Спросить
Войти
DOI: 10.24411/1814-5574-2018-10045
Исторические науки
Иеромонах Никодим (Хмыров)
РУССКАЯ ЗАРУБЕЖНАЯ ЦЕРКОВЬ О ГОЛОДЕ В РОССИИ И ИЗЪЯТИИ ЦЕРКОВНЫХ ЦЕННОСТЕЙ
в 1920-х годах
Статья посвящена реакции Русской Зарубежной Церкви на голод 1921-1922гг. в России. Использованы материалы «Церковных ведомостей» — официального журнала РПЦЗ, и протоколы Журналов заседаний Архиерейского Синода, хранящиеся в ГА РФ. Рассмотрена политика советской власти по отношению к Русской Православной Церкви в этот период, гонения на религию, изъятие церковных ценностей под предлогом помощи голодающим, использование представителей обновленческих течений в целях дискредитации «Тихоновской Церкви». «Церковные ведомости» регулярно печатали воззвания Патриарха Тихона, обращения к главам христианских Церквей, выдержки из центральных советских газет, «агентурные данные» из России, создавая целостную и многостороннюю картину событий. В Журналах заседаний содержится информация о приходских (кружечных) сборах, о привлечении средств благотворителей самых разных сословий и конфессий, об отправке посылок в Россию и поддержке конкретных людей.
В 1990-е, в связи с открытием российских архивов, появилось несколько значимых публикаций на тему изъятия церковных ценностей в России в 1920-х гг.1 Важнейшим из них стал двухтомный сборник Актов Святейшего Патриарха Тихона, увидевший свет в 1994 г. Он был составлен по материалам архива советского художника Михаила Губонина, который с 1920-х гг. собирал свидетельства о положении Патриарха Тихона и Русской Церкви. Как отмечал церковный историк Александр Мазырин, «время и место составления этого выдающегося сборника все же сказались на его содержании. Возможности, которыми располагал М. Е. Губонин, были достаточно ограниченными. По этой причине некоторые церковные документы (особенно связанные с деятельностью заграничных ветвей Русской Православной Церкви) отсутствуют в „Актах..." вовсе» [Мазырин, 2006]. Сегодня у нас есть возможность дополнить историю этого вопроса материалами из Журналов заседаний Архиерейского Синода РПЦЗ и его официального печатного органа — журнала «Церковные ведомости».
Журнал «Церковные ведомости» издавался с 1922 по 1930 г. при Архиерейском Синоде Русской Православной Церкви за границей, под редакцией Е. И. Махароблид-зе. В журнале публиковались послания Соборов и Синода Зарубежной Церкви, Определения Соборов, указы и другие документы. «Публикация в журнале Архиерейского Синода в 1922 г. важнейших документов московского ВЦУ, возглавляемого Патриархом Тихоном, — указа № 362 и указа № 348 (349), давала возможность зарубежным исследователям истории Русской Церкви полнее осмыслить ее непростой путь. Между
Иеромонах Никодим (Хмыров Денис Владимирович) — кандидат исторических наук, кандидат богословия, секретарь Ученого совета Санкт-Петербургской духовной академии, доцент кафедры социальных и гуманитарных наук Университета ИТМО (hmyrovdenis@mail.ru).
тем, в России эти документы были опубликованы значительно позже», — отмечает исследователь [Кашеваров, 2008, 54].
Кроме официальных документов, «Церковные ведомости» печатали различные свидетельства о религиозной жизни в Советском Союзе, получаемые из разных источников. Секретарь Сербского патриарха Варнавы В. А. Маевский писал, что редактор журнала Е. И. Махароблидзе «не только сохранил, но и углубил свои русские связи и, невзирая на все трудности, поддерживал сношения со многими представителями епископата и духовенства в СССР» [Маевский, 1966, 135]. Это представляется тем более важным, если учитывать тот факт, что до начала 1930-х гг. Московская Патриархия не имела своего печатного органа — лишь к 1931г. митрополит Сергий добился разрешения на издание «Журнала Московской Патриархии».
