ЕЩЕ РАЗ О СУЩНОСТИ ИНТЕЛЛИГЕНЦИИ

Ученые записки Таврического национального университета им. В.И. Вернадского Серия «Философия. Социология». Том 21 (60). № 2, 2008. С. 221-228

УДК 1: 316.3+058.237

ЕЩЕ РАЗ О СУЩНОСТИ ИНТЕЛЛИГЕНЦИИ A.A. Трофимов

В статье рассматривается феномен «интеллигенции», сквозь критику двух подходов советских и российских авторов которые продолжают борьбу за толкование и использование данного понятия.

Интеллигенция, ее генезис, свойства, характеристики - все это продолжает интересовать многих и многих исследователей, как на постсоветском пространстве, так и зарубежом.

Целью статьи является желание показать, как после Советского периода отечественные исследователи продолжают борьбу за толкование и использование понятия «интеллигенция». Задачи: рассмотреть подходы советских, российских авторов к интеллигенции; сравнить и обнаружить возможные соприкосновения и переклички. Объектом статьи является интеллигенция. Предметом — подходы различных авторов к интересующей нас социальной группе.

Термин «интеллигенция», в России упоминается уже в 30-х гг. XIX века и обозначает европейски образованного человека [1, с. 303]. Сама актуальность интеллигенции может рассматриваться как отдельная проблема. Интерес к данному социальному феномену постоянно поддерживается плюрализмом мнений и интерпретаций на протяжении всего существования самого использования этого слова. Является ли интеллигенция сугубо русским явлением?; служит ли она на благо народа?; кого можно назвать типичным представителем? - вот несколько типичных вопросов, которые оказываются исторически связанными с размышлениями над феноменом интеллигенции.

В России, в городе Иванове, создано целое НИИ по интеллигентоведению. Из года в год, находя все новое, защищаются кандидатские и докторские диссертации по этой теме. В данной статье, мне бы хотелось вернуться к сущности употребления слова «интеллигенция», приводя различные примеры по поводу его трактовок. В тоже же время данная статья не претендует, на сколько то ни было полное истолкование феномена интеллигенции.

Подобная трудность в определении возникла не сегодня. Начиная с конца XIX века, можно было услышать в обществе диаметрально противоположные высказывания по поводу отечественной интеллигенции. Если брать политический аспект, то партии, борясь за собственный проект будущего страны, используют данный термин в своих интересах, подразумевая под этим словом образованных людей, которые способны поддержать «правильное» будущее. Когда же говорят о моральной составляющей данного феномена, то об интеллигенции вспоминают, когда хотят подчеркнуть достоинства (или недостатки) какого-либо человека.

употребляя слово интеллигентность как качество человека.

Но часто, к слову подходят одновременно с двух сторон, с политической и моральной. Таким ярким примером может послужить сборник «Вехи», вышедший в Санкт-Петербурге в 1909 году. Авторы сборника заявляли о том, что собрались «под одной обложкой» для того, чтобы исследовать мировоззрение отечественной интеллигенции как источника революции 1905 года.

Вокруг сборника разгорелась бурная дискуссия, которая проявила позиции различных политических течений России по вопросу о месте и роли интеллигенции не только в революции 1905-1907гг., но и в общей истории России. Критика в основной своей массе носила негативный характер. А самих участников сборника, нередко называли ренегатами, изменниками идеалам революции, демократии и общественного прогресса.

После выхода «Вех», основные политические партии того времени посчитали необходимым выпустить собственный сборник, посвященный теме интеллигенции. Кадетский сборник назывался «Интеллигенция в России», сборник эсеров назывался «"Вехи" как знамение времени». Большевики и В. Ленин ограничились отдельными статьями по данной проблеме (см. В. Ильин (Ленин В.И.) О "Вехах" // Новый день №15, 13.12.1909).

Точка зрения веховцев на интеллигенцию было на тот период лишь одним из таких же мнений, и, судя по бурной реакции, это мнение не было на тот момент распространенным среди общественной мысли России.

Веховцы говорили о необходимости изменение вектора направленности действий у отечественной интеллигенции, с внешнего неустройства, на внутреннее духовное и культурное изменение. Можно сказать, что именно с тех пор различные авторы, обратились к истории интеллигенции, относя к первым русским интеллигентам Максима Грека (Д. Лихачев), Михаила Бакунина (П. Струве).

