Спросить
Войти
Джошкун Ж.З. ©
Преподаватель отделения русского языка, Университет «Айдын», Стамбул
(Aydin University, Istanbul)
К ВОПРОСУ ОБ ИССЛЕДОВАНИЯХ ОРИЕНТАЛИСТКИХ ОБРАЗОВ ТУРЦИИ В РУССКОЙ ЛИТЕРАТУРЕ И КУЛЬТУРЕ XIX-XX BB.
Аннотация
В статье анализируются основные этапы и направления развития исследований русской культуры, литературы и науки XIX вв., посвященные Турции. Рассматривается процесс формирования российского варианта ориенталистского дискурса.
Время со второй половины XV до конца XVIII века можно назвать периодом, когда русское общество стало узнавать о Турции все больше и больше. Базовыми источниками информации об Османской империи были устные рассказы, путевые записки паломников к Святым местам, купцов, участников турецких походов. Также много разных сведений о Турции поступало в Москву от церковных иерархов, которые посещали
константинопольского патриарха, от канцелярий запорожских и донских казаков, а также через европейские страны.
С началом регулярных дипломатических связей между Россией и Турцией, для Московского государства важнейшим источником сведений о событиях в Турции стали отчеты и донесения послов [7,175-176]. В посольских книгах, отражались не только межгосударственные отношения, но и личные наблюдения посольских людей о текущей жизни Османской империи, самих турках, их нравах и обычаях [11,1994 ].
Существующие источники показывают, что в русском обществе на протяжении нескольких столетий впечатления о турках, о мире ислама и его традициях создавались в основном благодаря личным наблюдениям путешественников: паломников, купцов,
дипломатов. С другой стороны, турецкое общество вплоть до XVII века получало информацию о Руси/России окольными путями через посредников - крымских татар или приезжих европейцев. Одним из источников информации о России для турок до XVIII века, были пленники, захваченные во время крымско-татарских набегов на Русь и проданные затем на рынках Кафы в Крыму. Эвлия Челеби был первым турком, который в середине XVII века сообщил турецкому обществу свои личные впечатления о «московитах» и их обширном государстве. Практически до XVIII века османские турки принимали русских, как, впрочем, всех христиан, лишь как объект завоевания и обогащения [15,1961].
Начиная с первой половины - середины XIX века предпринимаются попытки осмыслить представления российского общества о Востоке в целом и о Турции, в частности. К числу первых трудов подобного рода относится критическая статья В.В.Григорьева, посвященная книге П.И.Небольсина «Очерки торговли России с странами Средней Азии...», вышедшей в свет в 1856 г. Для объяснения причин возникновения определенных представлений, В.В.Григорьев сделал обзор русской литературы об Азии, начиная с газетных публикаций и заканчивая записками россиян, побывавших на Востоке. Таким образом, с самого начала была заложена комплексность подхода к проблеме восприятия Востока российским обществом.
Исследования В.В.Бартольда на тему «История изучения Востока в Европе и в России», впервые изданные в 1911 г. выделяют два основных направления в развитии российского востоковедения: практическое (путешествия на Восток) и академическое.
© Джошкун Ж.З., 2015 г.
Известно его высказывание: «В XIX в. изучение Востока сделало в России, может быть, еще более значительные успехи, чем в Западной Европе. В это время совершенно изменились условия научной работы. В Академии наук уже с первых лет XIX в. гуманитарным наукам, в том числе востоковедению, было отведено более значительное место, чем прежде...» [1,203].
Именно В.В.Бартольд был одним из тех, кто сделал первые шаги к изучению стереотипов в европейском общественном сознании, связанных с Востоком. Речь идет о его статье «Азиатская роскошь», в которой прослежен генезис этого понятия со времен античности.
И.Ю.Крачковский в «Очерках по истории русской арабистики» упомянул об огромном интересе российского общества к востоковедению, а также о том, что «как в Москве, так и в Петербурге 20 - 40-х годов молодые ориенталисты оказываются вовлеченными в круг литературных интересов эпохи» [8,109]. Развитию востоковедения посвящена статья Н.И.Конрада «Старое востоковедение и его новые задачи». Он продолжил традицию, заложенную Бартольдом, прослеживая два основных направления востоковедческой деятельности: практическое востоковедение, сложившееся как ответ на нужды европейских государств, связанные с колониальной экспансией на Востоке, и научное востоковедение, которое «родилось как филология, и притом филология в своем исконном ... смысле: как наука о письменных источниках» [7а, 7].