«Церковные ведомости» очень быстро отзывались на самые острые темы, регулярно и последовательно освещая положение Православной Церкви в России, компанию по дискредитации Патриарха Тихона, действия представителей разнообразных обновленческих течений и трагическую ситуацию с голодом в России 1920-х гг.
Вспомним «политическую хронологию» (и политическую подоплеку) событий, связанную с изъятием церковных ценностей.
По мнению современного исследователя, в 1920-х гг. советской властью было организовано четыре массовые кампании против православия: «Первая — ноябрь 1917 года — 1919 год: начало закрытия монастырей, некоторых храмов, реквизиция их имущества, лишение Церкви прав юридического лица и др. Вторая — 1919-1920 годы: вскрытие святых мощей, лишение духовенства политических прав. Третья — начиная с конца 1920 года: раскол Православной Церкви, ее „разложение" изнутри. И четвертая — с начала 1922 года: разграбление, или, употребляя ленинский термин, „очищение" всех церквей и расстрел при этом максимального числа православных священнослужителей» [Латышев, 1996, 147].
Но все это не носило еще всеобъемлющего характера, реквизиции коснулись только некоторых храмов. К середине 1921г. было также национализировано более 600 монастырей. В целом же «кавалерийская атака» на Православную Церковь потерпела неудачу. Большая часть населения страны считала себя верующими, продолжала посещать храмы, отмечать религиозные праздники. Показательный пример приводит в своей книге А. Г. Латышев: «В Биографической хронике деятельности вождя впервые приведено его письмо особоуполномоченному Совета Обороны по топливным главкам А. Эйдуку, отправленное 25 декабря 1919 г. В первой части письма — анализ сводок по погрузке дров в вагоны. Ленин недоволен снижением погрузки за неделю, на которую приходится 19 декабря — православный праздник „Николин день" — день святителя Николая-чудотворца. Заключительный пункт письма: 3) мириться с Николой глупо... Немедленно нужны экстренные меры. <...> Но если обратиться к подлиннику письма, то вместо отточия после слова „глупо" прочитаем: „надо поставить на ноги все чека, чтобы расстреливать не явившихся на работу из-за Николы". Можно только предполагать, скольким нашим соотечественникам стоила жизни привычная для них неявка на работу в церковный праздник» [Латышев, 1996, 156].
Значимым поводом для усиления гонений на Православную Церковь стал голод начала 1920-х гг., вызванный в первую очередь политикой «военного коммунизма». Первый материал о голоде в «Церковных ведомостях» появился уже во втором номере
журнала (1922, № 2). Это было обращение митрополита Антония, председателя Высшего Русского Церковного Управления за границей. В нем, в частности, говорилось:
Страшный голод в России дошел до крайних пределов; недавно еще по низовьям Волги ели собак, а теперь уже едят человеческие трупы; едят и живых детей, едят их собственные матери. Сбываются слова библейского проклятия: «Жена будет безжалостным оком смотреть на мужа своего и не даст ему отведать плоти новорожденных детей своих, но сама будет тайно пожирать их» (Второзаконие 28 и 32). Находятся, однако, добрые люди, которые при помощи делателей Красного Креста вывозят русских детей из голодающих местностей заграницу и раздают в сердобольные семейства на воспитание. Так делается и в Бельгии, Чехии, и в Англии, и в некоторых других странах. Спасибо им.
Однако если таким способом будет сохраняться телесная жизнь православных младенцев, то можно ли надеяться, что они не будут потеряны для Христовой Церкви и для душевного спасения? Вероятно, большинство их десятками тысяч примут веру своих воспитателей и либо никогда не возвратятся на Русь, либо возвратятся иноверцами. Вот и подумайте, православные христиане, сербы, греки, румыны, болгары, арабы, все прочие православные народы, не ляжет ли на души ваши часть тяжкой ответственности перед Богом за потерянные для Царства Божия младенческие души? <...>
Приписка: «Убедительно прошу все газеты, издаваемые среди православных народов, перепечатать воззвание на родном их языке: голод будет в России продолжаться и делаться еще более ужасным, ибо там нечего будет сеять весною, и не на чем пахать, так как все лошади, волы и коровы давно съедены или проданы».