При советской власти многовекторность мнений по отношению к интеллигенции в общественных спорах перестает существовать и на смену плюрализму приходит марксистская методология, которая, как говорили ее сторонники, опиралась на ленинский концепт.

Сам В. Ленин, включал в интеллигенцию «... всех образованных людей, представителей свободных профессий вообще, представителей умственного труда (brain worker, как говорят англичане) в отличие от представителей физического труда» [2, с. 309 прим.].

Говоря о ленинском отношении к интеллигенции, о том, что происходило в последствии с употреблением данного понятия (при И. Сталине, и далее), следует оговориться. Употребление термина «интеллигенция» до Октябрьской революции В. Лениным было не таким однозначным (резко негативным), как это было после революции 1917 года. При И. Сталине, в официальной литературе слово «интеллигенция» прошло свою реабилитацию и постепенно стало использоваться в нейтральном ключе.

Это выражалось в том, что появляется сам термин "советская интеллигенция" (см. Калинин М.И. О советской интеллигенции). О создании этого слоя говорится в отчетном докладе ЦК ВКП(б) XVII партийному съезду (см. Сталин И.В. Отчет XVII

съезду партии, с. 176-177). Как пишет финский исследователь, реабилитируя интеллигенцию, Сталин добивался «поддержки нового советского среднего класса, удовлетворяя материальные и до некоторой степени духовные интересы» [3, с. 235].

Марксистское употребление термина «интеллигенция», после В. Ленина основывалось на классовом подходе к строению обществу. Время менялось, и трансформировалось употребление слова. Параллельно, вместе с советским использованием слова, в диссидентских кругах существовало собственное виденье интеллигенции.

В 80-90-х гг. XX века, в советско-российской общественной мысли обострился интерес к феномену русской интеллигенции. Интересным оказывается тот факт, что стали появляться люди, которые брали на себя ответственность рассуждать об интеллигенции и называть какую-то точку зрения «правильной», а какую-то «не правильной», опозиционируя официальному, марксистскому подходу.

Начну с представителей «классической» критики интеллигенции. Это - А. Солженицын, Д. Лихачев и Г. Кнабе, которые предпочитали говорить только о русской интеллигенции, размышляя над ее прошлым, настоящим и будущим. Относя к интеллигенции людей занимающихся умственным трудом и наделенных природной нравственностью и моралью. Подобные авторы говорят, что такие явления в отечественной истории, как «хождение в народ» детей дворян и многое другое, присуще лишь российскому опыту, относя это к особенностям русской интеллигенции.

Знаменитая статья А. Солженицына «Образованщина», вышедшая в сборнике «Из-под глыб», в 1974 году в Париже, по-прежнему остается часто цитируемой среди исследователей феномена интеллигенции. Статья была написана автором до его эмиграции из Советского Союза. В сам сборник вошли не только А. Солженицын, но и многие диссиденты и общественные деятели времен Л. Брежнева.

А. Солженицын не скрывает того, что в своих рассуждениях об интеллигенции берет за точку отсчета то, как понимали ее авторы «Вех», а именно как русский предреволюционный образованный слой [4, с. 187]. Но, по мнению исследователя, при Советской власти, этот образованный слой стал неимоверно расширяться и сливаться с массами. Иными словами, интеллигенцией стали называть слишком многих, которые, по мнению А. Солженицына, к ней никогда не относились.

За «расширением» автор видит, прежде всего, получение массами образования. Отсюда у А. Солженицына напрашивается вывод «... сей образованный слой, все то, что самозвано или опрометчиво сейчас зовется &интеллигенцией&, называть ОБР АЗОВ АНЩИНОИ». [4, с. 196] При этом, автор не исключает и самого себя из этого новообразованного слоя: «Так - произошло, и с историей уже не поспоришь: согнали нас в образованщину, утопили в ней...» [4, Там же].

А. Солженицын критикует положение, когда в интеллигенцию записывали семьями, потому как «все же по смыслу слова интеллигентом человек становится индивидуально. Если это и был слой, то - психологический, а не социальный, и значит, вход и выход всегда оставались в пределах индивидуального поведения, а

не рода работы и социального положения» [4, с. 215].