В качестве наиболее значительных трудов 1970-х годов следует назвать работы Б.М.Данцига и Н.А.Халфина. Данциг в своей книге «Ближний Восток в русской науке и литературе» анализирует сведения, сообщенные россиянами, посетившими Восток. Автор не только приводит маршруты путешествий, но и привлекает внимание читателя к красочным описаниям наиболее ярких деталей восточной жизни. Об особенностях отечественного востоковедения первой половины XIX столетия он делает следующие выводы: «Старое, дореволюционное русское востоковедение, особенно его академическое направление, было далеким от изучения политической жизни современного ему Востока, его экономики и даже новейшей истории... Вопросы текущей жизни, современной политики... и отчасти экономики освещались, главным образом, в работах офицеров Генерального штаба, членов Географического общества... Большой интерес к современному Востоку всегда проявляла и русская публицистика» [4, 384].
С другой стороны, В.И. Овсянников, изучая воззрения издателей и авторов публикаций «Современника» и «Отечественных Записок» на проблему власти в странах Востока, пришел к выводу, что Восток в основном воспринимается как своеобразное отражение России [10, 29].
Большой интерес к русским представлениям о Востоке и Турции филологи и литературоведы проявляли, в связи с исследованием творчества А.С.Пушкина, А.С.Грибоедова и их современников.
В 1935 г. появилась статья Н.Свирина «Пушкин и Восток». Анализируя содержание «Бахчисарайского фонтана», автор приходит к выводу, что «антитеза... креста и полумесяца, Востока и Запада, дикой татарской орды и цивилизованной Европы отражала реальные общественные противоречия той эпохи, и прежде всего многовековую борьбу русского государства с мусульманским Востоком. Эта старая, исконная борьба, отнюдь не закончившаяся и в XIX веке, проложила глубокие борозды в мировоззрении и психологии русского дворянства» [14, 222]. Особенности мировоззрения и психологии русского дворянства Д.И.Белкин в своих работах оперирует понятием «мир Востока». В частности, он пишет: «В первой четверти XIX в. мир Востока представал перед дворянскими революционерами как комплекс внутригосударственных и внешнеполитических, экономических и географических, религиозных и национальных факторов, тесно между собой переплетенных» [2, 354].
Литературоведы, чьи работы посвящены теме «Пушкин и Восток», рассматривают источники информации поэта о Востоке, некоторые особенности эстетического восприятия Востока его современниками, а также подчеркивают возрастание интереса к Азии в
российском обществе в XIX веке. Вместе с тем, некоторые авторы в первую очередь отмечают различия в представлениях о Востоке Пушкина и его современников-литераторов.
Исследования А.Д.Гаджиева [3, 49] и Ф.Р.Мурадовой [9, 1990] посвящены «ориентальному» направлению в русской литературе. Для данного исследования важен следующий вывод Гаджиева: «...необходимо изучение творчества ведущих писателей на фоне массовой литературы их времени и в связи с нею» [3, 49]. Большое значение имела также работа Н.Я.Эйдельмана «Быть может за хребтом Кавказа».
Тема «Россия и Турция» разрабатывалась также зарубежными исследователями. Несмотря на то, что в XIX в. существовала традиция, когда работы русских авторов о Востоке выходили в свет на французском и немецком языках, политика России в Азии подробно анализировалась в основном в английской историографии. Представитель русского зарубежья Н.В.Рязановский в 1972 г. написал краткий очерк суждений о Востоке отечественных «интеллектуалов», начиная со времен Киевской Руси и заканчивая XX столетием [13, 1997].
Весьма интересна работа, Э.Саида «Ориентализм». Исследователь трактует «ориентализм» как академическую традицию, которая в XIX столетии оказывала влияние на европейские институты государственной власти, литературу, прессу и другие сферы культуры, а также на массовые представления о Востоке [16,203]. Такое понимание «ориентализма» во многом созвучно взглядам Крачковского, Конрада и Данцига. Характеризуя «ориентализм» как стиль мышления, свойственный не только европейцам, но и россиянам [16, 1], Э. Саид говорит о комплексе представлений относительно восточного деспотизма, восточной роскоши, общественного застоя. [16, 4, 203]. Автор не дает сколько-нибудь подробной характеристики этих стереотипов, сосредоточив свое внимание на западноевропейской культурной традиции.
На протяжении ряда веков русские поэты и прозаики по-разному видели Турцию, неодинаковыми были побудительные мотивы, порождавшие желание заглянуть в очертания совсем иного мира, различной была степень погруженности в неведомую культуру. Ряд произведений, в которых воссоздан образ Турции, стал заметным явлением истории русской литературы.
Таким образом, российско-турецкие отношения получили свое отражение в русской науке, культуре и литературе, сформировав устойчивый дискурс о Турции. Этот дискурс неизбежно охватил широкий круг исторических и литературоведческих вопросов и проблем, воплотившихся в литературно-художественной форме.