В этом обращении заметен не только призыв к практической помощи и очень здравый взгляд на реальное положение вещей: «голод в России дошел до крайних пределов», «голод будет продолжаться и делаться еще более ужасным», — но и акцент на духовной ответственности верующих за воспитание спасенных детей.
Русская Зарубежная Церковь уже в 1921г. приняла активное участие в сборе средств для помощи голодающим, о чем мы находим сведения в Журналах заседаний Архиерейского Синода. В некоторых случаях эти средства временно использовались на другие церковные нужды. Из сумм на голодающих иногда выделялись средства для помощи конкретным лицам за рубежом. Так, на первом заседании 1922 г. слушали «словесный доклад Председательствующего Синода Высокопреосвященного Митрополита Антония о тяжелом материальном положении прибывшего из России заслуженного Профессора Петроградской Духовной Академии Н. Н. Глубоковского» и постановили «выдать из сумм голодающих профессору Глубоковскому одну тысячу (1000) динар» (ГАРФ. Ф. 6343. Оп. 1. Д. 24. Л. 1). Подобные просьбы удовлетворялись не всегда, но в большинстве случаев.
В 1924 г. член Всероссийского Церковного Собора капитан I ранга А. Свечин просил «об оказании ему материальной помощи в его крайней нужде путем выдачи взаимообразно некоторой суммы»: «По вниманию к мотивам, изложенным в прошении Члена Всероссийского Церковного Собора А. А. Свечина, выдать ему из сумм голодающих взаимообразно одну тысячу (1000) динар, с обязательством возврата их путем ежемесячных взносов». Это сообщение, как мы видим, относится уже к 1924 г., и следует отметить, что РПЦЗ продолжала оказывать помощь голодающим не только в 1921-1922гг., но и в следующих. В 1924 г. в № 17-18 «Церковных ведомостей» была напечатана грамота Архиерейского Синода к главам Автокефальных Церквей с призывом о помощи голодающему населению России:
Вновь на Россию надвигается страшное бедствие — голод. По советским газетам, уже сейчас объявлены неблагополучными по урожаю губернии: Самарская, Саратовская, Воронежская, Царицынская, Астраханская, Ставропольская,
Харьковская, Екатеринославская, области: Терская и Войска Донского. А по полученным из России сведениям, положение в России в этом отношении рисуется еще хуже. <...>
Мы не будем описывать всех мучений и страданий русских православных людей от этого нового бича. Вам понятно и без наших пояснений, но скажем одно: по полученным из России сведениям, надвинувшийся уже голод обещает размерами своих ужасных последствий превзойти голод 1921-1922 гг. Советская же власть, точно заинтересованная в наибольшем истреблении русского православного народа, не только не принимает мер к прекращению или уменьшению голода, а наоборот, старается отягчить его путем вывоза из России недостающего и для русского народа хлеба заграницу.
<...> Архиерейский Синод Русской Православной Церкви заграницей обращается к Вашему Святейшеству с покорнейшей просьбою: помогите голодающим в России русским людям путем привлечения возлюбленной паствы Вашей к денежному сбору на помощь этим несчастным обреченным. Сборы эти можно было бы направлять в Россию через наш Архиерейский Синод, если Ваше Святейшество не найдете иного способа оказания помощи непосредственно на местах.