Д. Лихачев давал следующие определение интеллигенции: «Интеллигент - это представитель профессии, связанной с умственным трудом (инженер, врач, ученый, художник, писатель), и человек, обладающий умственной порядочностью...» [5, с. 7-8]. Еще одна обязательная характеристика интеллигенции - европейское образование. По этим двум характеристикам Д. Лихачев и узнает интеллигенцию.

Что касается вопроса, может ли стать интеллигентом кто-то из «простых» людей, то с этим туманней. Автор считает, что крестьянин или рабочий не способны стать интеллигентом, если только они не наделены «природной совестливостью» и «профессиональным кругозором» [5, с. 18-19]. Но поскольку к качествам интеллигенции относится творческое начало, то им может стать творческий человек, к примеру, художник или актер.

Автор делает отличие простого интеллигента от &подлинного&: «Все интеллигенты в той или иной мере «творят», а с другой стороны, человек пишущий, преподающий, творящий произведения искусства, но делающий это по заказу, по заданию, в духе требований партий, государства или какого-либо заказчика с &идеологическим уклоном&, с моей точки зрения, никак не интеллигент, а наемник» [5, с. 7-8]. К не по длинной интеллигенции, Д. Лихачев применяет «полуинтеллигент», - «За спинами главарей различного рода разоблачительных компаний стояли толпы полузнаек, полу интеллигентов, которые осуществляли террор, прихватывая себе ученые степени и академические звания на этом выгодном для них деле» [5, с. 14].

По мнению Д. Лихачева, человек, который вынужден идти против морали, совести или нравственности теряет принадлежность к интеллигенции и право считаться интеллигентом. Д. Лихачев часто просто перечисляет этические категории через запятую, говоря о них как о синонимах «подлинного» интеллигента.

В обязанности интеллигенции входят: «знать, понимать, сопротивляться, сохранять свою духовную самостоятельность и не участвовать во лжи» [5, с. 20]. Все это возможно лишь благодаря стойким моральным убеждениям, без которых интеллигент не может существовать. Здесь же, на мой взгляд, можно сослаться на похожую мысль у А.И. Солженицына: «И если написать крупными буквами, в чем состоит наш экзамен на человека: НЕ ЛГАТЬ! НЕ УЧАСТВОВАТЬ ВО ЛЖИ! НЕ ПОДДЕРЖИВАТЬ ЛОЖЬ» а также «Какой циник возьмется вслух возразить против такой линии поведения: НЕУЧАСТИЯ ВО ЛЖИ?» [4, с. 218-219].

Г. Кнабе связывает формирование отечественной интеллигенции с тем, что в XV веке Россия была «блокирована» с разных сторон враждебными ей народами или непроходимыми лесами (юг - мусульмане; восток и север - леса и враждебные язычники). И поэтому ей оставалось обратить свои взоры на запад, к более динамично развивавшимся странам Центральной и Западной Европы [6, с. 6].

Возникновение подобной ситуации потребовало рождения определенного слоя людей, который стал бы осваивать западный потенциал. Но, как пишет Г. Кнабе, это должно было происходить на фоне того, что после 1453 года, Россия стала единственной крупной православной страной, и «православие в этих условиях

становилось тождественным национальному русскому началу». «Тогда же на рубеже XV и XVI веков формируется определенный, характерный для означенной части общества, человеческий тип. Это еще не интеллигенция, но уже протоинтеллигенция. Она характеризуется рядом принципиально важных черт, которые сохраняются и на будущее. Как в протофазе, так и в дальнейшем, в основной своей фазе интеллигент - это человек, открытый переживанию судеб общества и участию в истории» [6, с. 7].

В превращении протоинтеллигенции в интеллигенцию, приняли участие не только дворяне новой формации, но и студенты-разночинцы, становившиеся разночинцами-профессорами, философами, художниками, а также народники и демократы.

Культуролог считает, что вплоть до конца XX столетия русская интеллигенция оставалась тем, чем всегда была ранее, ибо в ходе выпавших на ее долю испытаний сохраняла свои коренные, основополагающие признаки. «Интеллигенция тем не менее сохранила уважение к квалифицированному труду и добросовестность в исполнении своих общественных обязательств, к образованию и приличному поведению в повседневной жизни» [6, с. 45], пишет Г. Кнабе.

