специальных судах против нелегальной торговли и искусственного взвинчивания цен от 27 ноября 1919. В компетенцию этих судов входило рассмотрение дел по таким преступлениям как нелегальная торговля, ценовое ростовщичество и превышения предельной цены. Необходимые для этого судебные процессы сильно были упрощены. Однако этот тип суда имел только характер временный, обусловленный послевоенными трудностями и прекращали свою деятельность с 1 апреля 1924.

Уже статья 108 конституции предусмотрела учреждение верховного государственного суда Германской империи. Компетенция этого особого суда была определена специальным нормативным актом законом о государственном суде от 9 июля 1921.[14,S.905] Государственный суд служил для того, чтобы разбирали обвинения рейхстага против президента Германии и имперского правительства из-за виновного нарушения имперской конституции.

Следует отметить, что заседания суда носили эпизодический характер. В основном его заседания проходили совместно с Верховным судом в Лейпциге или имперским административным судом. В состав этого органа входили наряду с профессиональными судьями также и депутаты рейхстага, представители имперского совета и других политических партий.

Убийство министра иностранных дел Ратенау побуждало рейхстаг к тому, чтобы решать вопрос об образовании специального суда для защиты республики, его полномочия были определены в законах от 21 и 29 июля 1922г. [15,S. 585,673-674]

Государственный суд для защиты республики должен был преследовать угрожающие государству правонарушения как государственная измена и образование преступных объединений. Вместе с тем имперский верховный суд лишался статуса суда первой инстанции по подобным делам. § 27 закона от 21.07.1922г. устанавливал, что особая компетентность государственного суда распространялась и на те преступления, которые были совершены перед вступлением в силу закона. Этим они упростили для будущих правительств введение схожих репрессивных нормативно- правовых актов, направленных на защиту государства и разрушение центрального принципа правосудия «Нет нормы закона - нет наказания» (Nulla poene sine lege) прежде всего, состоящего в том, что ни для какого преступления нельзя определять наказание, не предполагавшееся во время совершения этого преступления.

В литературе того времени высказывались опасения, сущность которых заключалась в том, что государственный суд это не никакой не специальный

суд, а недопустимый политический чрезвычайный суд для защиты республики. Несмотря на эти возражения, государственный суд для защиты республики имел по преобладающему представлению характер законного специального суда на основе Веймарской конституции. Государственный суд для защиты республики существовал до принятия 31 марта 1926. закона ограничивающего его полномочия. Окончательно он был упразднён по закону от 2.06. 1927г.

Обычным судам не было особого дела до принципов, провозглашенных в Законе о защите Республики. Судьи практически всегда демонстрировали снисходительность по отношению к обвиняемым, если те заявляли, что действовали из патриотических убеждений, независимо от характера преступления.

В начале 30-х годов были приняты ряд репрессивных актов нарушавших центральные принципы гуманного и справедливого правосудия. Закон «О защите республики и умиротворении страны» (март 1930) позволил запретить ряд левых организаций вопреки ст. 124 Веймарской конституции, а также ввел такие нигде не разъясненные понятия, как «поношение» и «унижение» государства, что наказывалось в судебном порядке (то есть вводился судейский произвол). Чрезвычайный закон от 28 марта 1931 г. разрешил полиции запрещать собрания в случае, если есть подозрения, что эти собрания могут нанести вред «общественной безопасности или порядку» (к нацистам этот закон, конечно, не применялся). Чрезвычайный указ от 3 мая 1932 г. «О роспуске коммунистических безбожных организаций» запретил деятельность объединений атеистов. Закон «Против злоупотребления оружием» (март 1931 г.) был направлен против отрядов рабочей самообороны (по этому закону оружием признавался любой предмет - вплоть до пальто - использовавшийся для самозащиты). Указ Гинденбурга - фон Папена от 8 декабря 1931 г. ввел смертную казнь за убийство по политическим мотивам полицейского, военнослужащего или «содействовавшего им лица». Естественно, против нацистов этот закон ни разу применен не был. [16]

На основании, выхолащивания демократической сущности Веймарской конституции, а также на основании антидемократической, антиреспубликанской правоприменительной практики судов Веймарской республики всех уровней можно констатировать, что правосудие в стране превратилось в политическую юстицию. Извращение же германскими судами права и закона, двойные стандарты по отношению к политическим оппонентам с уклоном в сторону правых сил, юридическое оправдание насилия правых сил способствовало приходу к власти в Германии нацистов.

Изучение опыта Веймарской республики как образца первой германской демократии, явившейся своеобразным этапом модернизации политической жизни страны, представляет бесспорный интерес для западногерманской и отечественной историко-правовой науки. Существующие, на наш взгляд, параллели в политических, социальных, экономических, правовых, культурных сферах ФРГ и России доказывают не только историческое единство двух стран, но и помогает сейчас и в будущем найти выход из многих проблем при взаимной координации усилий.

Изучение германской истории государства и права - это действенная сила в корректировке и повышении эффективности положительно-социальных сторон российского реформирования на современном этапе.

Список литературы.

S. 125-136

parlamentarische Demokratie. Berlin .Walter de Gruyter Co 1928

http://www.documentArchiv.de/wr/1930/republikschutzgesetz.html

Об авторе

Денисов С.И. к. ист. наук, доцент кафедры теории и истории государства и права, Брянский государственный университет имени академика И.Г. Петровского

CONTINUITY AND REFORM IN GERMANY JUDICIAL SYSTEM IN 1919- 1932 GG.

S.I. DENISOV