Помощь оказывалась конкретным лицам не только за рубежом. 15 марта 1923 г. было удовлетворено прошение протоиерея церкви Штаба Главнокомандующего Русской армией В. Виноградова «с ходатайством об оказании бедствующему в России б. Ректору Харьковской Духовной Семинарии протоиерею Иоанну Знаменскому с семьей материальной помощи для вывоза его из России»: «Разрешить выдать в пособие протоиерею Знаменскому на выезд из России из сумм голодающих одну тысячу (1000) динар, но лишь тогда, когда будут удовлетворены все прошения о посылках голодающим в России, стоящие на очереди, об удовлетворении коих ожидают заинтересованные лица (курсив мой. — Д.Х.)» (ГАРФ.Ф.6343. Оп.1. Д.38. Л. 3об.). Как видно из приведенной цитаты, Архиерейский Синод РПЦЗ регулярно отсылал помощь голодающим в Россию.
В декабре 1922 г. на заседании слушали доклад архимандрита Виталия со сметою расходов, потребных на приобретение синодальной типографии. Одобрив смету, разрешили выдать на оборудование синодальной типографии пятнадцать тысяч (15 000) динар из сумм на голодающих с тем, чтобы в течение 6 месяцев сумма эта была погашена из сумм Синода (ГАРФ. Ф. 6343. Оп. 1. Д. 33. Л. 1).
Представляет интерес заслушанное 29 марта 1923 г. суждение о выдаче чинам Синодальной канцелярии наградных к празднику Св. Пасхи: «Выдать из синодальных сумм на наградные чинам Синодальной Канцелярии одну тысячу пятьсот (1500) динар и из сумм на голодающих двести (200) динар, на вознаграждение служащих в Франко-Сербском Банке барышень за труды их по отправке от Синода посылок голодающим в России. О чем, к исполнению, в Казначейскую Часть Синодальной Канцелярией передать выписку из сего определения» (ГАРФ. Ф. 6343. Оп. 1. Д. 39. Л. 2 об.). Мы видим здесь довольно скромные траты на организацию самой кампании — и это также показывает разительный контраст с государственной кампанией в России.
Но вернемся к событиям в Республике Советов. Высшая церковная власть, находясь юридически уже вне закона (так как была запрещена ее благотворительная, миссионерская и миротворческая деятельность), предпринимала все возможные меры для помощи голодающим людям. В августе 1921 г. по инициативе Патриарха Тихона были созданы Всероссийский и епархиальные церковные комитеты для помощи голодающим, организован сбор средств. К февралю 1922 г. Церковь собрала в помощь голодающим более 9 миллионов рублей.
К 1921г. относятся несколько известных воззваний Патриарха Тихона о помощи голодающим: «Воззвание Святейшего Патриарха Тихона „К народам мира и к православному человеку" по поводу голода в России» (лето), «Послание Святейшего Патриарха Тихона, адресованное Восточным Патриархам, папе Римскому, архиепископу
Кентерберийскому и епископу Нью-Йоркскому о помощи голодающим Поволжья» (август), «Письменное обращение Святейшего Патриарха Тихона к гражданским властям по вопросу об организации Всероссийского церковного комитета по оказанию помощи голодающему населению Поволжья» (также август), «Проект воззвания Святейшего Патриарха Тихона к православному населению страны о помощи голодающим Поволжья, представленный им в Помгол для согласования» (декабрь).
Леденящие душу ужасы мы переживаем при чтении известий о положении голодающих: «Голодные не едят уже более суррогатов, их давно уже нет». Падаль для голодного населения стала лакомством, но этого лакомства нельзя уже более достать. По дорогам и оврагам, в снегу находят десятки умерших голодных. Матери бросают своих детей на мороз. Стоны и вопли несутся со всех сторон. Доходит до людоедства. Убыль населения от 12 до 25%. Из тринадцати миллионов голодающего населения только два миллиона получают продовольственную помощь (Известия ВЦИК Советов, № 5, 22 г.).
Необходимо всем, кто только может, прийти на помощь страдающему от голода населению. <...>
Учитывая тяжесть жизни для каждой отдельной христианской семьи вследствие истощения средств их, мы допускаем возможность духовенству и приходским советам, с согласия общин верующих, на попечении которых находится храмовое имущество, использовать находящиеся во многих храмах драгоценные вещи, не имеющие богослужебного употребления (подвески в виде колец, цепей, браслет, ожерелье и другие предметы, жертвуемые для украшения святых икон, золотой и серебряный лом), на помощь голодающим. <...>» (Русские патриархи.).