Но к концу XX века, по мнению автора, интеллигенция оказалась подвержена испытаниям, не совместимым с ее сущностью, и преодолеть их не смогла. То были испытания долларом, утратой самоидентификации, обесценением научной истины [6, с. 46]. Исход этих испытаний знаменовал завершение ее исторической роли и ее исчезновение с арены русской истории. При этом не совсем ясно, если в функцию интеллигента входит трансляция ценностей запада, то почему он не выдерживает испытание долларом?

Как пишет Г. Кнабе, «можно гадать, хороша ли эта цивилизация или нет, гуманна или напротив того, открыта она в будущее или исчерпывает себя на наших глазах. Но вряд ли можно сомневаться, что русская интеллигенция, какой мы ее знали на протяжении полутора столетий, с этой цивилизацией несовместима и представляет собой перевернутую страницу истории» [6, с. 57].

Размышления Д. Лихачева и Г. Кнабе об интеллигенции в некоторых местах совпадают. К примеру, это касается дат образования интеллигенции на Руси (XV-XVI вв.). Говоря о таком феномене, как интеллигенция, оба автора предлагали для нее свой собственный генезис и морфологию, порой расходясь в интерпретации некоторых отрезков в отечественной истории. Так, упоминая эпоху Петра I, Г. Кнабе считал, что «... Петр, в отличие от Ивана Грозного, позволил себе насаждать просвещение, а оно повлекло за собой &неминуемое следствие& - свободомыслие, значит, и свободомыслящих» [6, с. 15]. Тогда как Д. Лихачев считает, что «При Петре не было интеллигенции. Для ее образования нужно было соединения университетских знаний со свободным мышлением и свободным мировоззренческим поведением. Петр опасался появления независимых людей. Он как бы предчувствовал их опасность для государства, избегал встреч с западноевропейскими мыслителями» [5, с. 16-17].

Но если Д. Лихачев ничего не говорит (по крайней мере в той работе которую я перед собой держу) о пессимистическом или оптимистическом будущем

интеллигенции, то Г. Кнабе считает, что «С русской интеллигенцией происходит, по-видимому, нечто важное и привлекающие внимание современников. Есть основание думать, что это «нечто» есть завершение ее исторического бытия, которое на фоне длящегося восприятия ее как ценности переживается обществом достаточно остро» [6, с. 6].

Существует также еще один подход к интеллигенции, который возник относительно недавно и пытается быть равноудаленным от предыдущего, описанного нами подхода.

Авторы данного направления выдвигают свою «авторскую», «оригинальную» теорию генезиса и морфологии интеллигенции, отличную от классического взгляда на интеллигенцию.

Одним из представителей такого подхода, является современный российский исследователь К. Соколов, считающий «что основным делом интеллигенции в этом мире является формирование, сохранение и изменение "картины мира"» [7, с. 155]. Автор попытался собрать и систематизировать ряд определений слова «интеллигенция», к примеру: определение интеллигента как благородного человека, отстаивающего свои принципы, относятся к тем определениям, которые, как считает К. Соколов, был придуман самими интеллигентами [7, с. 151].

По поводу вопроса, является ли интеллигенция продуктом лишь русской культуры, исследователь ссылается на В. Страда, который утверждает, что «русская интеллигенция при всех ее особенностях не есть что-то уникальное, а часть сложного исторического явления - европейской интеллигенции Нового времени» [7, с. 11], а «Русское Просвещение - колыбель московской и петербуржской интеллигенции - плод французского, немецкого и английского Просвещения» [7, с. 171].

Ученый из Санкт-Петербурга А. Соколов, в своей статье «Формула интеллигентности» пишет, что «претендует на разгадку тайны русской интеллигенции» [8, с. 57]. Автор также, как и его однофамилец, берет различные трактовки понятия интеллигенции. Для начала, А. Соколов берет шесть вопросов, которые являются предметом многочисленных споров вокруг данного социального образования. Почти во всех подходах, исследователь находит полярность мнений, как современных авторов, так и прошлых веков. А. Соколов находит по меньшей мере семь трактовок интеллигенции. И предлагает выработать единую формулу интеллигентности, которая подходила бы ко всем выше перечисленным определениям.

Формула выглядит следующим образом: I = [С V] кТ, где I -интеллигентность, С - интеллектуальная постоянная (образованность + креативность), V - этическая переменная, кТ - коэффициент исторического времени, «принимающий различные значения в зависимости от поколения интеллигенции» [8, с. 64]. Соколов полагает, что каждый человек с помощью этой формулы, интересующийся данной проблематикой способен определить, что есть по существу интеллигенция в любой момент исторического времени.