В то же время трагические обстоятельства 1921-1922 гг. для советского правительства послужили поводом усилить гонения на религию.
Вскоре после издания декрета Патриарх Тихон написал на имя председателя Президиума ВЦИК Калинина (так как формально инициатива изъятия исходила от ВЦИК) запрос. Не получив ответа, Патриарх 15 (28) февраля 1922 г. обратился к верующим с воззванием, ставшим впоследствии широко известным, в котором подверг осуждению вмешательство ВЦИК в дела Церкви.
Это воззвание уже летом было напечатано в «Церковных ведомостях», в № 6-7 за 1922 г.:
Среди тяжких бедствий и испытаний, обрушившихся на землю нашу за наши беззакония, величайшим и ужаснейшим является голод, захвативший обширное пространство с многомиллионным населением. Еще в августе 1921 года, когда стали доходить до нас слухи об этом ужасающем бедствии, мы, почитая долгом своим прийти на помощь страждущим духовным чадам нашим, обратились с посланиями к главам отдельных христианских церквей (Православным Патриархам, Римскому Папе, Архиепископу Кентерберийскому и Епископу Нью-Йоркскому) с призывом, во имя христианской любви, произвести сборы денег и продовольствия и выслать их вымирающему от голода населению Поволжья. Тогда же был основан Всероссийский Церковный Комитет помощи голодающим. Во всех храмах и среди отдельных групп верующих начались сборы денег, предназначавшихся на оказание помощи голодающим. Но подобная церковная организация была признана Советским Правительством излишней, и все собранные суммы потребованы к сдаче (и сданы) правительственному комитету. Однако в декабре предложено начать, при посредстве органов церковного управления (Св. Синода, Высшего Церковного Совета, Епархиального Совета, Благочинного и церковно-приходского совета) сборы деньгами и продовольствием для оказания помощи голодающим.
Желая усилить возможную помощь вымирающему от голода населению Поволжья, мы нашли возможным разрешить церковно-приходским советам и общинам жертвовать на нужды голодающих драгоценные церковные украшения и предметы, не имеющие богослужебного употребления — о чем и оповестили православное население 6/19 февраля с. г. особым воззванием, которое было разрешено правительством к напечатанию и распространению среди населения. Но вслед за этим, после резких выпадов в правительственных газетах по отношению к духовным руководителям Церкви, 13/26 февраля ВЦИК, для оказания помощи голодающим, постановил изъять из храмов все драгоценные церковные вещи, в том числе и священные сосуды и проч. богослужебные церковные предметы. С точки зрения Церкви подобный акт является актом святотатства, и Мы священным Нашим долгом почли выяснить взгляд Церкви на этот акт, а также оповестить о сем верных духовных чад Наших.
Мы допустили, ввиду чрезвычайно тяжких обстоятельств, возможность пожертвования церковных предметов, не освященных и не имеющих богослужебного употребления. Мы призываем верующих чад Церкви и ныне к таковым пожертвованиям, лишь одного желая, чтобы эти пожертвования были откликом любящего сердца на нужды ближнего, лишь бы они действительно оказывали реальную помощь страждущим братьям нашим. Но Мы не можем одобрить изъятия из храмов, хотя бы и через добровольное пожертвование, священных предметов, употребление коих не для богослужебных целей воспрещается канонами Вселенской Церкви и карается Ею как святотатство — миряне отлучением от Нее, священнослужители — извержением из сана (73-е правило Апостольское, 10-е правило Двукратного Вселенского Собора).
Смиренный Тихон, Патриарх Московский и всея России.
Текст воззвания, напечатанного в «Церковных ведомостях», полностью совпадает с текстом, приведенным в «Актах Святейшего Патриарха Тихона.». В нем Патриарх Тихон кратко излагает историю взаимоотношений с советским правительством по поводу помощи голодающим и ссылается на два своих прежних обращения — летом 1921 г. к главам христианских Церквей, и недавнее, от 6 февраля 1922-го, в котором разрешалось передавать церковные драгоценности на нужды голодающих,
причем подчеркивалось, что инициатива исходила от самой Церкви и была добровольной. Патриарх Тихон перечисляет меры, принятые Церковью: сборы денег от со-верующих за рубежом, образование Комитета помощи голодающим, затем сдача денег государству и новая кампания по сбору средств: в декабре — приходские пожертвования, в феврале — передача церковных драгоценностей. Особо Патриарх подчеркивает «возможность пожертвования церковных предметов, не освященных и не имеющих богослужебного употребления». Это условие, как мы знаем, было проигнорировано, и уже через несколько дней советское правительство издало указ об изъятии всех церковных драгоценностей без исключения, что Патриарх Тихон в допросе на суде расценил как нарушение существовавших договоренностей: «Потом через несколько дней, когда воззвание было напечатано, — дней через пять — вышел уже декрет ЦК о том, чтобы отбирать все. Это показалось нам странным: с одной стороны, ведется соглашение с нами, с другой — за спиной выпускают декрет о том, чтобы все отбирать, и уже ни о каких соглашениях нет речи» (Акты, 1994, 195).
После изъятия большевиками церковных ценностей западный рынок обогатился принадлежностями не только церковных облачений, св. образов, но и самих священных сосудов.
Витрины ювелирных и разного рода комиссионных магазинов пестрят святыми образами, тут же, рядом с какой-либо табакеркой или безделушкой, зачастую стоят и священные сосуды, еще так недавно служившие для принесения величайшей бескровной жертвы. <...>
Автор этих строк, как церковный староста, лично принимал на хранение в церковь один из воздухов к св. сосудам, отобранный (на так наз. толкучке Константинопольского базара) группой возмущенных русских людей у продавца-комиссионера иудейского происхождения. <...>
Не медля ни минуты, понесем свои жертвы, и особенно каждый раз после Богослужения, выходя из храма, внесем в меру возможности свою скромную лепту на выкуп из рук торгашей наших святынь. <...>.
О попытках православного населения как-то компенсировать Церкви понесенные потери есть любопытная заметка в № 13-14 за 1924 год. В рубрике «Положение Св. Патриарха Тихона и Русской Православной Церкви в России» приводится интересный факт:
В связи с выпуском в обращение советского разменного серебра и постепенным исчезновением серебряного билона с рынка, советская финансовая администрация сделала любопытное наблюдение, свидетельствующее о настроениях в советской России. Дело в том, что, как оказывается, в населении установилось убеждение, что билон вычеканен из серебра, попавшего к большевикам после изъятия церковных ценностей. Поэтому население считает долгом вернуть отнятое у Церкви серебро Церкви же. Во время тарелочных сборов в храмах на блюдо падает только серебряный билон. Явление это наблюдается повсеместно, и уже вызвало со стороны коммунистической власти соответствующую пропаганду с целью противодействия собиранию серебра для Церкви.
Последствия кампании по реквизиции церковных ценностей еще долго давали о себе знать. Так, в № 3-4 за 1925 г., в обзоре о положении Патриарха Тихона и Православной Церкви в советской России, были опубликованы новые сведения:
По сообщению большевистского агентства «РОСТА», «в подвалах Киево-Печер-ской Лавры случайно были обнаружены крупные ценности, запрятанные во время изъятия церковных ценностей в 21 году. Найдено несколько пудов золота, 110 пудов серебра, 360 брил. и т. д. Общая ценность найденных вещей достигает 850 000 руб. Сверх того, были найдены ценные бумаги дореволюционного времени на номинальную сумму в несколько миллиардов рублей (на большевистские деньги). Сверх того, была обнаружена контрреволюционная переписка зарубежного духовенства, пересылавшаяся при посредничестве Патриарха Тихона». Советская печать обвиняет Патриарха Тихона в том, что лаврские ценности были укрыты по его распоряжению, и говорит, что найденная в Лавре переписка устанавливает связь Патриарха с эмиграцией, в частности с Митрополитом Антонием, наличность хорошо организованной политической агентуры и постоянное снабжение эмиграции политическими сведениями. <...>
Заканчивая настоящий обзор, мы хотим отметить, что наравне со всеми религиями терпит страшные гонения и старообрядческая Церковь. И у нее отобраны ценности. Так, в Москве на Рогожском кладбище отобрали ценностей на 60 пуд. В Петрограде на Громовском кладбище 2 пуда. Монастыри все закрыты или уничтожены. <...>.