Еще одним представителем данного направления является челябинский

исследователь П. Уваров. Под интеллигенцией он понимает «...специфическую общественную группу, функцией которой является производство, тиражирование, передача и хранение информации» [9, с. 76].

П. Уваров, говорит о ситуации, которая складывается на современном этапе развития России. Так, он отмечает, что российское общество стремится превратиться в общество западного типа. И отсюда следует, что «вестернизации России неизбежно обращает внимание нации к проблеме интеллигенции в отечественной истории» [9, с. 7], поскольку именно на плечах этого социального слоя лежит интеграция ценностей Запада посредством образования, СМИ, искусства и проч.

Автор считает, что в начале XX века, произошел процесс «озападнивания» России, который был неразрывно связан с судьбой отечественной интеллигенцией, и в подтверждение своих слов, он приводит цитату С. Булгакова из сборника «Вехи», «...русская революция была интеллигентской. Духовное руководство в ней принадлежало нашей интеллигенции, с её мировоззрением, навыками, вкусами, социальными замашками. <...> Она (интеллигенция - А.Т.) есть то прорубленное Петром окно в Европу, через которое входит к нам западный воздух одновременно и живительный и ядовитый» [10, с. 32-33.]. Сегодня, также как и в начала века, многие тенденции развития российского общества повторяются.

Исследователь отмечает определенную ситуацию, когда, судя по тем исследованиям, которые наличествуют у современных авторов по проблеме интеллигенции, можно с некоторой долей определенности говорить о ее возникновении в России, но вряд ли можно понять, «почему интеллигенция зарождается в истории вообще» [9, с. 13]. Отсюда следует, что автор не различает отечественную интеллигенцию и западную, снимая исключительно русский подход к данному феномену, который часто преобладает среди многих специалистов по интеллигенции.

У П. Уваров выстраивается собственная коммуникативная теория исторического процесса, в рамках которой он исследует предпосылки образования интеллигенции как специфической группы. Автор заключает, что «...интеллигенция, как социально значимая группа, зарождается при переходе, в рамках западноевропейской цивилизации, от религиоцентристского к современному, инновационному/информационному обществу. Ее социальным конституирующим признаком является исполнение посреднических информационных функций в рамках цивилизации неопределенностного, плюралистического характера» [9, с. 183].

Интересным остается тот факт, что для представителей описанного нами второго подхода к интеллигенции, слово «интеллигенция» побуждает к построению собственных теорий и практик. На вопрос «Зачем им слово "интеллигенция"»? каждый отвечает по разному. Кто-то считает (К. Соколов, А. Соколов), что данное понятие использовалось по разному и теперь пришло время применять его «правильно», или же слово «интеллигенция» используется в совершенно других (не классических) теориях, не останавливаясь на ее русской судьбе и применяя его к общемировому процессу (П. Уваров).

ВЫВОДЫ. Некоторые из современных авторов практикуют антимарксистскую аргументацию, но нельзя не заметить, что стал появляться и другой тип авторов, которые открыто не вступают в диалог с марксистским подходом, но латентно используют его логику.

Во многом тема интеллигенции продолжает быть актуальной благодаря тому, что после распада СССР, происходило активное использование наряду с понятием «интеллигенция», понятий «образованный класс», «интеллектуалы», «работники умственного труда». Так, некоторые современные исследователи, используя термин «интеллигенция», не ставят себе задачи писать о ее русской составляющей, «вине перед народом» et cetera, но попытаются сам разговор о предмете сделать другим, «была ли интеллигенция на самом деле, и что мы называем этим словом»?

Список литературы

Трофимов А А Ще раз про сутшсть ттетгенци

У cmammi розглядаетъся феномен "ттелиенцп", кр^зъ критику двох nidxodie радянсъких i ростсъких aemopie ят продовжуютъ боротьбу за тлумачення й використання даного поняття. Ключов1 слова: ттел^гетря, класичнии nidxid, авторськии nidxid.

Trofunov A A Still time about essence of intelligence>

In article the phenomenon of "intelligency" is considered, through criticism of two approaches of the Soviet and Russian authors which continue struggle for interpretation and use of the given concept. Keywords: intelligency, the classical approach, the author&s approach.

Поступило в редакцию 25.12.2007