Итак, «Тихоновская Церковь», равно как Русская Зарубежная Церковь, старалась всеми возможными средствами оказать помощь голодающим в России, но при этом проявляла последовательную твердость в том, что касалось изъятия священных предметов богослужения. Поэтому советское правительство в этом вопросе было вынуждено прибегнуть к помощи так называемых обновленцев.
«Для дискредитации и внесения раскола в Церковь планировалась широкомасштабная кампания в пользу изъятия со стороны священников-обновленцев, — отмечает исследователь. — <...> Проводилась под руководством Ленина и Троцкого интенсивная работа по расколу Церкви» [Латышев, 1996, 171]. 14 мая 1922 г. Троцкий направил Ленину и другим членам Политбюро по этому вопросу подробный документ. Его основная мысль заключалась в том, чтобы с помощью центральных газет, «Правды» и «Известий», обострять внутрицерковную борьбу: «.не толкать обе стороны к сближению, а, наоборот, дать возможность борьбе развернуться в самой яркой и решительной форме» [Латышев, 1996, 169].
Представители Архиерейского Синода РПЦЗ внимательно читали советскую прессу (так же как и Патриарх Тихон, о чем он сказал на суде 1922 г.: «.конечно, я читаю газеты. Я не дерево и не камень» (Акты, 1994, 197)) и представляли читателям выдержки из «программных статей» центральных российских газет, а также характерные заметки. Так, в № 5-6 за 1923 г. помещена цитата из советской газеты «Известия» о том, что образовавшаяся в России параллельно «Живой Церкви» «Свободная Трудовая Церковь» выпустила следующее обращение:
Ликвидация последствий голода требует огромных средств. Эти средства можно получить изъятием всех остающихся золотых и серебряных предметов культа и передачей их в соответствующие учреждения. Кроме того, наличие ценностей в домах молитвы означает фетишизм и способствует эксплуатации темного религиозного сознания и утверждает мещанское благочестие лавочников. Во имя свободы сознания, разума и совести свободная трудовая церковь обращается к мирянам и к духовенству церкви православной и др. исповеданий с горячим призывом проявить реально поддержку советской власти путем передачи всех церковных ценностей до колоколов включительно в соответствующее учреждение. Для осуществления этого свободная трудовая церковь постановила:
Любопытна логика этой заметки. В начале указана цель, под которую подводится «идеологическая база»: фетишизм, эксплуатация, мещанство. Мы видим характерные приметы мышления того времени: на смену религии (в полном соответствии с «материалистическим подходом») должна прийти наука (метеорологические пункты на месте колоколен), внешний вид священнослужителей должен стать «общечеловеческим» (то есть одинаковым, уравнительным с другими «гражданами» — вспомним официальное обращение властей к Патриарху Тихону: «гражданин Белавин»), в тексте использован советский новояз (выкинутые лозунги, прогрессивное духовенство, половинчатые меры).
Как мы видим, высшие церковные иерархи за границей проявляли большую информированность о делах в России и старались донести важные сведения до читателей.
В качестве одной из причин гонений на Церковь в 1922 г. исследователи называют международное положение советского государства, а именно Генуэзскую конференцию, которая должна была начаться 10 апреля, и влияние русской эмиграции на мнение глав светских и религиозных организаций во всем мире. «После Генуи окажется или может оказаться, что жестокие меры против реакционного духовенства будут политически нерациональны, может быть даже чересчур опасны», — говорил Ленин [Латышев, 1996, 170]. В случае признания Советской России западные страны могли потребовать прекращения церковных репрессий. Изъятие церковных ценностей под видом борьбы с голодом должно было заставить замолчать также представителей русской эмиграции.
Подводя финансовые итоги кампании по изъятию церковных ценностей, стоит отметить, что советское правительство и не планировало направлять их на закупку продовольствия для голодающих. Ленин указывал, что на эти средства необходимо «создать фонд. Без этого никакая государственная работа вообще, никакое хозяйственное строительство в частности и никакое отстаивание своей позиции в Генуе в особенности совершенно немыслимы. Взять в свои руки этот фонд в несколько сотен миллионов золотых рублей (а может быть, и несколько миллиардов) мы должны во что бы то ни стало. А сделать это с успехом можно только теперь» [Латышев, 1996, 170].
По оценкам некоторых историков, советское государство под предлогом помощи голодающим изъяло только в 1922 г. церковных ценностей на четыре с половиной миллиона золотых рублей. Часть золота и драгоценностей была попросту разворована, о чем свидетельствуют суды, прошедшие над сотрудниками Гохрана2. На покупку продовольствия из них было потрачено около одного миллиона. Все остальные деньги пошли главным образом на «разжигание мировой революции». Большая часть ценностей (представляющая не только богослужебную, но и культурную и художественную ценность) пошла в переплавку, а полученные с продажи деньги были потрачены на проведение самой кампании: антицерковную агитацию, техническое обеспечение (транспорт, грузчики, упаковочные материалы и т. п.), сверхсметные ассигнования и т. д. [Покровский, 1994, 199].
Другие исследователи приводят еще более впечатляющие цифры: «Комиссия при Президенте РФ по реабилитации жертв политических репрессий изучила массу
архивных документов по рассматриваемой проблеме, на основе чего ее председатель Александр Яковлев на пресс-конференции 27 ноября 1995 года сообщил: „<...> В начале 20-х годов, под предлогом помощи голодающим Поволжья, было изъято церковных ценностей на два с половиной миллиарда золотых рублей (курсив мой. — Д.Х.). Однако на покупку продовольствия, по нашим данным, ушел только один миллион. Остальные деньги осели на зарубежных счетах партийных боссов или были направлены на нужды мировой революции"» [Латышев, 1996, 171].
Итак, Русская Зарубежная Церковь в первые же годы своего существования, сама находясь в стесненных обстоятельствах (материальные трудности паствы и самой Церкви, необходимость выживать в «чужом» социально-культурном окружении и др.), всячески пыталась оказать помощь голодающим соотечественникам. Это делалось несколькими способами: с помощью обращений к главам христианских Церквей всего мира, путем приходских (кружечных) сборов, благодаря привлечению средств благотворителей самых разных сословий и конфессий. Стоит отметить и весьма скромную «организационную себестоимость» кампании по сбору средств за рубежом, в отличие от подобной кампании в России. Другой важной миссией было информирование мировой общественности о реальных событиях, связанных с голодом в России в 1921-1922 гг. и изъятием церковных ценностей, развенчание попыток дискредитации Патриарха Тихона (в том числе с помощью представителей обновленческих течений). В журнале публиковался большой объем разноплановой и разносторонней информации, которую европейский читатель не мог получить из других источников.
Перестройка церкви под общежитие. Город Вяземский. Здесь и далее представлены материалы фотогалереи «Вандализм. Изъятие церковных ценностей», прошедшей в рамках X Церковно-общественной выставки-форума «Православная Русь — к Дню народного единства. Русская Православная Церковь — итоги двадцатилетия: 1991-2011 годы»
Папки с подписями рабочих, требующих закрытия церкви Богоявления по Б. Дорогомиловской улице. Москва, 1936 г.
Источники и литература
Источники
4. Церковные ведомости — Церковные ведомости. Сремски Карловци. 1925. № 3-4; 1927. №3-4, № 11
